Глава 16

Пару минут Оникс смотрела на закрытую дверь, словно надеялась, что Ран вернется. Внутри осталось какое-то тягостное чувство, словно что-то она сделала не так. Что-то не сказала? Или не услышала… Чего она так ждет от него? Каких слов?

Оникс знала каких, но разве услышит она их от аида?

Она торопливо плеснула на тело водой, обтерлась. И бросилась одеваться. Вытащив из шкафа платье, не глядя, натянула, торопясь и путаясь в шнуровке. Сунула ноги в туфли и побежала к двери, уже на ходу завязывая узлом волосы. Стражи преградили ей дорогу. Другие, их снова поменяли. Трое. Суровые, взрослые, сильные.

Оникс вздохнула. Лори все еще цвел.

– Пойдете со мной, – приказала она.

Стражи склонили головы.

– Как прикажет Светлейшая!

Она кивнула и быстро пошла, почти побежала по галерее, но возле окна замерла, задохнулась. Ей было видно часть стены, окружающей дворец, черные тени Сумеречных и лучников на ней. Миг – и в воздух взлетели спущенные болты и стрелы, еще миг – и завыл ветер, вспыхнуло огненными цветами медленно светлеющее, рассветное небо. Красиво… и так жутко.

Где-то в этом месиве людей, оружия и смерти был и Ран…

Оникс отвернулась от окна и помчалась к лестнице. Нижний зал встретил ее хаосом и гомоном. Прислужники метались, роняли посуду, кто-то выл на весь зал, забившись под стол. Громко плакал мальчишка, размазывая по чумазому лицу слезы. Взгляд Оникс выхватил и служанок, и нескольких девушек из придворных, что тряслись в углу. Здесь были лишь женщины и дети, к вою присоединились новые голоса.

– Мы все умрем! Все умрем! Никого не останется… Мы обречены! Погибель наша пришла!

Раяна остановилась, перевела дыхание.

– Успокойтесь! – крикнула она.

Никто не послушался, конечно. Ее даже не услышали, голос потонул во всеобщем шуме и плаче.

– Вы умеете усиливать голос магией? – Оникс раздраженно посмотрела на стражей.

– Нет, госпожа, у нас навыки бойцов. Но, – пес усмехнулся, – мы умеем кричать.

Он развернулся и заорал так, что даже сама Оникс подпрыгнула.

– Молчать! Заткнулись все!

– Благодарю, – хмуро бросила раяна в наступившей тишине. Только в углу по-прежнему выла простоволосая рябая девица.

– Мы все умрем… погибель пришла!

Оникс стремительно пересекла зал, не обращая внимания на изумленные взгляды, и хлопнула голосящую по щеке. Та ойкнула и замолчала.

– Хватит выть, – оборвала Оникс, развернулась, осмотрела десятки уставившихся на нее лиц. – Не время для слез, – спокойно сказала она. – На дворец напали, но я не позволю вам выть и биться головами о стену, словно стадо безмолвных овец!

– Мы все умрем! – снова воскликнула девица, и раяна так стремительно обернулась к ней, что та скатилась с лавки.

– Еще раз это скажешь, и я сама тебя убью, – пообещала раяна. Вновь повернулась. –  Сколько в замке женщин и детей? Все здесь?

– Почти все, Светлейшая, – вперед выступила пожилая кухарка, присела перед госпожой.

– Хорошо, – раяна снова окинула взглядом зал. – Нам нужно оружие.

– Оружие? – испугалась женщина. – Но зачем?

– Чтобы защищаться! – раздраженно сказала Оникс. – Или станете лишь плакать и стонать, когда сюда ворвется враг, чтобы насиловать вас и убивать? Станете?

– Но мы не умеем сражаться…

– Значит, пора учиться, – хмуро ответила Оникс. – Несите все, что есть! Ножи, вилы, топоры! Все!

Женщины вновь забегали, но на этот раз у движения появилась направленность, плач прекратился, а в глазах зажглась решимость.

– Боюсь, у них нет шансов против вооруженных и обученных воинов, моя госпожа, – резонно заметил пес.

– Лучше погибать в борьбе, чем чувствовать себя безропотной и никчемной жертвой, – тихо ответила Оникс. – Я знаю, что шансов нет. Но у них должна быть хотя бы надежда!

– Светлейшая, – один из псов преградил ей путь. – Простите, но мы должны защищать вас. Вам стоит вернуться в ваши покои. А в случае опасности спуститься в подземелье и выйти через подземный ход.

– Подземный ход? Где он? – Оникс насторожилась. Псы переглянулись, но кивнули.

– Дверь в подземелье, за решетками. Мы выведем вас, если дворец падет. Отведем в безопасное место, не волнуйтесь.

Раяна бросила быстрый взгляд на женщин, что уже тащили к дверям лавки, преграждая проход. Нахмурилась. Значит, в замке есть подземный ход… Она могла бы догадаться. Ни один дворец не строится без тайного выхода. Она могла уйти прямо сейчас. Открыть лори. И уже за пределами дворца убежать, приказав псам все забыть…

Ран очнулся от потока ледяной воды, сжал кулаки, перевернулся.

– Это я, – раздался рядом сиплый голос Кристиана.

Лавьер стоял на коленях, настороженно озираясь. Битва закончилась. Судя по положению солнца, в небытии он пробыл совсем недолго. Уцелевшие остатки войска Итора и Шорского князя спешно бежали, оставляя у стен дворца своих убитых и раненых. С неба падал мелкий снежок, засыпая неприглядную картину боя, истерзанные тела, отсеченные конечности и залившую землю кровь.

Ран коснулся рукой головы, ладонь стала липкой. Правый глаз почти не видел после удара Баристана.

Но сам пес был здесь же, лежал, раскинув руки. Рядом валялась тушка сокола со свернутой шеей.

– Где Итор? – прохрипел Ран, пытаясь подняться.

– Сбежал, – Кристиан сплюнул кровью. И ему досталось – плечо кровоточило от пореза и рука болталась плетью. – Я был слишком далеко, успел лишь послать Зоркого, – он бросил мрачный взгляд на сокола. – Он отвлек Баристана, но Анрей успел вскочить на лошадь.

– Тварь, – Ран оттер кровь с лица тыльной стороной ладони.

Кристиан покосился на друга.

– Почему ты не убил его? Сразу? Я видел, что ты приставил клинок к его горлу.

Лавьер промолчал. Баристан застонал, приходя в себя, сел, обхватил голову.

– Гребаное пойло, когда я так надрался? – натужно протянул он. Окинул затуманенным взглядом поле, перевел взор на мрачных псов. Побледнел. – Мать вашу… только не говорите, что эта сволочь забралась мне в голову!

– Не скажем, – буркнул Кристиан, – но тогда ты сам решил нас предать и поменять сторону.

– Вот тварь, – Баристан застонал, обхватив голову руками. – Я убью эту сволочь! Убью!

Лавьер поднялся, пошатываясь.

– Заткнись.

Пес замолчал, мрачно уставился на свои руки.

– Я помню желание тебя ударить, – хмуро выдавил он. – И оно казалось мне таким естественным. Словно было моим собственным.

– Мы знаем, на что способен Анрей, – буркнул Кристиан. – Ран, что с тобой?

Но Лавьер уже повернулся ко дворцу. Его взгляд беспокойно метался по разрушенной стене, по проходу в обвалившейся кладке. И, не отвечая, он пошел в ту сторону, сначала шатаясь, но потом все увереннее.

– Ран!

Кристиан догнал.

– Там Оникс, – слова дались Лавьеру с хрипом. – Стена обвалилась. Кто-то мог попасть во дворец.

Он почти побежал, не обращая внимания на рану, шум в голове и порез в боку. Плевать. На все плевать. Беспокойство сдавило нутро так, что дышать стало нечем. Понимал, что псы должны увести Оникс, если стена падет. Раньше, чем кто-нибудь сможет проникнуть внутрь. И сейчас раяна уже должна быть за пределами не только дворца, но и Темного Града, под охраной двух десятков вооруженных до зубов псов и магических щитов. Но… Но внутри билось и корчилось что-то, что заставляло Рана бежать, сжимая в липкой от крови ладони рукоять клинка. Чутье… Оно настойчиво подсказывало, что Оникс во дворце. Или это было не чутье, а то чувство, что привело его к раяне, когда она сбежала? Тогда он просто гнал лошадь вдоль леса, словно его тянули невидимая нить и беспокойство, сжирающее изнутри. И единственной мыслью было – найти, уберечь, закрыть собой, перегрызть горло любому, кто тронет Оникс…

Баристан за их спинами на бегу отдавал приказы, собирая псов.

И все же во дворец Ран ворвался немного раньше…

Двери забаррикадировали чем смогли. Подтащили и лавки, и тяжеленный дубовый стол, и сундуки. Женщины, получившие цель и занявшие руки делом, рыдать перестали, в глазах появилась мрачная решимость. Оникс наравне со всеми толкала мебель. Глухой удар заставил всех в зале подскочить, а потом замереть.

– Что это?

Худенькая девушка осторожно выглянула в окно. Высовываться было опасно, снаружи долетали болты и камни, осколки разбитого витражного стекла усыпали пол.

– Стена… – прошептала девушка. – Она… рушится!

Общий стон отчаяния потряс зал. Стражи мгновенно окружили Оникс.

– Светлейшая, вы должны покинуть дворец. Немедленно.

– Нет, – раяна окинула взглядом перепуганных женщин и детей, что сбились в кучу. – Я никуда не пойду.

– Но повелительница! – страж шагнул ближе, сжимая рукоять клинка. Прикасаться к Светлейшей было строжайше запрещено, и он колебался, не зная, как поступить. – Вы должны уйти! За пределами дворца ждет вооруженный отряд! Здесь небезопасно оставаться.

Оникс окинула его раздраженным взглядом.

– Лучше помогите дотащить тот шкаф!

– Это бесполезно! Повелительница, прошу вас!

Псы нервничали, озирались, но Оникс пока не трогали, лишь окружили, подталкивая к лестнице. Мальчишка снова всхлипнул, прячась за юбку матери-кухарки.

– Отойдите от меня! – разозлилась Оникс. – Я покину этот зал тогда, когда сама решу! Хватит мне приказывать!

– Но Светлейшая! Это ради вашей безопасности! Верховный велел…

Дверь вздрогнула от удара, женщины взвизгнули.

– Повелительница, прошу вас!

Стражи переглянулись, взяли Оникс в кольцо. Тот, что разговаривал с ней, поднял ладонь, и раяна нутром почувствовала подвох. Уведут… Силой! Как угодно, но выполнят приказ своего командующего. Для этих псов один закон – Ран Лавьер. А она – всего лишь объект охраны.

Оникс знала, почему ее так стремятся поместить в безопасное место. Она была далеко не глупа. Помимо императора, существует совет, а также другие королевства, что могут воспользоваться отсутствием законной власти. А она – признанная повелительница. Ее права подтвердили жрецы, никто теперь этого не оспорит. Кто оспорит – того убьют. А простой люд пойдет на войну с именем раяны на устах и под ее флагами, пойдет защищать свою Светлейшую, не зная о том, что она лишь пешка в этой игре.

Вот только самой Оникс слишком надоело быть пешкой.

– Стоять! – крикнула Оникс.

Дверь уже трещала, из обитой железом створки летели острые щепки. Женщины сжимали топоры и ножи, разливалась на лицах смертельная бледность.

Раяна чуть отступила, вздохнула. И открыла лори. Цветок на спине подчинялся неохотно. Не хотел открываться, спал, сомкнув свои бархатные лепестки. У Оникс на лбу выступила испарина от усилий. Это так сложно – подчинить то, что является частью тебя, но при этом живет своей собственной жизнью…

Дверь дрогнула в последний раз, и одна из створок слетела с петель. И хлынул в зал поток мужчин – грязных, измазанных чужой и своей кровью, обозленных и желающих убивать.

Женщины заорали, кто-то из нападающих расхохотался, увидев добычу. Стражи Оникс схватили раяну, собираясь уже закинуть ее на плечо, чтобы увести силой.

– Всем стоять! – голос Оникс взлетел над залом, ударился о свод и упал вниз, останавливая движение, шаги, крики… Люди замерли, втягивая воздух, ища взглядами ту, что отдала приказ. Раяна отступила на шаг, чтобы видеть весь зал. – На колени.

Она смотрела на воинов, что стояли на пороге зала. Их было не менее трех десятков – злых, ожесточенных, озверевших. Огромный косматый воин стоял ближе всех, смотрел на Оникс, и ее сердце сжалось. Кому она приказывает? Небесные, да ее же сейчас просто разорвут… И даже псы не спасут!

Бородач поднял черный от крови загнутый клинок, и с него упала на каменный пол сочная, густая капля. И этот смачный хлюп словно разорвал оцепенение. Бородач мигнул, а потом медленно, словно удивляясь своему поступку, опустился на колени. И вслед за ним встали остальные, и женщины, и дети, и даже псы, что так и окружали Оникс кольцом.

Раяна изумленно застыла. Она сама не верила тому, что видела. У нее получилось?! Хотелось протереть глаза, чтобы убедиться, что это все не сон. Что она вот так смогла поставить на колени более полусотни человек…

Сила лори и его власть пугали.

Плыл по огромному залу чарующий аромат, нежный цветок щекотал кожу, а Оникс молчала, кусая губы…

Лавьер оказался у разрушенной двери раньше других. Беспокойство заставляло ускорять бег, и в нижний зал он просто ворвался. Остановился.

Кристиан догнал через мгновение, и у сдержанного пса вырвался изумленный возглас:

– Демоны, кто она?

Баристан за его спиной выругался. Да и было от чего. Все-таки часть воинов из войска прорвались во дворец, и сейчас все они… стояли на коленях, опустив головы. Они не были связаны, не были оглушены. Они просто стояли и с восторгом смотрели на тонкую девушку с распущенными белыми волосами, что находилась в центре зала. Свет из разбитых окон окутывал ее плащом, рисовал солнечную дымку вокруг хрупкого тела. Свет? Откуда? За стеной идет дождь…

Но раяна почти светилась, и еще лори был открыт.

– Боги… – прошептал Баристан. – Я люблю ее…

Лавьер пошел по проходу между склонившимися фигурами, между коленопреклонными мужчинами и женщинами. Он шел и видел лишь ее – сжимающую свои тонкие ладони, закусывающую губу. И то, что чувствовал Лавьер в этот момент, невозможно было описать словами.

Треснули разом три оставшихся стекла, брызнули осколками на пол. Завыл в дымоходе ветер. Разметал по залу предметы, взметнул волосы.

– Ран, – Оникс прошептала его имя и пошатнулась.

Лавьер подхватил ее на руки, прижал к себе, пытаясь не смыкать ладони, не вжимать ее в свое тело так, словно хотел срастись!

Раяна тихо вздохнула, обхватила его рукой за шею.

– Целителя ко мне! – резкий голос Лавьера разорвал благоговейную тишину. – Пленных не брать.

И понес Оникс наверх, вслушиваясь в ее дыхание, не отрывая взгляда от ее лица. И Рану было совершенно наплевать, что подумают о нем его псы.

– Ты ранен, – Оникс подняла руку, тронула залитое кровью лицо. В ее глазах был страх, и Лавьер не знал от чего. Она испугалась за себя? Или испугалась его, потому что он выглядел отвратительно?

Или…

Или испугалась за него?

– Какого демона ты здесь делаешь, Оникс? – слова царапали глотку. – Ты должна быть на пути к Гряде.

– Я не захотела ехать туда, куда ты меня отправил, – ее губы тронула горькая улыбка.

– Ты на редкость упряма, Оникс. И меня это злит.

– Боишься потерять средство давления на совет? Или тебе, как и Ошару, нужен лори? Как видишь, он весьма полезен…

Ран толкнул ногой дверь, положил Оникс на кровать. Пошатнулся, хватаясь рукой за резной деревянный столбик. И раяна вновь прикусила губу, желая прикоснуться к нему ладонью, осмотреть раны, сказать что-то важное…

Но… приближение – и порез. И больно обоим, независимо от того, кто наносит удар.

– Твой рот мне нравится больше, когда закрыт.

– Не сомневаюсь. – Оникс заставила себя оставаться на месте. Не кидаться к нему, не ощупывать нервно, пытаясь понять, насколько сильно он ранен. Не всхлипывать от ужаса. Он ведь ходит, двигается, разговаривает… Он сильный! Сильнее всех…

Все лицо Рана залито кровью, слева уже засохла корка. И на боку разодрана черная ткань, и в прорехе тоже все багровое…

– Ран, у тебя кровь идет… – Оникс не сдержалась, вскочила.

– Лежать, – он разозлился, придавил раяну к кровати, быстро провел ладонями по ее телу, убедился, что повреждений нет.

– Ран, со мной все в порядке! У тебя весь бок в крови! И голова!

Он поморщился.

Дверь хлопнула, впуская молодого мужчину в белой рясе. Окинув комнату взглядом, он ринулся к Лавьеру, но тот указал на девушку.

– Ее осмотрите.

Целитель нахмурился, но подчинился, присел на кровать.

– Какая изумительная аура, – восхитился он, – никогда подобной не видел! Если бы она была мужчиной, я подумал бы, что здесь магия подчинения, но… Но это что-то другое! Такое… светлое… божественное… – парень откашлялся, покраснев.

– Это цветущий лори, – бросила Оникс, снова приподнимаясь. Она видела, что Ран отошел к креслу, схватил графин, сделал жадный глоток. И снова пошатнулся. Целитель принялся водить руками над ее головой, и раяна оттолкнула его.

– Хватит! Со мной все отлично! Помогите ему! Вы что, не видите, человек ранен?

– Оникс… – Лавьер снова поморщился. Оперся рукой о столик, но ладонь соскользнула, и он чуть не упал.

– Ран, да сожри тебя демоны, сядь! – Она вскочила, схватила целителя за рукав. – Помогите ему, хватит на меня глазеть! Вы что, раяну никогда не видели?!

– Нет, ни разу, – ошарашенно выдавил целитель.

Оникс уже не слушала. Лавьер все же сел в кресло, и она потянулась, пытаясь расстегнуть пуговицы на его рубашке. Он отодвинул ее, вытащил рубашку из-за пояса, стянул через голову. На боку ткань прилипла к коже, засохла в корке крови, и порез снова засочился от резкого движения.

– Я принесу воды, – сипло сказала девушка. – Надо промыть.

Лавьер насмешливо поднял бровь, глядя на нее, но раяна лишь сверкнула глазами и унеслась в купальню. И уже за дверью прислонилась на миг к стене, смахнула слезы, решительно набрала воды в миску. Голоса доносились приглушенно, створку она оставила незакрытой.

– Простите, Верховный, – голос целителя полон почтения, – но с вашей аурой что-то не так. Я не могу понять что.

– Я выжег свой дар. – Голос аида прозвучал спокойно, а Оникс вздрогнула. Что? Что он говорит? Выжег дар? О небесные… но почему она не знала? Почему он не сказал?

Бездна! Он сказал: «Я ради тебя душу вывернул». Только она не поняла. Оникс прижала ладонь к губам, сдерживая вскрик. И вновь слезы обожгли глаза, она торопливо их смахнула. В последнее время она слишком чувствительна… Прислушалась.

– Да, это я вижу. Вы развернули силу. Но… с вами все равно что-то не так.

– О чем вы?

– Мм… Я просто никогда не видел такой ауры, как у вас. Мне нужно время, чтобы понять…

– Может, ты плохой целитель? – в голосе прозвучала насмешка. – Займись лучше моей головой.

– Конечно, Верховный. Простите…

Оникс вернулась с водой и тряпицей, присела у кресла. Намочила ткань, приложила к его боку, размачивая корку крови. Лавьер смотрел насмешливо, и раяна ответила ему вызовом во взгляде.

– Какая забота, Оникс, – протянул он. – С чего бы это?

– Благодарность за мое спасение, – огрызнулась она, продолжая смывать кровь.

– Вот как. А я решил, что ты ко мне привязалась.

Он улыбался, несмотря на раны, только глаза оставались слишком внимательными, без доли веселья.

– Не обольщайся, аид, – нахмурилась девушка.

Он вдруг склонился и схватил ее руку с мокрой тряпкой, сжал запястье.

– Почему ты не пришла? – Голос Лавьера совсем охрип. – Почему, Оникс? Почему не пришла ко мне?

Его глаза словно прожигали в ней дыры, он смотрел, желая увидеть ответ в глазах, желая дотянуться до ее души.

Оникс судорожно вздохнула, выдернула ладонь. Ран руку убрал, откинулся на спинку кресла.

Тишина казалась мучительной. Оникс молчала, не чувствуя, что с тряпки течет вода ей на ноги, всматриваясь в его лицо. Почему она не пришла…

– Простите, – целитель смущенно откашлялся, – мне нужно зашить рану…

Оникс поднялась, бросив тряпку в миску с водой. Лавьер по-прежнему смотрел ей в лицо, словно и не слышал целителя.

– Не буду мешать… – она отступила. – Я позову… кого-нибудь. Чтобы помочь. Да. Я позову.

Она метнулась к двери, чувствуя лишь желание сбежать, спрятаться, скрыться от его взгляда!

– Оникс. Ответь мне.

Он даже голос не повысил. А ее словно к полу пригвоздило. И резко развернувшись, так что взметнулись юбки, Оникс шагнула обратно.

– Хочешь знать? – она затолкала внутрь слезы, готовые пролиться. – А ты не догадываешься, Ран? Не понимаешь? Зачем мне было приходить к тебе? Чтобы и дальше быть твоей игрушкой? Рабыней? Кем, Ран? Кто я для тебя? Всего лишь раяна с красивым телом? – она почти кричала, не видя ошарашенного целителя, глядя лишь на мужчину в кресле. – Ты не умеешь по-другому, твои чувства убивают меня! Ты меня убиваешь! С тобой больно, Ран, понимаешь? Больно!

Она развернулась так же резко и пошла к двери.

– Я тебя ждал.

Слова долетели и ударили, когда она уже открыла створку. Но Оникс не обернулась.

Возле разрушенной стены уже собирались люди.

Кристиан вздохнул.

– Тела надо сжечь, – хмуро сказал он Баристану. Они стояли у разлома, мрачно обозревая место битвы. – Пустим магическое пламя, иначе у нас к утру будет свалка гниющего мяса…

Баристан неожиданно ударил кулаком по стене, сильно, сдирая кожу на костяшках. Уткнулся лбом в камень, пытаясь выровнять дыхание. Кристиан молчал. Ингор и Льен всегда были дружны, еще с Цитадели.

– Самое паршивое, что я даже не могу правильно проводить его к Вратам, – хрипло сказал Баристан, не поворачивая головы. – Проклятые монахи заперлись в храме, ни один не вышел, чтобы совершить обряд. А ближайшая Обитель Скорби – архар знает где… Во дворце нет ни одной монахини…

– Одна есть, – изумление в голосе Кристиана заставило Баристана поднять голову. – Смотри.

По полю битвы, между телами, шла девушка. Тонкая фигура в сером платье, нижнюю часть лица закрывает платок, но белые волосы слишком приметны, чтобы не узнать ее. За ней двигались несколько женщин из прислуги. Дымилась в руках Светлейшей чаша с ритуальными травами, голубоватый дым стелился следом, окутывая тела умерших покрывалом, указывая им путь к Сумеречным Вратам. И Оникс тихо напевала прощальные слова, облегчая этот путь. И скорбь тех, кто остался.

Кристиан повернул голову. Лавьер стоял на башне, его темная фигура застыла неподвижным изваянием. Стоял, не отрывая взгляда от медленно идущей девушки. Сумеречные псы выстроились цепью вдоль стены, молча провожая в путь ушедших. Последняя дань… и все они смотрели, следили за каждым шагом Светлейшей, провожали взглядами ее тонкую фигуру. Стояли все время, пока она шла по полю, пока горела ее чаша, пока летел над телами тихий голос.

Лучники держали натянутые тетивы, охраняя, Сумеречные накрывали магическим щитом. Но никто на жизнь Оникс не покушался, никто не помешал последнему ритуалу.

Через три часа Оникс вернулась, прошла сквозь разлом, на ходу снимая с лица платок. Баристан бросился следом, замялся, не зная, что сказать.

– Спасибо.

Девушка качнула головой.

– В моей Обители говорили, что смерть – это единственное, о чем не стоит беспокоиться, ко всякому она придет в свой час. Но иногда полезно вспомнить о Вратах, чтобы почувствовать себя живым.

Баристан сглотнул, ощущая странную потребность склониться перед этой девушкой. Встать на колени.

Оникс устало улыбнулась и пошла к дворцу. Псы расступались, пропуская ее. А потом смотрели вслед, даже когда раяна уже скрылась в проеме выбитой двери.