Глава восьмая

Разговаривать больше было не о чем. В записке Дэниел написал, что хотел бы посмотреть видеозапись вместе с Джулиетт и Вивьен, чтобы опознать посетителей, но это может подождать до его возвращения – если он вообще вернется и если я еще захочу с ним разговаривать.

Я взяла свои записи и подаренную мне коробку конфет и вернулась в пекарню. Там все было в порядке, и я могла спокойно поразмышлять об истории шоколада. Интернет-сайт «Спроси Дживса», как всегда, готов был предоставить любую информацию. Я узнала, что ацтеки и майя считали шоколад священным. Похвально, но не следует забывать, что они же, чтобы доказать свое благочестие, вырывали сердца у несчастных пленников на вершинах пирамид. В те времена шоколад был холодным, густым и несладким, так что от его любителей требовалась особая одержимость – так сказать, непреодолимая страсть. Само название «шоколад», которое давно интересовало меня, произошло от слова «чоколатль» – так ацтеки называли воду.

Конкистадоры привезли шоколад в Испанию. Аристократы лакомились им, добавляя сахар и различные пряности, которые тогда были на вес золота: гвоздику, ваниль, корицу, перец. Шоколад полюбили и при французском дворе. А потом и при английском. В начале семнадцатого века научились делать твердый шоколад – чтобы легче было перевозить. Возможно, первыми до этого додумались бельгийцы. Но все же первую шоколадку сделал английский квакер по фамилии Фрай; говорят, он поначалу производил спиртные напитки, но те губительно действовали на бедняков, вот он и решил предложить им нечто столь же притягательное, но менее возбуждающее. Да благословит его Господь! Итак, это был англичанин. Я решила не сообщать об этом Вивьен Лефебр. А то еще лишусь бесплатных подношений.

Я выключила компьютер и перво-наперво удалила из своего почтового ящика добрую сотню посланий, предлагавших услуги по увеличению эрекции. Все же завидная у этих типов настойчивость! Надо будет установить фильтр от спама – когда-нибудь, когда у меня будет много свободного времени, т. е. никогда.

Я решила обойти лестничные площадки и поискать черного котенка. Бедняжка наверняка уже проголодалась, замерзла и тоскует по матери. Меня вот тоже бросили. Так что мы с ней товарищи по несчастью, и это должно нас притягивать друг к другу.

Я поднялась на лифте в сад на крышу и встретила там Труди; она выкапывала какие-то клубни и разрезала их на кусочки большим ножом. Небо, как и предсказывала миссис Доусон, затянулось облаками: видимо, дождя не избежать.

– Доброе утро! – проговорила я уныло. – Не видели ли вы черного котенка?

– Только рыжего, – отвечала садовница, снова берясь за нож.

Я отыскала взглядом Люцифера. Он с увлечением что-то раскапывал.

– Вот, старается мне помогать, – похвасталась Труди. – Надо успеть до дождя закопать ирисы. Не присмотрите за маленьким? Посидите в храме.

Я так и поступила. Люцифер прекратил свои раскопки и потрусил за мной на поводке, время от времени останавливаясь, чтобы изучить незнакомый запах. Когда мы вошли в храм, котенок принялся умываться и совсем забыл обо мне.

А что если Вакса где-то в саду? Как-никак она тут родилась. Но начнешь искать ее в зарослях, она, того гляди, еще больше испугается. Люцифер мылся очень старательно, но вот он дошел до трудного участка, когда приходится балансировать на хвосте, чтобы, задрав заднюю лапу, вылизать под ней. Это требует сноровки. Люцифер этим искусством еще не овладел: он перекувыркнулся на спину и решил отложить умывание до лучших времен.

Но меня это даже не рассмешило. А ведь он был такой забавный! И вообще трудно сдержать улыбку, наблюдая, как котята учатся управляться со своим телом. Видно, я не на шутку расхандрилась.

Наконец пришла Труди. Люцифер замяукал от радости, вскарабкался по халату ей на плечо и принялся урча тереться о ее подбородок. Я пошла вниз. На каждом этаже я звала Ваксу, потом прислушивалась, не раздастся ли где мяуканье, но ничего так и не услышала. Зато я повстречала многих соседей. На седьмом этаже со скрипом открылась дверь «Плутона», 7В, и выглянул наш затворник.

– Вот ищу котенка, – объяснила я. Но, кажется, это прозвучало неубедительно. – Я Коринна, хозяйка булочной.

– Извините, – ответил вежливо мужчина, – котенка я не видел.

– Надеюсь, вам уже лучше, – посочувствовала я, заметив, что у бедняги синяк под глазом, а рука на перевязи.

– Заживет, – ответил он коротко и захлопнул дверь. Беседа окончена.

Я стала спускаться. Джон и Кеплер из «Нептуна», 6А либо ушли, либо им не было дела до странных голосов в коридоре. Миссис Пемберти в 5В, «Юноне», наскочила на меня на пятом этаже. Как всегда, с ней был ее мерзкий песик Трэддлс – существо, соединяющее в себе очарование и аппетит Ганнибала Лектера с внешностью видавшей виды щетки от швабры.

– Котенок? Нет. И так в этом доме прохода нет от кошек. Обязательно пожалуюсь на это в жилищный комитет. Одна из этих тварей расцарапала нос бедняжке Трэддлсу, а другая украла его голубую игрушку-пищалку. Ты ведь скучаешь по своей пищалке, верно, миленький? А я могу выводить его погулять лишь раз в день.

– Так наймите кого-нибудь, чтобы гулял с ним, – предложила я.

Трэддлс хищно посматривал на мою ногу. К сожалению, паршивец совершенно оправился после отравления пестицидами, которое около месяца назад едва не свело в могилу его хозяйку. Миссис Пемберти взвизгнула и подхватила пса на руки; оказавшись в хозяйских объятиях, он тут же яростно зарычал на меня.

– Нет, мой мальчик может гулять только со своей мамочкой, больше я его никому не доверю, правда, дорогуля?

Трэддлс не удостоил мамочку ответом. Я поспешила откланяться.

На четвертом этаже Шери Холлидей пригласила меня на чашечку кофе. Они с отцом живут в «Дафне». Девушка вызвалась помочь мне и обещала обыскать свою квартиру. А миссис Доусон из 4В, «Минервы», предложила мне самой поискать котенка в ее квартире. Вакса могла оказаться где угодно: она пропала как раз в ту ночь, когда нам якобы подложили бомбу; все двери в доме были тогда открыты.

– Мне уже трудновато нагибаться, – извинилась она, – так что, пожалуйста, посмотрите под мебелью сами. Вот, возьмите мой фонарик.

Миссис Доусон читала. У нее было большое кресло с подставкой для ног, яркая лампа и маленький столик, на котором красовалась коробка шоколада; тут же лежала стопка книг из библиотеки. Из окна открывался прекрасный вид, как она и говорила – на погоду. Капли дождя застучали по стеклу. Миссис Доусон сняла туфли и переобулась в удобные ботинки. На откинутом в сторону пледе тоже лежали книги. Жаль, что я отвлекла хозяйку от любимого занятия.

– Ваша маленькая киска, видимо, спряталась где-то и теперь наверняка проголодалась, – сказала миссис Доусон. – Поищите везде хорошенько, а я пока приготовлю нам что-нибудь выпить. Одно хорошо во вдовстве – всегда есть время, чтобы сделать перерыв. У матерей и жен вечно хлопот полон рот, приходится делать по нескольку дел сразу. И это в удачные дни, – добавила она и пошла на кухню, а я занялась поисками.

В квартире было полным-полно укромных уголков и щелей, и мне пришлось осмотреть их все. В конце концов, я убедилась в двух вещах: во-первых, Ваксы в квартире не было, во-вторых, у миссис Доусон отличный вкус и очень красивая мебель.

Я вернула хозяйке фонарик. Она жестом пригласила меня сесть у стола и налила мне что-то из кувшина-термоса. Я отпила глоток. Глинтвейн – очень ароматный и пряный. Отличное питье в холодный день. Я так ей и сказала.

– Важно использовать только хорошее вино, – сказала она. – Что-то не так, Коринна?

Я посмотрела в ясные голубые глаза миссис Доусон и, не удержавшись, рассказала ей все о Дэниеле.

– Боже! – вздохнула хозяйка и отпила немного глинтвейна. – Люди, которые считают, что должны все в этой жизни исправлять и налаживать, вечно казнят себя за любую оплошность, в этом-то и беда. Вот и Дэниел винит себя за то, что девушка попала в беду, пока он мирно спал. Поэтому он так вспылил. Он не на вас сердился, а на себя. Это пройдет. Хотите еще?

Я протянула свою кружку.

– Пожалуй.

В булочной все и без меня шло как по маслу, так что не было смысла вмешиваться. Вино и впрямь было очень хорошим. Миссис Доусон ничего больше не сказала про Дэниела. Вместо этого она принялась расхваливать Джейд Форрестер, и мы прекрасно поболтали о ее замечательных книгах, гадая, как же автору удастся свести вместе Эйвон и Роя.

Распрощавшись, я спустилась на следующий этаж; на душе у меня уже не было прежней тяжести.

Профессор Монк из «Диониса» был дома и разрешил мне осмотреть свою квартиру. У него также оказался наготове фонарик.

– Остался со времен «блица», – объяснил он, – и очень пригодился, когда я оказался в Квинсленде; там в маленьких городках линии высоковольтных передач частенько притягивали молнии, и тогда отключалось электричество. В Лондоне впотьмах можно было напороться на мину, а в Квинсленде – наступить на ядовитую змею.

– В обоих случаях со смертельным исходом, – хмыкнула я.

Я заглянула под римскую кушетку. Ваксы там не было. Я осмотрела всю квартиру, но не обнаружила следов котенка, как, впрочем, и пыли. Профессор Монк оказался очень аккуратным человеком, и его уборщица трудилась на славу.

– Не хотите ли перекусить? – предложил он. – Могу предложить отличную лазанью из кафе «Вкуснотища».

– Увы, мне пора возвращаться в булочную, – отказалась я, чувствуя, что едва справляюсь с искушением.

– А вы позвоните Джейсону и спросите, нужна ли молодым людям ваша помощь, – подсказал профессор.

Я так и поступила. Телефон, видимо, чтобы не нарушать общий римский стиль обстановки, оказался спрятан в буфете.

Джейсон отвечал мне с затаенной обидой («Вы что, мне не доверяете?»), что они с Госс и без меня прекрасно со всем справляются.

Так что я осталась отведать лазанью, которая и впрямь оказалась замечательной. Мы выпили по бокалу вина шестьдесят седьмого года – то был самый разгар сексуальной революции. Профессор признался мне, что недолюбливает Аполлона Родосского – библиотекаря, который написал компиляцию «Аргонавтика» о Ясоне и этих самых… э-э… аргонавтах.

– Единственное, за что можно помянуть его добром, так это за то, что он носил бежевую тогу, возможно, с кожаными заплатами на рукавах, – заключил профессор. – А его описание Медеи: «Нежная лань, трепещущая в зарослях ивы»! От такого стошнило бы даже «Миллза и Буна».

– Кажется, она была знаменитой колдуньей? – уточнила я.

– Да еще какой! Запросто могла вплести луну в волосы. И усмиряла взглядом огромных змей, – подтвердил он. – Такая не станет краснеть или бледнеть, дрожать и падать в изнеможении на колени. Разве можно вообразить, чтобы наша Мероу вытворяла нечто подобное?

После двух кружек глинтвейна и бокала отличного пино представить это и в самом деле было нелегко.

– Нет, – сказала я решительно. – Никогда.

– Совершенно верно, – кивнул мой собеседник. Распрощавшись с хозяином, я продолжила осмотр дома.

Удивительно, но я больше не чувствовала себя усталой, и ко мне вернулось присутствие духа. Госпожа Дред пришла домой в «Венеру», 2В, пообедать и милостиво разрешила мне поискать Ваксу, заметив, что та прекрасно контрастировала бы с ее прикидом из красной кожи. Я уже знала, что в «Пандоре», 2А, где жили Кайли и Госс, котенка нет. Так что прямиком отправилась к нердам, обитавшим в «Гефесте». Юнцы пообещали мне сразу выдать беглянку, если та объявится, потому что они терпеть не могут кошек и вообще любую живность. В пекарне Ваксы тоже не было. Искать ее в кафе «Вкуснотища» бессмысленно: Дел Пандамус не выносит кошек. Итак, я обыскала все здание, но, увы, так и не нашла котенка, зато вновь обрела веру в себя.

Дома я взялась за накопившиеся дела: заказала муку и приправы, проверила счета, а потом спустилась в булочную. Госс уже сняла кассу и заполняла банковский бланк. Ей нужно было указывать число банкнот разного достоинства, например: 12 по $50 = $600, 23 по $20 = $460, а внизу проставить итоговую сумму. Эта задача всегда вызывала трудности у моих помощниц, но теперь на выручку пришел Джейсон.

– Вот калькулятор, – объяснял он терпеливо. – Набираешь цифры, а потом записываешь результат. Дай-ка я.

Джейсон показал Госс, как заполнять бланк. Удивительное дело: девушка не только покорно выслушала его объяснения, но и заполнила все правильно. Я велела ей сложить деньги в мешок и отнести их в банк. Джейсон запер магазин и спросил:

– Вы в порядке?

Я ответила, что нет, и он весьма разумно посоветовал мне пойти лечь спать:

– Отдых пойдет вам на пользу. Так профессор говорит. А он вернется, будь спок, этот ваш Дэниел. Просто ему досадно стало, что вы его не разбудили. Вбил себе в голову, что должен спасти мир. Я не хотел вас ссорить, Коринна, честно.

Парнишка так искренне расстроился из-за нашей размолвки, что я не удержалась и обняла его одной рукой.

– Пустяки, Джейсон. Уберись тут. Увидимся завтра.

Я поплелась к себе наверх. Горацио отказался идти своими лапами, и мне пришлось нести его, а также хлеб и мои записи. Дома я разделась и погрузилась в горячую ароматную ванну. А потом прилегла, чтобы дать отдых глазам.

И проснулась лишь в четыре утра от звонка будильника, который возвестил, что наступило новое утро, и, значит, я проспала всю ночь.

Как обычно, я встретила эту новость с сожалением. Но что я могу изменить? Мне с трудом удалось замолить свою вину перед Горацио (Только представьте: остался без ужина! Без УЖИНА!). Когда я наконец спустилась в пекарню – Джейсон был уже на месте – мы принялись месить тесто и печь, месить и делать маффины. Точнее – Джейсон делал кексы, а я смотрела. Он выбрал мои самые любимые – имбирные. Руки его так и мелькали, когда он крошил кристаллический имбирный сахар. Я пила кофе и слушала, как поднимается тесто. Да, это моя жизнь, и она мне по нраву, я сама ее выбрала, и очень этому рада.

Мышиная Полиция выскочила на мокрую улицу. Эта парочка ради рыбных потрохов готова и реку переплыть. Я обратила внимание, что дождь наконец-то смыл летнюю пыль. Камни мостовой стали чистыми, гладкими и блестящими, как шоколад Джулиетт. Люблю дождь. Я ушла, только когда мне стало капать за шиворот. Вода скапливается на верхних балконах, а потом проливается внезапными потоками словно холодный душ. Пять тридцать. Я с радостью вернулась к жару печей.

– Гадство, день ото дня все холоднее, – проворчал, поежившись, Джейсон. Он жевал свой первый за день багет.

Я уже собиралась закрыть дверь, но тут как раз объявился Махани, и я отдала ему мешки с хлебом.

– Последняя ездка, – сообщил он. – Поганая выдалась ночка.

– Почему?

– Да один захлебнулся, – объяснил он. – Упал лицом вниз в канаву, бедняга. Спасибо, – поблагодарил он, забирая хлеб.

Никак не могу смириться с тем, что люди гибнут вот так в нищете. Нет, надо взбодриться.

– Давай-ка придумаем что-нибудь новенькое, – предложила я Джейсону. – Хочешь, научу тебя, как вынимать косточки из оливок?

Джейсону это занятие понравилось. Очень здорово успокаивает нервы. Если вам не надо, чтобы оливки сохранили форму, можете просто выдавить косточку лезвием ножа. Я решила испечь оливковый хлеб – солоноватый и пряный – он отлично подходит к итальянскому сыру. Из него получаются прекрасные бутерброды со спелыми помидорами, какие созревают в конце лета, надо только добавить каплю оливкового масла и положить побольше базилика. В любом случае этот хлеб навевает мысли о Венеции – совсем не плохая тема для воспоминаний.

Теперь дождь лил уже в три ручья. Интересно, где сейчас Дэниел, не мокнет ли он под дождем? Я закрыла дверь. Мышиная Полиция через минуту протиснулась внутрь через кошачий лаз – мокрая, но сытая. Кошки устроились на мешках из-под муки и занялись утренним туалетом.

Я открыла булочную и передала бразды правления Кайли, а сама стала отпускать разносчице хлеб, заказанный ресторанами.

– Раз у тебя появилось больше обязанностей, я увеличиваю твое жалованье, – сказала я Кайли, открывая кассу.

Девчонка радостно всплеснула руками, унизанными кольцами.

– Значит, я смогу раньше купить ошейник для Тори, – просияла она.

– Ошейник?

– Такая узкая полоска из оленьей кожи, – объяснила она мне, – с настоящими розовыми бриллиантами. Ну, не совсем бриллиантами – циркониевыми кубиками. Но розовыми. Цвета шампанского.

Что тут скажешь? В конце концов, какое мне дело до того, на что мои работники тратят заработанные праведным трудом денежки? Джейсон хотел было что-то съязвить, но я успела наступить ему на ногу. Мне ни к чему перепалки в магазине. Мы открыли двери, и в булочную хлынули покупатели.

Я помогла Кайли справиться с первой волной, а потом взяла несколько маффинов и поднялась наверх за зонтиком. Я чувствовала… трудно объяснить, как я себя чувствовала, просто не могла оставаться на одном месте и все. Я взяла рюкзак, сунула в него Джейд Форрестер и вышла из квартиры.

Перво-наперво я заглянула к Мероу Она ублажала нервную посетительницу, которая, судя по ингредиентам, намеревалась приготовить любовное зелье. Иначе для чего ей понадобились голубиные сердца? Достаточно я начиталась этих журналов по магии викка. Мероу приняла маффины и сообщила:

– Завтра ночью будет полная луна.

А потом снова вернулась к артемизии и семенам папоротника.

Выходит, завтра полнолуние? Что ж, в отличие от большинства людей, я редко могу полюбоваться красотой ночи. Ладно, но куда, скажите, я собственно направляюсь?

Я не сразу сообразила, что иду по Сент-Килда-роуд, удаляясь от центра города. Я прошла станцию «Флиндерс-стрит» и остановилась на мосту, чтобы поприветствовать один из моих любимых видов: выгнутый, словно радуга, пешеходный мост вел к развлекательному центру «Саутбэнк». Сама форма этой прекрасной дуги действовала на меня успокаивающе. Снова стало накрапывать.

«Саутбэнк» – это лабиринт забавных магазинчиков, музеев, галерей, кафе, ресторанов и, конечно, игорных заведений (если вы любитель поиграть, лично я – нет). Я спустилась к реке и пошла вдоль крытой аркады. Здесь было не так многолюдно; до меня долетали обрывки чужих разговоров, я могла вволю любоваться красивыми вещичками и вдыхать аромат торговли и кофе. По стеклянной крыше барабанил дождь. Растения в горшках покачивали ветвями в волнах теплого воздуха. Я вспомнила об одном целительном средстве, которое еще не испробовала для заживления моих пострадавших чувств. Покупки.

Конечно, лучше ходить по магазином вдвоем с подругой, но сейчас мне было приятно бродить в одиночестве. Сколько же тут обувных лавок! Неужели кто-то и в самом деле надевает эти уродливые, усыпанные хрустальными бусинами остроносые туфли? А потом балансирует на каблучищах в пятнадцать сантиметров вышиной? Что ни говорите, половина бед в жизни женщины от мужчин, а изрядная доля оставшихся – от обуви. По-моему, весьма глубокомысленные умозаключения для тетки в башмаках от «Биркеншток». Да еще в такое дождливое утро. Если бог захотел, чтобы люди носили остроносые туфли, пусть бы сделал так, чтобы большой палец у нас был посередине. Нет уж, прошу меня уволить, я охотно пожертвую модой ради удобства. Собственно говоря, это не такая большая жертва.

Я полюбовалась японскими гравюрами, выставленными в одной из витрин, и пошла дальше, размышляя, не купить ли мне, например, флакончик духов «Белый лен» или деревце из полудрагоценных камней; а может, вырезанную из масличного дерева птицу или пару перчаток. Перчатки мне и впрямь нужны. Я вспомнила темно-коричневые лайковые перчатки миссис Доусон и, презрев все резоны, принялась рассматривать дорогущие флорентийские перчатки ручного шитья. Вскоре я нашла пару ярко-красных, которые оказались мне как раз впору. Их я и купила. А еще – игрушку для Люцифера и мешочек мятных мышек для прочих моих хвостатых. И бутылку пены для ванны с ароматом белых лилий.

Потом я решительно направилась в картинную галерею и навестила свои любимые картины. «Пир Клеопатры» Тьеполо по-прежнему смотрелся совсем неплохо. Я купила несколько открыток и снова вышла на улицу, где шелестели под струями дождя листья каштанов. Мне было тепло в новых перчатках, а их алый цвет поднимал мне настроение.

Вернувшись домой, я обнаружила, что меня поджидает офицер полиции. К счастью, им оказалась Лепидоптера Уайт. Я поспешила пригласить ее войти, пока нас обеих не смыло.

Я заметила, что Летти с опаской рассматривает статую Приапа с искусно прикрытым причинным местом в имплювии, и поспешила провести гостью наверх. Очутившись дома, я первым делом сняла плащ, выложила покупки и поставила вариться кофе.

– Я узнала о неприятностях в шоколадном магазине, – доложила полисменша, отпивая кофе. Она предпочитала пить черный без сахара – под стать ее строгому характеру.

– Верно. Одна из работниц магазина портила конфеты, – признала я. – Но она сбежала. Так что все прояснилось.

– Значит, владелицы решили не подавать жалобу? – уточнила она, разламывая имбирный маффин и откусывая кусочек. – Ваш Джейс хоть и бывший нарик, а кексы печет отличные.

– Джейсон. Он больше не Джейс. Нет, они не подавали заявления в полицию. Побоялись огласки. Всего-навсего незначительный инцидент в шоколадном магазине, это ведь не убийство какое.

– Что ж, – хмыкнула Летти, доедая остатки кекса. – Известно ли вам, где сейчас Дэниел?

– Нет. Он отправился на поиски Селимы. Но он вернется, – пообещала я, надеясь, что именно так и произойдет. – А откуда вам про него известно?

– Чего только не услышишь! Говорят, вы встречались с Дареном Божьим Парнем?

– Да. Малоприятная встреча. Отвратительный тип.

– Вот-вот, он там всех в тюрьме перебаламутил. Убедил их, что в него-де вселился дьявол. Заключенные, знаете, очень суеверны. Об одном только и думают: как заживут, когда вернутся на свободу. Ничем не заняты, только мышцы тренируют. Кто-то напал на Дарена и оставил ему отметину на лбу. Хочу спросить вашу подругу колдунью, что бы это значило. Может, сходите со мной?

– Пожалуй, – согласилась я. Мне и впрямь было интересно. – А сестра Мэри не знает?

– Сестра Мэри говорит, что это знак не христианский и не сатанинский, а он сам его нацарапал, чтобы привлечь к себе внимание. Что ж, он своего добился, – усмехнулась Лепидоптера.

И мы ушли.

Мы застали Мероу в компании Белладонны; та спала, свернувшись пушистым клубком на обтянутых черной юбкой коленях хозяйки, так что не разглядишь, где морда, а где хвост. Кошка и колдунья словно составляли одно целое. Думаю, это верно для всех близких существ. При нашем появлении Белла проснулась, села, зевнула, и тогда стало видно, что перед вами кошка с золотыми глазами, маленьким розовым ртом и белыми зубами.

Мероу недолюбливает Лепидоптеру Может, поэтому та и прихватила меня с собой. Когда-то Летти Уайт заподозрила нашу колдунью в торговле наркотиками, а Мероу не из тех, кто прощает подобные обвинения. Мы объяснили, зачем пришли.

– Зарубка на дыхании, – сказала Мероу убежденно. И ничего больше не добавила.

Когда захочет, она может быть молчалива как скала. Белла зевнула и снова улеглась спать.

– Мероу, что это значит? – спросила я.

– Такой старинный способ: чтобы заставить ведьму снять с кого-то проклятие, надо оцарапать ей рот металлической булавкой или ножом. Это называлось «сделать зарубку на дыхании».

– И как, действует? – поинтересовалась я.

– Нет, – отвечала Мероу. – Может, потому что люди, которым делали такие царапины, вовсе не были ведьмами. Ведьму так просто не поранишь. Видимо, констебль, кто-то считает вашего Дарена колдуном. И этот кто-то либо начитался всяких книжек по истории колдовства, либо прознал об этом старинном способе от кого-то из родственников. Это английский способ. Нигде больше в него не верят.

– Спасибо, – сдержанно поблагодарила Лепидоптера. Мы уже были на пороге, когда Мероу вдруг окликнула меня:

– Коринна, не забудь про полнолуние. Тогда все раскроется.

– О боже! – пробормотала я.

Я вернулась в булочную. Старший констебль Уайт немного помедлила, а потом попросила:

– Не могли бы вы впустить меня в дом?

– Конечно, – я открыла парадную дверь. – Если вам вдруг попадется маленький черный котенок, постарайтесь поймать его для меня, хорошо?

– Попытаюсь, – кивнула она.

Я не стала расспрашивать ее о том, что ей понадобилось в «Инсуле», а вернулась в свою булочную.

Кайли одобрила мои перчатки. День прошел тихо и спокойно.

Заходила Вивьен, видимо, она заранее договорилась с Джейсоном, что они обсудят секрет приготовления шоколадных маффинов. Она принесла коробку с образцами самого разного шоколада. Я оставила их секретничать, но слышала, как, уходя, она сказала:

– Отличная идея. Буду рада, если результат окажется удачным.

– Коринна, можно мне купить немного сливок? – спросил Джейсон.

Я согласилась раскошелиться на сливки и еще кое-какие ингредиенты. Мы закрыли магазин, подсчитали выручку. Кайли побежала покупать розовый ошейник с бриллиантами. Я оставила Джейсона заниматься уборкой, предварительно выдав ему премию за то, что он поладил с девчонками. Это совсем не просто. Они любого могут из себя вывести.

– Класс, – обрадовался он.

Последнее время я что-то слишком часто выпивала, поэтому на этот раз, отправляясь на крышу, я налила в термос горячий шоколад. Я расположилась в храме и стала наблюдать, как дождь отмывает город, не жалея испачканных, промокших голубей. С крыши мне было прекрасно видно, как серый занавес полощется над городом, швыряя брызги в окна, смывая горькую городскую пыль. Труди тоже была на крыше, Люцифер спал, уткнувшись головой в ее щеку.

– Ну и дождище! – сказала Труди. – Такой до нитки промочит. А растения под землей прислушиваются: что там происходит наверху, и готовятся прорастать.

– Верно, – согласилась я. И угостила ее горячим шоколадом.

Горацио сделал вид, что не замечает комочек рыжего меха у нее на плече.

– Как вы ладите с Люцифером? – спросила я.

– Он славный мальчик, – неожиданно улыбнулась Труди. – Помогает мне копать. Любит работать на свежем воздухе. Только вот Трэддлс так и норовит за ним погнаться. Когда этот пес на него наскакивает, видели бы вы, как этот кроха выгибает спинку, поднимает лапку, словно лев, готовый дать отпор или умереть. Он у нас храбрец! Вы с Мероу ведь не заберете его у меня?

– Конечно, – заверила я.

Мероу, как всегда, оказалась права: Люцифер нашел свой дом. Шоколад был допит, и мы с Горацио отправились восвояси дочитывать нашу книгу.

Но я никак не могла сосредоточиться. В конце концов я пересела на кушетку, врубила телевизор и стала переключать программы, пока не набрела на документальный фильм об Александре Великом на канале «Дискавери». Увы, не могу сказать, интересный ли он был, потому что уснула.