В свете этих новых обстоятельств в Чехии взяла верх партия экстремистов. От запланированного съезда в Эгере (Хебе) молча отказались и бросили силы на то, чтобы нарастить армию, наполнить пустую казну и втянуть в восстание провинции Моравию и Лаузиц (Лужицы). Победители отобрали землю у правоверных католиков, многие из которых уже успели бежать. Один аббат в Браунау (Броумове) едва спасся от погибели. Турн смертельно боялся того, что разрыв произойдет внутри самой страны, и оттого действовал еще решительнее. На границах Моравии и Австрии разорялись деревни и фермы, и крестьяне повсюду громко роптали против правительства, которое отнимало у них сбережения, землю и сыновей. Собственные солдаты Турна, набранные принудительно, непрофессиональные и никуда не годные, болели, голодали, не получали жалованья и были готовы взбунтоваться. Горожане, и богатые и бедные, были вынуждены подписываться на займы, а из-за повсеместной чеканки фальшивых монет страдала торговля. Прагу заполонили голодные и взвинченные беженцы.

27 марта Фердинанд предложил мятежникам помилование, неприкосновенность и гарантию прав при условии, что они сдадутся на его милость. Даже в таком бедственном положении сословное собрание не нашло в себе сил поверить ему. За его отказом последовало восстание Моравии, испугавшейся, что может лишиться своих свобод. Брожение началось и в других владениях Габсбургов. Протестанты Верхней и Нижней Австрии открыто бранили Фердинанда; казалось, мятеж вот-вот охватит Каринтию, Карниолу (Крайну) и даже Штирию.

В Европе положение для Фердинанда сложилось еще хуже. Переменчивое правительство Франции передумало и отказалось поддерживать его, как собиралось раньше. В Брюсселе позабыли про Фердинанда и заговорили о том, чтобы выдвинуть на императорский трон эрцгерцога Альбрехта. Тот был стар, но хоть крепче держал в руках земли, которыми правил, чем этот «болван, иезуитская душа», как теперь его презрительно звали, который претендовал на трон империи, когда все его владения взбунтовались.

Между тем Турн во главе своей армии, ободренный весенним теплом и надеждой на восстание в Австрии, очистил Моравию от всех союзников Фердинанда и двинулся на Вену, где Фердинанд собрал сословное собрание Нижней Австрии. Там от Фердинанда потребовали изгнать иезуитов, открыть протестантскую церковь в Вене, дать им автономию в Австрии и немедленно прекратить войну с Чехией. Собрание как раз заседало, когда сам Турн появился за стенами города.

Недостаток воображения и беспрекословная вера Фердинанда сослужили ему хорошую службу. Все то долгое лето, когда в течение семи недель напряженная обстановка усугублялась физическим дискомфортом из-за палящего зноя и засухи, он сохранял свою обычную жизнерадостность. Он оставался спокоен, даже несмотря на шальную стрельбу чехов по его собственному кабинету, да и слухи о восстании в Венгрии не слишком его огорчили. Когда пришел духовник, чтобы приободрить его, он увидел Фердинанда распростертым перед распятием. Поднявшись, эрцгерцог не смиренно, а уверенно заявил, что искал совета там, где только и можно его найти, и что теперь он готов умереть, если потребуется, за единственно правое дело. Как позднее утверждал один житель Вены, невозмутимая убежденность Фердинанда не могла бы быть сильнее, даже если бы Спаситель прямо обратился к нему с креста.

Почти сразу же к Фердинанду явилась возмущенная депутация сейма, и он принял ее с непоколебимой уверенностью и доброжелательством. Сознавая, что Турн стоит под стенами города, что сами венцы могут взбунтоваться и впустить чехов, что гневный протест подданных очень легко может перейти в физическое насилие, Фердинанд тем не менее отказался пойти на уступки. Внезапно шумные протесты депутатов прервал стук лошадиных копыт во дворе. По крайней мере один из союзников Фердинанда остался верен ему – младший брат Леопольд Тирольский – и отправил к нему на помощь четыреста конников. Они сумели пробраться мимо невнимательных дозорных Турна и въехали во двор. Они не собирались ни хватать депутатов, ни наводить страх на город; их было слишком мало для подобных опрометчивых действий, но одного их вида оказалось достаточно для того, чтобы депутаты сейма бежали в замешательстве, оставив Фердинанда хозяином положения. Вера его не подвела.

Удача переменилась. Четыре дня спустя, 10 июня 1619 года, возле деревушки Саблат имперские войска отрезали Мансфельда, который со своими главными силами продвигался на Будвайс (Ческе-Будеёвице). Он сражался семь часов, посылая отчаявшихся гонцов за чешскими подкреплениями, которые, как он думал, стояли недалеко, и лишь с наступлением ночи отступил, оставив 1500 человек погибшими и пленными на поле боя и большую часть обоза в руках врага. Привычный к превратностям войны, он сразу же стал готовиться к новому маршу на Будвайс (Ческе-Будеёвице), но жители Праги запаниковали, и боевой дух и чешской армии, и наемников был настолько сломлен, что сейму не осталось иного выбора, кроме как отозвать Турна из Австрии. Так два полководца были вынуждены оборонять город, объятый страхом и недовольством.

В этот мрачный час лучшим другом повстанцев оказался курфюрст Пфальцский. В день боя у Саблата он написал курфюрсту Саксонскому, призывая того отложить выборы императора по крайней мере до той поры, когда решится чешский вопрос; его замысел, официально не разглашаемый, состоял в том, чтобы наводнить Франкфурт-на-Майне протестантскими войсками и силой не дать Фердинанду войти в город до окончания выборов. У этого плана было всего лишь три недостатка: во-первых, не нашлось ни одного кандидата, чтобы противопоставить его Фердинанду, поскольку герцог Савойский совсем не годился, а Максимилиан Баварский отказался; во-вторых, Иоганн-Георг Саксонский не согласился отсрочить выборы; и, в-третьих, из всех немцев Фридрих меньше всего был способен осуществить план, который требовал смелости и упорства.

Битва при Саблате, окончившаяся первой победой католиков, имела последствия и за пределами Чехии. Идея Крестового похода снова возродилась; и к Фердинанду устремились сторонники с тем же пылом, с которым прежде покинули его. Во Франции через несколько недель сомнений религиозные взгляды молодого короля Людовика XIII восторжествовали над политическими соображениями, и он согласился способствовать избранию Фердинанда на императорский трон, оказав при необходимости давление на курфюрста Трирского. В Германии Католическая лига во главе с Максимилианом Баварским заявила о поддержке Фердинанда в чешском конфликте.

В конце июля курфюрсты или их представители прибыли во Франкфурт-на-Майне на выборы. Город полнился слухами, и на кавалькаду слуг Фердинанда, который едва избежал засады, вполсилы устроенной по приказу курфюрста Пфальцского, набросились горожане, крича, что он собирается запугивать выборщиков. Дипломатичный курфюрст Кёльнский угомонил толпу, пригласив Фердинанда поохотиться в соседних землях, пока не начнутся выборы.

Между тем 31 июля 1619 года Лаузиц (Лужицы), Силезия и Моравия подписали договор о создании конфедерации вместе с Чехией ради сохранения национальной целостности (славянские земли) и протестантской веры. Курфюрст Фридрих, сидя на солнышке «наверху невысокой башни» в Амберге, написал письмо жене, поддавшись безответственному ликованию. «Они согласились на многие условия, которые вряд ли понравятся Фердинанду», – писал он. Христиан Анхальтский усыпил его сомнения, и он снова чувствовал себя уверенно и спокойно.

Сразу же после новости о конфедерации Фердинанда ждали еще худшие вести. На окраине его земель появился новый враг. Княжество Трансильвания у северо-восточной границы Венгрии служило бастионом между владениями Габсбургов и турками; его правители, формально являясь вассалами венгерской короны, на практике пользовались независимостью, поскольку были слишком ценными союзниками, чтобы к ним можно было относиться бесцеремонно, словно к подданным. Габриэль Бетлен, или, как его обычно называют, Габор Бетлен, был князем Трансильвании с 1613 года; его враги говорили, что его путь к трону был окружен коварством, интригами и запятнан убийством. Удерживал трон Габор Бетлен грубыми, но эффективными методами: подавляя внутренние беспорядки тем, что почти ежегодно водил своих неспокойных подданных в военные походы. Блестящий воин и хитрый дипломат, он менял противников и союзников, в числе которых по очереди побывали и турки, и поляки, и император. Поскольку Габор был не просто кальвинистом, а, как ни странно, очень набожным, бедствия чешских протестантов дали ему подходящий предлог начать летнюю кампанию 1619 года. Таким образом, пока Фердинанд направлялся во Франкфурт-на-Майне, смуглый низкорослый венгр со своими верными соратниками перешел границу Венгрии. Наполовину протестантская Венгрия сразу же восстала; мятежники поднимались со всех сторон, чтобы сбросить с себя ярмо отсутствующего Фердинанда. Всего через несколько недель Турн вступил в общение с этим новым другом, и 20 августа 1619 года они заключили наступательно-оборонительный союз.

Всего за день до того конфедеративные государства Чехия, Лаузиц (Лужицы), Силезия и Моравия объявили недействительным избрание Фердинанда и отказались долее признавать его своим королем. Курфюрст Фридрих одним из первых услышал эту новость. Он лично не поехал во Франкфурт-на-Майне, но недоверчиво остался в Верхнем Пфальце близ чешской границы. Безмятежная уверенность, в которой он пребывал три недели, развеялась, и теперь он ворчливо писал жене, что мятежники свергли Фердинанда и теперь он не знает, что предпринять. Курфюрст поздновато засомневался; Христиан Анхальтский же не знал колебаний.

26 августа чехи наконец-то собрались, чтобы избрать себе нового короля. Из пяти заявленных кандидатов серьезно рассматривались только два – курфюрсты Саксонский и Пфальцский. Граф Шлик, стремясь склонить соотечественников к менее опасному варианту, призывал их выбрать Иоганна-Георга Саксонского. Курфюрст не проявил особого сочувствия к восстанию, однако его авторитетом и мудростью нельзя было пренебрегать; в случае опасности он, может быть, сумеет договориться с Фердинандом. Избрание Фридриха будет означать войну не на жизнь, а на смерть, и смерть может ожидать не Фердинанда, а Чехию. Сдержанные советы Шлика снова отмели; Габор Бетлен был уже в пути, а Фердинанд удачно находился далеко во Франкфурте-на-Майне, и экстремисты снова одержали верх. Фридриха избрали королем сто сорока шестью голосами против семи.

Два дня спустя, в атмосфере мрачных предчувствий, во Франкфурте-на-Майне состоялись выборы императора. Вести из Чехии еще не достигли Майна, но пчелы роились перед ратушей, и народ посчитал это дурным предзнаменованием, и, когда Фердинанд занял свое место среди курфюрстов в качестве короля Чехии, депутаты-мятежники запротестовали, и их пришлось утихомиривать, прежде чем заседание смогло продолжиться. На Фердинанде был новый, наспех сработанный венец, ибо исконная корона Чехии находилась в руках повстанцев.

Трое курфюрстов-католиков без колебаний отдали голоса за Фердинанда, так же поступил и представитель курфюрста Саксонского. У него не было иного выхода, ведь хозяин послал его во Франкфурт-на-Майне с таким обескураживающим напутствием: «Ничего путного из этого не выйдет, я знаю Фердинанда», но не назвал никого другого. Говорили, что курфюрст тогда был пьян; но он мог сказать то же самое и на трезвую голову. Представитель курфюрста Бранденбургского последовал общему примеру. Затем долго и утомительно разглагольствовал депутат курфюрста Пфальцского, который получил указание ни в коем случае не голосовать за Фердинанда. Забраковав семерых прочих кандидатов, таких же негодных, он отдал голос за герцога Баварского. Архиепископ Майнцский тактично указал, что герцог Баварский отказался от всех своих голосов в пользу Фердинанда. Депутату Пфальца не осталось ничего иного, кроме как отозвать свой голос и подать его за Фердинанда.

Затем Фердинанду вручили увесистый свод конституционных прав, которые каждый новый император обязывался защищать, и тот, бегло перелистав его, что не внушало никаких надежд на будущее, поднялся с таким несерьезным видом, как будто собирался не приносить присягу, а пуститься в пляс. Снаружи собралась огромная толпа, чтобы приветствовать нового императора, когда он по обычаю выйдет на балкон, но перед самым его появлением в толпу просочились слухи о новостях из Праги. Набирая силу, они переходили по возбужденному люду из уст в уста: в Чехии низложили Фердинанда. И пока взволнованный гомон становился все громче, наверху распахнулись огромные окна, и на балкон ступил Фердинанд собственной персоной – низложенный король Чехии, но бесповоротно избранный и приведенный к присяге император Священной Римской империи германской нации.