Глава 18
Ожидание
— Давайте посмотрим, что с вами, февр Стит, — сказала врачевательница Куартис. — Снимите рубашку, пожалуйста.
— Это просто царапины. — Я поморщился, но послушно разделся и сел на высокую кушетку в лекарской.
Госпожа Куартис, несмотря на поздний час, выглядела бодрой и собранной.
— Много работы? — спросил я, покосившись на булькающую колбу в углу лекарской. Меня от этого места всегда немного знобило и хотелось дать деру.
— Изучаю яд песчаной гадюки. Изумительные, невероятные свойства! — улыбка Саманты могла бы осветить Вестхольд. Все же госпожа Куартис поразительная женщина. Яды и неизвестные болезни радуют ее куда больше, чем красивые платья или драгоценности!
Она окинула изучающим взглядом глубокие кровавые борозды на моей груди и прищурилась.
— Так-так. Эфрим?
Я кивнул.
— Его поймали?
— Нет.
— Ясно. Дышите равномерно, февр Стит. — Врачевательница взяла мою руку и приложила пальцы к запястью, где бился ток крови.
Глаза Саманты Куартис стали отрешенными, а я ощутил легкое покалывание в теле. Понимая, что врачевательница изучает мой организм, я старался не двигаться и не мешать.
— Интересно, — протянула леди, выпуская мою руку. — Очень интересно…
— Не уверен, что меня радует ваш интерес, — хмыкнул я. — Что-то не так?
— Раны неглубокие, хоть и неприятные. Но мышцы и сухожилия не разорваны. Я наложу мазь, и через пару дней все затянется. Вы совершенно здоровы, февр Стит, ваш организм находится в идеальном состоянии. Если не считать одного нюанса…
Я нахмурился. В чем дело?
— Скажите, вы не принимали недавно настой из зерен змеевой травы?
— Я впервые слышу об этом растении, — резко произнес я, предчувствуя недоброе.
— Однако… однако симптомы вашего организма весьма сходны с тем действием, которое оказывает змеева трава.
— Она… вызывает влечение? — внезапно выпалил я и увидел изумленный взгляд леди Куартис.
— Влечение? О, ничего подобного, с чего вы взяли? Совсем наоборот. Мой учитель травоведения называл траву змеиной тропой. Мол, она ведет душу человека на темную сторону и, ступив на нее однажды, нет дороги назад. Мой учитель обладал большим воображением, февр Стит. — Саманта лукаво улыбнулась. Но тут же стала серьезной. — Змеева трава усиливает агрессию, злобу, ярость. Туманит сознание и не дает мыслить здраво, вызывает бессонницу и приступы раздражительности. Маленькую искорку злости она разжигает до испепеляющего пламени. Довольно редкое растение с необычными свойствами. Когда-то им пытались лечить стылую болезнь, но после моего трактата о вреде некоторых растений змееву траву запретили к использованию, — врачевательница улыбнулась и тут же сокрушенно покачала головой. — Трава давала облегчение симптомов, но, на мой взгляд, это совершенно нерезультативно. Вреда от нее больше, чем пользы! Потому что побочные явления слишком непредсказуемы. Однажды я лечила пациента, отравившегося змеевой травой. К сожалению, его состояние было плачевным. Он впал в неконтролируемую ярость и разнес нам всю лекарскую.
Госпожа Куартис развела руками.
— Я не собираюсь разносить вашу лекарскую. Я не употребляю змееву траву, и моя темная сторона по-прежнему спит, — улыбнулся я. — Извините, но вы ошиблись, госпожа Куартис.
Врачевательница задумалась. Ее тонкие чуткие пальцы перебирали склянки и пузырьки на столе, словно хрупкая целительница не могла и минуты находиться без движения.
— Возможно… Что ж, тогда могу предположить, что такие симптомы вызвал неизвестный яд, содержащийся в когтях эфрима, — сказала она и оживилась, словно нашла что-то чрезвычайно занимательное. — Очень интересно! Позвольте, я возьму вашу кровь, февр Стит?
— Это обязательно? — поморщился я.
Но врачевательница даже не ответила, просто воткнула мне в плечо иглу с желобком и подставила мензурку.
— Ох, не надо так смотреть! — проворчала она. — Храбрые, несокрушимые февры, а стоит увидеть иглу, так бледнеете, словно девицы! Уже все!
Шустро вытащила иглу, запечатала мензурку и занялась моими ранами. Протерла травяным настоем, наложила мазь и ловко перебинтовала.
— Три дня покоя, исключить волнения и резкие движения, — приказала врачевательница, вручая мне листок с предписаниями. — Повязку менять каждый день. И прошу, не вздумайте надеть вашу грязную рубашку! О, эти мужчины… Вот, возьмите, потом вернете.
— Благо Двери, — пробормотал я. Натянул серую лечебную рубаху, протянутую госпожой Куартис, распрощался и вышел.
Дождь, к счастью, прекратился. Листок с предписаниями я выкинул в урну возле Вестхольда и ускорил шаг, чтобы не замерзнуть от холодного ветра с моря.
Я шел и думал. О том, что почувствовал, когда тварь схватила Иви. Когда зверь взлетел, сжимая ее в своих лапах.
Желание убить тварь и сейчас выстужает кровь. А ведь у меня прямой приказ взять чудовище живым. Я нарушил его, даже не задумавшись. Я сделаю это снова, если мы встретимся. Уничтожить. Разодрать, убить! Я хотел этого.
Мысли путались, а инстинкты словно взбесились.
В доме на улице Соколиной Охоты горело окно в гостиной. Я задержался на ступенях, глядя на это окно и ощущая странные эмоции. Я не привык, чтобы меня кто-то ждал. И это оказалось… приятно.
Вошел, и тут же навстречу вылетела Иви. Она успела искупаться и переодеться в бархатный бордовый халат. На ногах девушки красовались толстые шерстяные носки, и я хмыкнул, увидев их.
И тут же Иви обняла меня, принялась ощупывать.
— Тебя перевязали? Насколько серьезны раны? Что сказала врачевательница?
— Что мне стоит держаться подальше от эфримов и моей сестры, которая пытается меня задушить, — сказал я, снимая с себя руки Иви. Отодвинул девушку. — Разве я не велел тебе ложиться спать?
— Когда это я тебя слушалась, — фыркнула негодяйка. Но взгляд остался встревоженным. — Я… за тебя переживала.
Я постоял, пытаясь вернуть себе дыхание. Переживала.
— Очень убедительно, — с деланой насмешкой протянул я. — Еще немного — и поверю. Иди в кровать, Иви.
Она мотнула головой, и пряди рассыпались по плечам.
— Побудь со мной? — выдохнула она. — Чуть-чуть.
Побыть с ней в темной спальне — не самая лучшая идея. Но я видел покрасневшие глаза Иви и дрожь, которую она пыталась скрыть. Иви боялась.
Шагнул к ней, не думая, схватил за плечи, глядя в глаза с расширенными зрачками. Зелени в ее радужках не осталось, лишь тьма.
— Иви. Я смогу тебя защитить. От эфрима. Ото всех. Ты слышишь?
Она медленно кивнула, и я разжал пальцы.
— Ложись в кровать. Я умоюсь и приду.
Она топталась на паркете, и я вдохнул.
— Я приду, обещаю.
В купальне привел себя в порядок, пытаясь не намочить бинты, опоясывающие грудь. Переоделся в мягкие штаны, накинул рубашку и вошел в спальню сестры. Она завозилась, отодвигаясь. Я убедился, что Иви надежно укрыта покрывалом, и лег на край кровати. Ребра отозвались глухой болью.
Иви подвинулась ближе и провела ладонью по бинтам на моей груди. Я перехватил ее руку и стиснул зубы.
— Больно, да? — выдохнула сестра мне в плечо.
Я промолчал. Иви тяжело вздохнула и придвинулась еще ближе под мой бок. Пальцы закололо от желания ее обнять. Но я не пошевелился.
— Ты не можешь мне рассказать? — спросила она. — Про… про эфрима?
— Прости, я связан клятвами и обязательствами. Февры дают обеты молчания, Иви. Особенно каратели. Особенно… я. Я не могу рассказать. По крайней мере, в этом мире.
— В этом? — Она приподнялась, и в блике лунного света блеснули ее волосы.
— Скоро все изменится, — вздохнул я. — Ты откроешь Дверь и многое поймешь. Я… я хотел дать тебе больше времени. Но ты очень настойчивая. И быстрая.
— Кажется, ты не очень этому рад.
— Я удивлен. — Я прикрыл уставшие глаза. — Впрочем, чему удивляться. В двенадцать лет ты связала свою няню, заперла ее в чулане и сбежала из дома, переодевшись мальчишкой. И сумела добраться до Аквантиса. Отец сходил с ума, пытаясь тебя найти. Ты всегда была безрассудной, Иви. Но… решительной.
— Это что же, комплимент?
Я уловил в ее голосе улыбку.
— Не знаю. Я не знаю, как к тебе относиться. Ты… ты не такая, как я думал.
— Хорошая сестра? — прошептала она.
Я помолчал, впитывая тьму, наполненную запахом, шепотом, шорохом. Легкое дыхание Иви на моей коже, между плечом и шеей. Тонкий аромат моего любимого мыла. Интересно, почему она всегда пользуется им, а не земляничным, купленным специально для нее? Мягкая прядка ее волос, щекочущая мне руку.
До одури хотелось раскрыть браслет, но я удержался.
— Не такая плохая, — протянул я.
Иви тихо рассмеялась. Легкая вибрация, отозвавшаяся внутри меня вспыхнувшим пожаром. Вот же склирз вонючий! Надо убираться отсюда. Надо…
Иви положила ладонь на мою руку и прижалась к плечу.
— Я рада, что приехала в Двериндариум, Кристиан, — чуть слышно произнесла она. — И что узнала тебя.
— Попытайся уснуть, — голос предательски дрогнул. Я уставился на светлый квадрат окна, потому что во тьме мои чувства оказались слишком обостренными. Вот только…
Потянулся свободной рукой и расстегнул браслет. Лишь на миг. Один миг. Жадно глотнул проклятую ежевику, ваниль, хвойную горечь…
— Иви, ты что-нибудь знаешь о змеевой траве?
Она сонно зевнула и пробормотала:
— Никогда не слышала.
Я застегнул браслет, бездумно уставившись в темноту.
Иви соврала.
* * *
Кристиан так и не ушел. Похоже, усталость его все-таки свалила, и он просто уснул в той позе, в которой лежал. Утром я проснулась раньше и какое-то время не двигалась, рассматривая парня. Бледные лучи восходящего солнца слегка разбавили ночной сумрак и высветлили тени. Во сне Крис притянул меня ближе, и я поняла, что мне нравится тяжесть его руки на моем теле. Но осторожно отодвинулась, продолжая рассматривать февра. Я смотрела на его скулы, морщинку между бровей, которая не разглаживалась даже во сне, четко очерченные и такие чувственные губы, темные ресницы и падающие на лоб пряди волос. Рассматривала небольшой шрам в уголке левого глаза и крошечную точку-родинку над верхней губой. Одеяло было на мне, февр лежал в штанах и распахнутой рубашке, и мой взгляд опустился ниже. На перебинтованную грудь, сильные руки. Я подробно рассмотрела вихрь на его шее и колючий узор, выступающий из-под браслета. Рисунок-звезда около сердца сейчас был скрыт повязкой. Загорелую золотистую кожу Кристиана хотелось потрогать. Ощутить под ладонью сухой рельеф, гладкость, силу. Тяжесть…
Кристиан красивый, благородный, смелый. Защитник и воин. Неудивительно, что Ливентия в него влюбилась.
На миг возникло искушение все ему рассказать. Поведать правду обо мне и Ардене. Почудилось, что Кристиан сможет понять…
Понять? Я с досадой прикусила щеку. Кристиан ненавидит ложь и он февр-каратель. Узнав, что его водили за нос, он собственноручно свернет мне шею.
Вздохнув, я посмотрела Крису в лицо. И вздрогнула. Глаза парня были открыты и сейчас внимательно смотрели на меня. Яркая лазурь его радужек потемнела от расширившихся зрачков. Мое сердце ударилось в ребра. И, словно эхо, я услышала вздох Кристиана. Февр моргнул и отодвинулся.
— Который час? — сипло со сна спросил он.
— Не знаю, — я, кажется, тоже немного охрипла. — Солнце встает. Жуткая рань!
Крис хмыкнул, потянулся и встал с кровати, повернувшись ко мне спиной.
— Не вставай. Тренировка на сегодня отменяется. Тебе надо отдохнуть и набраться сил.
Я кивнула, но Кристиан не увидел, потому что уже вышел из моей спальни. Полежав какое-то время, я незаметно для себя снова уснула.
А когда проснулась и спустилась в гостиную, вздохнула с легким разочарованием. Кристиана дома не было. И с чего я решила, что он захочет провести этот день со мной? Он февр, наверняка у него дел полно, несмотря на ранение. Тем более после вчерашнего нападения эфрима. Последнее до сих пор вызывало у меня дрожь страха и непонимания. Февр Квин велел мне оставаться сегодня дома, и я не осмелилась ослушаться, не хватало еще, чтобы мне снова влепили штрафные звезды. Так что день я провела за книгами, они хоть немного отвлекали от тревожных мыслей и нервного ожидания.
Завтра я открою Дверь. Завтра! Я открою Дверь!
Я, приютский выкормыш, нищенка Вивьен, открою Дверь!
Стоило об этом подумать, и меня начинало колотить от предвкушения.
А еще я думала о рисунке на своем теле, Ржавчине и его исчезновении. Я вспоминала ту зиму, когда мой друг свалился со стылой болезнью и его лечили змеевой травой. Что произошло в тот день, когда я увидела эфрима? В детстве я не задумывалась — боялась, а вот сейчас мысли так и лезли в голову. Почему тот эфрим ушел, так и не тронув беззащитных детей, меня и Ржавчину?
С прошлого мысли перескакивали на настоящее. Сегодня прах старого архивариуса отправится к его родным, а его тайна останется нераскрытой. Из-за меня.
Если бы я могла спросить у старика, что означает рисунок! Где он нашел это изображение и что оно значит! Я ведь всегда считала, что Ржавчина нанес просто линии, без смысла. А теперь понимаю, что это не так.
Но что все это значит?
Вопросов было слишком много, они роились в моей голове, словно мухи, жужжали и сводили с ума. Только ответов у меня не было, и теперь я даже не понимала, где их искать.
Кристиан вернулся поздно и, велев мне выспаться, ушел к себе в комнату. Я вертелась на кровати, не в силах уснуть, представляя завтрашний день и пытаясь угадать, что меня ждет. Какой окажется заветная Дверь? Где она находится? Мне чудились золотые огромные ворота или страшная железная створка с изображением кости и ножа — знака карателей. От нервного возбуждения меня почти тошнило. Посреди ночи в спальню вошел Крис, молча сунул мне стакан молока с какими-то травами, а когда я выпила, лег на кровать и приказал:
— Спать. Немедленно!
Я хотела возразить, но веки налились тяжестью, и я зевнула. Успокоительное подействовало, так что я сонно уткнулась носом в плечо Кристиана и почувствовала, как он меня обнял.
Сквозь сон ощутила его губы, прикоснувшиеся к моему виску.
А потом я все-таки уснула.
