Глава десятая

Дэниел ушел с Джулиетт. Я вернулась в пекарню, чтобы дослушать лекцию профессора Джейсона «Шоколадные маффины, их физические и химические свойства». Мой ученик облачился в новенький передник и сверкал чистотой. Ему удалось даже смыть шоколад с волос.

– Раньше шоколадные маффины не получались потому, что использовали какао-порошок: тертый шоколад невозможно было растопить равномерно, к тому же он то и дело подгорал, – объяснял Джейсон. – А маффины надо печь быстро, их нельзя долго вымешивать, чтобы достичь нужной мягкости шоколада, иначе они станут жесткими.

– Согласна, – кивнула я. – Признаюсь, твои шоколадные маффины – первые съедобные из тех, что я пробовала. Продолжай.

– И тогда я вспомнил, как пеку маффины с начинкой из джема. И подумал, что если класть шоколад в середину маффина, то должно получиться что-то вроде pain chocolat, о котором вы говорили, или нечто похожее на пудинг с начинкой. Но там шоколад теряет вкус, потому что выпекается столько же, сколько пудинг или хлеб. А маффин печется всего десять минут. Я попросил Вивьен дать мне несколько образцов шоколада. Глазурь слишком быстро подгорала. Но горько-сладкий шоколад подошел в самый раз. Я приготовил шоколадный соус со сливками, чтобы придать начинке больше вкуса, а потом положил по чуть-чуть в середину каждого кекса. Начинка как раз успевала растаять, когда маффин был готов. И оставалась блестящей. И на вкус была…

– Просто отпад, – оценила Кайли.

– Превосходно. Запиши рецепт, сделай копию и спрячь оригинал в какой-нибудь сейф. Думаю, ты совершил настоящее открытие, – сказала я. Джейсон улыбнулся блаженной детской улыбкой, от которой у меня всегда екает сердце. – Когда ты станешь первоклассным пекарем и будешь купаться в лучах славы, этот рецепт будет твоим главным шедевром. Твои маффины великолепны, у них совершенно новый, необыкновенный вкус, и их не так сложно готовить. Ты додумался до того, что никому до тебя не приходило в голову. Это гениальное открытие. Настоящий шедевр. Кайли поможет тебе все правильно записать.

Тут я осеклась: из магазина донеслось чье-то покашливание. Господи! Мы совсем забыли о покупателях!

Но покупатель не торопился. Он гладил Горацио, а тот грациозно поднял свой благородный подбородок – знак величайшего расположения. Этого кота столько гладят, что просто удивительно, как он до сих пор не облысел.

У прилавка стоял ничем не примечательный мужчина средних лет. Костюм сидел на нем как-то неловко, словно он не привык носить его.

– Милый котик, – похвалил посетитель Горацио, а потом обратился ко мне: – Я Адриан, дядя Селимы. Могу я видеть Дэниела Коуэна?

– Он только что ушел. Так вы дядя Селимы? – Я невольно засомневалась: мужчина выглядел настоящим австралийцем, говорил без акцента и был, скорее, светлокожим, чем смуглым. Хотя что я знаю о турках?

– На самом деле я муж ее сестры, но Селима зовет меня дядей. Я женат на ее старшей сестре Мири. А вы партнер Дэниела?

– Да. Что-то вроде того, – подтвердила я.

В магазине, кроме нас, никого не было. Адриан сел и приготовился вести доверительную беседу.

– Послушайте, я знаю, что Селима сбежала, и знаю, почему. Ее отец придерживается весьма старомодных взглядов. Он решил выдать ее замуж, старый упрямец. Он напустился на девушку, накричал на нее, вот она и испугалась не на шутку. Селима младшая дочь, все остальные уже живут своими семьями. Моя Мири, видите, даже вышла замуж за христианина. – Он усмехнулся. – Правда, отец с тех пор с ней не разговаривает. Но мать время от времени украдкой навещает нас – посмотреть на внуков.

– Вот он и решил: пусть с Селимой все будет по его, раз другие не слушались, – заключила я.

– Да. Я не часто видел Селиму: отец никуда ее от себя не отпускал. Но Мири, моя жена, считает, что у девушки есть парень. Она говорит, женщины о таком сразу догадываются.

– Это так, – согласилась я. Адриан улыбнулся.

– Во всяком случае, если Дэниел или вы найдете Селиму, скажите ей, что она может жить у нас, и мы не станем выдавать ее отцу. Она хорошая, работящая девушка. А с матерью она может видеться, когда та приходит к нам навещать внуков. У нас есть свободная комната. На самом деле я не пойму, почему она не пришла к Мири, а отправилась к тем мерзавцам во Фрэнкстоне. Они живо доложили обо всем отцу, и тот просто взбесился. Старый идиот, – добавил Адриан миролюбиво. – Так я и узнал о Дэниеле: он оставил там свою карточку. Селима знает наш адрес, но я все же напишу его для вас.

Я подвинула ему коричневый бумажный пакет и ручку, и Адриан написал свой адрес и номер телефона.

– Звоните мне в любое время. Мири места себе не находит. Пока, котик, – попрощался он с Горацио и ушел, тяжело вздохнув на пороге.

Кайли все еще была в пекарне. Я облокотилась на прилавок и с удовлетворением осмотрела опустевшие полки. Хлеба как раз хватит для продажи к вечернему чаю, да еще для «Супов рекой» останется. Итак, я помирилась с Дэниелом, а Джейсон изобрел гениальный рецепт маффинов. Это стоит отметить.

Но я не успела решить, как это лучше сделать, потому что заметила газету, лежавшую на прилавке. Передовица возвещала о крахе еще одной компании – очередная рухнувшая пирамида. И снова главные потери понесли не богатые управляющие, которые весьма предусмотрительно успели записать огромные виллы на своих жен, а мелкие инвесторы: люди, с трудом скопившие сто тысяч австралийских долларов, потеряли все, что у них было. Пенсионные накопления, страховка на случай потери работы, даже закладная на дом – все пущено на ветер: на оплату поездок на таиландские курорты якобы с целью сбора информации и на кожаные портфели ручной работы. Все это было поставлено на кон в афере с медными рудниками в Аргентине, сулившей либо баснословные прибыли, либо полный проигрыш. Какая подлость! Всюду твердят о том, что надо строже карать за преступления, но, как правило, имеют в виду лишь те, что происходят на улице у всех на глазах, – от таких страдают единицы. А эти мерзавцы разорили и уничтожили сотни, а то и тысячи невинных простаков, но, если и попадутся, отделаются парой лет в тюрьме мягкого режима, а то и вообще выйдут сухими из воды. И преспокойно вернутся к своим женам, оберегающим их собственность.

Газетная статья вывела меня из себя – даже для среды это были слишком неприятные новости. Я пролистнула несколько страниц и прочла свой гороскоп и комиксы. Глупо досадовать на то, что не можешь изменить. И все же надо будет позвонить Джанет Уоррен. Хоть у меня и не осталось никаких ценных бумаг – все мои сбережения я вложила в пекарню; тем не менее сведения, почерпнутые из газетной передовицы, внушали мне беспокойство. В любом случае мне будет приятно повидаться с Джанет. Мне многое в ней нравилось – прежде всего то, что она всегда терпеть не могла Джеймса. Я набрала номер ее мобильного, и Джанет сразу ответила. Удивительно.

– Джанет, это Коринна.

– Не иначе прямо от печки, – пошутила она. – Как поживаешь?

– Прекрасно, дело мое процветает. Вот хотела с тобой повстречаться.

– Можешь завтра вечером? А то я послезавтра улетаю в Сингапур.

– Отлично, где тебе удобно?

– Может, у тебя? У меня дома все вверх дном из-за сборов. Тебе повезло, что ты меня поймала, я уезжаю на полгода. Мел летит со мной, но сегодня я одна – она поедет прощаться с девочками.

Я продиктовала адрес и повесила трубку. Судя по разговору, Джанет нисколько не изменилась: неунывающая, уверенная в себе, всегда «на уровне». Мне кажется, лесбиянкам легче ладить с мужчинами: их общение исключает секс, они ясно видят недостатки противоположного пола и лишены иллюзий на их счет. Эта трезвость оценок порой раздражала коллег Джанет, которые с досадой замечали, что та совершенно равнодушна к их чарам.

Я прочла свой гороскоп. Там значилось: «хороший день для приятных совпадений». Я рассмеялась.

Кайли вернулась в магазин. Стали прибывать покупатели – за хлебом к вечернему чаю. Я повесила новую табличку на оставшиеся шоколадные маффины: «Суперделикатесные маффины – истинный шоколадный оргазм – $5» – и они вмиг были распроданы. Похоже, шоколадные маффины станут нашим фирменным товаром.

Со своего места я могла видеть всю булочную: она отражалась в стекле, закрывавшем картину Босха «Сад радостей земных». Джейсон взялся за уборку. Я решила помочь ему.

– Сколько стоят ингредиенты для твоих маффинов? – спросила я, вынимая швабру из ведра.

– Доллар пятьдесят. Я знаю, что это слишком дорого.

– Вовсе нет, мы только что распродали их все по пять долларов, – сообщила я ему.

– Класс! – обрадовался он. – Лучше помоги Дэниелу, – сказал он, и забрал у меня швабру. – Мы с Кайли сами тут управимся и все закроем. Она уже научилась заполнять банковский бланк.

Горацио тоже покинул магазин: в отсутствие поклонников ему нечего было там делать. Он прошествовал передо мной вверх по лестнице. Я приняла душ и снова оделась. Оставив кота досматривать послеобеденные сны, я принялась за домашние дела: застелила постель, вымыла посуду после завтрака, просмотрела почту – одни счета, а потом вышла на улицу.

«Небесные наслаждения» были открыты. В магазине работала Вивьен. Она кивнула в сторону кухни, я прошла внутрь и окунулась в сладостные ароматы. В таком месте нет нужды что-то пробовать, достаточно просто вдыхать запахи.

Дэниел, Джулиетт и Георгий смотрели видеозапись на маленьком телевизоре и старались распознать покупателей. Дэниел вел записи.

– Вот это, я знаю, миссис Доусон, – сказал он, – но кто тот мужчина с такими артистическими руками?

– Это дядя Макс. Он часто заглядывает к нам. Настоящий сладкоежка! – объяснила Джулиетт.

Немой видеофильм показывал, как пожилому господину предлагают попробовать разные конфеты; наконец он останавливает свой выбор на коробке конфет из тех, что лежат стопкой на прилавке.

– Кто такой этот дядя Макс? – заинтересовался Дэниел.

– Он наш единственный родственник. Брат нашего отца.

– Коринна сразу догадалась, что он родственник, – усмехнулся Дэниел. – Родственники никогда не платят.

Джулиетт смущенно улыбнулась.

– Верно, он никогда не платит. Зато он нас очень выручил, когда в прошлом году у нас возникли сложности с арендой. Мы взяли магазин в аренду на сорок лет, но владельцы хотели сократить срок. Тогда дядя пошел и поговорил с хозяином здания, и убедил его продлить нашу аренду еще на двенадцать месяцев. У дяди Макса множество знакомых.

– Он что, адвокат?

– Нет, он ничем особым не занимается. Я вообще не помню, чтобы он когда-нибудь работал. Так всегда и был просто дядя Макс. Называет себя вольной птицей. Пока мы были детьми, он баловал нас, устраивал нам потрясающие дни рождения с клоунами, фокусами, желейными тортами и воздушными шарами в виде всяких зверюшек.

Похоже, что эти дни рождения – самые счастливые воспоминания детства Джулиетт.

– Понимаете, наш отец был очень занятой человек, все свое время отдавал магазину. Сказать по правде, мама даже ревновала его к работе. Макс частенько говорил, что ей следовало выйти замуж за него, – Джулиетт рассмеялась.

Дядя Макс на экране отвешивал замысловатый прощальный поклон.

– А кто эта пожилая дама?

– Она приходит каждую неделю. По крайней мере приходила. На этой неделе я ее не видела.

– А эти парни в халатах?

– Я их не знаю, похожи на продавцов.

– Возможно, вы правы. А этот старик?

– Генри, – узнала Джулиетт. – Он частенько заигрывал с Селимой. Но всегда очень галантно, – добавила она.

– А видите там, за окном на улице кто-то стоит, – Дэниел нажал на стоп-кадр.

Мы увидели, как Селима прижала ладонь к стеклу, и незнакомец на улице сделал то же самое, так что их руки как бы соединились. Изящный молодой человек в деловом костюме, по виду азиат.

– Никогда его не замечала, – сказала Джулиетт. Георгий пожал плечами.

– Ну что, теперь мы можем наконец снова заняться конфетами? – довольно грубо спросил он.

Вежливость явно не была в числе его достоинств. И все же от этого паренька трудно было отвести взгляд.

– Джулиетт, могу я поговорить с Георгием с глазу на глаз? – попросил Дэниел, и та, тревожно оглянувшись, вышла из комнаты.

– Ты понимаешь, почему я задаю все эти вопросы? – спросил Дэниел.

– Ага. Хотите узнать, кто портит конфеты.

– Вот-вот, а для этого мне надо понять, как работает магазин. Мне кажется, ты что-то скрываешь. И это мне не нравится.

Я поднялась со стула и пересела поближе к двери черного хода: на случай, если парню взбредет в голову удрать. Георгий затравленно озирался. И наконец впился в меня взглядом. Если он рванет в магазин, ему придется объяснять, почему он сбежал. Я улыбнулась. Дэниел похлопал ладонью по столу, чтобы привлечь его внимание. Лицо Георгия исказилось, от былой красоты не осталось и следа.

– Тебе что-то известно, вот и выкладывай прямо сейчас, – произнес Дэниел тихо.

– Ладно, – согласился Георгий. – Я знаю того парня. Он китаешка. Приходил каждый день. Селима по нему сохла.

– Что еще? – лицо Дэниела превратилось в мраморную маску.

– Они виделись во время обеда, когда она уходила из магазина.

– А еще кто-то об этом знал?

– Нет.

– И как же ты поступил, когда узнал ее тайну?

– Я? Да никак. Мне-то она на что сдалась? У меня есть…

– У тебя есть? – подхватил Дэниел.

– У меня свои планы, – ухмыльнулся Георгий. – И она тоже ничего, хотя и старше меня.

– Джулиетт или Вивьен? – спросил Дэниел.

– Джулиетт, конечно, милашка, – развязно заявил Георгий, – но Вивьен знает, как делать шоколад.

Я чуть не поперхнулась от такого нахальства. Дэниел поднял руку, и Георгий невольно съежился. У меня на душе полегчало.

– Если ты солгал мне, – холодно процедил Дэниел, – я все расскажу Делу Пандамусу И Яй-Яй. И тогда ты пожалеешь, что родился. Я тебя уничтожу. Пойдем, Коринна, подышим свежим воздухом.

– Да уж, тут совсем дышать нечем, – проворчала я. Дэниел сложил кассеты в свой рюкзак, и мы вышли на улицу.

– Фу! – фыркнул он.

– Мерзкий гаденыш, – не сдержалась я.

– Кажется, про таких говорят: молодой да ранний. И все же не думаю, что это он портил конфеты. А теперь я должен наведаться к Джону и Кеплеру, надо кое-что обсудить.

– Что именно? – спросила я, еле поспевая за его стремительным шагом. Похоже, что у всех в этом мире ноги длиннее моих.

– Про того китайского паренька, который в час дня появляется на каждой кассете, – отвечал Дэниел. – Я должен встретиться с ним не позднее завтрашнего дня. Он наверняка работает где-то в центре города. Не случайно же расхаживает в костюме. И уж если говорить о влюбленных, рожденных под несчастливой звездой, – что может быть безнадежнее, чем роман добропорядочного китайского юноши и турецкой девушки, воспитанной в старомодных традициях?

– А если он не придет?

– Тогда, значит, ему известно, что Селима сбежала. В этом случае мы вряд ли его отыщем. Мало ли вокруг хорошо одетых молодых азиатов! Ну что, пойдешь со мной?

– Пойду. Но учти: я все еще не теряю надежду заманить тебя под свой кров, соблазнив джином с тоником.

– Отличная идея.

Дверь открыл Джон. Квартиру 6А украшала мозаика с изображением весьма самодовольного Нептуна в короне из водорослей и жемчужин. Бог морей, развалившись, сидел в своей колеснице и пожирал глазами грудастую голубую девицу – видимо, Фетиду.

– Нам нужна твоя помощь в одном весьма деликатном деле, – сказала я.

Джон улыбнулся. Никогда не видела его в столь благодушном настроении. Джон работает на благотворительную организацию, которая кормит пострадавших в самых гадких уголках нашей планеты. Случись где засуха или, наоборот, все зальет потоками грязи – будьте уверены, Джон уже там: распределяет транспорт с продовольствием или ищет покупателей на продукцию местных народных умельцев, чтобы собрать деньги на восстановление лесов и тем самым не допустить селей в будущем. Или прокладывает ирригационную систему, чтобы местным женщинам не надо было ходить многие мили за водой. Он говорит на восьми языках. И это один из самых добросердечных людей, каких я когда-либо встречала. Подобная работенка для него нелегкое испытание. Но он отлично с ней справляется и, кажется, получает воздаяние за свои добрые поступки, что вообще-то случается крайне редко.

Стены в квартире Джона выкрашены в бежевый цвет, на котором особенно броско смотрятся неистовые краски и причудливые формы резных масок, раскрашенные занавеси, гобелены и шелковые ткани – все эти диковинки неизменно вызывают мое восхищение и отчасти удивление. Помню, я едва в штаны не наложила, когда в прошлый визит увидела в туалете оскалившуюся маску некоего демона.

По квартире распространялись волны ароматов: черный перец, лимон, тмин, чеснок. Просто слюнки текут. Кеплер в красной шелковой пижаме возлежал на диване, покрытом полосатой тканью, взгляд его был безучастен. На столике черного дерева стояла шахматная доска, но он не смотрел на фигуры. И вдруг его чувственная рука протянулась к ноутбуку, и он начал что-то печатать, не глядя на клавиатуру. Казалось, он пребывает в трансе.

– Входите, – пригласил Джон. – Кеплер скоро к нам присоединится. Он сейчас решает одну компьютерную проблему. Хотите вина?

– Спасибо, – ответила я за нас двоих и уселась в плетеное кресло. – И часто он так сидит?

Я сделала глоток. Вино было очень хорошее.

– Иногда по нескольку часов. Так что случилось, Коринна?

– Прямо под нашими окнами повторяется история Ромео и Джульетты, – ответила я и поведала ему все о юноше-китайце и Селиме.

Джон налил себе вина и погрузился в размышления.

– Полагаю, турки никогда не согласятся принять его в семью?

– На это надежды мало, – признал Дэниел. – Старик держит в кулаке все семейство, а девушка уже и так вызвала его гнев, когда отказалась покорно выйти замуж за уготованного папашей жениха.

– Да и китайцы вряд ли готовы принять с распростертыми объятиями невесту другой религии и даже другого роду-племени, – кивнул Джон. – Печально!

Кеплер очнулся от своего транса и закрыл ноутбук.

– Что печально? Зачем вы рассказываете моему Джону грустные истории? – напустился он на меня.

– Жизнь – грустная штука, – отвечала я. – Иногда. Но вы можете помочь нам сделать ее немного лучше.

– Что я должен делать? – откликнулся он, не раздумывая. Какой он все же славный, этот Кеплер! Отнюдь не простак, но в то же время есть в нем какая-то удивительная непосредственность. Ну кто бы еще согласился вырядиться в этакую красную пижаму?

– Я бы хотел, чтобы завтра в час дня вы поговорили с одним мальчишкой, – сказал Дэниел. – Если с ним заговорю я, он может перетрусить и сбежать. А вы как-никак говорите на разных диалектах китайского.

– Да уж, мы с Джоном каких только языков не знаем! Ладно, мы поймаем вам эту птичку.

– Какие красивые шахматы! – похвалил Дэниел.

Фигурки были сделаны из стекла. На самом деле они были темно-зеленого цвета, но казались черными. Очень изысканно.

– Вы играете? – оживился Кеплер.

– Немного. Но сегодня у меня нет на это времени, мы и так у вас засиделись. Буду ждать вас в «Небесных наслаждениях», скажем, без десяти час, – сказал Дэниел. – Не заходите в магазин. Этот крысеныш Георгий что-то от меня скрывает, возможно, это касается Селимы и ее парня. Спасибо, – поблагодарил он, и мы распрощались.

У меня возникло ощущение, что с нашим уходом в этом доме вновь воцарилась атмосфера удивительной близости, которая словно окутывала этих двоих, наполняя жизнь особым смыслом. Их взаимная близость была столь глубокой, что я бы неизбежно почувствовала себя одинокой, не будь со мной рядом Дэниела.

Мы взяли Горацио и сумку-холодильник и отправились на крышу. Дождь поутих, но в беседке было слишком сыро, поэтому мы устроились в храме Цереры, где составили компанию Труди. Пол был усеян перьями, которые Труди как раз выметала.

– Это все он, – Труди кивнула в сторону Люцифера. Котенок сидел у нее на плече с таким видом, словно только что проделал адскую шутку и заслужил похвалу самого дьявола, и тот позволил ему полакомиться парочкой грешников. – Вот, поймал голубя.

– Но он же еще маленький! – изумилась я. – Как ему это удалось?

– Подстерег и набросился, – хмыкнула Труди. – Голубь все тут расхаживал, потом – бах! – Люци цап его за спину. И держит. Голубь взлетел, я едва успела оттащить котенка за поводок, а то бы и он улетел. Но перьев вон сколько нападало. Давай-ка Люци, надо отнести их все на компостную кучу.

– Просто страшно подумать, в кого превратится этот котенок, когда вырастет! – сказала я Дэниелу.

Он протянул мне бокал.

– Да, перспективы самые пугающие. Хорошо еще, что вы догадались надеть на него эту шлейку. Думаю, если бы ему не помешали, негодник все же одолел бы голубя. Какие у тебя планы на сегодня?

– Надо сходить к Летти Уайт, чтобы в полиции сняли мои отпечатки пальцев. Возможно, они успели хоть что-то разведать о моем скалолазе.

– Мне пойти с тобой?

– Как хочешь.

– Тогда я хочу, – сказал он, и мы оба замолчали, потягивая джин с тоником.

Вряд ли что можно сказать об архитектурном облике здания полицейского участка на Сент-Килда-роуд, так что я и не стану пытаться. Перво-наперво нас осмотрели, обыскали с головы до пят, выдали нам какие-то бирки и проводили в лабораторию, где мои пальцы перепачкали чем-то черным. Потом мы отправились на поиски Летти и нашли в ее кабинете – крошечной комнатушке, в окно которой был виден кусочек неба.

– Мисс Чапмен, – произнесла она сухо, – посмотрите, не это ли ваш непрошеный гость?

Она положила передо мной на стол фотографию. Я кивнула.

– Это Джим Рональдсон по кличке Кот. Легко можно догадаться, почему его так называют.

– Он что, вор-домушник? – спросила я.

– И у него наследственные способности к скалолазанию, – заметил Дэниел. – Его отец был альпинистом. Кажется, погиб на Эвересте. Вот только сынок использует их не во благо, а во зло.

– Верно, – подтвердила Летти. – Вся семья смирилась с этой смертью, он один – нет. У него плохой послужной список. Еще совершеннолетия не достиг, а уже имел судимости, пожалуй, за все возможные преступления, кроме убийства.

– Так он водится с Близнецами? – уточнил Дэниел.

– Да. Малоприятные типы, – Летти Уайт брезгливо скривила губы.

– Я не понимаю, – сказал Дэниел. – Они же по найму работают. Но кто их подрядил на этот раз? Услуги-то их стоят немало. Что-то вы темните. Может, стоит все же рассказать нам, что вам известно?

– Не могу, – отрезала Летти. – Я попросила разрешения. И получила отказ. Извините. Но скоро все это должно закончиться.

– Как скоро? – не выдержала я.

– В течение трех недель. Не дольше. А пока, увидите этих двоих – сразу дайте нам знать.

Она положила передо мной еще одну фотографию. На этот раз двух дюжих типов средних лет. У них были темные волосы, темные глаза и усы. Судя по всему, они были близнецами.

– Эта парочка долго водила нас за нос, пока мы не узнали, что на самом деле их двое, – сообщила старший констебль. – Они постоянно обеспечивали друг дружке алиби. Тейт и Булл Смиты принадлежат к знаменитой преступной семейке. Они всегда вооружены и опасны, даже когда спят. Так что будьте начеку.

– Что ж, спасибо большое! – проворчала я.

Мы покинули здание, вернули бирки и получили назад свои вещички.

– Паршивое дело, – сказал Дэниел, когда мы перешли на другую сторону улицы к трамвайной остановке.

– Да уж, – согласилась я

– Только Близнецов нам не хватало! Лепидоптера не соврала: они и впрямь из знаменитой шайки, только оттуда их турнули несколько лет назад.

– За что?

– За чрезмерную жестокость. И неразборчивость. Наш криминальный мир старается не выносить сор из избы и лишь в исключительных случаях прибегает к помощи посторонних. Это может привлечь нежелательное внимание полиции и вызвать неприятности вроде обысков и арестов. Но Близнецы…

– Не говори мне.

Мы сели в трамвай. Легкий жар, вызванный джином с тоником, почти улетучился, я начинала зябнуть. Я отыскала два билета и ухитрилась сунуть их в компостер, уронив всего два раза: не так плохо, если учесть, что у меня окоченели пальцы. Как на грех я забыла дома свои новые красные перчатки.

– Ладно, я только хочу сказать, что они работают по заказу. Этакие наемники вроде тевтонских рыцарей – вот кому они составили бы отличную компанию!

– «Эй, Георг, давай-ка отведаем этого трофейного винца и обогреемся у пожарища, вон как деревушка полыхает!» Так?

– Именно так, кетчеле, – приятно было чувствовать теплую ладонь Дэниела в моей руке. – А Джим по прозвищу Кот их известный кореш. Они зовут его, когда надо, скажем, пробраться в контору через окно, а потом открыть им дверь.

– Ты считаешь, это они пожаловали в гости к нашему затворнику?

– А у тебя есть другие версии?

– Единственное новое лицо – это миссис Доусон, – ответила я. – Судя по тому, что нам о ней известно, эта дама, приди ей такая блажь, способна возглавить любой преступный клан, но все же…

– Не могу представить, чтобы ее увлекали прогулки по столь скользкой дорожке, – согласился Дэниел.

Мы сошли с трамвая на Флиндерс-стрит. Последнее время я с тяжелым сердцем приближаюсь к нашему дому. Не поджидает ли меня там новая напасть? Но единственной, кто ждал нас на пороге, была сестра Мэри.

– А вот и вы! – обрадовалась она, словно всю жизнь только и ждала встречи с нами. – Дэниел, не мог бы ты прийти завтра в тюрьму? Твой старинный приятель Нейлз хочет поговорить с тобой. Я буду там около десяти. Дарен все никак не угомонится. Мне бы не помешала твоя помощь.

Спорить с сестрой Мэри бесполезно, поэтому мы согласились. Вдруг нам удастся выведать, не связаны ли как-то Кот и Близнецы с этим фальшивым мессией. Конечно, если Дарен захочет поделиться с нами этими сведениями.

– Ну что – крокодиловы болота? – спросил Дэниел.

– Угу. А в придачу – чудовища во рву, забор с электрической проволокой, автоответчик и глубокие ловушки для слонов, – сказала я.

Мы вошли в дом и заперли дверь, приготовили ужин, а потом предались любви и прочим штукам, которым можно отдаться, когда вас оставляют в покое: не допрашивают в полиции и не пытаются вломиться к вам через окно. Четверг, похоже, будет трудным деньком. Я постаралась надежнее укрыться от холода в объятиях Дэниела, который всегда был горячий как печка.