ГЛАВА 22
Элея
— Где это я?
Села и осмотрелась. Я все еще находилась на тренировочном поле Хандраш. Только… Все застыло. Стражи и воины — с занесенными клинками, открытыми в крике ртами, оскаленными пастями и комьями взрываемой когтями земли. Драконы в небе, с распахнутыми крыльями. Серые существа рядом с ними. Люди и оххаронцы, земля и небо, воздух и вода. Все застыло и обездвижело.
Райден с кинжалом в груди. Он успел упасть, и в его глазах застыло запоздалое понимание…
Королева, завладевшая моим телом, с беспросветной темнотой в глазах.
Я уже наблюдала такое — в Белой Башне, когда остановилось время и я оказалась вне пространств и времени. Поднялась и сделала осторожный шаг. Трава не примялась под моими ногами, и это было немного жутко.
— Да где же я?
— В Ничто, — раздался меланхоличный голос.
Я резко обернулась, но от моего движения воздух даже не колыхнулся. На камне сидел светловолосый парень в черном балахоне.
— Ты кто?!
— Крайген, — сказал он и махнул рукой. — Не представляйся. Я тебя знаю, Лея.
— Знаешь меня? — изумилась я, но выяснять, где и когда успела с ним познакомиться, не стала, гораздо больше меня сейчас занимали другие вопросы.
— Что это за Ничто? Почему все вокруг застыли?
— Кто все? Я никого не вижу.
— Так осмотрись! — разозлилась я. — Тут целое поле сражающихся, орущих и бегущих! И драконы в небе!
— Правда? — обрадовался этот странный Крайген. — Надо же… твое Ничто гораздо интереснее моего, знаешь ли. У меня лишь кабинет Аллариса, который я уже изучил вдоль и поперек. А у тебя — целое сражение! Тебе повезло, Лея. Сможешь долго рассматривать, и надоест не скоро! — Светловолосый завистливо вздохнул. Я окинула взглядом поле, где лежали мои друзья, магистр Райден… Шариссар… Рассматривать их мертвые лица целую вечность? Да врагу такого не пожелаешь!
— Как мне вернуться? — сердито спросила я. — Ты знаешь, как убраться из этого Ничто?
— То есть ты полагаешь, что я знаю ответ на этот вопрос, но продолжаю тут обитать? — съязвил Крайген. — И что только Алларис в тебе нашел? С логикой точно беда!
— Зато у меня рука тяжелая, — с угрозой произнесла я.
— И тела нет, — хмыкнул белобрысый. Я одарила его возмущенным взглядом. И задумалась.
— То есть для всех, кто там остался, время по-прежнему движется? Они продолжают умирать? И лишь я застыла в том моменте… когда угодила в это Ничто? Так?
Крайген кивнул.
— Мне надо вернуться. — Я решительно сжала кулаки. И уже закричала: — Я должна вернуться!
— Угу, — откликнулся Крайген. — Выход где-то здесь. Как найдешь — свистни, я пока вздремну. А, тут же не уснуть. Как это я забыл!
Но я уже не слушала его насмешки, отвернулась и пошла по полю, всматриваясь в лица. Не знаю, что я желала найти. Какой-то ответ, что крутился в голове… Фраза или слово, зацепившееся за сознание, словно рыба за крючок. Брюхом, ненадежно, почти готовая сорваться с острия и исчезнуть в мутной воде, и оттого я выуживала эту мысль осторожно, боясь потерять.
Что царапнуло меня?
Почти в последний момент?
Что сказала королева Тьмы?
«Элея, дочь сестры моей Сейны, избранница моего любимого, проклятое Отражение и мой смертный враг…»
Вот что она сказала! Дочь Сейны, ее сестры. Вот кем мне приходилась эта женщина с красивыми синими глазами и печальным лицом. Я остановилась перед ее застывшей фигурой.
— Мама.
Конечно, она не ответила. Возможно, ее даже уже нет в живых, ведь к темной принцессе уже летит арбалетный болт, выпущенный чьей-то меткой рукой. Моя мама, Сейна.
Сейна?!
Я нахмурилась. Что мне рассказывала Незабудка о своей фее, приходящей во сне? И почему я никогда ее не слушала!
— Неужели это была ты? — прошептала я безмолвной фигуре. — Ты навещала ее? Ты скучала? Скучала по нам с Сиерой?
Темная принцесса молчала, а я сжала зубы. Отвернулась. В нескольких шагах от меня лежал Шариссар. Но к нему я не пойду. Иначе сойду с ума раньше, чем найду способ вернуться!
— Что же она говорила? — пробубнила я, сжимая виски.
Что-то о том, что надо собрать любовь. Много разной любви. Всю, что есть. И тогда я смогу победить Тьму.
Тьму — королеву? Кого, как не ее, назвать этим именем?
Я побежала обратно, туда, где стоял Крайген. Он подскочил, когда увидел меня.
— Лея! Хорошо, что ты вернулась! Я думал, что снова остался один!
— Ты меня не видел? — изумилась я. На огромном поле все прекрасно просматривалось, но парень покачал головой:
— Я вижу лишь кабинет. Когда ты ушла за его пределы, я перестал тебя видеть.
— Кошмар! Как ты сюда попал?
— Меня отправил сюда Алларис.
— Магистр? — не поверила я. — Он не мог поступить так жестоко!
— Я ему показывал непристойные картинки с твоим участием.
Я опешила.
— Я знала, что магистр слишком добр! — возмутилась я. — Надо было ограничить твои перемещения чуланом!
Крайген весело улыбнулся, а я махнула рукой.
— Мне сейчас не до твоих грешков. Я должна вернуться. — Я посмотрела на поле с навеки застывшими фигурами. Кто из них еще жив там, в реальности? — Вернуться и все исправить.
— И ты знаешь как?
— Возможно. Возможно, я это знаю, — прошептала я.
— Тогда — береги тебя Искра, — серьезно пожелал Крайген. — Иди, маленькое Отражение.
Я кивнула и вновь побрела по полю. Парень смотрел на место в стороне от меня, значит, я снова пропала за стенами его невидимого кабинета.
Собрать любовь. Как это сделать?
Разве что — отразить? Ведь я все еще Отражение! А Искра — это квинтэссенция любви, так говорил Алларис, когда я лежала на камне Оракула.
Я коснулась ладонью застывшей Сейны и открыла душу для любви той, кого никогда не знала.
— Любовь матери к своим детям, — прошептала я.
Дошла до Полины.
— Любовь сестры.
С нежностью провела ладонью по волосам Тиссы.
— Любовь к жизни.
Посмотрела на ящеров и приняла любовь к своей земле и чести. У целительниц я взяла любовь к ближним, у Ника — к растениям и знаниям. Я дотронулась до Шипа и отразила любовь к Академии и его отряду. У оххаронцев — любовь к их миру. У стражей Пятиземелья — к их.
В душе каждого, кто был на этом поле, была любовь. Разная, и порой ее было так мало, что тлел лишь крошечный огонек, но она была. К своим семьям, что с надеждой ждут возвращения воинов, к детям и родителям, к дереву за окном или бродячему псу, что прибился в походе. У капитана Дрозда — к кораблю и морю, у драконов — к небу.
У всех было, что или кого любить.
Я подошла к Шариссару, и его любовь — бесконечная, страстная и невысказанная — заставила меня плакать.
Но я все-таки пошла дальше.
Райден — любовь безответная и глубокая, словно океан.
И даже Ортан и Ельга, что прятались в камнях, — это тоже любовь. Настоящая и непонятная любовь к самим себе.
Ее было так много — любви, бесконечность золотого света, что тянется со всех сторон, насыщая теплом все живое и даже застывшее.
Лишь в душе королевы Тьмы не было ни капли любви, лишь темнота…
Я не знаю, в какой момент мои ладони начали светиться, а после я засияла и вспыхнула чистым Светом, становясь новой Искрой!
Только я не была Искрой поневоле, моя душа была свободна от горечи и насилия, я сделала это по доброй воле. Загорелась, потому что тоже любила этот мир, любила сильнее всех на этом поле. Любила своих друзей, свою маленькую сестренку и любила двух мужчин… Одного — любовью свершившейся, хоть и отрицаемой мною, другого — лишь зарождающимся доверием, предчувствием того, что могло бы произойти, если бы все случилось по-другому. По-разному и не понимая до конца своих чувств, но они оба были в моем сердце.
Я стала Искрой — сильнейшей из тех, что загорались во все времена, потому что готова была отдать не только жизнь — душу за тех, кого любила.
И Свет вспыхнул вокруг, засветился, являя мне все частички бесконечного времени и миров. В моих руках были нити всех реальностей, я видела все пространства и моменты, какие лишь желала увидеть.
Я стала той, что стоит вровень с Богами, я могла изменить все! Когда-то Ник сказал, что провидцы видят, но не могут изменить ход событий, на это способна лишь Искра. Я стала ею и сейчас желала отменить эти бессмысленные смерти. Нить времени лежала в моих руках, но я медлила, не зная, в какой момент нужно вернуться.
Ведь я могу отмотать ленту событий в самое начало. Туда, где Райден еще не возник на площади в Низинках. Где я иду по улице, мечтая о теплой булке и стакане молока, а Незабудка ждет меня на пыльном чердаке.
И ни Райден, ни Шариссар никогда не узнают меня…
Я покачала головой. Нет, я не вправе лишать их чувств. Любить и помнить меня — это их право.
Мне же нужно разъединить наши миры, просто разделить их навсегда, исключив дальнейшую войну и саму возможность соприкосновения.
Шариссар говорил, что миры притянулись, потому что наши источники силы были диаметрально противоположными. Ненависть Сердца Оххарона веками притягивалась к Искре, стремясь исцелиться. А если в двух мирах источником будет Светлая Искра, то они оттолкнутся друг от друга и больше никогда не притянутся.
Но как создать две Искры из одной?
Я ведь не могу разорваться!
Что же мне делать?
Решение было, но как его осуществить?
В отчаянии посмотрела туда, где стояла моя мать, словно прося у нее совета. Фигура Сейны застыла в этом безвременье, но ее лицо было повернуто в мою сторону, словно она и сейчас хотела мне что-то сказать.
— Помоги… — шепнула я.
И она помогла! Безмолвно, конечно, но подсказала! Я вдруг поняла, кем она приходилась темнейшей королеве. Выбеленные Тьмой волосы изменили облик повелительницы, но лицо осталось прежним — зеркальной копией той, что меня родила.
Они были не просто сестрами, а близнецами! Отражением друг друга. Когда-то — одним целым.
Отражение меня. Вот что мне было нужно! Отражение меня, моей души и Света. Отражение Искры.
Я не желала разорвать душу. Я хотела создать ее отражение. И тогда два мира смогут существовать в своих реальностях, больше не соприкасаясь. Две Искры отделят Оххарон и Пятиземелье друг от друга и положат конец этой ужасающей войне!
И в каждом из миров останется своя Лея.
И, наверное, у каждой дальше будет своя история.
Сейчас, держа в руках нити времен и пространств, я видела совершенно ясно, что в реальности Пятиземелья мне был предназначен мужчина с красными волосами и зелеными глазами, Алларис Райден. Он был словно весеннее солнечное утро, нежное и ласковое, словно пробуждение и рассвет, словно шоколад. Мудрый, ироничный, терпеливый соблазнитель-инкуб, с которым у меня ничего не случилось, но могла бы произойти целая жизнь. Прекрасная. Наполненная теплом и любовью.
Но из другого мира пришел тот, кто изменил судьбу, и в реальности Оххарона меня ждал именно он. Шариссар, с его глазами ночной синевы и темными волосами — моя ночь и Тьма. Моя страсть и боль, любовь и ненависть со вкусом ягоды красницы, искушение и прощение. Дикий зверь, что отдал мне свое сердце. Тот, с кем все случилось, но оборвалось так скоро, оставив на губах горечь.
И уже не сомневаясь, я соткала из ткани двух наших столкнувшихся миров зеркало. Большое, чтобы отразиться в нем целиком.
Я посмотрела на себя: в моих черно-белых волосах застыли травинки и веточки, одежда рваная и грязная, на рукаве — кровь. Но разноцветные глаза сияют чистым светом любви. Я протянула ладонь своему Отражению. И Отражение протянуло ладонь мне.
Наши пальцы соприкоснулись, и мы ойкнули, отдернули ладони одновременно и вместе рассмеялись. Она вышла из стекла — Отражение меня, вторая Лея.
Мы обе сохраним воспоминания, но что произойдет дальше — у каждой из нас будет свое. В каждом мире — своя Элея. И свои чувства к каждому из двух мужчин. Это единственное, что стоит разделить между двумя Отражениями.
Одна часть меня всегда будет принадлежать Шариссару, и эта Лея уйдет в Оххарон. Другая, без метки зверя и с зарождающимся доверием к магистру, останется в Пятиземелье. И лишь время покажет, что за любовь и судьба ожидает нас обеих. Мы были одинаковые, лишь наши глаза отличались, словно я по-прежнему смотрела не на живое воплощение себя, а в зеркало.
Мы сняли с шей медальоны — теперь их тоже было два. И вложили в полупрозрачный камень всю силу Искры.
Больше не будет живой души, заключенной в стенах Белой Башни.
Больше не будет Сердца, истекающего кровью.
Будет два медальона. Два камня. Два Отражения — Хранительницы. И две Искры.
И разные судьбы.
