Глава 39. Особо стервозна!

Я оттолкнулся от дерева и просеменил вниз по холму, к самому мотоциклу, бросив книгу на землю, вцепился обеими руками в спасительное транспортное средство. Выглядел бедолага довольно хреново: целых зеркал не осталось, длинные царапины на краске и вмятины на бензобаке. Сам железный конь не дымился, но что-то мне подсказывало, что система повреждений техники тут отличалась от ГТАшной: меньше взрывов, больше унылых вмятин и восстановления техники при помощи гаечного ключа и японского недомата.

Я поспешил проверить, на ходу ли техника. Тут способ был простой: если магнитится колёсами к горизонтальной поверхности, значит всё ещё воспринимается системой как транспорт. И, мне повезло.

Довольный собой я пихнул книгу в багажник и уселся за руль. Ключ всё ещё торчал в замке зажигания, а вот движок не тарахтел.

Я поспешил завести мотоперку. Та лишь покряхтела немного и отказалась подчиняться.

Я попытался снова. На сей раз кряхтение больше напоминало насмешку. Точно бы двуколёсный злорадно ехидствовал относительно того, что я, такой-сякой, так плохо с ним обошёлся, но всё равно прибежал при первых же признаках угрозы.

Ксо! Шавло было уже где-то рядом.

Я бросил взгляд в сторону тёмного пространства меж деревьями и провернул ключ в третий раз, молясь богу рандома, напоминая ему, что было бы глупо спасти меня тогда, когда я летел с горы, и погубить сейчас. Великий повелитель случайных чисел внял моим мольбам и повелел мотоциклу завестись. Движок послушно затарахтел.

– Ха! Ю-тяма на коне! – выскинул я руки к небесам и, зажав передний тормоз, начал раскручивать заднее колесо, чтобы пободрей стартануть с места и, подскочив на удачно примеченной ранее кочке, перемахнуть через оградку прямо на проезжую часть.

В этот момент из темноты выскочила мерзкая рыжая сосиска и, широко раскрыв зубастую пасть, рванула прямо к моей ноге.

– Не сегодня! – весело выкрикнул я и отпустил тормоз.

Спортивный мотоцикл сорвался с места, словно бы пущенная из лука стрела. Я старательно выкрутил руль в сторону холма, однако тот словно бы заклинило на полпути. Лишь в самый последний момент что-то щёлкнуло, и в итоге мне удалось направить железного коня примерно туда, куда я и планировал ранее.

От зубов зверюги я ушёл, и даже сумел подскочить на неровностях местности, как на трамплине, и перелететь через оградку, но вот приземление прошло совершенно не по плану. Пришлось вдавить оба тормоза и разворачивать транспорт боком, чтобы меня не зажевало под колёса непонятно откуда появившегося грузовичка-куна, решившего меня столь невовремя исекайнуть в мир, полный гаремных приключений!

Резина завизжала, как актриса, пробующаяся на главную роль в ужастик категории “Б”. На асфальте оставались следы столь чёрные, что даже в ночи их удавалось разглядеть без следа. Я чудом избежал судьбы, которую для меня заготовил грузовичок-кун, однако за всё приходилось платить: задняя шина не выдержала и громогласно заявила о своём желании лопнуть. Столь громогласно, что мне даже на секунду показалось, что столкновение, всё же, произошло.

Ну всё, алес. На лысой резине далеко не уехать, а уж если вспомнить о руле, который могло заклинить в любую секунду… я уже понял, что задолжал Рике столько, что мне придётся ещё лет десять быть её сабмиссивом. Однако чтобы приступить к обязанностям раба мне требовалось сначала как-то увильнуть от навязчивого кобеля, следующего за мной по пятам.

Я поддал газку. Благо, по прямой мотоцикл ехал даже со спущенным колесом. Притом скорость была довольно сносной, разве что ускорение тугое. Настолько тугое, что в какой-то момент сосиска с лапками даже догнала меня, и я поспешил стащить с пояса один из мясницких крюков и бросить в преследователя, чтобы тот хоть на секунду отстал.

Таким образом мне удалось, всё же, оторваться. Но я отлично понимал: это не надолго. Если бы не вой сирен, если бы не кружащие по кварталу полицейские машины, я мог бы даже на такой мотоперке умчать вдаль, и поминай, как звали. Но обстановочка была несколько иной. Я проехал где-то метров сто, после чего вынужден был свернуть в переулок, потому как углядел за следующим поворотом сине-красное сияние мигалки.

Ну, хорошо. Полицейские меня не видели, а потому в переулок скорей всего не заглянут. Так что их мне опасаться не стоило. Но чёртова сосиска с лапками! Она же меня выследит! Дахака так принца персидского не преследовал, как меня – таксака! Воистину, Акумой псинку назвали, и она имени соответствует на все сто.

Я слез с мотоцикла и огляделся по сторонам.

Тёмный переулок. Клаустрофобично узкий. Для моих целей самое то. Я чуть толкнул железного коня, чтобы тот занял позицию рядом с крупным мусорным контейнером, частично перекрывая дорогу. Достал из багажника книгу. Вытянул из-за спины кинжал. Хорошенько так размахнулся и всадил лезвие аккурат в бензобак! Ещё! И ещё!

Журчание горючей жидкости было едва-едва различимо средь шумов этой беспокойной ночи. Я сделал пару шагов назад, извлёк из карманов сигареты с жигой, дважды крутанул ребристое колёсико, высекая из кремния искру и начал хиляться.

Оставалось только ждать. Ждать, надеяться и верить, что гнусное рыжее шавло попадёт в мою ловушку.

Секунды тянулись неторопливо. Я медленно затягивался дымом, привалившись спиной к мусорному баку. В какой-то миг мир заполнился синим и красным, и под вой сирен все тени ожили, вытянулись и начали пляску. Но пляска та закончилась быстро. Вопли полицейских авто становились тише, а вот лай, напротив – громче.

В этот-то момент я и понял, почему животина столь громогласна. Да как раз оттого, что функцию она выполняла ровно ту же, что и стражи правопорядка. Разве что, выступала от иной фракции. Хотя, в теории, у копов могли быть и свои собственные псинки. И лай их должен быть хорошо различим сквозь остальные шумы.

Саунддизайн, конечно же, бездарный, но функциональный. По крайней мере, мне он помог.

Я точно знал, когда требуется встать, сделать несколько шагов и обернуться в сторону выхода из переулка.

Едва лишь мне удалось воочию увидеть мелкое рыжее шавло, я достал изо рта сигарету и точным движением метнул её в лужу бензина, разлившуюся близь мотоцикла.

Нет, взрыва не произошло. Но пламя вспыхнуло знатное. Оно поглотило псину, и лай сменился громким пронзительным скулежом. Понятия не имею, как азиаты записывали этот звук, но я такое в последний раз слышал в день, когда та коротколапая животина, с которой мы вместе росли, сломала позвоночник.

От воспоминаний на глазах у меня навернулись слёзы. Я больше не мог злиться на маленького рыжего Акуму. И когда тот выскочил из пламени и начал кататься по грязному асфальту переулка, надеясь сбить объявший его огонь, я поспешил нанести удар, но не из желания побыстрей прикончить доставшую меня псину, а из сострадания.

Полымя, объявшее таксёныша, потухло. Животное лежало на земле со следами побоев, но не ожогов или ножевых ранений. Грудь медленно вздымалась. И я понял, что с точки зрения движка это было не убийство, а просто избиение.

Улыбка коснулась моих губ. Запоздало в голову пришла мысль о том, что несмотря на все нелепости и условности, азиатам удалось на время заставить меня забыть о том, что я нахожусь в игре. Забыть в достаточной мере, чтобы я проникся сочувствием к довольно-таки мерзкому врагу. И пусть япошки использовали донельзя грязный трюк, но ведь эффект-то достигнут.

Я усмехнулся.

– Акума, значит, да? – моя ладонь скользнула по холке поверженного противника. – Я ведь тебя убил хилкой. Это ведь закон такой: исцеление дамажит нечисть.