Глава 64. Рыжих стервозин много не бывает!
Ритуал оказался просто нереально простым! Достаточно было начертать кровякой пентаграмму да разместить правильные символы в нужных ячейках. Причём схема позволяла наносить их в любом порядке, стирать неудачное и перерисовывать. В итоге оставалось только прочитать заклинание на латыни.
Получилось только с пятого раза. Сначала моя латынь была слишком правильная – благо, она шла по принципу “как слышится, так и пишется”, – но оказалось, что игре нужна не латынь, а ратину. Разница между латынью и ратину, как между инглишем и ингришем: то есть, надо делать всё то же самое, но с японским акцентом. Все “л” заменить на “р”, никаких закрытых слогов, использовать только то, что можно воспроизвести иероглифическим письмом.
Ну и, как результат, кровяка засветилась ярким красным цветом.
Самые отбитые и лишённые инстинкта самосохранения – Мито, Нене и Я – подались к сияющему магическому кругу и принялись смотреть во все глаза, как из ниоткуда медленно поднимается пикси.
Короткостриженная, с непослушными густыми рыжими волосами. Кожа эбеновая. Крылышки – кожистые, как у летучей мыши. Стопы – больше похожи не на человеческие ноги, а на лапки, которыми удобно хвататься за любую поверхность. Размер – с куколку Барби, примерно. Фигура – моё почтение! Увеличьте пиксятину до нормального человека и ещё не факт, что мой бюст окажется больше!
Едва только сияние погасло, как я тотчас же схватил призванное создание и решительно прижал его к своей внушительной груди.
– Имя, сестра! Назови мне своё имя!
– И-и-и-ить! – испуганно пискнула малявка. – У пикси неть имени! Хозяюська должня нязвать пикси!
Химура кивнула.
– Понятно. У меня с кошкой было так же: это теперь твой питомец.
Я не повёлся. Вместо этого отнял малышку от груди и строго посмотрел ей в глаза.
– Назови мне своё истинное имя, демон, иначе я никогда больше не допущу тебя до моих сочных дынек!
Пиксятина тут же покраснела.
– Низзя задавать исчадию адя такие вопросы! Этя жи неприлична!
Нене и Химура обе аж подавились. Чем-то. Я не следил за тем, что употребляют мои спутницы.
– Ты смотри-ка! – восхищённо протянула сеструха Мито.
– Истинное имя?! – возмутилась Химура. – Серьёзно?!
Я наставительно поднял палец.
– Вот, что оппай животворящий делает! Ну… стесняешься при всех, давай тогда мне, на ушко.
Я спокойно посадил фамильяра на плечо и склонил голову.
Рыжеволосая малявка тотчас же на четвереньках, явно подражая моторике крысы, подползла прямо к уху и вцепилась передними лапками в его мочку.
Ощущения выходили забавными. Думаю, подразумевалось, что мелочь царапается. Но мне было скорей щекотно.
– Этя микя, – начала шептать пока-ещё-безымянная пиксятина. – Ей велели похитить книжицу. Пикси не доверяеть ей, госпозя.
Я решительно тряхнул огненной шевелюрой.
– Не вопрос! Расстреляем, как расхитительницу социалистической собственности! Но я тебя не об этом спрашивала, контра ты меньшевистская! Отвечай, паскуда, хочешь ли ты моих мягких французских булочек и ещё чаю?!
– Пикси хотить! – стушевалось существо. – Но низзя жи…
– Можно! – я решительно вскочил на ноги, но тут же рухнул на сеструху Мито, не рассчитав, что аги моё упало уже аж до единицы. – Мне всё можно! Мне никто не указ!
– Кья-я-я-я!!! – испуганно заверещала пикси, которая, позабыв про то, что у неё есть крылья, болталась на мочке моего уха тяжёлой серёжкой. – Пикси титясь упадёть! Пикси не хотить падать! Пикси хотить лежать на мягком!
– Абсурд, – устало выдала Химура сквозь фейспалм.
– Сенсация! – радостно хлопала в ладоши Нене.
– Антигравитация! – поддержала их Мито, тотчас же обнимая меня сзади.
– Овации? – не поняла Хино.
– Нам пора прерваться на! – весело заключил я. – Итак, отвечай мне, тварь богомерзкая! Как тебя зовут?! Иначе я тебя отдам мико на изгнание, а затем призову пикси другую, более сговорчивую.
– Придатильствё! – испуганно и возмущённо пищала малявка. – Как мёжнё достойной тёмной колдуняше связываться со светлыми лицемерями?!
– Мне мёжнё усё! – снова махнул я рукой.
– Неть!
– Да!
– Неть!
– Три!
– Неть!
– Два!
– Остянявитясь! Ничесна!
– Один!
– Всё! Сдяюсь! Скажю! Скажю! Тока ни атдавай миня мике! Они же извращенки все!
Хино аж щёчки надула от возмущения.
– Не извращенки мы! Мы – девственницы непорочные!
– Воть иминна! Изврать! Изврать! Как мёжнё оставаться девствинниций, когда вокруг столька красавчикав?!
Я злобно шикнул на послушницу, а затем рыкнул и на малявку.
– Не тяни Россею за пенсионную реформу! Если следующим твоим словом будет не твоё имя, то я клянусь честнейшими речами Питера Мулинье, что изгоню тебя обратно в ад!
Пикси замолчала.
Она вновь аккуратно подобралась к моему ушку и тихо-тихо шепнула одно слово.
– Громче, дочь ты вишнёвого мороженного!
Она снова шепнула.
– Фигня, я тебя не слышу!
И опять.
– Не слышу!
И пикси сказала громче.
На пару секунд я обомлел.
А затем не выдержал и рассмеялся. Громко, громко, очень громко рассмеялся.
Потому что пикси звали Виргинией.
Именно так, через “г”, на случай, если через “дж” будет чересчур сложной пасхалкой.
