Молниеносная победа
I
1 сентября 1939 г. первая из 60 немецких дивизий пересекла немецко-польскую границу. Почти полтора миллиона солдат и офицеров сделали паузу лишь для того, чтобы дать возможность операторам кинохроники геббельсовского Имперского министерства народного просвещения и пропаганды запечатлеть на пленку, как солдаты передовых частей вермахта, с улыбками до ушей, заваливают пограничные столбы. На острие клина наступления шли пять танковых дивизий вермахта (примерно по 300 танков в каждой), за которыми двигались четыре мотопехотные дивизии. Далее следовали основные части — пехотинцы и артиллеристы. Орудия главным образом перемещались на лошадях — их приходилось около 5000 на дивизию, т.е. в общей сложности — 300 000. Но хотя все это впечатляло, главная сила немцев находилась не на земле, а в воздухе. Запрет на производство в Германии боевых самолетов, зафиксированный Версальским договором, означал, что самолетостроение пришлось начинать буквально с нуля, после того как Гитлер всего за четыре года до начала войны аннулировал соответствующие пункты Версаля. Немецкие самолеты были не только самыми современными, но они также прошли апробацию в составе немецкого «Легиона «Кондор» в боях в ходе гражданской войны в Испании. Многие из ветеранов легиона сидели сейчас за штурвалами 897 бомбардировщиков, 426 истребителей, разведывательных и транспортных самолетов, направлявшихся в глубь Польши.
Наносившая удар группировка немецкой армии значительно превосходила силы поляков. Рассчитывая на то, что вмешательство Англии и Франции поможет остановить вторжение, и стремясь ничем не спровоцировать немцев, польское правительство до последней минуты тянуло с мобилизацией вооруженных сил. В результате войска оказались не в состоянии дать отпор внезапному, массированному вторжению. Поляки сумели поставить под ружье и сосредоточить 1,3 миллиона человек, но не обладали достаточным количеством танков и других современных вооружений. Немецкие танковые и мотопехотные дивизии по численности превосходили польские в 15 раз. Польские ВВС располагали только 154 бомбардировщиками и 159 истребителями против уже указанных выше сил люфтваффе. Большинство самолетов, особенно истребители, были устаревших моделей, а польские кавалерийские бригады только-только начинали переформировываться в механизированные и танковые. Эпизоды, как польские кавалеристы атаковали немецкие танки с саблями наголо, вероятно, могли иметь место, но бесспорным является одно — колоссальное численное и техническое превосходство немцев. Немцы нанесли удар по Польше по трем направлениям. Территория южного соседа Польши — Словакии, государства-сателлита Германии, послужила трамплином для немецкого вторжения. Кроме того, словацкое правительство, соблазнившись заверениями Гитлера о предоставлении Словакии части польской территории после окончательного разгрома Польши, фактически отправило часть войск в Польшу в поддержку немцам. Другие немецкие части вошли в Польшу через ее северную границу, из Восточной Пруссии, третья группировка двигалась с запада, прорубая Данцигский коридор, предусмотренный мирным договором Польши с Германией и обеспечивавший доступ Польши к Балтийскому морю. Линия обороны поляков была слишком тонка для эффективной защиты границ. В то время как пикирующие бомбардировщики Stuka с воздуха атаковали польские части, растянутые вдоль границы, немецкие танки и артиллерия на полном ходу взламывали оборону, отрезая друг от друга польские войсковые группировки и перерезая линии коммуникаций. В течение нескольких дней польские ВВС были разгромлены, а немецкие бомбардировщики, пользуясь полным превосходством в воздухе, бомбили польские военные предприятия, атаковали отступавшие части поляков, наводя ужас на население Варшавы, Лодзи и других городов.
Только за один день 16 сентября 1939 г. 820 немецких самолетов сбросили в общей сложности 328 тонн бомб на беззащитных поляков, в распоряжении которых имелось всего-навсего 100 зенитных орудий на всю страну. Удары с воздуха оказывали на войска настолько деморализующее воздействие, что солдаты, бросая оружие, в панике разбегались. Даже немецкое Верховное командование сухопутных войск просило прекратить бомбежки в связи с хаосом, ими вызываемым. Одну такую воздушную атаку наблюдал американский корреспондент Уильямом Ширер, которому удалось получить разрешение сопровождать немецкие войска, атаковавшие польский порт Гдыня на Балтийском море:
Немцы применяют все виды оружия, тяжелую и легкую артиллерию, танки, авиацию. У поляков нет ничего, кроме пулеметов, винтовок и двух зенитных установок, которые они безнадежно пытаются использовать как артиллерию против немецких пулеметных гнезд и танков. Слышатся тяжелый грохот германской артиллерии и треск пулеметов с обеих сторон. Поляки не только отстреливаются из окопов и зарослей кустарника, но и устанавливают пулеметные гнезда в городских зданиях, мы только догадываемся об этом по звуку стрельбы, так как увидеть ничего невозможно, даже в бинокль. Два больших здания, офицерское училище и Гдыньскую радиостанцию, поляки превратили в крепости и вели пулеметный огонь из нескольких окон. Через полчаса немецкий снаряд разрушил крышу училища, и начался пожар. Немецкая пехота, поддерживаемая, а в бинокль казалось — ведомая, танками, пробилась на вершину холма и окружила здание. Но они его не взяли. Поляки продолжали поливать их пулеметным огнем из полуподвальных окон горящего дома. Отчаянными храбрецами были эти поляки. Над хребтом парил германский гидроплан, корректирующий огонь артиллерии. Потом к нему присоединился бомбардировщик, и оба они спикировали вниз, обстреливая из пулеметов позиции поляков. И под конец появилась эскадрилья нацистских бомбардировщиков.
Поляки оказались в безнадежном положении. И все-таки они продолжали сражаться. Сопровождавшие нас немецкие офицеры не переставали восхищаться их храбростью. Прямо под нами на улицах Гдыни застыли в безмолвии женщины с детьми, наблюдая за ходом неравной битвы. Перед некоторыми домами стояли длинные очереди за продуктами. Перед тем как забраться на гору, я видел жуткую горечь на лицах людей, особенно женщин.
Аналогичным образом немцы действовали в ходе наступательных операций по всей Польше. В течение недели польские войска были полностью дезорганизованы, а их командные структуры утратили контроль за ситуацией. 17 сентября польское правительство бежало в Румынию, где его министры были без промедлений интернированы румынскими властями. Страна оказалась брошена на произвол судьбы. Польское правительство в изгнании, сформированное 30 сентября 1939 г. по инициативе польских дипломатов в Париже и Лондоне, было уже неспособно что-нибудь изменить. Предпринятая поляками отчаянная попытка контрнаступления (сражение под Кутно 9 сентября 1939 г.) лишь оттянула окружение Варшавы на несколько дней.
В самой Варшаве обстановка стремительно ухудшилась. Хаим Каплан, учитель одной из еврейских школ, писал 8 сентября 1939 г.:
Повсюду валяются убитые лошади. Их даже никто не убирает с дорог и улиц. От невыносимого смрада прохожих рвет. Но из-за охватившего город голода находятся и такие, которые поедают их мясо, отхватывая ножами огромные куски.
Одно из самых ярких описаний сцен хаоса, последовавшего за немецким вторжением, представлено польским врачом Зыгмунтом Клюковским. 54-летний Клюковский в начале войны занимал должность главного врача госпиталя в городе Щебжешин неподалеку от Замостья. Врач тайно вел дневник, который прятал в укромных уголках госпиталя, надеясь впоследствии превратить его в обличительный документ. В конце второй недели сентября он пишет о потоках беженцев, стремившихся уйти от приближавшихся немецких войск. Вскоре подобным сценам суждено было повториться почти повсюду в Европе:
Все шоссе было забито воинскими колоннами, всеми типами моторизованных транспортных средств, гужевых фургонов и тысячами людей. Все двигались только в одном направлении — на восток. С наступлением утра к беженцам добавились новые группы как пеших, так и тех, кто ехал на велосипедах. Охваченная паникой людская масса людей интуитивно стремилась вперед, не представляя, куда направляется и чем завершится этот массовый исход. Легковые автомобили и даже лимузины высших чиновников, заляпанные грязью, пытались обогнать колонны грузовиков и телег. Большинство транспортных средств имели варшавские номера. Грустно было видеть, как множество штаб-офицеров, полковников и даже генералов бегут вместе с семьями. Люди гроздьями висели на кузовах автомобилей и грузовиков. У многих машин отсутствовали ветровые стекла, были повреждены капоты и дверцы. Медленнее всего продвигались автобусы, это были новенькие автобусы городских линий из Варшавы, Кракова, Лодзи, битком набитые пассажирами. За ними тянулись телеги, повозки, крытые фургоны на конной тяге с женщинами и детьми. Люди выглядели изможденными, усталыми, испуганными. На велосипедах передвигались в основном молодые парни, изредка девушки или молодые женщины. Среди идущих пешком можно было увидеть кого угодно.
По подсчетам Зигмунта Клюковского мимо него проследовало не менее 30 000 беженцев.
Но худшее было впереди. 17 сентября 1939 г. Клюковский услышал, как немцы по громкоговорителю, установленному на рыночной площади Замостья, объявили о том, что в соответствии с подписанным между СССР и Германией мирным договором Красная Армия пересекла восточную границу Польши. Незадолго до вторжения Гитлер обеспечил себе невмешательство советского диктатора Сталина, подписав секретный протокол к советско-германскому договору от 24 августа 1939 г., согласно которому предусматривался раздел Польши между Германией и Советским Союзом по согласованной демаркационной линии. В первые две недели после немецкого вторжения Сталин удерживал войска, опасаясь нападения Японии в Маньчжурии. Но когда стало ясно, что польское Сопротивление сломлено окончательно, советское руководство отдало Красной Армии приказ о вступлении на территорию Восточной Польши. Сталин стремился вернуть территорию, которая принадлежала России до революции 1917 г. Эти территории служили яблоком раздора между Советской Россией и созданным сразу же по окончании Первой мировой войны независимым польским государством. Теперь у Сталина появилась возможность отыграться. Вынужденные отныне воевать на два фронта, польские вооруженные силы, никак не рассчитывавшие на подобный оборот событий, в бесплодной попытке отвратить неотвратимое вели ожесточенные арьергардные бои. И неотвратимое не заставило себя долго ждать — поляки оказались между молотом и наковальней двух значительно превосходивших их держав. 28 сентября 1939 г. подписанием нового соглашения была установлена окончательная граница между Германией и Советским Союзом. К этому времени штурм Варшавы был завершен. 1200 самолетов сбросили на польскую столицу огромное количество бомб. Из-за дыма пожарищ вообще было невозможно определить, где военные, а где гражданские объекты, что вызвало огромные потери среди мирного населения. 27 сентября 1939 г. ввиду безнадежности ситуации остававшееся в городе польское командование договорилось с немцами о перемирии. 120 000 человек варшавского гарнизона сдались в полной уверенности в том, что после краткого и формального пребывания в плену их распустят по домам. Последние польские части капитулировали 6 октября 1939 г.
Это стало первым примером все еще далекой от совершенства стратегии блицкрига («молниеносной войны») Гитлера — маневренной войны, с танковыми клиньями и мотопехотными дивизиями на острие главных ударов, при поддержке бомбардировщиков, наводящих ужас на войска противника, не привыкшего к подобным методам ведения военных действий. О преимуществах блицкрига сами за себя говорят данные о потерях обеих сторон. Всего поляки потеряли приблизительно 70 000 человек убитыми (еще 50 000 убитыми они потеряли в ходе боевых действий против советских войск). К этому следует прибавить, как минимум, 133 000 человек раненных в боях с немцами и неизвестное число жертв при попытке остановить наступавшие части Красной Армии. Немцы захватили около 700 000 польских военнопленных. Еще 300 000 человек оказались в советском плену. 150 000 солдат и офицеров Войска Польского удалось бежать за границу, главным образом в Великобританию, где многие из них вступили в польские эмигрантские формирования. Немцы потеряли 11 000 человек убитыми и 30 000 ранеными, кроме того, 3400 человек считались пропавшими без вести; Красная Армия потеряла всего 700 человек убитыми и 1900 человек ранеными. Приведенные выше цифры наглядно свидетельствуют о изначально неравных силах. Однако следует отметить, что немецкие потери никак не назовешь незначительными, причем это касалось не только личного состава, но и вооружений и техники. Поляками было уничтожено более 300 единиц бронетанковой техники, 370 артиллерийских орудий и 5000 других транспортных средств, кроме того, значительное количество самолетов. Упомянутые потери были лишь частично возмещены за счет захвата польской военной техники. Цифры эти были скромны, но все же послужили зловещим предзнаменованием.
Но тогда подобные проблемы Гитлера не волновали. Он руководил кампанией с передвижного командного пункта (поезда), размещавшегося вначале в Померании, потом в Верхней Силезии, лишь от случая к случаю выезжая в районы боевых действий на машине и стараясь держаться подальше от передовой. 19 сентября он прибыл в Данциг, ранее немецкий город, но после Первой мировой войны согласно Версальскому мирному договору (1919) получивший статус вольного города и находившийся под управлением Лиги Наций. В Данциге фюрера восторженно приветствовали толпы фольксдойче, радовавшихся по поводу освобождения из-под «польского ига». После двух кратких полетов, имевших целью осмотр руин Варшавы после атак люфтваффе, Гитлер возвратился в Берлин. Хотя в столице рейха не проводилось ни парадов, ни торжественных митингов, победа была воспринята с удовлетворением. «Вряд ли найдешь немца, даже среди тех, кому не нравится режим, — писал Ширер в своем дневнике, — кто был бы недоволен разгромом Польши». Загнанные в подполье социал-демократы сообщали, что основная масса населения Германии поддержала войну, в т.ч. и потому, что люди считали, что отказ Запада помочь полякам означал, что Великобритания и Франция вскоре попытаются предложить Германии мир. Эти ожидания были подогреты широко разрекламированными «мирными инициативами», с которыми Гитлер обратился к французам и англичанам в начале октября. Хотя они были без долгих раздумий отклонены обеими державами, длительное бездействие английских и французских войск в окопах на западной границе косвенно свидетельствовало в пользу их намерений выйти из войны. Слухи о мирных переговорах с западными державами в ту пору широко циркулировали и даже послужили поводом к стихийным демонстрациям на улицах Берлина.
Тем временем пропагандистская машина Геббельса изо всех сил старалась убедить немцев в том, что вторжение в Польшу было неизбежно в свете угрозы геноцида в отношении фольксдойче, проживавших в этой стране. Установившийся в Польше националистический военный режим действительно допускал дискриминацию немецкого этнического меньшинства в годы между двумя войнами. Уже в ходе немецкого вторжения в сентябре 1939 г., опасаясь саботажа с своем тылу, польские власти арестовали 10—15 тысяч фольксдойче и перебросили их в восточную часть страны. Многие немцы погибли тогда от истощения и зверств поляков. Известны и случаи физического нападения на фольксдойче, большинство из которых открыто говорили о своем желании вернуться в рейх еще в первые годы после того, как они не по своей воле после Первой мировой войны оказались на польской территории. В общей сложности примерно 2000 фольксдойче были убиты в массовых перестрелках или умерли от истощения во время депортаций. Около 300 фольксдойче были зверски убиты в Бромберге (Быдгоще), где они организовали вооруженное нападение на гарнизон города, уверовав в то, что война уже фактически завершилась победой. Эти и другие события цинично эксплуатировались министерством пропаганды Геббельса для обеспечения поддержки идеи вторжения среди населения Германии. И Геббельсу удалось убедить немцев в необходимости «ответных мер». Мелита Машман, молодая активистка Союза немецких девушек (женское крыло Гитлерюгенда) была убеждена, что война была нравственно оправданна не только в свете несправедливостей Версаля, подарившего немецкоязычные области новому польскому государству, но и сообщениями в печати и кадрами кинохроники об актах насилия поляков против немецкого меньшинства. Не менее 60 000 этнических немцев, по ее словам, были жестоко убиты поляками в «Кровавое воскресенье» в Бромберге (Bromberger Blutsonntag). Как могла Германия быть виновата в том, что действовала, исходя из стремления положить конец злодеяниям? Геббельс первоначально оценил общее количество убитых этнических немцев в 5800 человек. Только в феврале 1940 г., вероятно, получив на то личные указания Гитлера, эту цифру произвольно увеличили до 58 000. И эти цифры не только убедили большинство немцев в том, что вторжение было оправданно, но и подогрели ненависть фольксдойче к их прежним угнетателям. Согласно приказам Гитлера эту ненависть оперативно использовали в ходе Польской кампании, по жестокости этнических «чисток» далеко превзошедшей и аншлюс Австрии, и оккупацию Судетской области Чехословакии в 1938 г.
II
Вторжение в Польшу стало третьей по счету успешной аннексией Третьим рейхом территории иностранного государства. В 1938 г. Германия присоединила к себе суверенную Австрийскую республику. Позже в том же году ее войска, не встречая сопротивления, вторглись в немецкоязычные приграничные районы Чехословакии. Эти шаги были санкционированы международными соглашениями и в целом приветствовались населением и Австрии, и Судетской области. Их нетрудно было подать как справедливые меры по пересмотру Версальского договора, закрепившего национальное самоопределение в качестве общего принципа, но демонстративно отказавшего в праве на него немцам, проживавшим в регионах Центральной и Восточной Европы. Однако в марте 1939 г. Гитлер столь же демонстративно нарушил международные соглашения предыдущего года, введя войска в суверенную Чехословакию, расчленив ее и создав на территории Чехии некое зависимое от Германии государственное образование под названием «Имперский протекторат Богемия и Моравия». Впервые Третий рейх отхватил значительный кусок территории Центральной Европы, население которого в основном было не немецким. Фактически это стало первым шагом к выполнению годами вынашиваемой нацистами программы завоевания «жизненного пространства» (Lebensraum) для немцев в Центральной и Восточной Европе, где славян предполагалось низвести до статуса рабочего скота, рабов, гнувших спину для прокорма их немецких хозяев. В новом имперском протекторате чехи рассматривались как граждане второго сорта, и те, кого направили в Германию на фабрики и заводы, подвергались весьма жесткому полицейскому контролю, куда более строгому, чем немцы.
В то же время чехам, наряду с недавно ставшими (номинально) независимыми словаками, разрешили создать собственную гражданскую администрацию, суды и другие учреждения. Часть немцев все-таки считалась с чехами, уважая их национальные традиции и культуру, а чешская экономика, бесспорно, относилась к числу высокоразвитых. Что же касалось представлений немцев о Польше и поляках, они были куда негативнее. Независимая Польша в XVIII в. была поделена между Австрией, Пруссией и Россией, а в статусе суверенного государства появилась лишь в конце Первой мировой войны. На протяжении 200 лет немецкие националисты придерживались мнения, что поляки по причине своей ментальности просто неспособны к самоуправлению. «Польская путаница» стала притчей во языцех, став эталоном расхлябанности, лени и дезорганизации, и в школьных учебниках Польша обычно изображалась как экономически отсталый регион, увязший в трясине католического суеверия. Вторжение в Польшу на самом деле не могло быть вызвано проблемами немецкоязычного меньшинства, кстати, составлявшего там всего 3% населения — в отличие от ввода войск в Чехословацкую республику, где этнические немцы составили почти четверть жителей. Вскормленные насаждаемой с незапамятных времен идеей, немцы были убеждены, что, дескать, взяли на себя бремя «воспитательной миссии» в Польше: так продолжалось на протяжении многих столетий, и вот пришло время снова вернуться к этому.
Сам Гитлер мало что мог сказать о Польше и поляках до войны, его личное отношение к ним оставалось до известной степени расплывчатым, в отличие от его давней неприязни к чехам, зародившейся еще в Вене до начала Первой мировой войны в 1914 г. В поляках его раздражало их явное нежелание идти на уступки в вопросе о выдвинутых Германией к военному режиму Варшавы территориальных требованиях, в отличие от чехов, любезно уступивших Гитлеру под международным давлением в 1938 г. и проявившим готовность сотрудничать с Третьим рейхом в расчленении и возможном стирании с карты Европы их суверенного государства. Еще больше польско-германские отношения ухудшились после отказа Великобритании и Франции надавить на Польшу в вопросе возвращения Данцига Германии.
В 1934 г. после заключения Гитлером Договора о ненападении с поляками сроком на 10 лет казалось возможным, что Польша согласится стать сателлитом рейха в будущей «Новой Европе», где будет доминировать Германия. Но к 1939 г. Польша превратилась в серьезное препятствие для расширения Третьего рейха на восток. Вот поэтому Польшу и нужно было стереть с карты Европы и выкачать из нее все что можно для подготовки к предстоящей войне на Западе.
Однако никаких решений по данному вопросу принято не было, и лишь 22 августа 1939 г., когда подготовка к вторжению в Польшу находились в стадии завершения, Гитлер объявил своему генералитету, как он представляет грядущую войну с Польшей:
Наша сила состоит в нашей внезапности и жестокости. Чингисхан уничтожил миллионы женщин и детей, сознательно и с легким сердцем. История видит в нем только великого основателя государства... Я издал приказ — и расстреляю каждого, кто хотя бы попытается критиковать тезис о том, что цель войны в достижении тех или иных рубежей, а не в физическом уничтожении противника. Таким образом, пока что только на Восток, я бросил свои части «Мертвая голова», готовые безжалостно уничтожать и женщин, и детей, если они поляки и говорят по-польски... Польша будет опустошена и заселена немцами.
Поляки, по словам Геббельса, «больше животные чем люди, совершенно тупые и беспородные... Нечистоплотность поляков просто невообразима», Польша должна быть порабощена с абсолютной жестокостью. Поляки, как говорил Геббельс идеологу нацистской партии Альфреду Розенбергу 27 сентября 1939 г., состоят из «тонкого германского слоя на поверхности, а под ним — нечто жуткое... Их города утопают в грязи... Если бы Польша управляла бывшими германскими территориями еще несколько десятилетий, то они бы окончательно завшивели бы и разложились. Что необходимо теперь, так это решительная и властная рука, могущая ими управлять».
В сентябре 1939 г. уверенность Гитлера росла, поскольку проходили дни, а потом и недели, а никаких признаков активизации британских и французских войск не наблюдалось. Успех немецких армий только усиливал его чувство безнаказанности. Главную роль при создании имперского протектората Богемия и Моравия играли чисто стратегические и экономические соображения. Но с поглощением Польши Гитлер и нацисты впервые были готовы открыто провозгласить расовый характер их притязаний. Оккупированная Польша должна была стать полигоном для создания нового расового порядка в Центральной и Восточной Европе, моделью того, что Гитлер намеревался впоследствии осуществить в Белоруссии, России, Литве, Латвии, Эстонии и на Украине. События в Польше должны были показать то, что на деле означало нацистское представление о новом «жизненном пространстве» для немцев на Востоке.
К началу октября 1939 г. Гитлер оставил свою первоначальную идею создать польские органы местного самоуправления. Значительные польские территории были включены в состав рейха и вошли в состав Силезии, а также новых рейхсгау — Позена и Данцига — Западной Пруссии. В результате границы Третьего рейха отодвинулись на Восток примерно на 150—200 километров. Всего в состав рейха было включено 90 000 квадратных километров с населением около 10 миллионов человек, 80% из которых составляли поляки. Остальная часть Польши, получившая название «генерал-губернаторство», управлялась железной рукой Ганса Франка, имперского руководителя по вопросам права, сделавшего себе имя на защите нацистов в судах по уголовным делам в 20-х годах и с тех пор поднявшегося до имперского комиссара по вопросам унификации юстиции в землях и по обновлению законодательства и главы Национал-социалистической лиги юристов. Несмотря на безоговорочную лояльность Гитлеру, Франк неоднократно конфликтовал с Генрихом Гиммлером и СС, в открытую презиравших всякого рода юридические формальности. Назначение его в Польшу послужило удобным способом ограничить его влияние. Кроме того, его юридический опыт, казалось, вполне соответствовал задаче создания с нуля новой административной структуры. В генерал-губернаторстве, включавшем Люблинское воеводство, а также часть Варшавского и Краковского воеводств, оказалось более 11 миллионов человек. Генерал-губернаторство было не протекторатом, как Богемия и Моравия, а колонией — вне границ рейха и вне его законов, его польские жители не имели ни гражданства, ни прав. Будучи человеком вербально агрессивным, к тому же наделенным практически неограниченными властными полномочиями генерал-губернатора, Франк быстро перевел эту риторику в практическое русло. Таким образом, большая часть оккупированной Польши оказалась во власти Форстера, Грейзера, Франка и других «закаленных в боях “старых бойцов” — ветеранов нацистского движения, что предвещало зверское насаждение нацистской идеологии, которая должна была служить основным руководящим принципом оккупации».
О своих намерениях Гитлер объявил 17 октября 1939 г., выступая перед узкой группой высшего нацистского руководства. Генерал-губернаторство, заявил Гитлер, должно быть отделено от рейха. Ему суждено стать ареной «ожесточенной расовой борьбы, не скованной никакими юридическими ограничениями. Методы ее ведения не будут иметь ничего общего с нашими». И, дескать, нечего и пытаться создать дееспособные и добросовестные органы управления. «Польской неразберихе» нужно позволить процветать. Транспорт и линии коммуникаций следует поддерживать в рабочем состоянии, ибо в будущем Польша будет играть роль «плацдарма для нападения» на Советский Союз. А в остальном «любые усилия по стабилизации обстановки в Польше сводятся к подавлению любых попыток неповиновения нам». В задачу администрации «не входит создание в этой стране стабильных финансово-экономических условий». Для поляков не должно оставаться никакой возможности утверждения себя как нации. «Необходимо воспрепятствовать всем попыткам польской интеллигенции сформировать из себя правящий класс. Уровень жизни в стране должен оставаться низким; она интересует нас лишь в аспекте резерва рабочей силы».
Эта драконовская политика проводилась в жизнь силами как местных вооруженных формирований, так и эйнзатцгрупп СС. В самом начале войны Гитлер приказал создать в Польше вспомогательные отряды милиции из фольксдойче, которые вскоре были переданы под начало СС. Отряды милиции были реорганизованы и впоследствии переведены в Западную Пруссию под командование Людольфа фон Альвенслебена, адъютанта Генриха Гиммлера. Он объявил своим подчиненным 16 октября 1939 г.: «Вы здесь теперь хозяева... Никакой мягкости, будьте беспощадны и устраняйте все, что не является немецким и способно воспрепятствовать нам в нашей работе». Именно силами милиции проводились массовые расстрелы польских гражданских лиц, причем несанкционированные ни военным командованием, ни гражданскими властями. Казни проводились повсеместно и выдавались за «акты мести» за мнимые польские злодеяния против фольксдойче. Уже 7 октября 1939 г. фон Альвенслебен доложил о том, что 4247 поляков были подвергнуты «самым жестким мерам». Только за период с 12 октября по 11 ноября 1939 г. силами милиции в Кламмере (район Кульма) было расстреляно около 2000 человек — мужчин, женщин, детей. В район Мнишек (округ Драгасс) отряды милиции собрали из близлежащих районов не менее 10 000 поляков и евреев. Людям приказали построиться у края карьера, после чего они были расстреляны. К 15 ноября 1939 г. в лесном массиве под Карлсхофом в районе Цемпель-бурга отрядами милиции при содействии немецких солдат было расстреляно еще 8000 человек.
К началу 1940 г., когда упомянутые акции были прекращены, жертвами злодеяний местных отрядов милиции пали несколько тысяч поляков. В городке Конитц в Западной Пруссии, например, местные отряды милиции, рекрутированные из протестантов, распаленные ненавистью и презрением к полякам, католикам, евреям и вообще всем, кто не вписывался в концепции расового идеала нацистов, 26 сентября расстреляли 40 поляков и евреев, не потрудившись даже создать видимость судебного разбирательства. А к началу января 1940 г. число жертв среди поляков и евреев достигло уже 900 человек. Из 65 000 поляков и евреев, умерщвленных в последние три месяца 1939 г., около половины погибли от рук местной милиции, причем эти ни в чем не повинные люди убивались зверски, без оглядки на пол или возраст. Эти акты геноцида открыли мрачную страницу массовых убийств гражданских лиц.
III
В 1939 г. Гиммлер, Гейдрих и другие руководители СС вели продолжительные дебаты по вопросу эффективной организации различных структурных подразделений, появившихся в Третьем рейхе, включая Службу безопасности (СД), гестапо, криминальную полицию и большое количество специальных формирований. Острота дебатов нарастала по мере приближения даты вторжения в Польшу, в ходе которого предстояло пересмотреть сферы компетенции полиции и Службы безопасности с тем, чтобы данные структуры оказывали действенную поддержку друг другу перед лицом могучего соперника, каким являлся германский вермахт. 27 сентября 1939 г. по распоряжению Гиммлера и Гейдриха было создано Главное управление имперской безопасности (Reichssicherheitshauptamt — РСХА). Целью создания РСХА было объединение различных подразделений полиции безопасности и СД в рамках единого централизованного ведомства. Несколько месяцев спустя в рамках РСХА было создано 7 управлений.
РСХА окончательно сформировалось к сентябрю 1940 г. и включало в себя семь управлений, каждое из которых делилось, в свою очередь, на группы и рефераты. Ниже представлена структура РСХА в том виде, в каком она существовала с марта 1941 г. и до конца войны:
I управление: Кадровые и организационные вопросы, учеба и организация.
Начальники: бригадефюрер СС Бруно Штреккенбах (1940—1943); бригадефюрер СС Эрвин Шульц (до ноября 1943); группенфюрер СС Каммлер; оберфюрер СС Эрих Эрлингер (ноябрь 1943 — апрель 1945); штандартенфюрер СС Фраке Грикске (май 1945)
I А (Кадры): штандартенфюрер СС и оберрегирунгсрат доктор Вальтер Блюме (с 1 апреля 1943 г. оберштурмбаннфюрер СС и оберрегирунгсрат Густав фом Фельде)
I А 1 (Общие вопросы): штурмбаннфюрер СС и регирунгсрат Роберт Мор
I А 2 (Кадры гестапо): штурмбаннфюрер СС и регирунгсрат Карл Тент
I А 3 (Кадры крипо): штурмбаннфюрер СС и регирунгсрат Георг Шрэпель
I А 4 (Кадры СД): штурмбаннфюрер СС Фриц Брауне
I А 5 (Партийные кадры и кадры СС): н/д
I А 6 (Социальное обеспечение): оберштурмбаннфюрер СС и оберрегирунгсрат Эдмунд Тринкль
I В (Образование и воспитание): штандартенфюрер СС Эрвин Шульц
I В 1 (Мировоззренческое воспитание): штурмбаннфюрер СС доктор Фридрих Энгель
I В 2 (Подрастающее поколение): штурмбаннфюрер СС Рудольф Хотцель
I В 3 (Школьные учебные планы): регирунгсрат доктор Мартин Зандбергер
I В 4 (Другие учебные планы): регирунгсрат и криминальрат Гейнц Реннау
I С (Физическое развитие): штандартенфюрер СС и оберрегирунгсрат Герберт фон Даниэльс
I С 1 (Общее физическое воспитание): н/д
I С 2 (Физкультурные школы и военное образование): н/д
I D (Уголовные дела): бригадефюрер СС и генерал-майор полиции Бруно Штреккенбах
I D 1 (Вопросы уголовного наказания): штурмбаннфюрер СС и регирунгсрат Эрвин Шульц
I D 2 (Дисциплинарные вопросы в СС): штурмбаннфюрер СС доктор Вальтер Хэнш
II управление: Административные, правовые и финансовые вопросы.
Начальники: штандартенфюрер СС и полковник полиции Ганс Нокеман; оберштурмбаннфюрер СС Рудольф Зигерт (19 ноября 1942 — 1943); штандартенфюрер СС Курт Притцель; штандартенфюрер СС Йозеф Шпациль (1 марта 1944 — конец войны)
II А (Организация и право): штурмбаннфюрер СС и регирунгс-рат доктор Рудольф Бильфингер
II А 1 (Организация полиции безопасности и СД): гауптштурмфюрер и регирунгсассессор доктор Альфред Шведер
II А 2 (Законодательные предложения): штурмбаннфюрер СС и регирунгсрат доктор Курт Нейфейнд
II А 3 (Судебные установления и система взыскания): штурмбаннфюрер СС и регирунгсрат доктор Фридрих Зур (сменил штурмбаннфюрера СС Пауля Милиуса)
II А 4 (Вопросы имперской обороны): штурмбаннфюрер СС и регирунгсрат Вальтер Ренкен
II А 5 (Установление личности врагов народа и рейха, лишение гражданства): штурмбаннфюрер СС и регирунгсрат Гейнц Рихтер
II В (Принципиальные вопросы паспортной службы и связи с иностранной полицией): министериальрат Йоханнес Краузе
II В I (Паспортные вопросы I): регирунгсрат доктор Макс Хоффман, регирунгсрат доктор Бауманн
II В 2 (Паспортные вопросы II): регирунгсрат Карл Вейнтц
II В 3 (Удостоверения личности): регирунгсрат Рольф Кельбинг
II В 4 (Принципиальные вопросы сотрудничества с иностранной полицией и пограничной охраной): оберрегирунгсрат Рудольф Крёнинг
II С a (Бюджет и материальная часть полиции безопасности): штандартенфюрер СС и министериальрат доктор Рудольф Зигерт
II С 1 (Бюджет и жалование): штандартенфюрер СС и министериальрат доктор Рудольф Зигерт
II С 2 (Снабжение и запланированные расходы): штурмбаннфюрер СС и регирунгсрат Арнольд Креклов
II С 3 (Квартирное довольствие и тюремная служба): штурмбаннфюрер СС и регирунгсрат доктор Рудольф Бергман (к тюрьмам, находившимся в ведении полиции, относились и трудовые лагеря)
II С 4 (Материальная часть): штурмбаннфюрер СС и амтсрат Йозеф Мейер
II С b (Бюджет и материальная часть СД): оберштурмбаннфюрер СС Карл Броке
II С 7 (Бюджет и жалование СД): гауптштурмфюрер СС Оскар Радтке
II С 8 (Поставки, страхование, недвижимость, строительство, транспорт): штурмбаннфюрер СС Фридрих Шмидт
II С 9 (Контрольно-ревизионная служба): штурмбаннфюрер СС Витгих
II С 10 (Касса и отчетность): н/д
II D (Техническая служба): оберштурмбаннфюрер СС Вальтер Рауфф
II D I (Радио-, фото- и кинослужба): штурмбаннфюрер СС и полицейрат Рейнер Готтштейн
II D 2 (Телефонно-телеграфная служба): штурмбаннфюрер СС и полицейрат Курт Вальтер
II D 3 а (Транспортные средства полиции безопасности): гауптштурмфюрер СС и капитан шупо Фридрих Прадель
II D 3 b (Транспортные средства СД): гауптштурмфюрер СС Вильгельм Гаст, унтерштурмфюрер СС Герхард Хейнрих
II D 4 (Оружейная служба): штурмбаннфюрер СС и полицейрат Эрих Луггер
II D 5 (Авиаслужба): штурмбаннфюрер СС и майор шупо Георг Леопольд
II D 6 (Управление хозяйством технических фондов полиции безопасности и СД): полицейрат Адольф Кемпф
III управление: Служба безопасности / Германия
В рамках данного управления рассматривались вопросы государственного строительства рейха, иммиграции, расы и народного здоровья, науки и культуры, промышленности и торговли.
Начальник: группенфюрер СС Отто Олендорф.
III А (Вопросы правопорядка и государственного строительства): штурмбаннфюрер СС доктор Карл Генгенбах, штурмбаннфюрер СС Вольфганг Рейнхольц (конец 1941 — 1945)
III А 1 (Общие вопросы трудовой деятельности): гауптштурмфюрер СС доктор Юстус Бейер
III А 2 (Право): гауптштурмфюрер СС и регирунгсрат доктор Генрих Мальц
III А 3 (Законотворчество и управление): н/д
III А 4 (Общие вопросы народного быта): н/д
III В (Население рейха): штурмбаннфюрер СС доктор Ганс Элих, доктор Герберт Штрикнер (с октября 1942)
III В 1 (Народные работы): гауптштурмфюрер СС доктор Гейнц Хуммитцш
III В 2 (Национальные меньшинства): н/д
III В 3 (Вопросы расы и здоровья нации): гауптштурмфюрер СС Гейнц Шнейдер
III В 4 (Иммиграция и переселенческая политика): штурмбаннфюрер СС и регирунгсрат доктор Бруно Мюллер
III В 5 (Оккупированные территории): штурмбаннфюрер СС барон Эберхард фон цу Штейнфюрт
III С (Культура): штурмбаннфюрер СС доктор Вильгельм Шпенглер
III С 1 (Наука): гауптштурмфюрер СС доктор Эрнст Туровски
III С 2 (Воспитание и вопросы религии): гауптштурмфюрер СС доктор Генрих Зейберт, гауптштурмфюрер СС доктор Рудольф Бёмер (с середины 1942 и до конца войны)
III С 3 (Народная культура и искусство): гауптштурмфюрер СС доктор Ганс Рёснер
III С 4 (Пресса, издательское дело и радио): гауптштурмфюрер СС Вальтер фон Кильпински
III D (Экономика): штурмбаннфюрер СС Вилли Зейберт
III D 1 (Пищевая промышленность): н/д
III D 2 (Торговля, ремесла и транспорт): штурмбаннфюрер СС Гейнц Крёгер
III D 3 (Финансовые учреждения, валюта, банки и биржи, страхование): н/д
III D 4 (Промышленность и энергетика): н/д
III D 5 (Рабочая и социальная службы): штурмбаннфюрер СС доктор Ганс Леетш
IV управление: Тайная государственная полиция (гестапо)
Контрразведка, борьба с саботажем, диверсиями, вражеской пропагандой, еврейский вопрос.
Начальник: группенфюрер СС Генрих Мюллер
Заместитель: штурмбаннфюрер СС Вильгельм Крихбаум (более известный как «Вилли К.»)
IV А (Борьба с противником): оберштурмбаннфюрер СС и оберрегирунгсрат Фридрих Панцингер
IV А 1 (Коммунисты, марксисты, тайные организации, военные преступления, незаконная и вражеская пропаганда): штурмбаннфюрер СС и криминаль-директор Йозеф Фогт, гауптштурмфюрер СС доктор Гюнтер Кноблох (с августа 1941)
IV А 2 (Борьба с саботажем, контрразведка, политические фальсификации): гауптштурмфюрер СС и криминаль-комиссар Хорст Копков, оберштурмфюрер СС Бруно Заттлер (с 1939), штурмбаннфюрер СС Курт Гайслер) (с лета 1940)
IV А 3 (Реакционеры, оппозиционеры, монархисты, либералы, эмигранты, предатели Родины): штурмбаннфюрер СС и криминаль-директор Вилли Литценберг
IV А 4 (Служба охраны, предотвращение покушений, наружное наблюдение, спецзадания, отряды розыска и преследования преступников): штурмбаннфюрер СС и криминаль-директор Франц Шульц
IV В: (Политические религиозные организации): штурмбаннфюрер СС Альберт Хартль, оберфюрер СС Гумберт Ахамер-Пифрадер (с февраля 1944)
IV В 1 (Политические церковные деятели/католики): штурмбаннфюрер СС и регирун гсрат Эрих Рот
IV В 2 (Политические церковные деятели/протестанты): штурмбаннфюрер СС и регирунгерат Эрих Рот
IV В 3 (другие церкви, франкмасоны): Отто-Вильгельм Ван-деслебен (с декабря 1942)
IV В 4 (еврейский вопрос, охрана имущества (с 1943), лишение гражданства (с 1943)): штурмбаннфюрер СС Адольф Эйхман
IV С: (Картотека): оберштурмбаннфюрер СС и оберрегирунгсрат Фриц Ранг
IV С 1 (Обработка информации, главная картотека, справочная служба, наблюдение за иностранцами, центральный визовый отдел): полицейрат Пауль Мацке
IV С 2 (Превентивное заключение): штурмбаннфюрер СС, регирунгерат и криминальрат доктор Эмиль Берндорф
IV С 3 (Наблюдение за прессой и издательствами): штурмбаннфюрер СС, регирунгерат доктор Эрнст Яр
IV С 4 (Наблюдение за членами НСДАП): штурмбаннфюрер СС и криминальрат Курт Штаге
IV D (Оккупированные территории): оберштурмбаннфюрер СС доктор Эрвин Вайнманн
IV D 1 (Вопросы протектората Богемия и Моравия): доктор Густав Йонак, штурмбаннфюрер СС доктор Бруно Леттов (с сентября 1942), оберштурмбаннфюрер СС Курт Лишка (с ноября 1943)
IV D 2 (Вопросы генерал-губернаторства): регирунгсрат Карл Тиманн, оберштурмбаннфюрер СС и оберрегирунгсрат доктор Иоахим Деумлинг (с июля 1941), штурмбаннфюрер СС и регирунгсрат Харро Томсен (с июля 1943)
IV D 3 (Иностранцы из враждебных государств): гауптштурмфюрер СС и криминальрат Эрих Шрёдер, штурмбаннфюрер СС Курт Гайслер (с лета 1941)
IV D 4 (Оккупированные территории: Франция, Люксембург, Эльзас и Лотарингия, Бельгия, Голландия, Норвегия, Дания): штурмбаннфюрер СС и регирунгсрат Бернхард Баатц
IV Е (Контрразведка): штурмбаннфюрер СС и регирунгсрат Вальтер Шелленберг; штурмбаннфюрер СС Вальтер Гуппенкотен (с июля 1941)
IV Е 1 (Общие вопросы контрразведки, дела об измене родине и шпионаже, контрразведка на промышленных предприятиях): гауптштурмфюрер СС Вилли Леман (с 1939; советский агент «Брайтенбах», разоблаченный и казненный в 1942 [1]); гауптштурмфюрер СС и криминаль-комиссар Курт Линдов; штурмбаннфюрер СС и оберрегирунгсрат Вальтер Ренкен [2]
IV Е 2 (Противодействие экономическому шпионажу): регирунгсамтман Карл Себастиан
IV Е 3 (Служба контрразведки «Запад»): гауптштурмфюрер СС и криминальрат доктор Герберт Фишер
IV Е 4 (Служба контрразведки «Север»): криминаль-директор доктор Эрнст Шамбахер
IV Е 5 (Служба контрразведки «Восток»): штурмбаннфюрер СС и криминаль-директор Вальтер Кубицки
IV Е 6 (Служба контрразведки «Юг»): гауптштурмфюрер СС и криминальрат доктор Шмитц
IV N (Сбор информации): н/д
IV Р (Вопросы иностранной полиции): криминальрат Альвин Виппер (с августа 1941)
IV F (создана в 1943)
IV F 1 (Пограничная полиция): н/д
IV F 2 (Бюро паспортов): н/д
V управление: Криминальная полиция (крипо)
Уголовные преступления, в т.ч. мошенничество, преступления против нравственности и др. и правонарушения.
Начальники: Артур Небе (сентябрь 1939 — 28 июня 1944); Фридрих Панцингер (с июня 1944).
V А (Криминальная политика и профилактика правонарушений): штандартенфюрер СС Пауль Вернер
V А 1 (Правовые вопросы, международное сотрудничество и розыск): регирунгсрат и криминальрат доктор Франц Вэхтер
V А 2 (Профилактика правонарушений): штурмбаннфюрер СС и регирунгсрат Фридрих Ризе
V А 3 (Женская криминальная полиция): криминаль-директорин Фредерике Викинг
V В (Следствие): регирунгсрат и криминальрат Георг Гальзов
V В 1 (Особо тяжкие преступления): регирунгсрат Ганс Лоббс
V В 2 (Мошенничество): криминаль-директор Эрнст Рассов
V В 3 (Преступления против морали и нравственности): криминаль-директор Герхард Хаук
V С (Служба опознания и розыска): оберрегирунгсрат и криминальрат Вольфганг Бергер
V С 1 (Центральный имперская служба опознания): штурмбаннфюрер СС и криминаль-директор Гельмут Мюллер
V С 2 (Розыск): криминаль-директор доктор Карл Баум
V D (Криминально-технический институт полиции безопасности): оберштурмбаннфюрер СС и оберрегирунгс- и криминальрат доктор Вальтер Хеес
V D 1 (Дактилоскопический анализ): гауптштурмфюрер СС и криминальрат доктор Вальтер Шаде
V D 2 (Химический и биологический анализ): унтерштурмфюрер СС доктор Альберт Видман
V D 3 (Опрос свидетелей): криминальрат доктор Феликс Виттлих
VI управление: СД / Заграница
Разведывательная работа в Северной, Западной и Восточной Европе, СССР, США, Великобритании и в странах Южной Америки.
Начальники: Гейнц Йост (27 сентября 1939 — 22 июня 1941); Эрвин Вейнман (и.о. 13 января — 22 июня 1942); Вальтер Шел-ленберг (с 22 июня 1942 до конца войны)
VI А (Общая организация разведывательной службы): обер-штурмбаннфюрер СС доктор Альберт Фильберт, штандартенфюрер СС доктор Мартин Зандбергер (с января 1944)
VI А 1 (Уполномоченный по вопросам разведки)
VI А 2 (Уполномоченный по обеспечению безопасности зарубежных контактов): н/д
VI А 3 (Уполномоченный I по лейтабшниту СД «Запад»: Мюнстер, Ахен, Билефельд, Дортмунд, Кёльн, Дюссельдорф, Кобленц, Кассель, Франкфурт-на-Майне, Дармштадт, Нойштадт, Карлсруэ, Штутгарт): оберштурмбаннфюрер СС Генрих Бернхард
VI А 4 (Уполномоченный II по лейтабшниту СД «Север»: Бремен, Брауншвейг, Люнебург, Гамбург, Киль, Шверин, Штеттин, Нойштеттин): оберштурмбаннфюрер СС доктор Герман Леман
VI А 5 (Уполномоченный III по лейтабшниту СД «Восток»: Данциг, Кенигсберг, Алленштайн, Тильзит, Торн, Позен, Гоген-зальца, Литцманнштадт, Бреслау, Лигниц, Оппельн, Катовиц, Троппау, Генерал-губернаторство): штурмбаннфюрер СС Карл фон Залиш
VI А 6 (Уполномоченный IV по лейтабшниту СД «Юг»: Вена, Грац, Инсбрук, Клагенфурт, Линц, Зальцбург, Мюнхен, Аугсбург, Байройт, Нюрнберг, Вюрцбург, Прага): штурмбаннфюрер СС Герман Леппер
VI А 7 (Уполномоченный V по лейтабшниту СД «Центр»: Берлин, Потсдам, Франкфурт-на-Одере, Дрезден, Халле, Лейпциг, Хемниц, Дессау, Веймар, Магдебург, Райхенберг, Карлсбад): оберштурмбаннфюрер СС Карл Тимман
VI В (Германо-итальянские подконтрольные территории в Европе, Африке и на Ближнем Востоке; всего 10 рефератов): до 1943 г. н/д, с 1943 г. штандартенфюрер СС Ойген Штеймле
VI С (Восток, русско-японские подконтрольные территории): до апреля 1941 н/д, с апреля 1941 г. оберштурмбаннфюрер СС и оберрегирунгсрат доктор Гейнц Грэфе
VI C/Z (1942/43): оберштурмбаннфюрер СС доктор Рудольф фон Йобстер-Рёдер
VI D (Запад, англо-американские подконтрольные территории; всего 9 рефератов): до сентября 1942 г. н/д, оберштурмбаннфюрер СС доктор Теодор Пэффген
VI Е (Изучение настроений во враждебных государствах; всего 6 рефератов): оберштурмбаннфюрер СС доктор Гельмут Кнохен, оберштурмбаннфюрер СС доктор Вальтер Хаммер (с июня 1942)
VI F (Технические средства для разведки за рубежом; всего 7 рефератов): оберштурмбаннфюрер СС Вальтер Рауфф
VI G (Использование научной информации): создана в 1942 г.
VI S (Политический саботаж): создана в 1942 г.
VII управление: Справочно-документальная служба
Начальники: штандартенфюрер СС Франц Зике; оберштурмбаннфюрер СС Пауль Диттель (с 1943).
VII А (Изучение и обобщение документации): оберштурмбаннфюрер СС и оберрегирунгерат Пауль Милиус
VII А 1 (Библиотека): гауптштурмфюрер СС доктор Вальдемар Бейер
VII А 2 (Изучение и обработка материалов прессы): гауптштурмфюрер СС Гельмут Мерингер
VII А 3 (Справочное бюро и служба связи): гауптштурмфюрер СС Карл Бурмейстер
VII В (Подготовка, обработка, дешифровка данных): н/д
VII В 1 (Масоны и евреи): н/д
VII В 2 (Политические и церковные организации): гауптштурмфюрер СС Фридрих Муравски
VII В 3 (Марксисты): унтерштурмфюрер СС Хорст Манке
VII В 4 (Другие противники): оберштурмбаннфюрер СС Ральф Мюллер
VII В 5 (Научные исследования внутригерманских проблем): гауптштурмфюрер СС доктор Ганс Шик
VII В 6 (Научные исследования международных проблем): н/д
VII С (Архив, музей, специальные научные исследования): н/д
VII С 1 (Архив): гауптштурмфюрер СС Пауль Диттель
VII С 2 (Музей): первые руководители неизвестны, позднее возглавлял Ганс Рихтер
VII С 3 (Специальные научные исследования): оберштурмбаннфюрер СС доктор Рудольф Левин
Естественно, что такая огромная и громоздкая структура не могла оставаться статичной, и в ней постоянно что-то менялось, как на структурном, так и на кадровом уровне. Но многие ключевые фигуры оставались бессменными, в частности Рейнгард Гейдрих (он был убит в 1942 г. в результате покушения), стоявший во главе РСХА, шеф гестапо Генрих Мюллер, начальник III управления Отто Олендорф, Франц Сикс (VII управление) и Артур Небе (V управление). РСХА представляло собой относительно независимую структуру, выведенную непосредственно за рамки полномочий Гитлера, но укомплектованную не профессиональными гражданскими юристами в статусе госслужащих, а «идеологически выдержанными» нацистами. Ключевая роль РСХА — политизация полиции, многие высокопоставленные сотрудники которой все же были, скорее, полицейскими служаками, нежели убежденными наци, включая Генриха Мюллера. Будучи изъятым из традиционных административных структур, Главное управление имперской безопасности вмешивалось во все области жизни германского рейха, куда, по мнению Гейдриха, было необходимо. Глава РСХА считал, что активное, радикальное присутствие было необходимо прежде всего в расовой перекройке оккупированной Польши.
Отныне все шло быстро. Уже 8 сентября 1939 г. Гейдрих заявил, что «мы хотим защитить маленьких людей, но аристократы, поляки и евреи должны быть уничтожены», и, как и Гитлер, выразил нетерпение недостаточным числом приговоров, выносимых военными судами — всего лишь 200 в день. Начальник Генерального штаба сухопутных войск Франц Гальдер полагал, что «цель фюрера и Геринга — истребить польский народ». 19 сентября 1939 г. Гальдер сделал в дневнике запись о том, что Гейдрих намерен «устранить следующие категории населения: евреев, представителей интеллигенции, духовенства, аристократии». Перед войной были составлены списки, насчитывавшие 60 000 человек, это были представители интеллектуальной элиты Польши, а также духовенства. Все они подлежали уничтожению. На встрече Браухича и Гитлера 18 октября подтвердилось, что политика должна была «воспрепятствовать сохранению и возрождению польской интеллигенции». Вновь подчеркивалась необходимость поддержания низкого уровня жизни. «Нам нужны дешевые рабы. Очистить германские территории от этого сброда». Гейдрих сообщил своим подчиненным о том, что Гитлер отдал распоряжении о депортации евреев Польши в «генерал-губернаторство». Депортации подлежали в т.ч. и образованные люди. Политические же лидеры подлежали отправке в концентрационные лагеря.
Основываясь на опыте оккупации Австрии и Чехословакии и действуя в соответствии с четко сформулированными распоряжениями Гитлера, Гейдрих организовал пять особых оперативных подразделений (Einsatzgruppen), позже их число было доведено до семи. В их задачу входило следовать за регулярными частями, вторгшимися в Польшу, с целью исполнения идеологической политики Третьего рейха. Их командиры назначались с санкции особой кадровой управленческой структуры, созданной Гейдрихом, а во главе всех семи эйнзатцгрупп стоял Вернер Бест. Командующие эйнзатцгруппами и им подконтрольными эйнзатцкомандами (Einsatzkommandos) назначались из числа офицеров СД и гестапо, главным образом это были образованные выходцы из среднего класса в возрасте от 35 лет и старше, получившие образование в последние годы Веймарской республики. Многие из старших по возрасту офицеров на командных должностях в свое время (в начале 1920-х гг.) служили в полувоенных структурах, таких как Добровольческие корпуса. Их младшие по возрасту подчиненные нередко приобретали политические воззрения в среде ультранационалистов-антисемитов еще в университетские годы (в начале 1930-х гг.). Значительное их число, хотя и не все, прониклось антипольскими настроениями в рядах полувоенных формирований в период конфликтов 1919—1921 гг. в Верхней Силезии или же проходя службу в рядах пограничной полиции на германо-польской границе. Бест требовал от своих офицеров не только опыта соответственно возрасту, но и умений и навыков командиров, а также наличия военного опыта.
Типичным представителем этой когорты был бригадефюрер СС Бруно Штрекенбах. Бруно Штрекенбах родился в Гамбурге в 1902 г. в семье таможенника. По молодости лет не участвовавший в Первой мировой войне, Штрекенбах вступил в ряды Добровольческого корпуса в 1919 г. и участвовал в столкновениях с левыми революционерами в Гамбурге, а потом принимал участие и в капповском путче в марте 1920 г. Позже, в 1920-е гг., занимал различные руководящие должности, в 1930 г. Штрекенбах вступил в НСДАП, а в 1931 г. — в СС. Став в ноябре 1933 г. офицером СД, он отныне неуклонно поднимается по служебной лестнице. К 1936 г. Штрекенбах уже был на должности главы гестапо Гамбурга, и, надо сказать, за ним закрепилась репутация человека безжалостного и даже жестокого. Это и стало лучшей рекомендацией для Беста, назначившего его в 1939 г. командиром эйнзатцгруппы 1, действовавшей в Польше. Штрекенбах был не совсем типичным командиром такого уровня — образования ему явно не хватало, в то время как большинство его коллег имели университетские дипломы. Но по части приложения законов военного времени он вряд ли уступал им.
Штрекенбаху и эйнзатцгруппам, насчитывавшим около 2700 человек, было поручено обеспечение политической и экономической безопасности немецкого оккупационного режима на территории Польши. То есть не только физическое устранение «наиболее активной и образованной части населения Польши», но и «всех враждебно настроенных к германской армии лиц в ее тылу».
На практике это, по сути, развязывало руки эйнзатцгруппам, оставляя огромные возможности истолковывать приказы свыше по своему усмотрению. Формально эйнзатцгруппы находились в оперативном подчинении армейского командования и должны были оказывать ему помощь в зависимости от боевой обстановки. Это представлялось обоснованным, если речь шла о выявлении шпионов, атаках партизанских отрядов и т.д., но практически эйнзатцгруппы действовали по собственному плану в ходе развязанной СС кампании повальных арестов, депортаций и расстрелов. В распоряжении эйнзатцгрупп имелись списки поляков, которые так или иначе противоборствовали немцам в период беспорядков, на фоне которых проводились плебисциты Лиги Наций в конце Первой мировой войны. Все польские политические деятели, ведущие деятели католической церкви и вообще сторонники польской национальной самобытности однозначно подлежали аресту. 9 сентября 1939 г. нацистский юрист, статс-секретарь Имперского министерства юстиции Роланд Фрейслер, прибыл в Бромберг для проведения «показательных процессов», в ходе которых к концу того же года было вынесено около 100 смертных приговоров.
Главный врач больницы доктор Зыгмунт Клюковский начал вести дневник массовых расправ над поляками сразу же после начала немецкой оккупации. Людей тогда казнили по малейшему поводу и без такового — 17 человек в начале января 1940 г. были подвергнуты «примерному наказанию». Клюковский, будучи сам представителем интеллигенции, подвергался немалой опасности. Главный врач жил в постоянном страхе ареста и действительно в июне 1940 г. был схвачен немецкой полицией и затем брошен в лагерь для интернированных лиц, куда поляков помешали «для перевоспитания» — избиения палками, кнутами и кулаками, проживания в антисанитарных условиях. На допросе он заявил немцам, что в его больнице сыпной тиф и что он должен возвратиться туда для предотвращения эпидемии («На самом же деле я готов быть петь осанну сыпнотифозным вшам», как он позже напишет в своем дневнике). Его немедленно освободили, и он смог вернуться в больницу, где якобы свирепствовал сыпняк. Как потом вспоминал Зыгмунт Клюковский, ему крупно повезло — его не расстреляли, не избили до полусмерти, он не заболел и довольно скоро был освобожден. «Я получил урок на всю жизнь. Если прежде я не верил, что люди могут обходиться со своими соплеменниками хуже, чем с животными, с воистину садистским наслаждением угнетать, унижать их, то после пребывания в лапах гестаповцев поверить пришлось...» «Но, — продолжал он, — ...даже в этих условиях узники сохраняли человеческое достоинство. Никто из них не унизился, не стал просить пощады у палачей, никто не проявил даже следа трусости... Все оскорбления, унижения и побои люди сносили спокойно с осознанием того, что они позорят, в первую очередь, самих немцев».
Наказания даже за самые, казалось, малозначительные проступки были дикими по жестокости. Врач рассказывает об одном эпизоде, произошедшем в деревне Вавер.
Пьяный польский крестьянин ввязался в ссору с немецким солдатом и в возникшей стычке ранил его ножом. Немцы ухватились за этот инцидент и устроили в деревне кровавую баню. Всего тогда погибло 122 человека. Но этого немцам показалось мало — они на местной железнодорожной станции остановили поезд на Варшаву (стоянка на ней не была предусмотрена расписанием), вытащили оттуда нескольких пассажиров, совершенно не имевших никакого отношения к происходящему, и на месте расстреляли их. Трех из них оставили висеть головой вниз в течение четырех дней в здании местной железнодорожной станции. После этого немцы на огромной доске написали, что, дескать, так будет со всеми, кто осмелится поднять руку на представителей оккупационных властей.
Когда тридцатилетний лидер штурмовых отрядов и местный государственный служащий в сильном подпитии явились в тюрьму в городке Хохэнзальца, вытащили из камер польских военнопленных, расстреляли лично или велели расстрелять на месте 55 человек, единственным наказанием было «строжайшее предписание воздерживаться от употребления алкоголя в течение последующих десяти лет». В другом инциденте, имевшем место в Облуже около Гдыни, разбитое окно в здании местного отделения полиции привело к аресту 50 польских школьников. Когда они отказались назвать виновного, их родителям приказали выпороть их перед местной церковью. Родители отказались, и детей избили прикладами эсэсовцы, а десятерых расстреляли, и для устрашения местных жителей целый день не позволяли убирать лежавшие у костела бездыханные тела.
Подобные инциденты происходили практически ежедневно на протяжении зимы 1939—1940 гг., и в злодеяниях участвовали как представители регулярных частей вермахта, так и добровольцы из числа фольксдойче и чинов эйнзатцкоманд. Хоть вермахт и не был связан официальным приказом об уничтожении представителей польской интеллигенции, большинство солдат и младших командиров и офицеров воспринимали поляков как потенциально опасных недочеловеков и не колебались при случае в качестве «превентивных мер», как они выражались, расстрелять или повесить кого-нибудь из них. Германское командование пуще чумы боялось возникновения организованного партизанского сопротивления со стороны польских патриотов, отсюда и крайняя жестокость, с которой подавлялись любые попытки неподчинения оккупационным властям или саботирования их распоряжений. «Если из окошка хаты в тыловой деревне последует выстрел, — писал генерал-полковник фон Бок 10 сентября 1939 г., — и если не представляется возможным установить, из какой именно хаты, в этом случае сжечь дотла всю деревню». Когда военное управление в оккупированной Польше сменилось на гражданское, т.е. к 26 октября 1939 г., были полностью сожжены свыше 530 городов и сел и казнено 16 376 поляков. Рядовой состав вермахта испытывал страх, отвращение и гнев, сталкиваясь с сопротивлением поляков. Во многих воинских частях офицеры проводили «разъяснительные беседы» с личным составом, делая упор на варварстве, жестокости и коварстве поляков.
Типичный пример реакции на поляков обычного среднестатистического солдата мы видим из дневника 25-летнего Герхарда М., уроженца города Фленсбурга, призванного в армию незадолго до войны. 7 сентября 1939 г. солдаты его подразделения были обстреляны в польской деревне «трусливыми снайперами». Сам Герхард М. до войны был пожарным, но, оказавшись на фронте, ему пришлось заниматься совершенно противоположным делами — сжечь деревню дотла. Вот что он пишет в своем дневнике:
Горящие здания, рыдающие женщины, крики детей. Ужасное зрелище. Но поляки это заслужили. В одной хате мы обнаружили женщину за пулеметом. Разумеется, хату луг же подожгли. Вскоре женщина попыталась бежать из горящего дома. Но уйти ей не дали. Противник есть противник, и неважно, в юбке он или в штанах. Ее крик долго стоял у меня в ушах. Вся деревня горела. Мы вынуждены были передвигаться как раз по центру улицы из-за жара от пылавших домов.
По мере продвижения немецких войск в глубь страны похожие сцены повторялись. Несколько дней спустя, 10 сентября 1939 г., подразделения Герхарда М. было обстреляно уже в другой польской деревне. Они сожгли и ее.
Вскоре горящие здания обозначили наше продвижение, из огня доносились крики людей, пытавшихся скрыться в хатах и уже не имевших возможности выбраться из огня. Страшно ревела скотина, я слышал собачий вой, потом он утих. Но невыносимее всего были людские предсмертные вопли. Даже сейчас не могу от них избавиться. Но они открыли по нам огонь, поэтому и заслужили смерти.
Начиная с сентября 1939 г., эйнзатцгруппы, полицейские части, полувоенные формирования фольксдойче и солдаты регулярных частей планомерно истребляли гражданское население на всей территории оккупированной Польши. Видя все это, доктор Клюковский не мог не заметить, как все больше молодых поляков, в основном мужчин, в начале 1940 г. стали отправлять в Германию на принудительные работы. Это проводилось в рамках программы нескольких имперских ведомств — Имперского министерства труда, Имперского министерства продовольствия и сельского хозяйства и Управления по четырехлетнему плану, предусматривавшему отправку миллиона польских рабочих для поддержки экономики рейха. 75% из них планировалось направить в сельское хозяйство, где ощущалась серьезная нехватка рабочих рук. Как заявил 25 января 1940 г. Геринг, все они должны быть из генерал-губернаторства. Учитывая ужасные условия проживания в оккупированной Польше, перспектива попасть на работу в Германию была в целом далеко не худшим вариантом, и уже в феврале 1940 г. более 80 000 польских работников, треть из которых составляли женщины, на 154 специальных поездах добровольно отправились в Германию. Но, оказавшись там, они подпали под действие дискриминационных законов. Это очень быстро стало известно в Польше, и число добровольцев резко сократилось. Так, с апреля 1940 г. Франк ради сохранения установленной квоты польских рабочих для отправки в рейх был вынужден применить принудительные меры. Это вынуждало тех поляков, кто был помоложе, всячески избегать трудовой повинности в Германии, даже скрываясь в лесах. Именно на этот период времени приходится создание польского движения Сопротивления. В январе 1940 г. бойцы Сопротивления предприняли попытку покушения на начальника полиции генерал-губернаторства, а на протяжении последующих месяцев во многих деревнях был совершен ряд нападений на фольксдойче. 30 мая 1940 г. по инициативе Франка начала проводиться «акция умиротворения населения», в ходе которой были убиты 4000 бойцов Сопротивления и представителей польской интеллигенции, причем около половины из них были казнены в тюремных застенках, а еще приблизительно 3000 поляков были казнены за совершение различных уголовных преступлений.
В целом меры оказались малоэффективными. В феврале 1940 г. в рейхе в качестве чернорабочих все еще трудились лишь 295 000 поляков, в основном военнопленных. Это никоим образом не покрывало нехватку рабсилы, образовавшуюся в результате массового призыва мужской части населения в вооруженные силы. К лету 1940 г. на территории «старого рейха» находилось 700 000 поляков — в качестве добровольцев или отправленных в Германию принудительно; еще 300 000 отправились в рейх на следующий год. К этому времени Франк спустил местным органам власти разнарядку на поставку рабочей силы, которую те были обязаны неукоснительно соблюдать. Нередко полиция просто окружала деревни и арестовывала всех молодых людей. Те, кто пытался бежать, расстреливались на месте. И в городах молодых поляков забирали полиция или подразделения СС во время посещения кинотеатров или других общественных мест, а то и просто на улицах, а потом без долгих проволочек перебрасывали в Германию. И к сентябрю 1941 г. в «старом рейхе» был собран долгожданный миллион польских рабочих и даже сверх того. По некоторым оценкам лишь 15% из них отправились помогать немцам по собственному желанию.
Массовая отправка молодых поляков на принудительные работы в рейх сопровождалась массовым мародерством оккупационных сил. Когда немецкие солдаты попытались обокрасть больницу, Клюковский сумел остановить их, вновь предупредив, что, дескать, к нему поступило несколько тифозных пациентов. Другие же поляки не были столь защищены или сообразительны. Войскам официально позволили жить за счет населения оккупированных районов, не предусматривая никаких правил реквизиции. Сначала забирали домашнюю птицу и скот, потом имущество, электроприборы, а потом и деньги, драгоценности, если таковые оказывались. И здесь тоже уместным будет вернуться к дневнику Герхарда М., подразделение которого, прибыв в город, ожидало дальнейших распоряжений:
Один находчивый парень обнаружил кондитерскую лавку с забитыми окнами. К сожалению, владельца нигде не было видно. Вот мы и решили поживиться, так сказать, «в кредит». Мы битком забили наши машины шоколадом. Все стали обжираться. Потом я обнаружил магазин, где продавались отличные яблоки. Их тоже насыпали поверх шоколада. Потом на заднее сиденье мотоцикла взгромоздили банку лимонов и шоколадного печенья. Так и уехали.
Возглавлял разграбление занятой Польши сам генерал-губернатор. Франк не пытался скрыть свою алчность и даже именовал себя «воровским бароном». После конфискации состояния семейства Потоцких Франк стал разъезжать в настолько огромном лимузине, что даже его коллега, губернатор Галиции, и тот возмутился. Обезьянничая, он по примеру Гитлера решил соорудить для себя нечто вроде резиденции Бергхоф, только на холмах под Закопане. Устраиваемые там обильные пиршества сделали свое — Франк едва влезал в форменный китель.
Мародерство и «реквизиции» вскоре все же обрели квази-юридическую основу на территориях, включенных в состав рейха. 27 сентября 1939 г. немецкие оккупационные власти в Польше распорядились о полной конфискации польской собственности, подтвердив это особым приказом от 5 октября 1939 г. 19 октября 1939 г. Геринг объявил, что Управление по четырехлетнему плану изымает всю польскую и еврейскую собственность на присоединенных территориях. Эта практика нашла формально-правовое обоснование в указе от 17 сентября 1940 г., в соответствии с которым создавалось Главное ведомство по управлению секвестированным имуществом «Восток» (Haupttreuhandstelle Ost). В феврале 1941 г. немцы прибрали к рукам уже свыше 205 000 фирм, от небольших мастерских до огромных промышленных предприятий. К июню 1941 г. 50% фирм и треть крупных земельных владений на захваченных территориях считались реквизированными. Естественно, ни о каких компенсациях никто не заикался. Кроме того, огромное число ферм было захвачено армией в целях обеспечения снабжения войск продовольствием. Конфискации включали демонтаж научного оборудования университетских лабораторий и отправку его в Германию. Даже коллекция чучел животных варшавского зоопарка была вывезена в рейх. В большом почете был металл. По сообщению одного немецкого парашютиста, вдоль берегов Вислы было обнаружено множество огромных ящиков, заполненных медными, оловянными и цинковыми болванками. Все, абсолютно все было погружено в вагоны и отправлено в рейх. Подобное уже имело место в рейхе — металлические ограды парков и садов, рельсы и даже предметы домашнего обихода шли на переплавку и затем на военные предприятия Германии. С наступлением зимних холодов в январе 1940 г. доктор Клюковский отмечает: «Немецкая полиция отобрала у сельского населения тулупы, оставив им только куртки». А еще некоторое время спустя оккупационные войска начали совершать набеги на деревни с целью поиска и конфискации всех видов банкнот.
IV
Однако не все представители командования вермахта, в особенности старшие офицеры, в среде которых влияние нацизма было не так сильно, равнодушно восприняли сложившуюся ситуацию. Некоторые из них вскоре действительно докладывали вышестоящему руководству о несанкционированных расстрелах польских гражданских лиц по самовольным распоряжениям младших офицеров, о случаях мародерства немецких солдат, утверждая, что «имелись случаи, когда военнопленных жестоко избивали». «Около Пултуска, — как сообщал один из офицеров Генерального штаба, — 80 человек евреев были бесчеловечно уничтожены. Был созван военно-полевой суд, который вынес приговор двум лицам и в Бромберге, обвинив их в мародерстве, убийствах и изнасилованиях». Подобные инциденты вызывали беспокойство у армейского командования. Уже 10 сентября 1939 г. начальник Генерального штаба сухопутных войск Франц Гальдер замечал «грязные дела в тылу». К середине октября жалобы от армейского командования заставили распустить силы самообороны фольксдойче, хотя в некоторых областях для их роспуска потребовалось несколько месяцев. Но это не сняло озабоченности происходившим в среде старшего офицерства. 25 октября 1939 г. главнокомандующий сухопутными войсками Вальтер фон Браухич подверг резкой критике своих подчиненных за их поведение в Польше:
Внушает озабоченность число случаев, например, незаконного изгнания, запрещенных конфискаций в целях личного обогащения, незаконного присвоения материальных ценностей и воровства, дурного обращения или угроз в отношении подчиненных иногда вследствие пережитых потрясений, иногда в случаях сильного алкогольного опьянения, также случаи неповиновения с самыми серьезными последствиями для подразделений, изнасилования замужних женщин и т.д., что способствует созданию облика немецкого солдата как бессовестного грабителя-наемника, привыкшего к безнаказанности.
Подобные взгляды разделяли многие офицеры высшего ранга, включая и тех, кто свято верил в Гитлера и национал-социализм.
Во многих случаях армейское командование, опасаясь возможных обвинений в жестокости и бесчеловечности, с облегчением дистанцировалось от структур СС и СД, сознательно закрывая глаза на их деяния. И все же были случаи, когда представители высшего армейского офицерского состава принимали соответствующие меры против частей СС, которые, по их мнению, допускали действия, нарушавшие правила ведения войны, и способствовали дезорганизации в тылу армии. Генерал фон Кюхлер, командующий 3-й немецкой армией, приказал арестовать и разоружить подразделение полиции, входившее в эйнзатцгруппу V, после того как оно расстреляло нескольких евреев и сожгло принадлежавшие им дома во Млаве. Кюхлер отдал под суд солдат артиллерийского полка СС, согнавших 50 человек евреев в здание синагоги под Рожанью и «без видимых причин» расстрелявших их. Другой старший офицер также принял подобные меры, причем однажды даже арестовал военнослужащего «Лейбштандарта Адольф Гитлер». Браухич на встрече с Гитлером 20 сентября и с Гейдрихом 21 сентября попытаться прояснить ситуацию. В результате 4 октября Гитлер лично помиловал преступников, мотивируя их поступки, как он выразился, «ожесточенностью немцев вследствие злодеяний поляков». И все же воинская дисциплина оказалась под угрозой, что не могло не вызывать озабоченности офицеров высшего ранга. Тем более что всякого рода слухи распространялись в период войны мгновенно и быстро доходили до тыла. В начале декабря 1939 г. один мыслящий офицер-штабист, которому успело минуть 30 лет, капитан Ганс Мейер-Велькер, услышав о злодеяниях в оккупированной Польше, задался вопросом: «Чем это все для нас обернется?»
Пример наиболее откровенной критики политики оккупации подал генерал-полковник Йохан Бласковиц. К началу Второй мировой войны Бласковиц был седьмым по старшинству генералом вермахта, игравшим в подготовке и осуществлении вторжения в Польшу отнюдь не второстепенную роль, — он был назначен главнокомандующим вооруженными силами на Востоке и в конце октября 1939 г. отвечал за военную администрацию завоеванных территорий. 26 октября 1939 г. военная администрация была формально упразднена, и полномочия перешли к гражданским властям. Таким образом, у Бласковица не было никаких общих полномочий на территории оккупированной Польши. Однако он продолжал отвечать за ее оборону. Спустя несколько недель после своего назначения Бласковиц направил Гитлеру пространный меморандум, в котором детально представил все преступления и злодеяния, совершенные СС и полицейскими частями на вверенных ему территориях. Свои доводы он повторил в еще более пространном меморандуме, подготовленном для официального посещения армейским Главнокомандующим его штаба 15 февраля 1940 г. В представленных им докладных записках Бласковиц осудил убийство десятков тысяч евреев и поляков как контрпродуктивное. Он писал, что это подорвет репутацию Германии за рубежом и будет способствовать лишь усилению национального чувства поляков, что, в свою очередь, подтолкнет их к сопротивлению. Бласковиц предупредил, что предосудительные действия эсэсовцев в Польше «могут быть в будущем направлены против собственного народа тем же образом». Желая, чтобы его докладная записка попала непосредственно к Гитлеру, он отправил ее по соответствующим каналам своему непосредственному начальнику генералу фон Браухичу. Однако послание «затерялось».
Ненависть и горечь, которую эти действия пробуждали в населении, объединяли поляков и евреев в борьбе против общего врага, создавая дополнительную угрозу военной безопасности и экономической жизни, заявил Бласковиц фюреру. Гитлер отверг сомнения командующего как «ребяческие». Мол, мы на войне, и наша армия — не Армия спасения. И потом в разговоре со своим адъютантом Герхардом Энгелем признался, что, дескать, никогда не любил Бласковица и не доверял ему. И вообще, его надо убрать. Главнокомандующий сухопутными войсками Вальтер фон Браухич отмахнулся от доклада своего подчиненного, заклеймив его как «достойные сожаления заблуждения», основанные на ничем не подтвержденных «слухах». Во всяком случае, Браухич предпочел не заметить того, что он сам называл «внештатно жесткими мерами, принимаемыми к польскому населению на оккупированной территории», поскольку они вполне вписывались в концепцию «обеспечения жизненного пространства для немцев», провозглашенную Гитлером. Вследствие отсутствия поддержки от своего непосредственного начальника, Бласковица отстранили от должности в мае 1940 г. Хотя Бласковиц впоследствии служил на высших командных должностях на других участках фронта, ему так и не был вручен фельдмаршальский жезл, в отличие от других генералов его уровня.
Генералы, которых теперь больше интересовало развитие событий на Западном фронте, подчинились. Генерал Георг фон Кюхлер издал приказ от 22 июля 1940 г., запрещавший офицерам вермахта «любые критические замечания в адрес методов обращения с населением в генерал-губернаторстве, в частности, об обращении с польскими меньшинствами, евреями и представителями польского духовенства. «Окончательное решение этнической борьбы, — добавил он, — которая на протяжении столетий бушевала у нашей восточной границы, требует особенно жестких мер». Многие офицеры высших рангов готовы были подписаться под этим приказом. Единственное, что их по-настоящему заботило, так это падение воинской дисциплины. Учитывая преобладающее в войсках отношение (командиров низшего и среднего звена) к полякам, едва ли приходилось удивляться, что случаи, когда офицеры вмешивались с целью положить конец злодеяниям, были относительно редки. Немецкая армейская иерархия не намеревалась нарушать Женевскую конвенцию от 1929 г. касательно почти 700 000 военнопленных, взятых в ходе польской кампании, однако имелись многочисленные случаи расстрела пленных охранниками, например во время передвижения пешим порядком, если военнопленные по причине физической слабости или плохого самочувствия не могли передвигаться самостоятельно. 9 сентября 1939 г., когда немецкий моторизованный пехотный полк после получасовой перестрелки в районе Чепелува взял 300 польских военнопленных, командир части, полковник, возмущенный потерей 14 человек личного состава его полка, вы строил в линию всех военнопленных и расстрелял из пулемета. Трупы были свалены в придорожную канаву. Как выяснилось впоследствии после проведенного польской стороной расследования, подобный инцидент был далеко не единичным, их всего было зафиксировано шестьдесят три, не говоря уже о так и оставшихся неизвестными. Только в результате вынесения официальных смертных приговоров было уничтожено, как минимум, 16 000 поляков, а по другим оценкам — 27 000.
