Глава 15
Миражи
Спала я плохо. Всю ночь вздрагивала и просыпалась, мне чудились шаги и голоса за дверью. Потому утром я встала хмурая и невыспавшаяся.
Когда спустилась в гостиную, Кристиана не было, за что я вновь поблагодарила великого творца. После разговора в ванной я чувствовала себя неловко. Половину ночи не могла уснуть, вспоминая его слова, его взгляд. И вслушиваясь в собственные эмоции. Кристиан будил во мне чувства. Непознанные и пугающие. Я не хотела их, я закрывалась от них, но они все равно прорывались. Дрожью. Вздохом. Ритмом сердца.
Это было слишком опасно, слишком!
Он не должен мне нравиться. И я не должна думать о нем. Не должна приближаться.
Вздохнув, я привычно проверила цвет своих радужек и отправилась на пробежку. Даже без строгого старшего брата я старалась не пропускать эти тренировки. То, что поначалу казалось мне наказанием, сейчас виделось совсем иным. Я не хотела себе в этом признаваться, но возможно, такова своеобразная забота Кристиана о сестре? Возможно, он просто изначально пытался сделать меня сильнее. Чтобы в Мертвомире у меня было больше шансов.
Правда, от такой заботы очень хочется Кристиана прибить!
Сделав круг у конюшен и помахав сонным лошадкам, я вернулась к дому. Потянулась, разминая мышцы, и застыла. В густых зарослях вдоль стены что-то блеснуло. Я отодвинула ветки, склонилась, подняла. И нахмурилась. На моей ладони сверкала зелеными крылышками драгоценная стрекоза. Одна из брошей Ливентии.
Но как она оказалась в этих кустах? Возле моего дома?
Что здесь делала Ливентия?
Я прикусила палец, задумавшись. В кустах лежит брошь южанки, а вчера кто-то повязал на дверь дома порочащий меня бант. А ведь я поверила, что Ливентии не нужен Дар, поверила ей. Южанка эгоистична и избалованна, но она показалась мне неплохим человеком. А теперь я нахожу в кустах ее украшение.
И что мне об этом думать?!
Сунув стрекозу в карман, я побежала переодеваться, решив разобраться во всем позже.
Шесть штрафных звезд скинули меня вниз по списку. Правда, каверзы прилетали не только мне. У друзей-недругов тоже пропадали записи, терялись тетради и хрустальные перья, «рвалась» в самых неожиданных местах форма. Я в подобных забавах не участвовала, лишь усилила бдительность. Единственным, кто неизменно красовался на первой строчке списка, оставался Киар Аскелан. Либо он был умнее и внимательнее нас всех, либо — что вероятнее — с лордом Колючего Архипелага предпочитали не связываться. Киар и его сестра надежно закрепились на первых местах и не находилось смельчаков, готовых их оттуда сбросить.
Но я решила во что бы то ни стало вернуться в список лучших.
Перед уроком я улыбнулась Ливентии.
— Ты выглядишь бледной. Все хорошо?
— Замечательно, — сказала южанка, глядя в окно. Выглядела она действительно неважно, была бледной и задумчивой. — Просто не выспалась.
— Мучили плохие сны?
— Напротив, хорошие…
— Может, расскажешь?
Ливентия дернула плечом, и ее взгляд стал злым.
— Извини, Иви, мне надо подготовиться к уроку.
Она села на свое место, а я сжала в кармане зеленую стрекозу. Что бы Ливентия ни делала возле дома на улице Соколиной Охоты, говорить об этом она явно не желала.
Но после встречи у дома Альфа наша пятерка негласно стала держаться вместе. Мы обнаружили, что противостоять подлостям других учеников гораздо проще сообща. Хотя Ливентия и косилась на остальных неприязненно.
— Даже не мечтайте, что мы с вами теперь друзья, — бросила красавица, прощаясь после занятий.
— Да ни за что, Конфетка, — ухмыльнулся Ринг. — Я не дружу с такими, как ты!
С Рингом отношения сложились странные. Мы почти не разговаривали, но краем глаза я частенько отмечала его присутствие. Здоровяк по-прежнему смотрел на всех исподлобья, но когда я устраивалась на ступеньках замка, Ринг оказывался где-то рядом. Молча и глядя в другую сторону.
Правда, возможно, он это делал из-за Ливентии, не обращая внимания на ее презрительное шипение в сторону «отброса».
Но красавица лишь отворачивалась. Последующие дни Ливентия была удивительно тихой и задумчивой, казалось, даже драгоценный рой бабочек на ее мундире потускнел. Но в ответ на вопросы она лишь отмахивалась, а бледность объясняла усталостью.
А я решила пока не говорить о зеленой стрекозе.
Помимо обязательной теории и практики ученики нашли себе занятия по вкусу. Мелания стала посещать уроки целительства, Майлз занимался картоведением, а Итан — звездологией. Многие после уроков отправлялись развлекаться на главную улицу острова. Я же свое свободное время проводила за книгами, пытаясь восполнить прорехи скудного образования. Запираясь в своей комнате, я изучала не только обязательную школьную программу, но и геральдику, этикет, язык цветов и жестов, светскую моду и прочую мишуру, от которой у меня раскалывалась голова. Но я упрямо сжимала кулаки и заставляла себя вчитываться в паутину строчек, вспоминая добрым словом вдову Фитцильям. Все же вдова сумела привить мне любовь к чтению.
Я боялась снова попасть впросак и показать собственное невежество. Книги я брала в Белом архиве и прятала под кроватью, надеясь, что Кристиану не придет в голову туда заглянуть.
Каждый раз, посещая библиотеку, я порывалась навестить господина Дэффа, но, к моему удивлению, Черный архив стоял закрытый.
Спустя несколько дней мы, как обычно, вышли из замка и застыли на пороге Вестхольда.
Последний вздох лета закончился.
Небо затянулось тяжелыми свинцовыми тучами, но, словно в утешение, принесло облачные миражи. На подсвеченных золотом облаках виднелись перевернутые города, долины и горы. Они проплывали мимо, отражения далеких берегов и невиданных мест: шумная столица с бегущей по проспектам толпой, рекой мехомобилей и экипажей, и крохотные деревушки вдоль озер; Ливентия рядом взвизгнула, когда показались поднебесные башни Лестгарда, кто-то громко охнул. Казалось — еще миг, и острые шпили башен прочертят борозды на ступенях Вестхольда. Мираж был столь реален, что некоторые ученики испуганно подались назад и тут же рассмеялись, когда руки прошли сквозь призрачные камни отражения. Вслед за далеким приграничным городом возникла тысяча гранитных галерей Эхервейса, а за ней — Бесконечный Мост, соединяющий два берега Стылого Пролива. И сразу — белокаменные поместья и огромные статуи альбатросов, парящие на другом конце континента, в Птичьей Долине. Задрав голову, я смотрела, как проплывает мимо вся наша империя. Я видела перевернутые мосты и дома, людей и бродячих псов, лошадей и ворон на ветках. Ученики и даже февры улыбались, махали руками, силясь поймать призрачных голубей или схватить за хвост сонного кота, зевающего на поленнице какой-то неизвестной деревушки.
Лишь одно место никогда не показывают миражи — Двериндариум. Этот остров хранит свои секреты и от небесных видений.
Зато говорят, что в облачных миражах можно увидеть своих родных и любимых, так что и сейчас я всматривалась до рези в глазах, надеясь рассмотреть знакомые лица. Одно… одно лицо. Я так желала увидеть темную рыжину волос и насмешливый прищур глаз, что не замечала никого вокруг. Я вообще забыла, что стою на ступенях Вестхольда, что рядом ученики, наставники и февры. Я всматривалась в миражи, желая увидеть своего друга. Просто увидеть. Понять, что он жив. Выдохнуть. Успокоиться. Пусть он просто будет жив!
И тут кольнуло в боку, там, где был рисунок из шрамов. А затылок похолодел, ощущая чужой взгляд. Я резко развернулась. Люди смеялись, запрокинув головы, и лишь я шарила вокруг беспокойным взглядом. Кто на меня смотрел? Да еще и так пристально, что волосы на загривке встали дыбом! Кто?
Подняла взгляд. С черных стен замка скалились эфримы. И… показалось или одно крылатое чудовище шевельнулось?
Я протерла глаза, моргнула. Всмотрелась снова. Ливентия дернула меня за рукав, привлекая внимание к какому-то невиданному замку, плывущему в облаках. Но я смотрела лишь на гранитного эфрима. А он… на меня. Жуткое ощущение росло в груди и резало изнутри страхом.
Нет, мне чудится. Это все просто… невозможно!
— Иви, да посмотри же! Это же Грандана, мой дом! — оживилась вдруг Ливентия. — Вон главная площадь, а там знаменитый розарий! Тысячи, тысячи цветов, ты видишь? Там выращивают невероятные лиловые розы, мои любимые! Ты их видела?! Бутоны величиной с человеческую голову! Чудные цветы! Иви!
Не отвечая, я стряхнула руку Ливентии. И увидела Кристиана. Он тоже смотрел на стену замка. Хмурился.
С другой стороны блеснули алые глаза Киара. Только он с интересом рассматривал меня.
— Нам надо отсюда уйти. — Я повернулась к ничего не понимающей Ливентии. — Где Мелания?
— Да вон стоит, рот открыла. Но…
— Идем, — я дернула красавицу за рукав. Внутри разрасталась тревога. То самое чувство опасности, взращенное вечным ожиданием удара. Обостренный инстинкт, ускоряющий сейчас мою кровь и вопящий: беги!
Ливентия уперлась, не понимая, что со мной. Я подтолкнула ее к черному зеву Вестхольда, схватила Меланию, потащила… Где Ринг? А Итан? Надо сказать… надо бежать!
Вокруг смеялись люди. Ученики, наставники, рабочие, отложившие свои дела. Все любовались облачными миражами.
— Иви, да что с тобой? — взвыла Ливентия. — Ты сошла с ума?
Неужели я ошиблась?
Тревожный удар колокола взрезал радостное оживление.
— Всем покинуть двор! Вернитесь в замок! Живо! — крикнул незнакомый мне февр. — Вернитесь в замок!
Остальные февры четко и слаженно оттеснили ничего не понимающую толпу к ступеням. Двое подняли ладони, и между ними натянулась призрачная голубоватая паутина. Миг — и она налилась темнотой и натянулась куполом, закрывая небо и облачные миражи.
Блеснула сталь идаров и мечей. За пределами видимости, где-то наверху, тяжело прозвучали выстрелы из револьверов.
Таща за собой Ливентию и Меланию, я добралась до Кристиана.
— Что происходит?
— Зайдите внутрь, Иви. Живо!
— Но…
— Не спорь!
Не объясняя, он запихнул меня в коридор Вестхольда, а сам снова выбежал наружу. Несколько февров споро распределили людей по комнатам и запечатали выход. Я оказалась в пустой лекторной, рядом встревоженно озирались Мелания, Ливентия и, по обыкновению, — Ринг. А вот Итана мы потеряли в толпе.
— Один из февров сказал «проклятая тварь», — прошептала послушница, с опаской оглядываясь на узкие окна замка. — Что это значит, Иви?
— Не знаю, — нахмурилась я. — Не переживай, снаружи целая армия февров.
— А с вами — я! — Ринг сжал свои огромные кулаки.
— Еще неизвестно, где опаснее, там или здесь, с тобой, — презрительно протянула Ливентия. — Не думай, что стал одним из нас, каторжник.
— Я не каторжник! Я сын каторжника!
— Еще хуже. Может, ты только и ждешь случая, чтобы нас всех передушить.
— Твою белую шейку я свернул бы с удовольствием, Конфетка! — оскалился Ринг.
— Не смей назвать меня своими нелепыми кличками! — взвизгнула Ливентия.
Мелания попыталась вмешаться в их ссору, но безуспешно. Я же отошла к окну и осторожно выглянула наружу С моего угла виднелась стена, часть внутреннего двора и… длинная крылатая тень, скользнувшая по брусчатке.
Ужас сжал сердце, и я отшатнулась. Потерла покрытый испариной лоб. Что это было? Может, лишь очередной облачный мираж? Силуэт какого-нибудь памятника? Тогда почему внизу столько февров и звучат выстрелы?
Хотела снова высунуться, чтобы увидеть больше, но тут что-то щелкнуло, и все окна закрылись толстыми деревянными ставнями. И одновременно загорелись светильники на стенах.
— Ух ты! — восхитился Ринг, щелкнув пальцем по черным створкам в окне. — Непробиваемые! Работа двери-аса, не иначе! Да этот замок настоящая крепость!
Ливентия выразительно закатила глаза и присела на край стола, изящно расправив жесткий мундир. Я в очередной раз поразилась, как у нее получалось выглядеть такой беззащитно-женственной даже в строгой форме Двериндариума.
Я прикрыла глаза, вслушиваясь в звуки Вестхольда. Тревога грызла изнутри. Что происходит? Чью тень я увидела? Чего испугались февры?
— Надеюсь, это досадное происшествие не задержит нас надолго, — протянула Ливентия. — У меня на вечер грандиозные планы.
— Подготовить задания наставника Бладвина? — спросила наивная Мелания, и Ливентия фыркнула.
— Забивать голову подобной ерундой — удел нищих и глупцов, — с непонятной злостью отрезала она. — Я найду занятие поинтереснее. Иви, ты слышала о местном клубе для избранных? «Белый цвет», так он называется. Там мы сможем отдохнуть от досаждающего присутствия отбросов.
Красавица выразительно вздохнула.
— Ах, сложно быть терпимой и понимающей, как того требует благородное воспитание. Хорошо, что ты меня понимаешь, дорогая Иви. Думаю, для визита мне стоит надеть розовое платье. Эта форма ужасно безвкусная!
Я повернулась к троице. Ринг сжимал свои кулаки, на его лице залегли белые пятна злости, но Ливентия словно и не замечала, продолжая издеваться над парнем. Мелания сложила ладони в священном символе, прошептала молитву, а после достала из сумки тетрадь и принялась делать задание.
Мне не мешало бы к ней присоединиться, но я не могла. Я все еще видела длинную крылатую тень.
Сидеть в лекторной пришлось еще час. За это время Ринг едва не придушил Ливентию, а шутки последней стали во сто крат злее. Так что, когда двери наконец открылись, мы с Меланией вылетели в коридор, словно свинцовые болты!
Февры сухо приказали нам возвращаться в свои дома. Что произошло, никто так и не сказал.
На ступенях Вестхольда я обернулась. И вздрогнула. Каменного эфрима на стене не было. Я точно помнила его местоположение на парапете — между узким окном и рогатым хриавом. Но сейчас жуткий хриав скалился в одиночестве.
И все это мне ужасно не нравилось!
А самое обидное — пока мы отсиживались за стенами Вестхольда, облачные миражи уплыли в сторону Взморья.
* * *
В «Белый цвет» — самый изысканный, по словам Ливентии, клуб острова я так и не пошла. Красавица обиженно надула губы, но я решила, что на сегодняшний день мне достаточно впечатлений. Хотелось залезть в горячую ванну, согреть заледеневшее тело, а после укутаться в одеяло и уснуть.
Но увы.
«Расскажи богам о своих мечтах, и они сделают все наоборот», — говорил Ржавчина.
Видимо, мои мечты о спокойном отдыхе кто-то подслушал!
Потому что в гостиной, на диване, где я привыкла читать перед сном книгу, сидел Киар Аскелан. Собственной персоной. Его длинные белые волосы были заплетены в несколько кос и перевиты серебряными нитями и алыми рубинами. Огромный багровый камень сверкал на шейном медальоне лорда, камни помельче искрились на перстнях и в серьге левого уха. Алые глаза тоже казались двумя камнями, а сам северянин — статуей изо льда и снега, непонятно как очутившейся в этой гостиной. Его соседство с огнем мягко тлеющего камина выглядело кощунством.
Напротив лорда, у окна, стоял Кристиан. Его лицо было образцом безразличия, пожалуй, по части невозмутимости он даже превзошел нашего нежданного гостя. А в шторм его глаз я решила не смотреть.
— Лорд Аскелан? — несколько неуверенно произнесла я.
Что этому замороженному понадобилось в моем доме? Вероятно, у него какие-то вопросы к «брату». Все же февр Стит — наш наставник по урокам боя и защиты. Вот же, принесла его непогода! А я ведь надеялась хоть что-нибудь выведать у «брата» о происшествии!
— Иви… — северянин встал и растянул тонкие губы в подобии улыбки. — Я уже давал разрешение своим… соученикам обращаться ко мне по имени.
Я растерялась еще больше. Ну да, было такое. Колючий лорд как-то оказал нам всем эту великую честь, все же мы почти ровесники, а в Двериндариуме — все равны. Так считается. И все равно язык не поворачивался говорить ему «Киар». Впрочем, я вообще не собиралась с ним говорить.
— Не буду мешать вашей беседе. — Я повернулась в сторону лестницы.
— Вообще-то наша беседа касается непосредственно тебя, — бесцветно произнес лорд Аскелан.
Я нахмурилась. В голове молнией пронеслись панические мысли. Что случилось? Этот клятый замороженный лорд узнал обо мне правду? Что-то заподозрил и решил рассказать Кристиану? Я попалась? Что?!
Бесцветный сделал ко мне шаг и сложил руки за спиной, почти копируя позу неподвижного февра. Да что здесь происходит?!
— Февр Левингстон, я официально прошу у вас позволения ухаживать за вашей сестрой Иви-Арденой.
— Что?
От изумления я потеряла не только дар речи, но и умение соображать! Мне послышалось?
— Но это невозможно! — вырвалось у меня. Еще хотелось добавить: вы свихнулись, дорогой лорд, или вам тут голову с непривычки напекло? Но удержалась.
— Почему же? — Киар приподнял белые брови. — Ты принадлежишь к старшему роду, не замужем и не помолвлена, разве не так? Я вполне могу заявить о своих… притязаниях.
Притязаниях? Нет, климат Двериндариума точно плохо влияет на красноглазого!
Я в отчаянии глянула на Кристиана, но «брат» хранил угрожающее молчание. И это мне тоже совершенно не нравилось!
— Лорд Аскелан… Киар… Нет, это совершенно невозможно!
— Ты потрясена, я понимаю, — он высокомерно улыбнулся. — Но мое решение вполне обдуманное и взвешенное.
— Но я тебе не ровня! Даже с учетом старшего рода!
Потому что Левингстоны родовиты и влиятельны, но Аскеланы… Если судьба будет благосклонна, может настать день, когда этот бесцветный станет королем Колючего Архипелага! Северные территории входили в состав империи, но там издревле существовала своя правящая династия. И это было справедливо, лишь бесцветные могли управлять диким заснеженным краем.
И один из претендентов на престол только что изъявил желание поухаживать… за мной! Рассмотреть меня в качестве невесты! От столь потрясающих перспектив мне стало дурно. Если бесцветный узнает, что оказывал знаки внимания не родовитой Ардене Левингстон, а нищей приютской девчонке, меня сотрут с лица земли! А если я соглашусь, Рейна сделает все, чтобы меня извести.
Вот только… отказаться я тоже не имею права. Таков регламент. Клятый лорд прав — Ардена родовита и свободна. Она не может отказаться от столь невероятного предложения!
Вот же засада! Может, мне перестать мыть голову, чтобы выглядеть менее привлекательной?
— Боюсь, я недостаточно хороша для подобной чести… — пробормотала я. — И у меня дурная репутация…
Киар снисходительно улыбнулся.
— Зато моя репутация безупречна, Иви. Так что я могу позволить себе все, что пожелаю.
— Но почему я?
Лорд поправил рубины на своих манжетах.
— Вы не были на Колючем Архипелаге, ведь так? Не отвечайте, это очевидно. Север… он особенный. — В алых глазах лорда появилось странное выражение, которое совершенно не вязалось с его высокомерным видом.
Я даже не сразу поняла, что вижу на лице Киара… нежность. Похоже, бесцветный искренне любил свой негостеприимный дом.
— Север проникает в души. И либо убивает, либо меняет навсегда. Вы знаете девиз нашего дома? «Горячая кровь для холодной вьюги». Потому что север ценит жизнь. Умение чувствовать опасность. Умение сражаться. И выживать. Колючий Архипелаг прекрасен, но суров. Твоя кровь дерзкая и горячая, Иви, и у тебя сильный дух. Мне это нравится.
— Думаю, ты ошибаешься, — пробормотала я.
Вот же Двуликий Змей! И что мне теперь делать?
— Я чту традиции, поэтому ставлю вас в известность о своих намерениях. — Похоже, бесцветному мое согласие и не требовалось, он уже все решил. — Официальное письмо я также направил вашему отцу. С завтрашнего дня прошу считать себя моей спутницей. Думаю, мы начнем с прогулок у моря, чтобы лучше узнать друг друга…
— Никаких прогулок. — Кристиан даже не пошевелился, оставаясь на своем месте у окна. Свет торшера облизывал сапоги моего «брата» и кобуру на его бедре, но не дотягивался до лица.
Лорд Аскелан удивленно поднял брови, явно не ожидая подобного. Но Кристиан шагнул в круг света и в упор посмотрел на бесцветного лорда.
— Никаких прогулок. Никаких свиданий. Никаких ухаживаний. Позвольте напомнить, что моя сестра приехала в Двериндариум учиться, а не развлекаться.
— Но вы не можете мне запретить, февр Стит…
— Могу и запрещаю, — Кристиан не повысил голос, но мне стало не по себе. — Вы зря потревожили нашего отца, на данный момент я являюсь единственным полноправным наставником Иви-Ардены. И лишь я имею право решать ее судьбу. И если угодно… прочитайте еще раз устав Двериндариума, лорд Аскелан. Ученики Двериндариума приравниваются к легионерам первой ступени. Видимо, вы недостаточно серьезно относитесь к предстоящему посещению Мертвомира, Киар. Я думаю, мне стоит пересмотреть вашу личную программу тренировок. И программу моей сестры.
— Я-то здесь при чем?
На мое возмущение Кристиан ответил таким взглядом, что я прикусила язык.
— Видимо, у тебя тоже слишком много свободного времени, Иви. — И Крис высокомерно кивнул опешившему Киару. — Вам официально отказано, лорд Аскелан. Я не потерплю нарушения устава на территории Двериндариума. Хорошего вечера.
— Благо Двери, — прошипел бесцветный. На его щеках даже появился румянец — от злости. — Выход я найду сам, не беспокойтесь!
Мы с Кристианом остались наедине. И я поежилась от его темного взгляда.
— Не надо так смотреть, — не выдержала я. — Я не виновата!
— Похоже, моя дорогая сестра решила получить сердца всех мужчин этого острова?
— Я ничего не делала! Да я с этим бесцветным лордом и двумя словами не обменялась! Понятия не имею, с чего он решил за мной поухаживать!
— Мало того, что весь Вестхольд болтает о тебе и этом щенке Нордвиге, теперь еще и северянин? А ты времени не теряешь, дорогая сестра.
Презрение в его голосе ударило под дых. И заставило меня выпрямиться и ответить насмешливым взглядом.
— А может, ты просто мне завидуешь? — рявкнула я. — Завидуешь моей жизни? Молодость скоротечна, дорогой брат. И, в отличие от тебя, Двериндариум в моей жизни лишь на время.
Его взгляд изменился. И лицо стало отчужденным и замкнутым.
— Отец верит, что ты можешь измениться. Верит тебе. Он потакал каждому твоему капризу, давал все, чего ты желала. Но ты… Ты всегда думала лишь о своих развлечениях. Мне жаль, что ты — часть нашей семьи. Иви.
Я сглотнула ком в горле. Если бы у меня был такой отец, я сделала бы все, чтобы стать его достойной. Все, чтобы стать достойной такой семьи. Но увы. Мне в жизни досталась лишь приютская койка, а Ардена никогда не оценит своего счастья. Не поймет, что ей невероятно повезло иметь семью. Отца и брата, которые о ней заботятся.
Маска эгоистичной дряни угнетала все сильнее.
Кристиан прищурился. Недобро так.
— Уже мечтаешь о возвращении в столицу?
— Конечно. — Я вспомнила повадки Ардены и изобразила на лице скуку. С трудом, но изобразила. — Жду не дождусь! Я мечтаю о том времени, когда этот остров останется позади.
— Вместе со мной, не так ли?
— Ты очень догадливый, — прошептала я.
Кристиан сделал ко мне шаг, и я против воли попятилась. Но потом заставила себя стоять смирно, безотрывно глядя в его злые глаза.
— Пока ты в Двериндариуме — никаких романов. Вернешься в столицу — и поступай как знаешь, мне наплевать. Но здесь ты будешь заниматься делом, а не развлечениями. — Он окинул меня острым взглядом. — Я почти поверил, что ты изменилась.
— Нет, не поверил, Кристиан. Ты не хочешь мне верить. Может, боишься? — Я выпрямила спину. — Но знаешь… Меня не интересует, что ты обо мне думаешь. Я лишь хочу открыть эту проклятую Дверь, исполнить этот проклятый долг и вернуться к своей жизни! Понятно? Своей!
— Бессмысленному существованию в столице? Бесконечным романам, от которых у отца седеют волосы?
— Даже если и так! — буркнула я.
— Ты не поняла, дорогая сестра. Для начала тебе надо выжить в Мертвомире. — Кристиан шагнул назад, и снова его лицо скрылось тенью.
А мне стало как-то невыносимо холодно.
— В этом можешь даже не сомневаться, — сказала я, развернулась и, взлетев по лестнице, хлопнула дверью своей комнаты.
Присела на кровать и испытала дикое желание разреветься. Как же сложно быть Арденой! Иногда так и тянуло плюнуть на эту игру и сказать то, что я думаю на самом деле. Но нельзя. Я должна играть роль. Ардена — эгоистичная и избалованная богачка, даже после монастыря она не могла стать кардинально иной. Значит, я должна вести себя соответствующе. А в ответ видеть презрение в глазах Кристиана…
А ведь порой так и хочется закричать: это не я! Не я!
Сердито дернула свои золотые пряди, вытащила ножницы и подрезала кончики. Глупость, но таким образом я словно отсекала часть Ардены и возвращала часть себя.
Стряхнула отрезанные пряди в мусорную корзинку и обошла комнату. Ну что за блажь взбрела в голову этому бесцветному лорду? Зачем он пришел? Ведь мы с Кристианом почти достигли нейтралитета! А теперь — вот!
И что случилось сегодня в Вестхольде, я теперь не узнаю, «брат» точно не расскажет. А мне необходимо разобраться, чью тень я видела!
Вот же змеюки, чтоб им всем поджарило хвосты!
От расстройства я даже решила обойтись без горячей ванны, торопливо умылась, еще раз проверила комнату и улеглась спать.
А ночью он за мной пришел. Эфрим.
* * *
Дрянь!
Я стиснул край полированной столешницы, едва не раскрошив дерево. Как же хочется ее придушить! Я ведь почти поверил, что она изменилась! Что Орвинская обитель сделала ее иной. Я видел столько… подтверждений и несоответствий! Неужели все лишь притворство? Ардена — хитрая змея, она всегда умела обвести других вокруг пальца. У нее нет ни совести, ни морали, я ведь знал это! Так почему поверил, что она изменилась? Что может стать лучше.
Проклятие! Я даже поверил в ее… чистоту. Бред, какой же бред!
Мою сестру изменит только могила, задери ее Двуликий!
Покосился на свой закрытый браслет и вздохнул. Когда Иви-Ардена рядом, мне хочется его расстегнуть. Хочется снова ощутить ее эмоции, впитать их. Но нет, я больше этого не делаю, довольно. Кажется, я пристрастился к проклятой ежевике, словно к дурману! Я не могу мыслить связно, когда ощущаю ее.
Хотя последнее время я вообще не могу мыслить связно.
Плеснул себе крепкий кофейный напиток, выпил залпом и скривился. Надо сказать Силве, чтобы поменяла зерна, эти слишком горчат…
«Ты должен о ней позаботиться, Стит. Ты должен!» — слова отца прозвучали в голове.
Я пытаюсь о ней заботиться! Но видит Божественный Привратник — это нелегко!
Может, стоило согласиться на столь щедрое предложение северного лорда? Дать одобрение на его ухаживания? Я нанес оскорбление роду Аскеланов, вряд ли молодой лорд это забудет. Можно было согласиться, понадеявшись, что Иви не понравится северянину, и он сам от нее отстанет. Но… почему-то я не сомневался, что она ему понравится. Очень понравится! И после Двериндариума северянин заберет Иви на свой Колючий Архипелаг.
То, что Киар заинтересовался Арденой — неудивительно. Бесцветный гад молод, но умен. И он прав — Иви завораживает. Красотой, силой, дерзостью, стойкостью… В ней слишком многое вызывает восхищение и… злость. Проклятое сочетание несочетаемого…
Бесцветные лорды традиционно выбирают жен не на севере. Говорят, что их рубиновую кровь необходимо разбавлять.
Стоит согласиться, и Киар заберет Иви. Увезет. Она станет леди Аскелан. Получит титул и гору рубиновых украшений. Со временем их блеск начнет отражаться в ее глазах, а волосы побелеют.
Бесцветные говорят — это влияние белого архипелага. Но злые языки утверждают, что привезенные невесты просто седеют. Если вообще остаются живы! Слишком часто юные жены бесцветных не выдерживают такой жизни.
Север суров. А Колючий Архипелаг почти такой же закрытый, как Двериндариум. Там царят свои законы и порядки. Для Иви север станет клеткой с рубиновыми прутьями. Там она точно будет под строгим присмотром. Так, может, стоит сказать «да»?
Нет!
Я скрипнул зубами.
От одной мысли, что Иви станет женой бесцветного, уедет с ним на север и родит ему наследника, у меня темнело в глазах. И хотелось найти Киара Аскелана и оторвать ему все, что можно оторвать! Особенно то, чем он собирается этого самого наследника делать!
Пусть бесцветный катится к Двуликому в пасть, сестру я ему не отдам.
«А кому отдашь?» — мелькнула в голове насмешливая мысль. Словно сам Змей шепнул…
Кому?
Ведь однажды это придется сделать. И лучше — скорее. Отец просил подыскать сестре достойного жениха. «Ей нужна крепкая рука, Стит. Реши этот вопрос на благо всей семьи».
Перед глазами снова потемнело. Я отодвинул кофе и вытащил бутылку крепкого эйса. Поискал взглядом бокал. И, плюнув, глотнул прямо из горлышка. Крепкое пойло обожгло гортань, пеклом пролилось в желудок, но дышать стало легче.
Глотнул еще, ощущая, как блаженный туман затягивает воспаленный разум. Мрачно потряс бутылкой. Когда я успел выпить почти половину? Проклятая сестричка сводит меня с ума.
Надо проветрить голову и успокоиться.
А заодно еще раз проверить Вестхольд. Я уже говорил Верховному, что стоит усилить меры безопасности. Сегодня тварь сумела пробраться в самое сердце Вестхольда — немыслимо! Мы успели удалить людей прежде, чем кто-то заметил чужака, но сам факт появления на стене твари поверг февров в шок. Слишком близко. Как эта сволочь подобралась так близко? Минуя все наши заслоны и ловушки! И самое странное — куда спряталась потом? Мы обшарили каждую нору, каждую щель! Куда она исчезла? Тварь сумела уйти от сетей и скрыться. И я совершенно не понимаю, как!
Проклятье!
Ее надо поймать раньше, чем случится беда. Потому что я нутром чувствовал приближение трагедии.
Сменил мундир на тяжелую кожаную куртку и вышел в ночь.
Надо пройтись.
Надо успокоиться.
Надо выкинуть из головы проклятую сестричку и сосредоточиться на своих обязанностях февра.
Вот только… интересно, о чем она думала, рассматривая облачные миражи? У Иви было такое странное лицо… Надежда и радостное ожидание. Как у ребенка на первой ярмарке. Хотелось расстегнуть браслет и ощутить ее эмоции. Но вокруг было полно людей, а нырять в омут чувств целой толпы — слишком опасно. Я всегда это терпеть не мог. Со всеми другими — терпеть не мог… А с ней… Дурман. Как есть — дурман.
Что Иви так желала увидеть в миражах? А может… кого?
Злость снова обожгла бездновым пеклом.
В дом я вернулся уже за полночь — продрогший под мелким моросящим дождем, протрезвевший, но по-прежнему злой. Я мечтал найти поганую тварь, чтобы как следует поразмяться с идарами, но тварь приказано взять живой. Да и Вестхольд обрадовал лишь пустыми коридорами, камнями и настороженными дозорными. Отряды усилили, посты выставили на каждом углу, но пока безрезультатно.
И это тоже злило.
В гостиной тлел камин, отдавая мягкое тепло. Я швырнул куртку на кресло, разулся и пошел наверх.
Задержался возле комнаты сестры.
Шагнул дальше и тут уловил вскрик. Почти неразличимый, задушенный. Если бы я не вслушивался так внимательно в тишину дома, я бы его пропустил.
Вранье… очередная игра. Пройди мимо, Стит. Не вздумай ей снова поверить.
Я толкнул дверь.
Узкая полоса лунного света рассекала комнату надвое. С одной стороны — кровать, с другой — все остальное.
И снова тихий возглас-вздох. Приглушенный плач.
Я медленно накрыл рукой браслет. Если Ардена притворяется, я просто ее придушу. Придушу и со спокойной совестью отправлюсь спать.
Расстегнул застежку.
Мерзкий запах ужаса, страха, боли. Они обрушились на меня камнепадом, выбивая дыхание и ломая кости, лишая воли и разума! Рванул к кровати, сгреб Иви, прижал к себе. Она жалко дернулась, всхлипнула, обвила руками. Я потянул одеяло, накрывая нас обоих.
— Все хорошо… все хорошо, Иви. Я здесь. Не бойся…
Она не понимала. Ее трясло. Ужас кошмара не отпускал, словно имел над ней какую-то запредельную и необъяснимую власть. Она не просыпалась. Странный кошмар… Я прижал девушку крепче, погладил растрепанные волосы, потом — узкую спину. Обрисовал ладонью округлое плечо, коснулся шеи. Сжал пальцы, ощущая ток ее крови.
— Тише… не плачь… Я здесь.
Мне хотелось закрыть ее собой. От всего. От людей, кошмаров, мира. Спрятать, если понадобится. Но сейчас я мог лишь что-то шептать.
Ее дрожь передалась мне. Или это была моя собственная? Я не знал. Голова ощущалась хмельной, несмотря на ночную прогулку. Кажется, я выпил слишком много… Тьма лишила зрения — единственного якоря, способного удержать меня от падения в пропасть. Я больше не видел знакомого лица, не видел золотых волос и зеленых глаз. Я лишь чувствовал. И так все было иначе. Бретелька ее сорочки сползла, и я вернул ее на место, ощущая, что мне не хватает воздуха. Иви дрожала, а меня поджаривало пекло. Змеево проклятье!
Попытался отстраниться, но она вцепилась в меня так, словно умрет, если я отпущу. Именно так она и чувствовала. Словно я — все, что ей нужно в этой жизни. Словно я — все.
А мне нечем дышать…
— Иви… Иви, проснись. Это лишь сон.
Иви… Знакомое и незнакомое имя. Иное имя. Иви тает на языке дождевой каплей, мимолетной, ускользающей, свежей. Ее хочется распробовать, но никак не удается. Иви хочется произносить чаще, чтобы снова ощутить вкус.
— Не уходи… — ее шепот возле моей щеки. Стиснутые на моей спине пальцы.
— Я здесь.
Липкий, слишком густой кошмар отступал. Иви приходила в себя.
Я — нет.
Я хотел, чтобы она просила меня остаться. Хотел…
Откинул голову. Ее щека прижалась к моей шее, губы — к лихорадочно бьющейся вене.
Легкая сладость ванили — успокоение и благодарность. Потребность… В моем тепле, в моей защите.
Ежевичного интереса не было. И ничего, что пахло бы желанием — тоже.
Она не испытывала ничего подобного. Она. Не испытывала.
А я…
Отвращение к себе накатило дурнотой. Боги, я пьян. Я просто невыносимо пьян, потому что, сжимая сестру в объятиях, думаю совсем о другом. Пьян? Да я болен! Свихнулся! Как я вообще могу чувствовать подобное? К ней?
Но свихнувшийся разум словно взбесился. Ощущения накрывали с головой, становясь все ярче и острее. Разгораясь таким невыносимым пожаром, что мне было больно. Я горел в пекле и хотел подбросить в этот костер дров. Я хотел большего. Больше ощущений. Руками. Кожей. Языком…
Это все какое-то проклятие!
Амулет?
Здравая мысль с трудом нашла дорогу в моем воспаленном разуме. Амулет, наверняка. У Иви что-то есть, что скрывает ее истинные чувства. Или меняет мои. Я никогда не вел себя так. Я словно помешанный! Я должен найти проклятый амулет.
Провел рукой по ее спине. Выемка под лопатками, впадинка позвоночника. Скользкий шелк ее сорочки ощущается почти как кожа. Почти… Ямочки у поясницы. Бедро… голень. Иви так удобно сидит на моих коленях. Маленькая стопа. Вторая нога… Хоть бы глоток воздуха… Снова бедро и рисунок ребер… что это? Пальцы заменили мне зрение. Под тонкой тканью ощущались выпуклые линии.
Что это такое? Шрам? Откуда? Разум встрепенулся, пытаясь выпутаться из паутины непозволительных чувств. Мне нужен якорь. Мне нужно…
Иви вздрогнула, словно от боли, и… проснулась.
— Кристиан? — меня уколол ее новый страх.
Страх понимания, что я нахожусь в ее комнате и ее кровати. Она испугалась именно меня. Рот наполнился горечью.
— Что случилось?
— Тебе снова приснился кошмар.
Я осторожно передвинул девушку вбок, подальше от себя. Хотел встать, но Иви как-то бессознательно потянулась ко мне. И я остался.
Она молчала. Тьма окутывала нас пологом, отсекая от остального мира. Иллюзия единения, противная мне. И такая желанная.
— Расскажешь, что тебе снится?
— Ты назовешь меня сумасшедшей, — ее голос во тьме похож на шелест сухого листа.
— А тебя это заботит? — хмыкнул я. — Разве тебе не наплевать на мое мнение?
Она помолчала. Ужас кошмара почти исчез из ее эмоций. Благодарность. Растерянность. И почти неуловимый аромат ежевики. Я сделал жадный вдох.
— Расскажи мне.
— Нельзя говорить вслух, — прошептала Иви. Придвинулась к моему боку. Губами к моему уху. Кожи коснулось дыхание. — Я вижу… эфрима.
Ее шепот почти неразличим во тьме.
— Эф… — Ее рука закрыла мне рот. Пальцы вжались в губы, запечатывая.
Я замер.
— Нельзя произносить вслух.
Ее отчаяние лизнуло меня горечью.
Я смотрел во тьму. Прищурившись, поглаживая нож на бедре, который так и не снял, в отличие от идаров. Удивление развеяло туман запретной похоти и даже почти вернуло мне ясность мыслей. Я ожидал услышать что угодно, но только не это.
— Все говорят, что их не существует, — торопливо прошептала сестра. — Я знаю, что они правы. Конечно, правы. И все же… Однажды я его видела. Мне было десять. Я видела его. Жуткое тело, покрытое короткой черной шерстью. Лысая вытянутая голова с плоскими ноздрями, черными глазами и такой ужасной пастью, полной выступающих клыков. Его ноги и длинные руки-лапы с когтями-лезвиями. И его крылья. Черные перепончатые крылья огромной летучей мыши. Он выше взрослого мужчины и сильнее февра… Он так ужасен… Я смотрела на него, а он — на меня… Он меня запомнил и однажды придет. Змеево отродье…
Я притянул Иви ближе.
— Когда? Где? Как это произошло? Ты сказала отцу? Няне? Это была ночь или день? Отвечай!
Встряхнул сестру, и она тихо ахнула.
— Это был сон, — прошептала она. — Кошмар. Мне все приснилось. Отпусти, Кристиан.
Я отпустил, понимая, что совершил ошибку. Иви закрылась. Ее разочарование разлилось кислотой. И еще она мне соврала. Она видела эфрима и не считала чудовище сном. И ее кошмар тоже был не вполне обычным, он опутывал ее паутиной, не давая проснуться. Влияние твари, вот что это.
Но где она могла столкнуться с эфримом? Как это вообще возможно? На Большой Земле? Моя собственная сестра? Почему я об этом ничего не знаю? А отец? Знал ли он? Очевидно — нет. Отец не жалел на дочь денег, но он всегда был слишком занят. Ардену растили няньки и прислужницы, которые часто менялись. Может, поэтому сестра выросла такой невыносимой.
Мысли били наотмашь.
— Кристиан… ты делаешь мне больно.
Забывшись, я слишком крепко сжал ее плечи.
— Ты должна все мне рассказать!
— Я уже сказала. Это лишь кошмар, который испугал меня в детстве. Ты помнишь мою няню Мадлен? Она любила булочки с изюмом, а еще — страшные истории про чудовищ. Вот и рассказала одну из них мне. Она не думала, что я приму все так близко, что поверю. Мне все приснилось. Иногда этот сон повторяется и возвращает меня в детство. Так что… спасибо, что разбудил.
Сладкий запах ежевики исчез окончательно. Иви не желала со мной разговаривать и даже видеть рядом. Но все еще боялась спать.
Поколебавшись, я лег на край кровати.
— Я останусь, пока ты не уснешь. Не хочу, чтобы ты снова разбудила меня своими воплями.
Иви завозилась под покрывалом.
Возмущение… облегчение. Благодарность.
— Я тебя не просила, — буркнула она.
Невыносимо упрямая.
Я кивнул, скрыв улыбку. И не двинулся с места.
Благодарности стало больше.
Я протянул руку. Сомнение… Робость, пахнущая озерной водой… И… узкая ладонь Иви осторожно скользнула в мои пальцы. Она притянула мою руку к своей щеке и затихла.
К нежной ванили благодарности добавилось что-то горькосладкое. Что-то, слишком похожее на счастье.
Я закрыл глаза, слушая ее дыхание и чувства.
Я слушал их до самого утра, сжимая ее ладонь. Я так и не ушел. Смотрел на тонкие пальцы в своей руке и вдыхал ее сны — на этот раз легкие, радостные, счастливые. И оставался на месте.
Мне было о чем подумать.
Я покинул ее комнату лишь с рассветом, размышляя над тревожными фактами.
Иви снова обрезала волосы.
Иви видела эфрима, и теперь он является в ее сны.
У Иви на теле шрам, и я понятия не имею, откуда он.
Я хмелею от ее эмоций.
Я не испытываю к девушке, живущей в этом доме, никаких братских чувств.
И последнее, самое отвратительное.
Я невероятно влип. Потому что меня к ней невыносимо, болезненно влечет.
Назад: Глава 14 Букет для распутницы
Дальше: Глава 16 Экзамены
