А в Риверстейне меня ждали и другие новости. Анташар сообщил, что должен покинуть замок и вернуться в Долину Забвения.

– Но Повелитель Душ… – испуганно начала я.

– Рам саа Тен мертв, – без эмоций сказал Безликий, – как и первая тень. А Долина Забвения хоть и сохраняет свою… э-э-э… некую автономность, но теперь официально подчиняется Хаосу. Империя предпочла закрыть на это глаза.

Я ахнула и прижала ладонь к губам. В голове возникло воспоминание, как мы стоим в мраморном зале, а к нам со всех сторон скользят Безликие. Как оборачивается Арххаррион и открывает переход Тьмы. Как бросает, уходя: «Ответишь за это, Рам саа Тен…»

Теперь Арххаррион исполнил свое обещание, а заодно убрал из Риверстейна Анташара. И даже практически сделал повелителем Безликих, правда, под своим контролем…

Анташар тоже это вспомнил и вздохнул.

– Отцу не стоило выступать против Правителя Хаоса, это было глупостью, причем непростительной. Он слишком много лет провел в затворничестве, погрузившись в Мир Теней, который заменил ему живых людей. Погруженным во Тьму давно пора… выйти на свет.

– Ан, – я сжала его ладонь, – мне жаль.

– Я никогда не был близок с отцом, Ветряна. Даже не знаю, что теперь чувствую… Но мне придется покинуть Риверстейн, – вздохнул он. – Получается, что теперь я первый наследник клана Погруженных во Тьму. И еще. Если Солмея согласится, я хочу забрать ее с собой.

Я внимательно посмотрела в серебряные глаза, Анташар улыбнулся.

– Конечно, – вздохнула я, – в Долине Забвения ей будет лучше, чем в Риверстейне. Но если обидишь Солмею – накажу, – погрозила я пальцем.

– Боюсь! – хохотнул он. Но ответил серьезно: – Я ее не обижу.

Вот так Риверстейн покинули сразу два моих друга. Расставание далось мне тяжело. Я вздыхала и чуть не плакала, когда Шайдер открывал портал для сирены и Безликого. И погода за стенами замка была под стать моему настроению: выл ветер в каминных трубах, метель заметала округу, серчала и сбивала с ног случайных путников. Злилась стужей и плакала белыми хлопьями снега.

– Ветряна, ну что ты, – улыбнулась мне Солмея, – мы ведь вернемся. Поставим портал и будем тебя навещать. Я надеюсь еще научиться чему-нибудь в твоей школе. Давно пора расширить свои знания, в Име нас почти ничему не учат. А в мире столько всего интересного! Просто без воды мне очень плохо, – она вздохнула. – Озеро Забвения в долине почти такое же большое, как Им, и такое же теплое… Прекрасное, – ее глаза заблестели в предвкушении.

Я вспомнила, как скучала в Хаосе по Риверстейну, и кивнула с пониманием.

– Обещай, что будешь навещать меня, – вздохнула я.

– Конечно, буду! Спасибо тебе, – она вдруг порывисто меня обняла, и я удивилась.

Солмея была не склонна к таким явным проявлениям чувств. Анташар на прощание тоже меня обнял, правда, на этот раз без всякого соблазнения. Но потом не удержался.

– Не грусти, сладкая моя, – прошептал он, – соскучишься – зови…

Я нахмурилась, а он рассмеялся.

– Да шучу я, – и погладил по голове, как маленькую. – Увы, с тобой мне ничего не светит, – лукаво проговорил он. – Свое сердце, Хранительница, ты мне никогда не подаришь.

Он сделал такое несчастное лицо, что я не выдержала и рассмеялась.

– Ан, не думаю, что тебе нужно мое сердце, – улыбнулось я.

– Да уж, я гораздо лучше обращаюсь с… другими частями тела, – усмехнулся Безликий.

Я стукнула его по голове. Кое-кто не меняется, и меня это, кажется, радует.

Спать я устроилась в кресле. Из вредности, наверное.

А утром проснулась… тоже в кресле. Тело затекло от неудобной позы, голова была тяжелой. Я чувствовала себя разбитой и неотдохнувшей. А еще хотелось расплакаться, наверное, от ощущения собственной глупости.

Без Анташара и Солмеи в замке стало как-то тише и темнее. Но, конечно, лишь по моим ощущениям. К тому же из Риверстейна уехал Данила, настраивать оставшиеся порталы, а с ним отправилась Ксеня, под предлогом, что «этот дурень и бестолочь не справится». Я немного грустила, осознавая, что у моей подруги на первом месте теперь не детская наша дружба, а взрослая ее любовь. И в то же время радовалась, понимая, что это правильно, так и должно быть. Впрочем, скучать было некогда: учебный процесс набирал обороты, подкидывая нам с Шайдером все новые задания.

Я активно занималась обустройством второго крыла, понимая, что старое всех не вместит. Вникала в учебные планы, а главное, сама в ускоренном темпе пыталась читать и учить, потому что по магическим знаниям те же маленькие эльфы в разы опережали меня. Я выросла в мире, где магии не было, и сейчас пыталась наверстать упущенное. Понять, осмыслить, разобраться и выучить. И все это в кратчайшие сроки, потому что чувствовать себя наивной глупышкой мне не нравилось.

В Риверстейне появились еще несколько наставников из Эллоара, старые друзья Шайдера. Ко мне все относились тепло и с улыбкой отвечали на мои бесконечные вопросы. Наверное, столько вопросов не задавал им ни один из наших учеников!

Лорд Даррелл смеялся и нежно надо мной подтрунивал, называл «любопытной сорокой» и припоминал, что наставницы приюта когда-то запирали меня в чулане за такую любознательность. Я фыркала на его слова и снова утыкалась носом в книги.

Меня беспокоило поведение Шайдера. Нет, он не допускал никаких вольностей и по-прежнему был предельно деликатен, но все чаще говорил вместо «я» – «мы», его взгляды становились настойчивее, а прикосновения – горячее. Совсем немножко, на лишнюю долю касания, на более жаркую ноту, на взгляд. Но эти изменения были ощутимы мной и окружающими. Мне не нравилось, как многозначительно и понимающе улыбается Тиана, когда мы уходили в кабинет вечерами, чтобы разбирать желтые пергаменты или старые фолианты. Мне не нравилось, что маленькое пространство кабинета стало казаться слишком тесным и что Шайдер каждый раз оказывался слишком близко. Он склонялся надо мной, когда я читала, смотрел через плечо, и я чувствовала его дыхание на виске. Он шутил, но это дыхание слишком красноречиво прерывалось, тяжелело, касалось моих волос настойчиво и жарко. Он касался моих плеч и рук, ненароком, небрежно. Но за этой небрежностью таилась болезненная потребность дотронуться, необходимость ощутить, почувствовать, обладать…

И тут же он отступал, чувствуя мое напряжение, снова шутил. А я боялась смотреть в его зеленые глаза, боялась увидеть тот взгляд, после которого уже невозможно будет сделать вид, что мы просто друзья. Боялась, что однажды ему надоест ждать, и Шайдер переступит ту грань, которая еще отделяла нас от необходимости признать очевидное.

Шайдер любил. Шайдер хотел большего. Шайдер не понимал, почему у нас нет будущего. Любовь слепа и предпочитает верить в то, во что так хочется верить…

И порой я с тоской думала, насколько все было бы проще, прими я его чувства. Ведь он согласился бы даже на простую уступку, он был готов обмануться и поверить, что когда-нибудь и это изменится.

Но я не могла. Ничего во мне не откликалось на его присутствие, на его призыв, на его чувство. А ведь даже наша прекрасная дриада, Лея Светлая Звезда, не могла сдержать восхищения ректором Риверстейна. И только я рядом с ним чувствовала себя ледышкой, стужей, мерзлым цветком, и ничего во мне не согревалось при виде него. Мне было спокойно, надежно, привычно, не более того.

Я все так же запиралась вечерами в своей комнате и даже иногда засыпала в кресле от усталости. А может, врала себе и засыпала там намеренно – не знаю. Или даже не засыпала, сидела, свернувшись калачиком, рассматривала переплетения теней на полу.

Но Рион не приходил.

Однажды у ворот замка появился гость из Эллоара. Когда я вышла, эльф с поклоном подал мне приглашение, над которым сияла радуга и всходило солнце.

– Император Радужной Империи Анвариус Эролион приглашает Хранительницу Северного Источника во дворец для личной беседы, – известил посыльный.

Я немного растерялась. Шайдер еще вчера уехал в Загреб, а идти к императору без него не хотелось.

– Вопрос срочный, – вздохнул эльф, – это касается остывающих Источников. Император уверил, что не займет много вашего времени, Хранительница. Он передал личный портал, по которому вы пройдете во дворец. Он и Императрица ждут вас.

Я кивнула, протянула руку к порталу, с беспокойством раздумывая, что еще могло случиться, раз я понадобилась Императору.

Из портала вышла в темной комнате и после заснеженно-белого Риверстейна заморгала, пытаясь привыкнуть к смене освещения. И не сразу поняла, что за тени метнулись ко мне. Вскрикнула, рассмотрев полутемный зал, в котором было около десяти мужчин с оружием. И двое уже держали меня за руки, пытаясь надеть на запястья тяжелые красные браслеты. Я откинула их вихрем почти инстинктивно, не задумываясь и не понимая, что происходит. Развернулась, вскинула руки, выпуская стужу, и она поползла снежными узорами, замораживая помещение. На меня бросились одновременно несколько мужчин. Я отпрыгнула, отскочила, понимая, что сзади стена. И бежать некуда, деваться некуда. Снова вскинула руки, но увы… Что-то тяжелое ударило меня по голове, и я свалилась на пол, как подрубленное деревце. Сознание не потеряла, просто чувства расплылись и как-то потускнели, меня оглушило на миг. Придя в себя, неуверенно села, перед глазами мелькали черные мушки.

– Осторожнее, – недовольно крикнул знакомый голос, – она нужна мне живой и в меру невредимой.

Легкий смешок, и мое лицо повернули теплые пальцы. И я увидела фиолетовые глаза.

– Я скучал, моя гордая льдинка, – с насмешкой сказал лорд Эльвон и защелкнул на моих запястьях браслеты. – Видишь, и твою Силу можно обуять. Такая могущественная и такая беззащитная. Кровавый эгонит удержит любое проявление магии, даже Силу схитов, так что не старайся понапрасну.

– Лорд Эльвон, вы с ума сошли? – осведомилась я, все так же сидя на каменном полу.

И с ненавистью заглянула в его улыбающееся лицо. Силы не было. Сколько я ни тянула ее, сколько не пыталась, она утекала сквозь пальцы, уходила в красные браслеты на моих руках.

– Сошел, – с усмешкой согласился он, – сошел… Но теперь ты будешь сговорчивее, радость моя, – хмыкнул он и прижался к моим плотно сжатым губам.

Силы не было, но двигаться я все еще могла. А также кусаться и лягаться. Я приоткрыла губы, и эльф издал удовлетворенный вздох, а потом вцепилась зубами в его язык, скользнувший в мой рот. И оттолкнула его от себя изо всех сил. Кллариус отшатнулся.

– Дрянь! – удивленно бросил он, стирая ладонью кровь с губы. – Ничего, Ветряна, я умею убеждать, поверь мне. Если бы ты с самого начала вела себя правильно, нам не пришлось бы… принуждать тебя.

– И что вы собираетесь делать, лорд Эльвон? – презрительно спросила я. – Бить меня? Пытать? Что вы сможете сделать? Вам нужны мой Источник и я, чтобы обрести власть, не так ли? Седьмой страж из тринадцати, а вам так хочется быть первым! Первый страж Круга Света, звучит гораздо лучше! И целый Источник, который можно контролировать, Источник, охраняемый Чертой! Что может быть желанней?

Эльф расхохотался. Язык я ему все-таки прокусила, и в углу его рта запеклась кровь.

– Не подозревал в тебе такой прозорливости! – резко оборвав смех, произнес он.

А это и не прозорливость. Я и правда очень наивна… Глупая песчинка, попавшая в водоворот чужих игр и интриг.

– Так что вы собираетесь делать? – снова спросила я.

– Я собираюсь отдать тебе свою руку и сердце, ледышка, – вскинул брови эльф.

– Я никогда на это не соглашусь.

– Согласишься, – он улыбнулся, – конечно, согласишься. Есть много способов убеждения, кроме магии, и среди них – вполне традиционные. Такие, как ты, всегда очень трепетно относятся к своим близким, не так ли? И боятся за их жизни. Так что давай просто договоримся по-хорошему. Поверь, мне совсем не хочется применять к тебе силу. По-своему я тебе даже благодарен, ты так вовремя появилась. Мир на грани новой войны, твой Источник может иметь решающее значение в будущем противостоянии. Я искренне хотел, чтобы ты согласилась добровольно, не понимаю, чем я оказался для тебя не хорош. Но у меня нет времени на долгие ухаживания и ожидание. Уже нет… Завтра будет проведен обряд возле Белого Дерева, и ты станешь моей женой.

Я все еще сидела на полу, прислонившись к стене, а лорд Эльвон стоял, глядя на меня сверху. Его обережники со скучающим видом рассматривали стены.

Он присел на корточки рядом. И почему-то только сейчас стало страшно. Потому что, глядя в это красивое, почти совершенное лицо, я поняла, что все было иллюзией, игрой в человечность, которой эльф просто забавлялся. Я смотрела на него, как зачарованная: шелк светлых волос, лежащих на плечах, идеальные черты лица, удивительные глаза. И как насмешка – капля крови на губе. Словно соринка на мраморной статуе. Смех, улыбки, проявления чувств – все это было лишь игрой. За красивой оболочкой таился холодный расчет.

В моем мире все было просто и понятно, в моем мире не было существ, живущих несколько веков, скрывающих за красивыми улыбками неприглядную сущность. Не было магии, не было интриг. А в Подлунном Мире все оказалось не таким, каким виделось…

Эльф подцепил пальцем мой подбородок.

– Последний схит… – задумчиво протянул он. – Знаешь, Ветряна, а ведь схиты были самыми могущественными магами в мире. Перед их Силой отступала даже Изначальная Тьма, даже смерть. И в то же время – самыми слабыми созданиями на земле. Знаешь почему? Потому что все дети Бездны способны убивать. А схиты – нет. Это против их природы, против их сущности. Сила схитов – это сила жизни, они не способны убить никогда, даже для защиты, даже для спасения этого мира! Они могли принести смерть как избавление от мук, но никогда – отобрать жизнь намеренно… Поэтому они жили так уединенно и обособленно, поэтому никогда не общались с другими расами. Наверное, тебе тяжело, Ветряна? Тяжело жить в этом мире? Твоя душа корчится, глядя на жестокость и убийства, правда?

Он заглядывал мне в глаза с такой любознательностью, словно ему это было ужасно интересно. И кивнул своим мыслям, не дождавшись ответа. А потом протянул руку и коснулся моей щеки. Я от омерзения рванула в сторону. Пальцы Кллариуса ухватили лишь краешек моего платья, у самого горла, и ткань треснула, обнажая мою шею и ключицы. Лорд замер, уткнувшись взглядом в красно-черный рисунок.

– Что это? – спросил он.

Я не сочла нужным отвечать.

– Это печать Темного! – не сказал, а выплюнул эльф и вскочил, озираясь.

Почуяв опасность, обережники подобрались, встали кольцом вокруг своего господина. Арха заколола теплом, а потом проявилась, скользнула ящеркой мне на шею, покалывая кожу искрами огня.

– Это подарок, – тихо сказала я и позвала: – Рион, ты очень нужен мне… пожалуйста.

Мрак по углам комнаты сгустился, уплотнились безжизненные тени. Поползли по стенам, разрушая защиту этого дома, разрывая щиты и пространство.

Арххаррион шагнул из Тьмы, одним взглядом оценил обстановку. Чуть задержался, рассматривая меня, и его глаза неуловимо изменились. Но эта неуловимость носила такой страшный характер, что обережники инстинктивно попятились.

– Арххаррион таа Сель Кра, Правитель Хаоса, – эльф чуть склонил голову, – не ожидал… Чем обязан?

– Ветряна, выйди, – без эмоций попросил демон.

– Девушка – моя лаяна, Повелитель, – любезно сказал лорд Эльвон, – наш союз одобрен Императором и завтра будет скреплен у Источника. При всем уважении Империи и меня как Стража Света вы не имеете права вмешиваться…

– Ветряна, выйди, – так же ровно повторил Арххаррион.

Я осторожно поднялась, придерживая разорванную ткань у горла. По стеночке обошла стражников. Кажется, в этот момент Кллариус понял, что дело не закончится разговорами, потому что двинулся ко мне и протянул руку, пытаясь задержать.

Синий клинок вошел в его плечо с такой скоростью, что эльф даже не успел это осознать. Просто дернулся, изумленно рассматривая кровь, полившуюся из раны. Он не понимал, что все еще жив лишь потому, что Рион не хотел убивать при мне. В отличие от лорда Эльвона, который верил в свою неприкосновенность, защищенную Империей, я точно знала, что произойдет дальше. Обережники ощетинились мечами, задвигались, прикрывая своего господина.

Я скользнула за дверь и тут же оглохла. Арххаррион поставил вокруг меня полог тишины.

Несколько заторможенно я прошла через комнату и села в кресло, не спуская глаз с тяжелой дубовой двери. Звуков не было. Совсем. Были тонкие нити жизни, которые я видела и которые стремительно обрывались одна за другой. Быстро и почти одновременно, с промежутком короче промежутка между двумя ударами сердца… Я закрыла глаза, чтобы не видеть, желая не понимать и не чувствовать. А потом дверь открылась, и меня подхватили сильные руки. Сжали, прижимая к себе, исследуя мое тело и ища повреждения. Красные браслеты упали на ковер.

– Ветряна, посмотри на меня.

Я открыла глаза. Арххаррион сел в кресло, все так же прижимая меня и заглядывая мне в лицо темными глазами. Меня трясло. Звуки вернулись, но было тихо. Там, за дверью, разговаривать уже было некому.

– Не бойся.

Он обеспокоенно провел ладонью по моим волосам, там, где на коже намечалась шишка. Я дернулась под его ладонью.

– Подожди, Ветряна, позволь посмотреть. Ветряна… ну ты что?

Я расплакалась. Глупая девчонка… Просто расплакалась. Зажмурилась, пытаясь удержать слезы, не позволить им вытечь из глаз. Он что-то прошипел сквозь зубы, стремительно поднялся и открыл переход. То, что мы уже в Хаосе, я даже не осознала. Меня трясло, слезы катились горохом, и не получалось остановиться. Я даже не понимала, что со мной. То ли запоздалый страх, то ли усталость, то ли облегчение от того, что Рион пришел.

А может, я плакала от острого и ясного осознания, что, когда обрывались нити жизни эльфов, я переживала за того, кто их обрывал? За одного-единственного? Того, кто сам был смертью, был Тьмой? Не оттого ли я теперь плакала?

Арххаррион прижимал меня к себе, гладил по голове, пытался заглянуть в глаза. Но я их прятала, отворачивалась. Эльф прав, моя душа корчилась, когда видела убийства и жестокость. И что за страшная насмешка Бездны – полюбить того, кто был рожден убийцей? Бесчисленное количество смертей впечатались в кровь демона, наверное, он даже не помнил их все… И в какой момент я простила ему их? В какой миг простила даже убийство схитов, живущих когда-то на моей земле? Чувствуя себя предательницей их памяти, я все же простила.

В Подлунном Мире правила Сила, и схитам в этом мире делать было нечего. Наверное, поэтому они однажды ушли. Может, они просто стали птицами? Черными воронами на стенах Риверстейна? Или каплями росы на утренней траве? Как часто мне тоже хотелось уйти в лес, спрятаться, сбежать, как сбегала в детстве, остаться под лапами ели навсегда. Но как сбежать, когда душа привязана самым прочным арканом? И к чему телу свобода, если душа в плену?

– Тихо, тихо, – шептал Рион, согревая своим телом, баюкая меня на руках, – не плачь. Все хорошо, я не позволю никому тебя обидеть… Никогда… Не бойся…

О, небо… Не бояться? Меня держит на руках демон, в котором живет Изначальная Тьма. Тот, кто должен быть для меня кем угодно, только не тем, кем стал! Моей жизнью, моей душой, моей любовью… Я так устала сопротивляться этому!

Посмотрела на него сквозь дрожащие мокрые ресницы.

– Прости меня. Пожалуйста, прости меня…

Он покачал головой.

– Ветряна, я… – Рион посмотрел в мои глаза, которые снова затянулись влагой, – да что такое! Перестань реветь! Вот угораздило меня с тобой связаться… Не плачь. Тьма! Жаль, что они сдохли так быстро!

Я улыбнулась сквозь слезы. Да уж, утешает он… своеобразно. А впрочем, что значат слова? Это всего лишь слова. Куда важнее то, как Арххаррион держит меня на руках – как самое дорогое, что есть в жизни. Куда важнее, как смотрит, и я вижу в темных глазах свое отражение. Мое отражение в центре его мироздания.

Я рассмеялась, протянула руки и обвила шею Риона. Прижалась к сухим губам, чувствуя, как напрягается его тело, как каменеют мышцы, и целовала, целовала… Он не двигался, даже не реагировал. А потом развел мои руки, отодвинул от себя. Откинул голову, рассматривая меня. Не знаю, о чем он думал. Понять его мысли мне никогда не удавалось.

– Останешься? – как-то неуверенно спросил он.

– Да.

– Почему?

Я чуть пожала плечами. Конечно, я знала, что он хотел услышать. Но Рион прав: я очень упрямая. Он усмехнулся, чуть склонился ко мне.

– Ветряна, если ты завтра опять сбежишь, я тебя все-таки убью.

– Ладно, – согласилась я.

Он замер, всматриваясь в мое лицо, удерживая мои руки. Смешно: раньше Арххаррион меня держал, чтобы не сопротивлялась, а теперь – чтобы не целовала.

– Ладно? – насмешливо приподнял он бровь.

– Ладно… – выдохнула я, улыбаясь сквозь слезы.

Он все так же внимательно смотрел на меня. Нахмурился, а потом сдался, опустил голову, коснулся губами моих мокрых ресниц, сцеловывая слезы. Так нежно, что снова захотелось плакать.

– Не смей реветь, – прошептал Рион.

– А то убьешь? М-м-м, и будешь убивать… долго? – поддразнила я.

И облизнула разом пересохшие губы. Он откинул голову, глаза блеснули хищным блеском.

– Ветряна, – протянул Рион, – ты играешь со мной?

Легко поднялся и уже через миг прижал меня к стене.

– Решила подразнить? – в темном омуте глаза вспыхнуло пламя Хаоса. – Да?

– Ты против? – усмехнулась я. – Я ведь позвала, Рион. А ты… пришел.

Его ладонь скользнула на мой затылок и сжала волосы. Я облизала губы. Жаркая волна уже билась внутри, грозя унести в мир запретного. Пусть несет. Я хочу утонуть.

– Как ты и сказал, – тихо произнесла я. – Я позвала. Даже если просто согреть твою постель. Пусть так.

Его лицо исказилось, словно я его ударила.

– Согреть постель? – выдохнул он. – Ты что, издеваешься? – он встряхнул меня, как котенка. И выдохнул в губы: – Издеваешься? Ты разве не видишь? Ты меня измучила, Ветряна. Все душу мне перевернула. Я уже не знаю, как мне жить. Не могу жить. Каждый день без тебя – приговор, я хотел лишь умереть, чтобы ничего не чувствовать. Но даже этого я не могу, нельзя, пока моя кровь нужна Хаосу.

Он снова встряхнул меня, не замечая, что по его рукам ползет Тьма, и он обращается. На меня уже смотрели звериные глаза, за спиной демона раскрывались крылья. А во взгляде билась ярость, словно он уже и сам был готов убить меня.

– Я возвращался в тело человека, лишь когда Даарххар напоминал о долге! – прорычал демон мне в лицо. Человека больше не было… – Потому что я не хотел возвращаться. Почему, Ветряна? Почему ты так поступила? Неужели твоя ненависть ко мне так сильна? Я не могу изменить прошлое, понимаешь? Не могу вернуть тебе семью. Если бы мог, я бы умер за это! Но я не могу!

– Я ушла, потому что желала тебе лучшего! – заорала я в лицо демона, уже не в силах остановиться. Он замер, словно от удара. – Хотела, чтобы ты был счастлив, понимаешь? Чтобы у тебя были дети и жена, которую ты заслуживаешь! Которой гордился бы! А не человечка, что лишь злит свиту и не способна дать тебе наследников! Я ненавижу себя за это! Я ненавижу себя! И надеялась, что ты забудешь… Забудешь меня! Ведь демоны живут так долго! Я должна была тебя отпустить! Обязана! Даже если умирала от боли! Я должна была!

– Отпустить? – прохрипел демон. Его черная шерсть стояла дыбом, крылья бились в воздухе. Но я больше не боялась его. В любом обличии. – Ты уничтожила меня. Я не жил ни минуты с того утра, как ты ушла.

– Я тоже, – прошептала я.

Обвила его шею руками, а потом осторожно провела ладонью по ребристому рогу.

– Ни одной минуты, Рион. Я не могу без тебя… – спустилась на острые бронзовые скулы, коснулась оскалившегося рта. – И согласна на все… Стать твоей игрушкой, пленницей, кем угодно… Прости меня… Прости…

Он с хрипом втянул воздух. И придавил меня своим телом.

– Ненормальная… – прошептал, жадно касаясь языком моих губ. – Моя… Моя… Никогда больше не отпущу… Привяжу тебя… не отпущу… Не могу без тебя…

Я открыла губы, впуская его. Крылья хлопнули, и мы оказались на кровати. Меня жадно целовал демон, а я… была счастлива. Обвила его ногами, схватилась за шею.

– И даже… так? – глядя на меня желтыми глазами, прорычал он.

– Да, – прошептала я, обводя кончиками дрожащих пальцев его нечеловеческие черты.

Он издал сиплый рык и содрал с меня платье, разрезав когтями. Поднял голову, заглядывая в глаза. Но я лишь улыбнулась.

– Не останавливайся…

Рион коротко и как-то мучительно вздохнул и прижал меня к себе.

А потом меня накрыло лавиной его страсти, его желания, горячих рук и губ, от которых не было спасения, да я его и не хотела. Я таяла, таяла… Это было лучше, чем Сила, мощнее, чем Источник, притягательнее, чем Бездна. Мне хотелось плакать и смеяться одновременно. Мир чувственности затягивал меня неизведанностью, хотелось окунуться в него без остатка, погрузиться целиком, раствориться. В глазах демона горело пламя хаоса, истинный огонь, без которого я замерзала. И я грелась с жадностью, почти обжигалась и блаженно жмурилась, словно сытая кошка. Только с ним мне было тепло. Только рядом с ним, с тем, кого я столько времени боялась, ненавидела и не понимала! Только рядом с ним я оживала, и стужа моей души уходила, расцветала робкими снежными пролесками.

Ласкал меня демон. Исступленно и жадно вылизывал горячим языком каждый кусочек моей кожи, заставляя кричать от наслаждения. Наверное, он был ужасен – рогатый и крылатый, со вздыбленной на широкой спине полоской шерсти, с черными когтями и рисунками на коже. Но я видела в нем того, кого люблю, и сходила с ума от счастья быть с ним. Впервые я поняла, что имели в виду святые старцы, говоря о красоте в глазах смотрящего. Мой демон был красив, как никто на земле. В любом обличии. В нем сейчас не было нежности первого раза, была неистовая жажда обладания. Он ласкал меня так, как я и представить себе не могла… Его крылья бились в воздухе, пока язык двигался между моих ног, а я выгибалась, комкая в ладонях простыни.

Бесстыдство происходящего не укладывалось в голове, но я и не задумывалась. Лишь стонала, пока он держал мои бедра, не давая мне отстраниться… Словно все еще боялся, что я захочу сделать это. Спазмы экстаза уносили меня куда-то в небо, снова и снова… Но Рион не дал мне ни минуты передышки, накрыл своим телом. Уже – человек. Черный омут глаз и мощная плоть, заполнившая меня. И губы, вбирающие в себя мой крик…

– Мне нравятся твои крылья, – шепчу я в эти губы, твердые, горячие, нежные…

Мне нравится все в тебе. Я хочу добавить это, но он врезается в меня с голодом умирающего зверя, и я уже не могу говорить… могу лишь чувствовать. Лишь парить. Мое сердце снова стучит, и душа наконец свободна. Больше не будет клеток. Он смотрит мне в глаза так же жадно, как входит в мое тело, смотрит не отрываясь. Мы не можем насмотреться, мы оба боимся, что это лишь сон, и от того наша близость становится все яростнее, мы уже хрипим, цепляясь друг за друга горячими пальцами. Неистовство остывает медленно, оставляя томительную нежность и сладкое эхо близости. Но мы по-прежнему не размыкаем сплетенных рук. И соединенных тел.

И это длится бесконечно. Но заканчивается так скоро…

Хотя бы потому что я запросила пощады от сумасшедшей ненасытности Риона, и теперь лежала у него груди, обрисовывая пальцем контур его губ, скул, бровей… Прикасалась к прямым черным ресницам, теребила темные пряди, пропуская их сквозь кольцо своей ладони.

– Ветряна, если ты не прекратишь, мы продолжим, – он улыбался, глядя в потолок.

А я была счастлива от того, что могла видеть эту улыбку.

– Мне надо возвращаться, – тихо отозвалась я.

И сразу руки на моей спине стали тяжелее, а взгляд – темнее. Я с беспокойством ждала ответа. Кроме безумного притяжения у нас осталось слишком много нерешенных вопросов. И задавать их было страшно.

– Нет, – прорычал он.

Я открыла рот. Закрыла и свернулась кошкой на его груди.

– Хорошо.

– Хорошо? – переспросил демон.

– Угу. Хорошо.

– И никаких возражений?

– М-м-м, – промычала я. – В Риверстейне будут беспокоиться. Искать меня. Я не хочу никого волновать, конечно. И у меня там дела, ученики, школа… Моя земля, мой Источник. Для меня это все очень важно. Но… хорошо. Как скажешь.

Рион перевернулся и навис надо мной, так что темные волосы коснулись моих щек.

– Прилежная девочка научилась манипулировать? – с насмешкой протянул он.

– Даже не думала, – лукаво улыбнулась я.

Арххаррион хмурился, сжимал зубы, не хотел отпускать. Я видела, как он борется с собой, и ждала с замиранием сердца. Потому что если он снова меня не отпустит… Я не знала, что буду делать.

Рион со вздохом ослабил зажимающее меня кольцо рук.

– Завтра я официально сделаю тебя своей лаяной и объявлю будущей парой. Ты будешь под защитой Хаоса, а Империя больше не сможет претендовать на тебя.

Он внимательно смотрел мне в глаза, наблюдая, следя за моей реакцией.

– Хорошо, – повторила я.

– Твоя покладистость меня даже пугает.

– Разве тебя может что-то напугать? – со смехом спросила я.

– Да, – коротко ответил он.

А я задохнулась от того, что горело в его глазах: от острой боли, от страха меня потерять. Потянулась к нему, обнимая.

– Я с тобой. Я не убегу. Просто… отпусти меня.

– Я хочу тебя привязать. Посадить под замок. Спрятать… Но понимаю, что ветер так не удержать.

Арххаррион усмехнулся и прижался губами к моей шее. Арха взметнулась огнем, и это двойное ощущение от его губ и огня под кожей заставило меня вскрикнуть от удовольствия. Рион рассмеялся и снова начал целовать, исследовать мое тело, обжигать кожу.

Закатное солнце окрашивало комнату красными всполохами, под окном вспыхивал лабиринт, бросая на белые дорожки огненные искры. А мы все не могли оторваться друг от друга, снова и снова сплетая руки и тела в бесконечном танце близости.