Глава 20
В Рим мы прибыли, как обычно, на частном самолете. Не могу сказать, что полет был легким. Потому что я постоянно боялась, что наше судно развалится от того напряжения, которое царило в салоне.
С виду все было пристойно — Ландар по обыкновению просматривал файлы в своем ноутбуке, Ян листал какую-то книгу, я делала вид, что сплю. Но мои волосы шевелились от искр электричества, от которого мерцал воздух. Когда стало ощутимо нечем дышать и нас тряхнуло, словно от удара, бортпроводницы испуганно заняли свои места, а пилот попросил не паниковать.
— Еще раз попытаешься влезть в мою голову, и это корыто развалится, — скучающе протянул Ян Ландару.
Я испуганно вжала голову в плечи, торопливо припоминая слова забытой молитвы. Свет погас, словно по щелчку, включились зеленые огоньки на приборах.
— Дамы и господа, прошу сохранять спокойствие…
— Прекратите! — заорала я. — Вы сумасшедшие?
Из панели вывалились кислородные маски.
— Наденьте маску и сделайте вдох…
Книга Яна поднялась в воздух и осталась висеть, шелестя страницами. Как и другие предметы. Ручки, телефоны, стаканы… Капли воды. Мой плеер.
«…и не введи нас в искушение, но избави нас от лукавого…»
Я отстегнула ремень безопасности и ринулась к Ландару. Вернее, поплыла, цепляясь за все подряд, потому что самолет стремительно терял высоту. Упала на колени князя, обхватила ладонями лицо со смертельной бездной в глазах и поцеловала. Насильно прижалась к его губам, втиснула язык, лаская, кусая, заставляя ответить мне!
— Ландар… Прошу тебя… прошу…
Тихий шепот, вперемежку с лаской, прямо в его губы. Первое время князь не отвечал, мне казалось, я целую каменного идола. Но потом его ладони сомкнулись на моем теле, дыхание прервалось, а поцелуй стал горячим, жадным. Он сжал меня, почти делая больно, за волосы притягивая ближе к себе.
Вырвалась, судорожно хватая ртом воздух. Ландар смотрел мне в глаза. Непонятно, со смесью злости и наслаждения.
— Вы нас чуть не угробили, — хрипло выдавила я. — Вы что, совсем чокнулись? Вы чуть не угробили нас!
Я перевела взгляд на разбросанные вещи. Свет снова горел, и, похоже, пилоты успели выровнять самолет. Дернулась, сползла с колен Ландара, хоть он и пытался удержать. Забилась на свое кресло и отвернулась, укрывшись пледом. На Яна я не смотрела. Чертовски боялась встретиться с ним взглядом.
— Мы бы не разбились, — сказал Ландар.
— У меня нет крыльев, чтобы это проверять, — пробормотала я, закрывая глаза. — И запасной жизни тоже нет.
Дальнейший полет прошел хреново, но хотя бы без попытки размозжить самолет о ближайшие скалы.
Так что в Риме мы выходили изрядно злые. Ландар на трапе по-хозяйски положил мне ладонь на талию, привлек к себе.
— Не терпится продолжить, — не утруждая себя понижением голоса, сказал он.
— Давай для начала найдем девушку, — я отвернулась.
— Еще раз отвернешься от меня, накажу, — его язык скользнул по моему уху и князь отстранился. — Идем.
* * *
У трапа ждали две машины. Сразу у ступеней — серебристый Феррари, за ним красный двухдверный Ламборгини.
Ян на меня так и не посмотрел, молча усмехнулся и забрал у водителя ключи, сказав, что поведет сам. Мотор красной машины тихо заурчал, словно сытый зверь, и с места рванул вперед, когда Ян надавил газ. Я проводила его взглядом, Его Светлость не удостоил внимания.
Несомненно, наш полет был незабываемым для всех нас.
Я подняла голову и вдохнула солнечный итальянский воздух. Эту страну я обожала, она всегда рождала в моем сердце что-то радостное, словно Италия поселилась внутри кусочком своего лазурного неба, сливающегося с морем, томатной чиабаттой с оливковым маслом и золотыми капельками винограда. В стране, где умение отдыхать возвели в религию, а религия стала по-домашнему уютной, потому что папа римский с утра входил в дом с каждой новостью и газетой, где лень и праздность стали национальным достояниям наравне с Ламборгини и Колизеем, а уровень шедевров на квадратный метр пространства зашкаливал — здесь я чувствовала себя удивительно свободной. Здесь было очень много этой свободы, какой-то легкой и ненавязчивой свободы жить, по-настоящему. Итальянцы познали ее, как истину, и она таилась за прищуром их глаз, в морщинках, нарисованных солнцем и ветром, в насмешливых окриках и снисходительных взглядах, которыми они одаривали нас — иностранцев. Словно насмехались над нашей спешкой, волнением, серостью. Я помню, как приехала сюда с Ландаром первый раз, и пока князь был занят делами, отправилась на поиски места, где можно перекусить. Мне было шестнадцать. Мы проживали в стороне от туристических зон. Я ничего не знала о сиесте. И долго шла, уже ненавидя жару и солнце, но встречала лишь закрытые ставни кафе и магазинов.
У одного из таких заведений я заметила старика, мирно дремлющего в плетеном кресле, и накинулась на него с истовостью голодной и слегка озверевшей туристки. Я пыталась убедить его, что у меня есть деньги, много денег, и отдам их все, если меня накормят и дадут стакан холодной воды. Старик улыбался. «Милая, — сказал он мне. — У меня есть море, солнце, а моя красавица жена приготовила пасту. У меня есть все для счастья. Я не стал бы шевелиться ради того, чтобы заработать деньги, которыми ты трясешь перед моим носом. Но я накормлю тебя, чтобы поделиться своим счастьем!»
Когда его жена, которая выглядела ровесницей Леонарда да Винчи, с улыбкой поставила передо мной тарелку и запотевший стакан сладкого белого вина, я поняла, что люблю Италию.
Ландар забрал меня через час, это был отличный час в компании двух пожилых итальянцев. Приход князя все испортил, при нем старики резко оборвали свой рассказ и поспешили распрощаться, отводя глаза. Я заметила, что сеньора Доната украдкой перекрестилась, а губы Ландара скривились в презрительной усмешке.
Возможно, старики действительно что-то понимали в этой жизни. Жаль, больше я их не встречала, это был последний раз, когда я выходила куда-то без охраны.
Но любовь к Италии осталась в моем сердце, как и восхищение перед умением итальянцев жить. Жить, радуясь солнцу, вкушая простую и божественную еду, наслаждаясь вином и красивыми видами. Здесь как-то особенно легко дышалось, и даже казалось, что нет ничего за пределами этой обетованной земли — ни холодных краев Румынии, ни Башни, ни даже одаренных. В Италии хорошо лентяйничать и мечтать. О несбыточном. Ведь здесь, на берегу моря, все кажется возможным, даже самое сокровенное.
Вот и сейчас я рассеянно смотрела в окно и думала о том, что хотела бы пожить здесь — в домике у воды.
Правда, меня быстро вернули на грешную землю.
— Она здесь.
Как нам сообщили, одаренную (а я не сомневалась, что она была таковой) задержали в Браччиано, небольшом городке недалеко от Рима.
Князь повернул голову, осматривая здание полиции. Как и большинство домов в Италии, даже такое учреждение местные постарались сделать красивым. Решетки на окнах напоминали лозу, застывшую в металле, а козырек украшали ажурные ободки. Я заготовила свою лучшую улыбку для незнакомой девушки. Бедняга, ей столько пришлось пережить!
Машина Яна уже стояла у порога, а сам странник рассматривал пейзаж, облокотившись о спорткар. Нам он кивнул и направился к ступенькам. Мы вошли следом, навстречу поднялся местный страж — молодой, загорелый. Еще одна особенность Италии, даже в полиции вам, скорее всего, улыбнутся. Или это бонус для молодых девушек, потому что при виде мужчин рядом со мной радость полицейского заметно поубавилась.
— Добрый день, — сказал Ландар по-итальянски. — Мы ищем нашу родственницу, говорят, вы ее задержали. Франческа Риджонни.
— О, святая Франческа, — парень рассмеялся, но осекся, увидев взгляд Ландара. — Да, она у нас. Могу я увидеть ваши документы, сеньор?
Князь протянул паспорт. Пока он разговаривал с полицейским, Ян отошел к стене.
— Мне здесь не нравится, — вдруг отрывисто сказал он, вертя головой. Прикрыл глаза, словно к чему-то прислушиваясь.
— Мы лишь заберем девушку и уйдем, — тихо сказала я, тоже оглядываясь. Причин для волнения я не видела. Солнечный свет струился в окна, загорелые полицейские улыбались и казались не настоящими стражами порядка, а героями какого-то сериала. Все молодые, улыбчивые, красивые.
— Сюда, сеньоры, — тот, что говорил с нами, махнул рукой. — Знаете, мы так и подумали, что девушка не в себе. Она несла настоящий бред, мы задержали ее, чтобы проверить на запрещенные препараты. К тому же, она залезла в фонтан на площади, у нас это не одобряется.
— Говорят, местному фотографу показалось, что она шла по воде? — тихо спросила я. Нас вели по коридору, мимо дверей с зарешеченными окошками.
— О, это все байки, синьорина, — полицейский беспечно махнул рукой. — Фотограф — наш местный гений, талантлив, но слишком любит вино и пасту. Его словам не стоит верить.
Он отпер тяжелую дверь, я заглянула внутрь. Девушка сидела на узкой койке, поджав ноги.
— Франческа? — я осторожно зашла. — Франческа, вы меня слышите?
Девушка подняла голову. Темные блестящие волосы, большие черные глаза — красавица-итальянка. Перевела взгляд за мою спину. И закричала.
Я резко обернулась. Опираясь на дверной косяк, стоял Ландар, его черные крылья простирались от стены до стены, кончики тонули в камне.
— Демон! — Франческа забилась в угол. — Демон!
— Ты пугаешь ее, — зашипела я.
— Зато мы сразу выяснили, способна ли она видеть, — равнодушно отозвался князь. И кивнул недоумевающему полицейскому. — Мы ее забираем.
— Мы убираемся, — отрывисто сказал Ян, ощупывая настороженным взглядом пространство. — Что-то не так. Мне не нравится здесь…
— Так убирайся, — бросил Ландар. — Никто не держит.
Я их не слушала. Присела на край кровати, участливо глядя на девушку.
— Франческа, вы должны пойти с нами. Не бойтесь, я вам все объясню. Я такая же, как вы, прошу, доверьтесь мне.
— Довериться? Кто вы? — она уставилась на меня испуганно. — Кто вы такие? Что вам всем от меня надо? Я ничего не знаю, оставьте меня в покое!
— Я помогу вам…
— Я вам не верю! — она вдруг закричала и вскочила. — Я уже сказала, что не верю вам! Убирайтесь! Оставьте меня! Я никуда не пойду с вами!
— Франческа…
Ян схватил меня за руку.
— Уходим! Быстро!
Ландар почему-то не стал спорить, я заметила, что и он подобрался. Насторожился. Может, проникся словами Яна? Вряд ли. Но сделал быстрый шаг внутрь камеры и дернул девушку за руку.
— Ты идешь с нами.
Она открыла рот, глядя на князя, закрыла и молча пошла. Полицейский нахмурился, переводя взгляд с Ландара на Яна.
— Э-э-э, сеньоры, надо оформить бумаги… надо…
— Уходим, — прорычал Ян.
Я побежала к выходу, напуганная его злыми глазами и резкими движениями. Дверь маячила впереди, полицейские все еще улыбались…
Меня отбросило в сторону, и я не сразу поняла, что это сделал Ян. И в то же мгновение стена здания обрушилась, разлетелась кусками, словно в замедленной съемке. Искореженная решетка вывалилась наружу, в клубах пыли провал выглядел как-то особенно пугающе. И сразу — шум, вопли, стоны… Кого-то придавило куском стены, кто-то катался по полу, прижав к животу окровавленную руку. Взвыла, захлебываясь, сирена.
Я встала на четвереньки, ошалело тряся головой и пытаясь сфокусировать взгляд.
— Скорее! — Ян вздернул меня, перекинул через плечо.
— Франческа, — заорала я. — Она упала…
— Ей не помочь, — слова потонули в шуме и воплях.
Ландар оказался ближе всего к взрыву, и его я не видела. Впрочем, я вообще почти ничего не видела, болтаясь на спине Яна, словно кукла. Похоже, меня все же оглушило, потому что какофонию звуков я воспринимала словно сквозь вату. На улице творился хаос — кричащие люди, воющие сирены…
И новый взрыв. Кажется, мощнее прежнего. Устоявшая часть стены рухнула, погребая под своими руинами улыбающихся полицейских.
Ян забросил меня в феррари.
— Увози ее! — заорал он перепуганному водителю.
— Нет! — я вцепилась в руку Яна. — Нет, не ходи туда!
— Я должен, — он сжал зубы. — Я дал клятву, Диана. Уезжай, немедленно!
— Нет!
Но меня уже не слушали. Дверца захлопнулась, отделяя меня от ужаса, что творился на улице. Водитель вдавил педаль газа, автомобиль дернулся, словно зверь, и прыгнул вперед, не различая сигналы светофоров.
