Глава 3

Мы многого не знаем

Самообман

Мы уже видели, что прогностическая функция мозга — главная с точки зрения выживания. Не забывайте, что его прогнозы — это всегда интерпретация окружающей действительности, воображаемая, ожидаемая интерпретация. Кожа, глаза, уши, нос и другие органы чувств ограничены сбором данных в режиме реального времени. Вы неспособны заглянуть вперед, но, что бы ни происходило в данный момент, мозг оценит вероятность, например опасности, и подготовит тело к возможной угрозе. Прогноз, ошибочный или верный, приводит к ряду физических и психических изменений, которые вы воспринимаете. Во многих случаях он выражается только в эмоциях.

Нашу историю как Homo sapiens можно описать как эпическую, героическую и мучительную. Мы мигрирующий вид, и нам приходилось выживать, поедая всё, что мы могли найти, и не теряя из виду хищников, среди которых порой встречались очень голодные представители нашего же вида. Мы не отличаемся быстротой реакции, у нас нет ни рефлексов, ни когтей, ни яда. Мы не слишком подвижны и не сильны. У нас нет крыльев, и мы забыли, как лазать по деревьям. Мы хрупки, но у нас есть технологии и социализация: раньше мы собирались в маленькие племена, а сейчас — в большие глобализированные общества. Но, несмотря на все это, биология человека сходна с биологией других видов — например, в том, как клетки противостоят вирусам или бактериям, ожогам, разрывам и сжатию. Ткани восстанавливаются и перестраиваются так же эффективно. Серотонин, эндорфин, дофамин и другие нейромедиаторы такие же, как и у «низших» животных. Как и нынешние домашние собаки и волки происходят от общего предка, так и мы, современные и тоже несколько одомашненные мужчины и женщины, ведем род от древних Homo sapiens.

У вас достаточно прочный череп, защищающий то, что внутри, — мозг. А вот последний очень чувствителен ко всему, что нам внушают (к культуре и контексту), и к тому, что мы говорим себе (к внутреннему диалогу, нарративу). Не только опыт, но и культура влияет на устройство и работу мозга. В нашей формуле эмоций она обусловливает контекст, воздействуя на то, что и как вы чувствуете.

Еще раз:

Эмоции = Интероцепция (интерпретация интероцептивных областей состояний низкого высокого уровня удовольствия и низкого высокого уровня энергии) + Прошлый опыт + Контекст (культура).

Но если химия нейронов такая же, как у мышей или даже червей, то чем вы отличаетесь от других живых существ? В основном информацией, которая движет этой химией. У каждого создания своя книга, но практически одинаковый алфавит. Нет смысла анализировать ее, подсчитывая долю конкретных букв, потому книга — это нечто большее. Сами по себе буквы не раскрывают смысла. Вам нужно знать, как они складываются в слова и предложения, и понимать многое другое. Достижения в нейробиологии подпитываются не только исследованиями в области нейрохимии, но и исследованиями, как нейроны получают, обрабатывают информацию и используют ее, чтобы оценить вероятность какого-то события, прежде чем его подтвердят или опровергнут органы чувств. Иными словами, речь идет не только о конкретном содержании информации, но и о ее обработке. Нервная система — это грандиозная сеть знаний, полученных через обучение. В процессе обучения не избежать ошибок. Избыток или недостаток химических веществ не гарантируют его безупречность. Обучение зависит не только от химических соединений, но и от имеющихся данных и способа их обработки для прогнозирования и исправления ошибок.

Порой я представляю себе мозг как гениального обманщика. Он создает опыт и направляет действия как иллюзионист, никогда не раскрывая своих трюков. Он дает вам ложную уверенность в том, что все, что производит (то есть повседневный опыт), отражает внутреннюю работу. Такие эмоции, как радость, страх, печаль и гнев, на первый взгляд легко отличить друг от друга. Исходя из этого, вы предполагаете, что они существуют внутри вас по отдельности. Но это не так. Эмоции — часть биологической «сущности», но не потому, что у каждой из них есть эксклюзивная нейронная цепь. Они появились в ходе эволюции, но мы не просто унаследовали их от наших предшественников-животных. Вы испытываете эмоции, не прилагая сознательных усилий, но это не означает, что вы получаете эти переживания пассивно. Вы воспринимаете их без формальной инструкции, но они вовсе не врожденные. Врожденное заключается в том, что мы с вами используем концепции для построения нашей социальной реальности, а социальная реальность влияет на создание связей в мозге. В вас заключены внутренние силы, специализированные и отточенные эволюцией, и они пытаются контролировать ваши действия. Мозг сражается с телом, разум — с эмоци­ями, а внешние силы — с силами внутри вас. Мозг животного, окруженный рациональной корой, отличает нас от остальных живых существ по своей природе. Но дело не в том, что у нас есть душа, а в том, что мы находимся на вершине эволюции, наделены разумом и способны генерировать новые идеи. Мы пришли в мир, чтобы ответить очень специфическими способами на всё, что он может предложить.

Новые открытия в области работы мозга произвели революцию в понимании того, что значит быть человеком. Ум, мысли и эмоции — это, несомненно, продукт эволюции, но, как я уже говорил, они определяются не только генами, но и опытом и культурой. Множество нейронных сетей и связей — это только один из факторов развивающегося человеческого разума. Мы уже знаем, что разум — это нескончаемая прогностическая деятельность мозга. Он делает прогнозы на основе своих концепций, и некоторые ученые по-прежнему спорят, являются ли эти концепции врожденными или выученными. Однако очевидно, что вы усваиваете многие из них по мере того, как мозг формирует связи исходя из физических и социальных событий вокруг вас. Короче говоря, человеческий мозг развивается в контексте человеческой культуры, создавая, таким образом, различные виды разума. Например, на Западе люди склонны считать, что мышление и чувства — это две противоположности, а приверженцы буддийской философии считают их единым целым.

Мне кажется, сегодня мы находимся на таком этапе истории, когда старое еще не ушло окончательно, а новое все поступает. Своего рода лимбическая система времени, в котором мы перемещаемся, при этом большинство из нас делают это бесцельно. Часто я причисляю к последним и себя. Однако поворотный момент появился благодаря тому, что у слишком многих неудовлетворенность перевесила страх. Внутри себя вы чувствуете шум, прозрение, щелчок, внутренний зов. Он дает вам возможность выйти из зоны комфорта. Вы чувствуете, что способны многое выиграть и вам нечего терять. Вы с болью в сердце понимаете, что не знаете, куда идти. Но это освобождающая боль, потому что осознание потерянности — первый шаг к тому, чтобы найти себя.

По-настоящему потерян тот, кто не знает, что он потерян. Многих потребность в переменах мотивирует лучше познать себя. За последние пятнадцать лет со мной такое случалось по крайней мере дважды. Отчасти я взялся за эту книгу, чтобы вы поняли: все идет не снаружи, а изнутри. Ваша главная задача — узнать, кто вы на самом деле. В этом путешествии ваши эмоции, как компас, приведут к месту назначения. Конечно, я не жду, что вы поверите всем моим словам, но надеюсь, что вы не будете противостоять новому или неизвестному просто так. Вашу личность, безусловно, нельзя объяснить только работой мозга или эмоциями. Но, учитывая растущую скорость изменений в связи с технологиями и глобализацией, для вашей эволюции как человека или профессионала чрезвычайно важно умение справляться со всем неизвестным и непривычным. Если выберете противодействие, оно вас убьет. Я буду очень рад, если вы скептически отнесетесь к тому, что здесь написано, но попробуете то, что вас больше всего привлекает. Только не выбирайте противодействие ради противодействия. Вам это не поможет. И осторожнее, не путайте скептицизм с самонадеянностью. Самонадеянные люди обычно не задают новых вопросов: им кажется, что они и так всё знают. Есть много высокомерных ученых, которые живут в своеобразной интеллектуальной тюрьме и при этом строят из себя глашатаев истины. Высокомерие всегда скрывает за собой страх перемен.

На абордаж!

Если вы похожи на большинство знакомых мне людей, то, скорее всего, считаете: раз у вас есть эмоции и вы их испытываете, то всё о них знаете. Однако я думаю, что вы ошибаетесь. В сфере эмоций, как и во многих других, осведомленность не равна компетентности. У вас есть легкие, но это не делает вас экспертом по дыхательной системе, — эту работу вы оставляете пульмонологу. Честно говоря, науке известно об эмоциях относительно мало, и при этом мы этого не признаём. Тем не менее для ученых это хорошие новости. У нас впереди очень много работы — невероятно интересной и важной.

Именно поэтому я решил посвятить некоторую часть книги тому, чего мы не знаем об эмоциях, или, по крайней мере, тому, в чем ученые сомневаются. Прежде всего, в большинстве публикаций преобладают мнение и подход психолога Пола Экмана, согласно которому у всех нас несколько первичных, или базовых, эмоций. Они так называются именно потому, что присущи любому человеку. Это радость, злость, страх, грусть и отвращение или неприязнь. В других подходах и теориях их диапазон может быть уже или шире — от двух до одиннадцати. Экман утверждал, что, согласно его исследованиям, представители любой культуры на планете способны распознать, как каждая из первичных эмоций влияет на выражение лица. Нейробиолог Яак Панксепп провел аналогичное исследование — только изучал не людей, а животных — и выявил эмоции, которые назвал так: поиск, ярость, страх, забота, паника, игра и похоть. Затем ученые выделили эмоции второго типа, обычно называемые социальными или моральными, в частности стыд и гордость. В основном они связаны с социальной коммуникацией.

Первичные эмоции нельзя разложить на компоненты. Такое мнение требует, я бы сказал, мистической веры в некую сущность эмоций. То есть в то, что одни из них стабильны, непоколебимы в своей идентичности и функциях и не имеют общих компонентов. Тут намечается очень интересная область исследования: существуют ли характеристики или измеримые составляющие, которые в определенных вариациях складываются во все многочисленные эмоции. Мы могли бы также поразмышлять и выяснить, состоят ли некоторые эмоции из сочетаний других, базовых, и основываются ли на них.

Еще один большой вопрос о первичных эмоциях: для их названий использовались уже существовавшие слова. Такие понятия, как «счастье» или «страх», стали основными научными категориями. Однако эти слова существовали задолго до того, как появилась наука об эмоциональной сфере. Почему же тогда мы считаем, что они идеальны для научной категоризации? Как мы убедимся в , в различных культурах эмоции обозначаются по-своему — более того, многие из них уникальны: у одних народов есть, у других нет.

Согласно одному из подходов, эмоции вызываются или включаются внешними стимулами. Однако это уподобляет эмоции рефлексам. Рефлекс — это автоматическая, непроизвольная реакция в ответ на действие определенного раздражителя. Обычно она предполагает движение, хотя может также состоять, например, в усилении секреции железы. Однако сегодня невозможно определить, какие именно стимулы вызывают какие эмоции и при каких обстоятельствах. Возникновение эмоций — процесс очень гибкий, зависящий от разных раздражителей и, как я уже упоминал, контекста и особенно человека — от того, что он интерпретирует, и его личной истории. Я уверен, что в реакции на определенные стимулы в определенных ситуациях ключевую роль играет постоянное развитие. Мозг, несомненно, очень важен — вы испытываете эмоции благодаря нейронам, — но контекст и ваш прошлый опыт важны не меньше.

Есть еще один существенный вопрос: вызывают ли некоторые эмоции конкретное поведение? Вероятно, субъективные переживания приводят вас к мысли, что так и есть. Вы смеетесь, потому что довольны. Однако не все ученые, изучающие эмоции, согласны с этой идеей. Например, известный психолог Уильям Джеймс утверждает обратное: эмоции — следствие, а не причина поведения. То есть вы испытываете страх, потому что убегаете при виде лающей собаки. В любом случае, если бы эмоции всегда управляли действиями, мы могли бы по поведению человека с точностью определить, что он чувствует. Но это не так. Можно злиться, никого не ударив, или так, что никто этого не заметит по внешним проявлениям.

Один из подходов — локализационизм — предполагает, что конкретные эмоции возникают в конкретных областях мозга. Этот подход стали активно обсуждать после появления функциональной магнитно-резонансной томографии (фМРТ) и исследований пациентов с поражениями различных участков головного мозга. В то же время есть доказательства, опровергающие этот подход. Нейроны, отвечающие за формирование эмоций, могут одновременно активизироваться в различных долях — имеются в виду уже упомянутые интероцептивные сети.

С учетом всех сомнений и различных точек зрения можно сформулировать основной для нейробиологии вопрос: каким образом мозг создает внутренние представления о внешнем мире, а затем трансформирует их в мысли, эмоции и действия? Как нейроны расшифровывают информацию, представленную другой группой нейронов, чтобы организовать и выразить мысли, эмоции и действия?

Пытаясь развеять часть сомнений, ученый Ральф Адольфс предлагает подход, в рамках которого исследования ведутся в четырех направлениях. 1. Поведенческие биологи наблюдают за животными в дикой природе или в лаборатории, а также за людьми. Главный вопрос: к какой проблеме или к какому вызову адаптировалась та или иная эмоция? 2. Психологи опрашивают людей об их осознанных эмоциональных переживаниях и в то же самое время… 3. …Оценивают эмоциональные реакции организма, такие как сердцебиение или мимика. Ключевой вопрос: какие алгоритмы помогают решить проблему или справиться с вызовом? Какая комбинация свойств подходит для этого лучше всего? 4. Нейробиологи изучают функции нейронов в мозге и модели их взаимодействия. Основной вопрос: какие нейронные механизмы реализуются в мозге, чтобы возникла та или иная эмоция? С этим комбинированным подходом связана большая проблема: для соотнесения полученных данных с эмоциями каждая дисциплина использует собственный язык, концепции и методы. Так что нам определенно стоит прийти к единому мнению!

Вы — это ваше прошлое?

В головном мозге есть три хорошо дифференцированные и взаимосвязанные области, которые позволяют переходить от мышления к действиям и чувствам. Первая из них — префронтальная кора — думает и строит новую синаптическую связь каждый раз, когда вы узнаете что-то новое. Она также позволяет получить всю информацию из среды и контекста. Начиная чему-то учиться, вы добавляете новые схемы, которые представлены связями в знаменитом сером веществе — разумеется, в трех измерениях. Это материя. Но вы не только получаете новую информацию, но и можете применять, персонализировать и демонстрировать знания. Когда все это происходит, мы говорим, что вы приобретаете новый опыт. Он обогащает мозг: все, что вы видите, слышите, пробуете на вкус, к чему прикаса­етесь и что воспринимаете обонянием — то есть весь массив данных извне, собранный органами чувств, — посылает в мозг огромное количество сигналов, заставляя целый каскад нейронов реорганизовываться, чтобы обработать каждое событие. Эти реорганизованные нейроны начинают представлять все происходящее и производить различные нейромедиаторы и химические вещества, которые посылают сигналы организму. В этот момент активируется вторая область — лимбическая система (или эмоциональный мозг). С учетом нового опыта вы меняете поведение и эмоциями даете понять телу, что происходит. Обе упомянутые структуры мозга работают сообща. Разум и тело действуют одновременно. Именно в этот момент вы воплощаете знания, вкладываете их в свое тело. Однако для того, чтобы разум и тело нейрохимически запомнили этот опыт, вы должны повторять его постоянно. И в таких случаях мы говорим, что тело знает столько же, сколько и разум. Вы это чувствуете. Ваши мысли и эмоции совпадают с идеей. Тогда активизируется третья область — мозжечок. Это центр памяти. Теперь вы усвоили опыт, больше не нужно о нем думать. Многие исследователи полагают, что изменение требует перехода от мышления к поведению, к ощущениям. То есть вашу сущность определяют мысли, привычное поведение и усвоенные эмоции. Другими словами, для этих ученых вы — это не ваши нынешние желания или намерения, а то, что происходило с вами раньше, ваше прошлое.

Например: вы читаете эту книгу. Получаете информацию, которая частично хранится в «думающей» структуре мозга. Изучая прочитанное повторно, вы начнете думать о фактах и переживаниях. Все, что вы запоминаете, заставляет отдельные нейроны взаимодействовать в течение длительного времени — то есть нейроны возбуждаются вместе и соединяются друг с другом. Каждый раз, когда вы запоминаете и повторяете полученную информацию, эти соединения становятся прочнее. Таким образом, биологически это можно описать примерно так: в процессе обучения формируется новая нейронная связь, и она закрепляется, когда вы вспоминаете выученное, — тем больше, чем чаще вы это повторяете.

Однако если настоящее определяется исключительно прошлым, возникает проблема: как добиться, чтобы поведение выражало актуальные желания, а не повторяло действия прошлого? Едва начав думать по-новому, вы заставляете мозг приспособиться к оригинальным последовательностям, комбинациям и схемам. Мозг вынужден работать иначе, то есть вы создаете новый разум. Например, когда медитация, молитва или мечты сопровождаются новыми мыслями, вы буквально формируете новый ум. Череда повторений (сколько именно — неизвестно) готовит мозг, в котором возникают новые связи, к реальному опыту. В следующий раз в подобной ситуации у вас уже будут пригодные для использования алгоритмы. Если вы станете укреплять новые связи и перестанете задействовать старые, последние начнут распадаться. Как принято говорить у биологов, что не используешь — то теряешь. Вы создаете схемы — продукт новых мыслей, — прежде чем произойдет определенное событие. Вы производите новое нейрологическое оборудование.

Таким образом вы программируете тело, и оно переживает некое событие до того, как оно возникнет. Получается, тело живет не в настоящем и в прошлом, а в будущем — но основанном на определенной конструкции из прошлого. Тело не может отличить реальную ситуацию от вообража­емой. Вы уверены, что некая воображаемая ситуация произойдет — и тело готовится к ней и начинает проживать ее так, будто она уже реализуется. Тогда, вместо того чтобы расстраиваться из-за потенциального стресса, вы можете, отталкиваясь от прошлого опыта, сосредоточиться на новом желаемом опыте, который еще не испытали эмоци­онально. Как будто вы позволяете себе жить сейчас в этом вероятном новом будущем, пока тело не примет или не поверит в то, что оно испытывает в настоящем те эмоции, которые породит еще не возникшая ситуация. Запутались? Прочтите еще раз, и помедленнее.

Работающие нейроны

Мозг — ваш орган перемен. Концепция нейропластичности показала, что мозг модифицируется каждый раз, когда вы узнаете что-то новое или получаете новый опыт.Нейроны реорганизуются и в тот момент, когда вы реша­ете изменить поведение, чтобы улучшить качество жизни. Вы изменяете мышление и эмоции, и то же самое происходит и с мозгом. Верно и обратное: меняется мозг — меняется мышление и эмоции. По сути, разум — это продукт деятельности мозга в течение жизни. Вы можете заставить мозг работать по-другому: под влиянием мыслей он формирует очень разные модели, последовательности и комбинации, которые, в свою очередь, порождают различные состояния разума. Сорок лет назад, когда научное сообщество приписывало мозгу лишь ограниченное количество связей, о таком даже подумать было нельзя. Благодаря технологиям сегодня мы знаем, что способны побудить мозг действовать иначе. На самом деле сознание использует мозг и тело, чтобы произвести различные уровни и состояния разума. Другими словами, только когда вы становитесь более осознанными и внимательными, вы можете заметно влиять на свою сущность и контроль над жизнью. В своем знаменитом эксперименте доктор Паскуаль-Леоне разделил людей, никогда не игравших на фортепиано, на две группы. В первой участники одной рукой воспроизводили гаммы и аккорды, упражняясь по два часа на протяжении пяти дней. После этого их мозг изучили с помощью МРТ. Вторую группу попросили представлять эти гаммы и аккорды в течение такого же количества времени, не шевеля пальцами и не касаясь клавиш. У этих участников наблюдались те же изменения мозговой деятельности, что и в первой группе. Когда вы находитесь в состоянии повышенной осознанности, то есть внимательны и сосредоточенны, мозг не различает воображение и реальность. С телом, представьте себе, происходит то же самое, что подтверждает их тесную связь. В исследовании доктора Винота Ранганатана одна группа тренировалась с гирей в течение четырех недель по часу в день, и мышечная масса участников увеличилась на 30%. Участники второй группы и пальцем не шевельнули. Они упражнялись столько же по времени, но только в воображении. Безо всякой физической активности прирост мышц составил 22%! То есть мы можем сделать вывод, что тело и мозг способны меняться до переживания реального опыта. В процессе визуализации — мыслей, намерений и медитации — можно достичь физических изменений.

Вы когда-нибудь видели на обочинах дорог знаки «Внимание, дорожные работы»? В голове постоянно происходит то же самое: «Внимание, нейронные работы». Нейроны трудятся над тем, чтобы ваши мечты, мысли, страхи, привычки, способности, фантазии, воспоминания, радости и т. д. превратились в то, что вы называете «я». Представьте масштаб этих работ — почти сто миллиардов взаимосвязанных нейронов. Даже самая незначительная новая информация преобразит нейронную топографию, а также, пусть и незначительно, вашу сущность. Любые образы, возникающие в сознании, запечатлеваются в мозге. Их следы составляют часть вашей уникальной и неповторимой личности. Вы, несомненно, постоянно находитесь в разработке.

В целом я показал вам все, в чем наука сомневается или чего она не знает об эмоциях. Но все-таки кое-что ей известно… Какими свойствами обладают эмоции?

Отправить