Глава 8. Апельсиновое дерево
Тяжело дыша, я посмотрела на Киара. На шее бесцветного билась тонкая голубая вена.
Моя ярость улеглась, схлынула и осталась лишь растерянность. Почему засветились идары? Что происходит?
Пальцы разжались, клинки с тихим звоном упали на пол.
Киар молчал, но взгляд стал острым, словно грань рубина.
– Ерунда какая-то. Ничего нe понимаю. Это все… невозможно! – пробормотала я. – Мне… мне надо умыться!
Торопливо вернула идары на подставку, стараясь не прикасаться к рукоятям. И сбежала в купальню, которая находилась за тренировочным залом. Повернула латунные ручки крана и сунула руки под фыркающую струю воды.
Что происходит?
Кажется, я уже ничего не понимаю! Почему засветились идары? Неужели это значит, что…
Что именно это значит, я додумать побоялась. Подняв голову, я некоторое время таращилась на свое отражение в зеркале. Отметила слипшиеся от слез ресницы, выбившиеся завитки волос и пятнышко грязи на носу. Всмотрелась внимательнее в серые и растерянные глаза. Но сколько я ни вглядывалась, ничего особенно не увидела. Потому что ничего особенно не чувствовала.
Попав в приют, я какое-то время надеялась, что появится потерянный родственник и заберет меня из Лурдена. Я ждала, несмотря на то, что настоятели качали головами и твердили, что у Вивьен Джой никого не осталось. Что я круглая сирота. А потом Ржавчина толкнул меня в сугроб и сказал: «Никто за нами не придёт, мелочь. Никто. У тебя есть только мы».
И ему я поверила больше, чем наставникам.
Я свыклась с мыслью, что моя семья – это сироты из приюта на краю Лурдена. Я даже не слишком задумывалась о том, кем были мои родители. Зачем? Я не желала испытывать сожаления о той жизни, которая могла бы у меня случиться, будь судьба более благосклонна. Я смотрела вперед и мечтала о спокойной жизни после выпуска из приюта.
И сейчас мысли о засветившихся идарах поставили в тупик.
Устав таращиться на свое отражения и искать внутри себя эмоции, я пожала плечами.
– Это какая-то ошибка, – убежденно прошептала я. – Наверное, мне достались сломанные идары. Это ничего не значит!
A даже если и значит… у меня есть дела и мысли гораздо важнее своей туманной родословной! Подышав на зеркало, я вывела на стекле букву «К».
И сразу внутри взметнулся шторм! Радость и боль, горечь и счастье… Я сжала зубы и решительно стерла букву с зеркала. Плеснула в лицо водой, поморгала. И замерла. Капля воды сползла с моей ладони, но вопреки закону мироздания не упала на пол, а устремилась вверх, медленно покачиваясь. Вслед за ней полетели и другие капли, вытекающие из незакрытого крана. Очень медленно я запрокинула голову и уставилась на потолок.
– Киар!
Дверь распахнулась моментально, и в купальне появился бесцветный. Почему-то у него в руках был все еще обнаженный клинок. Киар увидел меня – спокойно стоящую посредине комнаты – и убрал оружие, подняв белую бровь. Я ткнула пальцем вверх.
– У нас лужа на потолке! Ты когда-нибудь видел подобное?
Северянин уставился на быстро разрастающуюся водную кляксу. Капли воды продолжали взлетать и сливаться между собой. Лужа набухала, становясь все больше.
– Странно, – сказал Киар.
Я посмотрела в его лицо.
– Странно? Ты шутишь? Киар! У нас на потолке лужа! И вода течет не вниз, а вверх! И все, что ты можешь сказать – это странно? Тебе уже говорили, что своей невозмутимостью ты способен довести до помешательства?
Губы бесцветного дрогнули, но улыбка на них так и не появилась.
– Думаю, никто не осмеливался сказать мне подобное, Вивьен. Ну и потом… лорды севера высоко ценят холодную отстранённость рубиновой крови. Чувства мешают разуму. Но ты права. Лужа на потолке – это м-м-м… более чем странно.
Я открыла рот, но тут брови бесцветного взлетели еще выше, он рявкнул:
– И эта странность сейчас обрушится на нас!
И дернул меня в сторону! Не удержав равновесие, мы рухнули на пол, а вода перестала незаконно собираться на потолке и вернулась туда, где ей и положено быть. На пол! Окатив нас с Киаром каскадом холодных брызг.
Большая часть досталась северянину, потому что он закрыл меня своей спиной. Алые глаза вдруг оказались близко-близко. С некоторым удивлением я даже смогла увидеть, как стремительно расширяются в этих глазах зрачки.
– Что это было? – изумилась я, имея в виду загадочное поведение воды.
– А? – Киар моргнул, словно не понимая вопрос. Потом еще раз моргнул, рывком встал и подал мне руку. Пол в купальне теперь был мокрым, а на потолке осталось пятно. – Не знаю, – нахмурился северянин. – Я такого никогда не видел.
– А на кухне пауки сплели звездчатую сеть, – задумчиво пробормотала я, все еще с опаской косясь на струю воды из крана. Но она больше не шалила и исправно текла в каменную чашу.
– У меня есть предположение…
Договорить Киар не успел, потому что дверь распахнулась, едва не слетев с петель. В проеме возник Ржавчина и со злостью уставился на бесцветного лорда.
– Я велел тебе защищать Вивьен, а не сражаться с ней! – рявкнул он. – Так почему я узнаю, что ты пытаешься ее зарезать?
– Он не пытался меня зарезать! Ржавчина, я сама его попросила! – скользнула я между парнями. – Попросила научить меня сражаться!
Ржавчина рывком притянул меня к себе. Снова босой, одетый лишь в юбку. Я ощутила едва слышный сладкий запах леденцов и более сильный – мяты.
Покосилась на Киара, взглядом умоляя промолчать.
Парни были одного роста, но почему-то казалось, что лорд глядит свысока. Впрочем, так оно и было! Киар смотрел, как истинный аристократ смотрит на безродного самозванца, возомнившего себя королем. Красные глаза потемнели, а лицо бесцветного, наоборот, полностью утратило краски.
Ржавчина недобро прищурился, и меня охватило дурное предчувствие. Если мой вспыльчивый друг потребует от Киара какой-нибудь гадости, например, преклонить колени перед новоявленным правителем – кровопролития не избежать. К сожалению, Ржавчина на это способен. Более того – он этого хочет! В воздухе разлилось напряжение, и я торопливо схватила ладонь Ржавого короля.
– Что ты тут делаешь?
Он взглянул на меня – и напряженные плечи слегка расслабились.
– Соскучился. Идем, у меня для тебя есть подарок. – Снова недобрый взгляд в сторону Аскелана. И высокомерное: – На сегодня ты свободен, бесцветный. Я сам присмотрю за моей Вивьен. А ты посиди в каком-нибудь углу и не шатайся по замку, мои друзья не любят людей с оружием. Могут ненароком оттяпать тебе что-нибудь важное! Уяснил?
Рассмеявшись, Ρжавчина повел меня к выходу.
Я не рискнула обернуться на Киара Аскелана, который так и не произнес ни слова.
– Куда мы идем?
Миновав несколько узких коридоров, мы вышли на открытую галерею. Погода испортилась. Со стороны Взморья ледяной ветер нес холод и колючую снежную крошку. Я поежилась, а вот босоногий Ржавчина даже бровью не повел. Вытащив из мешочка на поясе ленту, он завязал мне глаза.
– Увидишь. Это сюрприз.
И он повел меня вперед. Я ступала осторожно, крепко сжимая сухую ладонь Ржавчины. Запах мяты стал отчетливее.
– Леди Куартис посоветовала мне жевать успокаивающие пастилки, – объяснил мой спутник, заметив, что я принюхиваюсь. – Они горькие и гадкие, леденцы мне нравятся гораздо больше! Но они успокаивают мою агрессию и позволяют дольше оставаться человеком. Даже когда я увидел тебя с этим белобрысым, то сумел остановить обращение.
– Киар всего лишь меня охраняет, – быстро сказала я. – И учит сражаться. Согласись, мне это пригодится!
Ржавчина над моей головой как-то странно хмыкнул, но не возразил.
Колючий ветер сменился прохладой, а потом теплом и даже… влажным жаром! Я втянула воздух и ахнула. Пахло нагретой землей, травой и цветами. Нежный аромат щекотал ноздри и волновал душу.
– Где мы?
Мой спутник убрал повязку, мимолетно погладив щеку. Я с удивлением оглянулась. Мы стояли в оранжерее! Когда я приходила сюда последний раз, стеклянный купол был разбит, а деревья мертвы. Но сейчас все изменилось. Крышу починили, наверху белели заплатки нового и пока слишком светлого купола. Я как-то видела работу стеклофакторов. Двери-асы с подобным Даром просто выращивали под своими ладонями прозрачные пластины! Опустила голову и заметила вскопанную землю, из которой уже ползли хрупкие и колкие травинки. А прямо возле меня возвышалось живое апельсиновое дерево, густо усыпанное белыми восковыми цветами и оранжевыми плодами!
Под ним лежали плед и подушки. Я с изумлением обернулась к Ржавчине и увидела его довольную улыбку.
– Ты так расстроилась из-за этой поляны с кустами, что я решил навести здесь порядок. Нравится? – слегка смущенно произнес он.
– Но как? – изумилась я.
– Подумаешь, делов-то! – самодовольно фыркнул парень. Но не удержался от подробностей: – Нашел рабочих, что бы починить крышу, садовников и этих, как их… ускорителей двери-асов! Они могут вырастить дерево за несколько часов, представляешь? Правда, впятером они сумели поднять лишь один росток, но это уже здорово, да?
– Это потрясающе, – рассмеялась я. – Но как ты уговорил двери-асов вернуться в Вестхольд?
– Пытки и убийства, – серьезно сказал Ржавчина и хмыкнул, увидев мое вытянувшееся лицо. – Фу, мелкая, я пошутил. Они не смогли отказать моему прекрасному величеству. К тому же устали болтаться без дела и трястись в своих темных норах. И это ещё не все. Завтра рабочие приступают к починке Звонкой Башни, она портит вид из моего окна.
Ржавчина лукаво подмигнул.
– И люди согласились? – открыла я рот.
Ржавчина многозначительно хмыкнул, но не выдержал и улыбнулся.
– Ладно, я им заплатил.
– Чем?
– Вот этим.
Он сунул руку в кожаный мешочек, прикрепленный к поясу, и вытащил горсть какого-то мусора. Сломанные иглы, мелкие бусины, осколки и обломки.
И мне хватило одного взгляда, что бы отшатнуться. Я знала, что держит в ладони Ржавчина. Это ощущалось даже без прикосновения.
– Мертвое, – прошептала я. – Это все принадлежит Мертвомиру. Ведь так?
– Здесь это считается артефактами, – Ржавчина пожал плечами и небрежно высыпал находки обратно в мешочек. – За каждую такую ерундовину люди готовы биться до крови. Этот мусор стоит баснословных денег, мелкая!
– Когда ты был там? – резко спросила я.
– До того, как вернулся в человеческий облик. Без крыльев за Дверью тяжело. И там полно этого добра. Если знать, где искать, конечно. А я знал и припрятал достаточно. Так что…
Ржавчина снова пожал плечами и нахмурился. Повернулся в сторону башни, где располагалась Дверь. На миг его взгляд изменился. Но я не поняла, что возникло в нем. Это было похоже на боль. Плечи парня согнулись, а лицо исказилось. Он торопливо сунул в рот мятную пластинку, прожевал. И посмотрел уже посветлевшими глазами.
– В замок людям лучше не соваться, но на острове полно ресторанов и кофеен. Я наведался в «Белый цвет» и велел приготовить для нас королевский ужин. Знаешь, всегда хотел попробовать что-нибудь эдакое! Всяких там морских гадов или шоколадные пирожные. Хотя несколько лет за Дверью я мечтал лишь о кислом капустном супе, которым нас кормили в приюте… Представляешь?
Я кивнула, и парень потянул меня на одеяло под апельсиновым деревом. Сев, я запрокинула голову, рассматривая цветы и яркие шары фруктов. Сквозь узкие листья виднелся стеклянный купол и бушующая над ним метель.
Ржавчина растянулся рядом и закинул руки за голову.
– А еще я приказал открыть булочные и лавки, – лениво произнес он. – Думаю, нам понравится гулять по Морской Гавани и любоваться огнями. Может, даже потанцуем. Мы ведь это заслужили, правда?
Я посмотрела в лицо Ржавчины.
– Ты, верно, шутишь, – тихо сказала я.
Танцевать? И пить чай с пирожными, притворяясь, что все прекрасно? Что по улицам не бродит толпа измененных чудовищ, а на камнях Вестхольда нет написанных черным грифелем имен. Имен тех, кто погиб в битве, чей пепел все ещё кружит над островом. Кто нанес на камень имена – мы не знали, но когда Ржавчина их увидел, велел принести грифель и добавил ещё несколько слов, которые и вовсе были ни на что не похожи: Ых, Ρр, Бу, Мас, Глот…
Все они теперь красовались на серой стене замка среди остролиста и вьюнка.
Нет. Я точно не собиралась танцевать.
– Я думал, ты обрадуешься, – с обидой сказал парень.
Я покачала головой и не стала объяснять. Ржавчина всегда был таким. Легко принимал все на свете. Жизнь. И смерть – тоже. Он не любил сожаления и запросто отбрасывал их, словно грязную ненужную тряпку. Он всегда смотрел лишь вперед и учил этому меня.
Но в этот раз я не могла поступить так.
Ржавчина бесцеремонно устроил голову на моих коленях и прищурился, глядя снизу вверх. На его длинных рыжих ресницах плясали лучи света.
– Знаешь, а мне нравится быть королем, – его губы изогнулись в улыбке. – Столько возможностей! За Дверью у меня припрятан целый мешок барахла. И я знаю, где взять больше. Десятки, сотни мешков с Дарами! Да за такое меня сделают императором! Я могу все изменить. Весь этот клятый мир!
– Я думала, в Мертвомире не осталось Даров, что их все вынесли.
Ржавчина зевнул.
– Глупости! Там полно мусора. Просто людям до него не добраться. А вот я смогу. Я стану неимоверно богат!
– Если выживешь, – тихо произнесла я, но Ржавчина лишь насмешливо фыркнул.
– Зачем меня убивать? Я могу принести мешки с Дарами. Я теперь самый ценный человек во всей Империи!
– Значит, теперь ты станешь носить Дары для ренегатов? Для Великого Приора и его Ордена проклятых? В чем тогда разница, Ржавчина? – уточнила я, рассматривая апельсины. Признаться, я впервые видела такое дерево.
Парень промолчал, и когда я взглянула в его лицо, заметила, что он хмурится.
– В том, что теперь Дары будут не для аристократов, мелкая. Они будут для таких, как мы с тобой!
Я покачала головой. Что-то не верится мне в благородство ренегатов. И в Дары для всех – не верится, не бывает такого! К тому же, легионеры не отдадут просто так Двериндариум, наверняка на берегу уже стоят имперские войска.
Я поежилась.
Ржавчина потянулся и погладил мою щеку.
– Не бойся, мелкая, я о тебе позабочусь. Теперь у нас все будет отлично. Я столько лет ждал этого дня! Хочешь, покажу кое-что?
– Покажешь?
– Ну да. Правда, я никогда не делал подобного с людьми, но в тебе тоже есть часть Мертвомира, так что должно получиться. Смотри мне в глаза.
Я пожала плечами и сделала, как он приказал. Пальцы Ρжавчины на моей щеке были тёплыми и шершавыми. Некоторое время ничего не происходило, я лишь рассматривала коричневые и золотистые крапинки в радужках парня. И уже хотела отодвинуться, как вдруг…
… у меня болит спина. Тянут плечи и крылья кажутся слишком тяжелыми, неловкими. Вокруг белесое марево – бесконечный и густой туман. Лететь в нем слишком опасно. Надо найти место и переждать… Надо отдохнуть…
… обломок скалы и каменный козырек над ним. Я вижу свои лапы и когти, когда приземляюсь. Я – зверь. Эфрим…
Засыпаю на холодном камне…
Рассветное солнце согревает шкуру, и я открываю глаза. Оглядываюсь. Задыхаюсь. То, что я принял в тумане за скалу, оказалось башней. Я смотрю с ее высоты и вижу разрушенный город. Руины, затянутые бурым мхом, вьюнком и серебристыми травами. Но даже сейчас я вижу неповторимую красоту этого места. Я замечаю обломки изящных строений, башен и дворцов, остатки кружевных мостов и переходов, каскады подвесных галерей и некогда широкие проспекты, на которых кое-где сохранились изваяния из белого и черного камня. У некоторых статуй есть крылья – птичьи с перьями или кожистые, как у эфрима. Но остальное тело при этом совершенно человеческое, одетое в ниспадающие свободные накидки.
Меня это удивляет…
Там, внизу, лежит древний город Мертвомира. Над круглой, как монета, площадью, густо поросшей травами, виднеется арка. На светлом камне чернеют символы неизвестного языка… я долго смотрю на них, словно пытаюсь осознать тайный смысл, угадать послание древности… Мне хочется понять, почему этот город погиб…
… моргнув, я вернулась под апельсиновое дерево. И в полнейшем изумлении уставилась на довольно улыбающегося Ржавчину.
– Я видела твои воспоминания? Но как?
– Подарок с той стороны, – со смешком произнес парень. Погладил мою щеку, коснулся губ. – Понравилось?
– Это невероятно!
Он улыбался, рассматривая меня. Моих губ коснулось его мятное дыхание, но я не обратила внимания, все еще мысленно гуляя по развалинам древнего города. И почему мне виделась в нем некая неправильность? Какое-то несоответствие…
Догадка царапнула и исчезла, потому что Ржавчина потянулся ко мне.
– Ви, я думаю, нам надо пожениться. Можем сделать это прямо сегодня.
И не давая мне опомниться, зарылся рукой в мои волосы, притягивая к своему лицу. Своим губам. Одним ловким движением перевернул, и я оказалась на одеяле, а Ржавчина – сверху. И я ощутила не только запах мяты, но и ее вкус.
