ГЛАВА 10
Чер Лерой
Впервые за бесконечно долгие годы Чер Лерой не желал встречи со своей любимой женой. И не просто не желал — он ее боялся. Видят Боги, магистр Искры Чер Лерой Ядовитый Оскал никогда не был трусом. И в его длинной жизни не было ничего, что могло бы вызвать дрожь паники в его теле и помутнение в сознании. И лишь немногого он боялся до ночных кошмаров и бреда.
И все это уже произошло.
Он подвел всех, кого был обязан защищать до последней капли своей крови, до последнего вздоха. Он не защитил своих дочерей, от разлуки с которыми его сердце почти перестало биться. Он не освободил Сейну, от тоски по которой его сущность изменилась, став темной и исковерканной.
И самое ужасное, что он должен сказать ей, что им больше нечего ждать и не на что надеться. Все закончилось. Но не так, как они мечтали. Совсем не так…
И еще маг больше не чувствовал Искру. Те, кто прошел посвящение в Белой Башне, всегда ощущали Свет, в каком бы мире они ни находились. Этот Свет согревал их души и утешал в минуты отчаяния. Но сейчас его не было. Он таял с каждой минутой, и это лишь подтверждало, что паладин сказал правду. Искра угасла.
Носатый темный маг прервал зрительный контакт и отошел от Лероя.
— Его боль и воспоминания настоящие, — сухо изрек носатый.
— Вы уверены, что Светлого нет нужды подвергнуть пыткам? — дребезжащим голосом отозвался второй Темный — сутулый, одетый в черную мантию старик.
— Вы сомневаетесь в моих способностях? — делано удивился носатый. — Его разум открыт, вы можете сами проверить.
— Возможно, это лишь подделка, иллюзия… Мы все знаем, на что способны эти Светлые!
— Такой уровень боли подделать невозможно! — оборвал носатый и передернул плечами, словно пытаясь избавиться от увиденных образов и чужих чувств. И повернулся к молчаливому писчему в углу: — Внесите в протокол полученные сведения. Их необходимо предоставить Её Темнейшему Величеству до первых Сумерек.
— Будет сделано, советник, — поклонился писчий.
— И что теперь с ним? — Старик бросил на Лероя неприязненный взгляд.
— Это уже не наше дело…
Голоса удалились, Темные скрылись за тяжелой дверью, обитой железными ободами. Писчий закончил доклад и тоже ушел, кивнув у выхода стражникам и оставляя Лероя в одиночестве.
Но все разговоры и движения вокруг мужчины его не трогали. Он сидел в небольшой комнате, безучастно рассматривая узкое окно и стремительно темнеющее небо.
Нет. Он пока не пойдет к Сейне, хотя Темные и сказали, что магистр может ее навестить. Не сейчас. Чер Лерой встал и расправил плечи. Опустил ладони, и ар-нори послушно стекли с его пальцев, преображаясь в огромные и безобразные сущности, которым было тесно в пространстве комнаты.
Очень давно, когда молодой Чер, обладатель всего одного имени и целой бездны самомнения, встретил юную и прекрасную темную принцессу, он показал ар-нори Сейне. И тогда с его ладони взлетели четыре золотых дракона. Эти создания были так прекрасны, что темная принцесса рассмеялась и обратила свой взор на юного светлого мага…
Сейчас же вокруг Лероя были лишь два ар-нори, и их облик ужаснул бы Сейну. Они были так же темны и безобразны, как измученная душа магистра.
Но любимая не увидит ни их, ни супруга. Он не явится к Сейне, пока не найдет забвения и пока не отомстит. Перед внутренним взором Чер Лероя вновь встало холодное и бесстрастное лицо паладина Мрака, и ар-нори беспокойно зашипели, улавливая настроение своего хозяина.
— Я отомщу, — сквозь зубы прошептал Лерой. — Отомщу.
* * *
Элея
В свою комнату я шла с некоторым опасением. Хотя тело ныло от усталости и физических нагрузок, умоляло об отдыхе, спать я опасалась. Я стала бояться своих снов, в которых так явственно чувствовала присутствие Шариссара.
И еще я боялась себя. Со мной что-то происходило, и я не знала что. Хотя бы то, как я разбивала горшки плетью… Ведь мне это понравилось. Да что там! Я испытала настоящее наслаждение от разрушения, которое устроила. Мне дико, безумно, невероятно нравилось бить! Сносить все на своем пути, уничтожать и рушить, исполнять неистовый танец хаоса, ощущая себя сильной, почти всемогущей! А в моих руках была всего лишь плеть… Что будет, если я получу куда более грозное оружие? Откуда во мне столько злости и ярости, готовой выплеснуться в этот мир? Неужели Шариссар разбудил во мне что-то тайное, чего я не знала раньше? Ведь я полукровка. Всегда была ею. А это значит, что половина меня принадлежит Оххарону, слугам зла и Тьмы.
Я задумалась о той, кем была моя мать. Про Лероя думать не хотелось, и даже мысленно я не желала называть его отцом. И раз он Светлый, значит, моя мать — Темная? Кто она? И вспоминает ли о нас с Незабудкой? Или в Оххароне бросать своих детей в порядке вещей?
Я ведь так мало знаю о порядках и обычаях Темных! Совсем ничего не знаю, если быть точной. Но чувствую связь с тем миром… Она рождается где-то в глубине меня, тонкая, но неимоверно прочная, связующая нить с миром Тьмы. И мне становится интересно, каков он… Возможно… возможно, мое место там? Не здесь, в мире Светлых, не в Пятиземелье, а в Оххароне? Возможно, Боги не зря указывают мне на это и стоит лишь поддаться зову, позволить себе стать частью другой реальности, уйти из Хандраш, не оглядываясь?
Что держит меня здесь? Друзья? Да, подруги переживают за меня и Сиеру, но дружба так иллюзорна, меня забудут уже к лету, заменив новыми привязанностями. Верность этой земле? У меня нет дома: тот, в котором выросла, — давно сгорел.
Искра? Так и она угасла, едва не погубив меня.
Долг? Я никому и ничего не должна.
Что держит меня в Пятиземелье?
Я сжала ладонями виски, пытаясь избавиться от этих мыслей. И вновь захотелось ощутить в руке кожаную оплетку на рукояти плети и ударить изо всех сил. Бить снова и снова, представляя себе лицо с черно-синими глазами… Ненависть и ярость ударили меня той самой плетью, обожгли, и я сжала зубы, запрещая себе думать о нем.
Он был первый, кому я поверила и доверилась, кому отдала себя всю, до самого донышка. Что ж, надо было поблагодарить паладина за урок, жестокий, но понятный и доходчивый. В этой жизни у меня есть лишь Сиера, мне не стоило об этом забывать.
Мысли о сестре привычно успокоили мою злость, она словно теплый солнечный лучик согревала мне сердце и усмиряла Тьму, что пробуждалась во мне. И все же эта Тьма была… Я ощущала ее внутри себя злым пламенем, торжествующей яростью, готовой смести и уничтожить все на своем пути. И мне становилось страшно от желания поддаться ей.
Ведь даже поцелуй магистра меня не испугал. Возможно, удивил… или нет. И когда губы мага прижались к моим, меня охватило странное удовольствие власти над магистром, желание повелевать чужой жизнью, подчинить себе. Я словно раздвоилась, и часть меня испытывала смущение и неловкость, а вторая часть — удовольствие. Мне нравились сильные руки Райдена, что сжимали меня со страстью, нравились его губы, целующие с нежностью. И если бы он не остановился сам, что бы я сделала?
Оттолкнула? Или…
Боги! Да что со мной происходит?
Я метнулась к шкафу, достала кусок зеркала и уставилась на свое лицо, словно видела его впервые. Лампу я не зажгла, и в комнате уже было сумеречно, так что отражение казалось темным. Может, от этого оно было совершенно незнакомым? Я смотрела на чужое лицо — с белыми волосами и темными глазами, похожими на синие искрящиеся звезды. Прекрасное и… жуткое. Это была я. И — не я. Отражение не меня, которого я боялась.
Вскрикнув, я отшвырнула зеркало, и оно ударилось о стену, разлетевшись мелкими осколками. Теперь я осталась еще и без него!
Обхватив себя руками и не раздеваясь, я легла на кровать, опасаясь засыпать. Я знала, что в мой сон снова придет Шариссар, чувствовала. И пыталась не заснуть, но провалилась в сон, даже не заметив этого…
* * *
Что-то твердое упало на мой бок, и я с воплем подскочила на кровати. Рядом валялась шишка, и пока я тупо на нее пялилась, пытаясь осознать ее появление на моей кровати, рядом приземлилась еще одна. Я подпрыгнула и метнулась к окну — снаряды прилетали оттуда.
— Хватит дрыхнуть, — сердито сказал лохматый Ник. Он стоял внизу, как всегда обнимая свой затасканный мешок. — Ты спишь, как пещерный суслик, я уже все шишки извел, пока тебя разбудил!
— А зачем ты меня разбудил? — оторопело спросила я, зевая во весь рот. — И пещерных сусликов не бывает.
— Ты обещала понюхать! — Ник улыбнулся во весь рот. — Выходи скорее, у меня знаешь сколько новых образцов? Вчера на берегу появился целый кусок другого мира, а там и травы, и кусты, и камушки, и даже деревья! Надо все описать! Немедленно! А ты дрыхнешь!
— Эээ, может, ты сам… понюхаешь? — Я снова зевнула.
— У меня нос заложен, я же говорил! — сипло возмутился Ник. — Лея, ну выходи, ты все проспишь! Давай скорее!
Я с сомнением покосилась на Ника. Его русые волосы торчали во все стороны, пуговицы были застегнуты через одну, а кожаные завязки на ботинках свободно болтались. Но, похоже, кроме вожделенного мешка, парня ничего не интересовало!
— Ладно, сейчас спущусь, — улыбнулась я. — Только подожди, мне умыться надо.
— Вот еще глупости! Потом умоешься. Завтра!
Я махнула ему рукой и вытащила гребень, чтобы переплести косу. Торопливо поправила свою одежду и уже каким-то привычным жестом обмотала вокруг пояса плеть, засунув рукоять в кожаную петлицу на штанах. Все же с ней я чувствовала себя гораздо увереннее.
И замерла. Ночью мне ничего не снилось. Ничего!!! Я спала спокойно и крепко, и Шариссар в мой сон не являлся! Только странно, я не могла понять, радует меня это или огорчает.
Убрав гребень, я умыла лицо, решив, что буду этому радоваться. Потому что если Темный продолжит мне сниться, забыть его будет все сложнее. А я обязана его забыть! И как можно скорее.
Ник приплясывал от нетерпения, но прежде чем помчаться к берегу, я застегнула правильно все его пуговицы, завязала ему завязки и вручила в руки гребень.
— Как ты не свалился по дороге, не представляю! — строго сказала я слегка опешившему парню.
— А я свалился, — рассеянно бросил он. И удивленно посмотрел на свои ботинки. — А, так вот почему я падаю…
Я закатила глаза и фыркнула.
— Идем уже, горе любознательное! Где там твои листочки-травинки?
— Там! — Карие глаза Ника вновь загорелись фанатичным исследовательским интересом. — Ты даже не представляешь, насколько это любопытно! Я думаю, что в том мире ночью холодно, а утром — жарко. Это объяснит, почему все их деревья с такими листьями — чтобы терять меньше влаги! А еще там, похоже, есть хищные растения, плотоядные! Ты представляешь? — завопил Ник, таща меня к месту своего восторга. — Цветы, способные сожрать мышь! Или даже кошку. А может… может, и человека! Боги, как бы я хотел увидеть это восхитительное растение!
Я покосилась на парня, но он совсем не шутил. Похоже, мысль о цветочке, способном кого-то сожрать, приводила его в состояние экстаза.
— Ник, тебе кто-нибудь говорил, что ты сумасшедший?
— Так все говорят, — радостно ответил парень. — А я и не спорю!
Перебежками мы выбрались на берег, и я ахнула. Часть побережья действительно была куском Оххарона. Примерно шагов в сорок, и этот кусок утопал в белом вязком тумане.
— Вот! — довольно ткнул пальцем Ник. — Я же говорил, у них ночью холодно! Видишь, был иней, а теперь туман! Здорово, да? Идем, надо все понюхать!
— Что-то мне не очень хочется туда лезть, — засомневалась я. Белое марево клубилось, словно живое, иногда являя очертания деревьев и кустов.
— Глупости! — уверенно фыркнул Ник и потащил меня за рукав. — Ты что, тумана испугалась?
— Того, что в тумане, — огрызнулась я. — Вдруг там эти твои жующие цветы?
— Хорошо бы! — искренне воскликнул Ник. — Но это вряд ли. Они озерные, как я понял, а здесь флора лесная. Ну же, Лея, не трусь!
И с горящими глазами парень бросился в туман. Я, ворча и осматриваясь, поплелась следом. Не оставлять же его там одного? И, конечно, сразу споткнулась о присевшего возле какого-то стебелька Ника!
— Ты хоть бы голос подавал! — Я отряхнула землю с ладоней. Вокруг плавал туман, такой белый и плотный, что его хотелось потрогать рукой. Я и потрогала, почти ожидая ощутить что-то живое.
— Нюхай! — Ник требовательно сунул мне под нос травинку.
— Фу, — скривилась я. — Куриным пометом воняет!
— Так и запишем! — обрадовался парень, делая корявую пометку в своем свитке. — А это?
— Сливочным маслом. — Новый листочек прижался к моему носу. — Орехом. Деревом… Откуда я знаю каким? Елью.
— Чудесно, просто великолепно! — искренне радовался парень каждому новому описанию, а я лишь головой качала. Что нужно человеку для счастья?
— Вот это еще. — Синяя колючка уткнулась мне в кожу, а другой рукой Ник что-то нацарапал на бумаге. И брякнул, не поворачивая головы: — Уже рядом. Жаждет крови. Слева. За деревом… смотрит…
— Что? — не поняла я. Ник повернул голову, и я вздрогнула. В белом тумане его глаза тоже стали совершенно белыми и пустыми, лицо казалось восковым, словно маска.
— За деревом. Смотрит. Прыжок. Плеть… Скоро.
— Ник, — тихонько позвала я и дернула рукоять плети. Скорее от непонимания, чем осознанно, желая ощутить в руке что-то увесистое и дающее защиту. Кожаное жало развернулось, хлестнув по траве.
— Слева. — Ник смотрел в пространство белыми глазами, а я отпрыгнула и повернулась в указанную сторону.
За смутным очертанием деревьев мелькнула темная тень. Огромная и рогатая темная тень. Сверкнули кроваво-красные глаза. И вышел оххаронец. Он стоял на четырех лапах, как зверь, принюхивался жадно, не спуская с меня горящих глаз. Черный язык мелькнул между клыков безгубого рта. Он был похож на Шариссара в боевой форме, и в то же время — совершенно другим. Крыльев не было, а вместо гребней на голове загибались массивные рога. Он снова тяжело втянул воздух и облизался.
— Напал. Прыжком, — равнодушно сказал Ник за несколько мгновений до того, как зверь прыгнул. Но этого хватило мне, чтобы рвануть в сторону и взмахнуть плетью. Жало ударило оххаронца по спине, но недостаточно сильно.
— Замах. Справа.
Я отклонилась влево как раз вовремя, чтобы не свалиться от броска зверя.
— Сверху.
Резко упала и ударила зверя по ногам.
Ник предупреждал меня за несколько мгновений до свершившегося, и я отклонялась, ударяла и уходила в сторону раньше, чем оххаронец мог меня достать. И, кажется, его это чрезвычайно злило, потому что зверь рычал и временами вставал на задние лапы, ударяя себя в грудь. А потом вновь бросался на меня.
— Слева. Справа. Сверху. Слева…
Череда прыжков, отскоков и ударов плетью выматывали меня, но мы с Ником все еще были живы. Но вот сколько я так продержусь? Моя плеть отгоняла оххаронца, не давая приблизиться к нам, но вряд ли я смогу его убить, хотя вся спина и бока зверя уже были в красных полосах. Все-таки я била в полную силу, не желая оказаться в лапах с когтями.
— Справа…
Снова прыжок влево и разворот! Рогатый ревел и шумно втягивал воздух, оскаливая пасть и не спуская с меня глаз.
— Самка. Он хочет самку, — безучастно выдал Ник, а я изо всех сил ударила плетью. Потому что и сама догадалась, что зверь нападает не чтобы убить или сожрать, было в его поведении что-то… мужское. И это пугало меня до темноты, делая удары плетью еще сильнее.
— Да чтоб вы все провалились в нору к вонючему огру! — заорала я в отчаянии, чувствуя, что слабею и двигаюсь уже не так быстро, но не собираясь сдаваться. Злость пробудилась внутри, и я закричала, не переставая размахивать плетью: — Чтоб тебя кохры обслюнявили, паршивый уродец! Чтоб тебя сороки обгадили! Что вылупился? Думаешь, ты сильнее? А вот тебе, вот!!! Чтоб у тебя рога в дереве застряли, чтоб тебя медведь нашел и…
— И? — раздался сзади заинтересованный голос Райдена. — И что сделал?
Оххаронец взревел, почуяв другого самца, и рванул на магистра уже всерьез, оскалив ужасающую пасть.
— Сеть, — сказал Ник, и на зверя упала полупрозрачная, словно паутинка, сеть и тут же обвилась вокруг мощного тела, лишая движения, пеленая, словно младенца в колыбельке. Оххаронец свалился, а магистр шагнул ближе и кинул в оскаленную пасть красный порошок. Рык прервался, перейдя в… храп.
— Вы его усыпили? — Я без сил опустилась на землю. Туман рассеялся, пока я махала плетью, и стали четко видны чужеземные деревья и кустарники. Меня трясло, и я не знала, от чего больше — от злости или усталости. — Он точно больше не кинется на нас?
— Нет, проспит сутки. — Райден присел рядом и внимательно осмотрел меня, ища повреждения.
— Все в порядке, — буркнула я, отворачиваясь от него.
Маг кивнул и протянул руку, помогая подняться.
— Вы его не убьете? — Голос предательски дрогнул. Кажется, до меня начало доходить произошедшее.
— Нет, не убью. Если он разумен, то нам не помешают… некоторые сведения об Оххароне. — Он помолчал, и я лишь сейчас заметила, какие темные у магистра стали глаза из-за расширившихся зрачков. — Хорошо… что с вами все в порядке, Лея.
Райден медленно убрал ладонь, которой придерживал меня.
— Это все Ник. — Голова слегка кружилась от эйфории победы и пережитого страха. — Он говорил, откуда будет нападение, и это помогало мне продержаться! Ник, — обратилась я к бледному и растерянному парню. — Почему не сказал, что ты прорицатель?
— Потому что я хочу быть исследователем-травником! — хмуро отозвался лохматый парень. С его привычкой запускать руки в волосы ему никакой гребень не поможет! — Толку от моих видений, если ничего не изменить! Не хочу их видеть, не хочу ничего знать!
— Но твои видения только что спасли нам жизнь! — воскликнула я. И от радости крепко обняла растерявшегося парня и звонко чмокнула его в щеку. — Если бы ты не предупреждал меня, я не смогла бы выстоять и защитить нас! Ты просто умница, Ник! Я готова перенюхать все твои листочки, только где-нибудь в безопасном месте!
— Правда? — Он так изумился, что открыл рот. — Я тебя предупреждал? Не помню…
— Он был в трансе, — пояснил магистр. — Вы, конечно, оба молодцы, но разве я не запретил ученикам приближаться к кускам Оххарона? Мы что, зря тратим силу на изолирование этих участков, устанавливаем барьер, чтобы ничто постороннее не могло оттуда выйти? А оказывается, надо потратить еще больше света, чтобы чрезмерно любопытные не могли туда войти?
— Простите, магистр Райден. — Ник покаянно опустил голову, я тоже смутилась. Ведь действительно был запрет. Только я оставила его без внимания.
— Вам повезло, что я был недалеко, — хмуро бросил магистр. — И услышал вас. Иначе…
Он окинул меня выразительным взглядом, и я содрогнулась, представив это «иначе».
— Вы оба наказаны, — мрачно «обрадовал» Райден. — А сейчас живо на завтрак. Лея, после я жду тебя в центральном здании, я перенес туда кабинет.
— Но… — попыталась возразить я.
— Я сказал — живо. И молча, — оборвал магистр. — И не задерживайся. Заодно расскажешь, что должен был сделать медведь. — Я слегка смутилась, вспомнив, что орала в азарте битвы. А маг приподнял бровь: — Вы все еще здесь?
Ник дернул меня за руку и потащил в сторону замка.
— А что там про медведя? — заинтересовался он. — Я не понял…
Я застонала и припустила быстрее, пока настырный лохматый не начал приставать с этим вопросом!
