Только 19 мая установилась подходящая для путешествия погода – тихая и ясная, с хорошим снегом. Мы выехали в 11 часов Мы планировали взять с собой 40 матросов и трех офицеров, но только 36 матросов и три офицера отправились с нами.

Самым старшим из офицеров был капитан 2-го ранга Александров, он был летчик. Двое других – лейтенант фон Транзе и лейтенант Гельшерт.

 

^{Лейтенант Н. А. Транзе. (Из архива семьи Транзе, предоставлено Н. А. Черкашиным)}

 

Капитан Вилькицкий проводил нас до Земли Оскара II, где он собирался заняться топографической съемкой, с ним было шесть матросов и один офицер.

Русские, которые пошли на «Эклипс», воспользовались нашими санями – на каждого человека приходилось по 40 кг. У них с собой было много ненужных тяжестей, кроме того – еще и провиант на три дня, чтобы они смогли добраться до Хелленорма. Мы полностью загрузили собак русским багажом. У них не было лыж, да и вряд ли они были нужны, поскольку ходить на лыжах русские не умели. Они шли пешком в своих «русских сапогах», доходивших до середины бедра.

Когда мы проехали 10 км, то сделали привал и вскипятили чай. Я спросил Вилькицкого, не останется ли он поужинать с нами и переночевать в нашей палатке, когда мы встанем лагерем на ночь, но он ответил, что должен есть и спать вместе со своими людьми, иначе он окажется в более привилегированном положении, чем другие.

Палатки у русских были плохие, они не выдерживали пурги. Именно в это холодное время года они, пожалуй, абсолютно бесполезны. Палатки завязывались на шнуровку, и снег забивал петли. Но русские были сильными, мужественными ребятами, и если бы им дать снаряжение получше, да усилить тренировку, они смогли бы проходить задень гораздо больше.

20 мая началось с юго-западного шторма и снегопада. Мы с капитаном Вилькицким много раз обсуждали, стоит ли нам оставить лагерь и отправиться в путь, но решили, что начинать дорогу при такой погоде бессмысленно, да еще и против штормового ветра. Порывы были настолько сильны, что мы боялись, что снесет палатки, и укрепили их с помощью лыжных палок. Вечером мы пили чай у русских, но в гостях уже не было так приятно. Мело так, что мы едва видели друг друга, фактически мы лежали, зарывшись в сугроб.

На следующий день мы опять решили, что в путь отправляться не стоит. Только в половине седьмого вечера погода стихла настолько, что можно было начать путь. Мы на своей собачьей упряжке были вынуждены расстаться с другими партиями. Вилькицкий со своей партией отправился к берегу, остальные русские взяли курс на остров Безымянный. Собачьим упряжкам нужно было как можно скорее добраться до острова Наблюдений, быстро вернуться оттуда и взять новую порцию русского багажа; мы рассчитывали, что сможем встретить их на Безымянном, так оно и вышло.

Как только мы расстались с русскими, началась сильнейшая пурга, но ветер дул нам в спину, так что мы благополучно добрались до места. Когда мы 25 числа в восемь часов утра достигли острова Наблюдений, там нас встретили охотники, они помогли нам с собаками. Сигвард спросил, не нужен ли нам для них свежий корм, он не сказал, какой именно, а я не полюбопытствовал спросить (охотник не должен быть любопытным), но поблагодарил и согласился взять свежего корма для собак. Тут он рассказал, что подстрелил четырех оленей. Это был большой сюрприз. По пути из Хелленорма мы видели множество больших оленьих стад по обе стороны пролива, но мы спешили и даже не пробовали на них охотиться.

После ужина Пауль и Георг отправились на охоту. Однако они вернулись после пяти часов пути с кислыми лицами – им не попалось ни одного.

На следующий день штурман, Пауль, Кузнец и Георг отправились навстречу русским, а мы с Сигвардом пошли на охоту. Сигвард и Георг переставили палатку на верхнюю точку острова, поскольку оттуда все было хорошо видно. Да, вид оттуда был хорош, но ставить палатку на самой вершине абсолютно неразумно, особенно в местах, где часто случается штормовой ветер. Их палатку вывернуло наизнанку, несмотря на то, что она была довольно крепкой.

 

^{Подготовка к уходу береговой партии на «Эклипс». Собаки и палатки доставлены на «Таймыр» О. Свердрупом. Май 1915 г. (Из архива семьи Евгеновых)}

 

^{Выход группы моряков с «Таймыра» и «Вайгача», направляющихся на «Эклипс». (Из архива семьи Евгеновых)}

 

^{Переход части экипажей «Таймыра» и «Вайгача» на «Эклипс». Конец мая 1915 г. Залив Толля. (Из архива семьи Евгеновых)}

 

Наутро, когда наши оправились на восток, чтобы встретить русских, подул сильный леденящий северо-восточный ветер, в течение дня он только усиливался. Мы боялись, что палатку снова вывернет, и поэтому построили около нее снежную стену с подветренной стороны. Несмотря на это, мы провели очень некомфортную ночь – я замерз, как собака.

На следующий день мы отправились на охоту и подстрелили красивого оленя. Судя по всему, в этих местах их много. Летом здесь, наверное, настоящий рай для охотника: олени, тюлени, медведи и гуси в большом количестве. Зимой условия для охоты труднее. В дополнение к сложному рельефу местности ваши шаги сопровождает проклятый скрип снега, особенно во время сильного мороза.

28 мая штурман вернулся обратно с острова Наблюдений вместе с русскими. Как мы и договаривались, он встретил их на острове Безымянном. У него сложилось впечатление, что матросы уже не надеялись больше встретить кого-либо из нас. Какое же было счастье, когда мы увиделись! Продолжительные объятия, поцелуи в щеку. Радость русских была такой искренней и трогательной, что от этого зрелища наворачивались слезы. Похоже, они не слишком доверяли своим офицерам – оставшись без нас, считали себя чуть не у смерти в лапах. Что мы действительно вернулись и встретили их, для них было невероятно.

Они все вместе переночевали на острове Безымянном, и на следующий день при хорошей погоде отправились к острову Наблюдений. Снег был отличный, дул тот же свежий северо-западный ветер, что и днем раньше. Они подняли паруса на санях, ветер дул так сильно, что помогал двигаться и грузу, и людям. Впереди каждых саней шел рулевой, остальные ехали. Конечно, седокам приходилось вставать, когда ветер стихал, но как только он усиливался, они снова запрыгивали на сани.

С острова Наблюдений мы увидели их далеко на востоке в проливе, мы с Сигвардом спустились к лагерю и встретили их по прибытии. Все они были очень довольны и в отличном настроении. Они много прошли за день, но справились с этим довольно легко – ведь почти всю дорогу они ехали.

Этим вечером на острове Наблюдений было многолюдно: когда поставили палатки, получилась целая деревенька. Русская компания получила большого оленя на ужин, кроме того им выдали вкуснейшее пшеничное и ржаное печенье, печеночный паштет, сельдь ломтиками в маринаде и массу деликатесов. Им было сказано, что три дня они могут лежать, объедаться, и ни о чем не беспокоиться. Все они нуждались в отдыхе и пище, кроме того, несколько человек страдали от цинги. Удивительно, сколько эти ребята могут съесть, но нужно не забывать, что все они долгое время жили только на половинном рационе. Кроме того, у меня сложилось впечатление, что их дневной рацион оставлял желать лучшего. Но они были дюжими, в самом расцвете сил, и, конечно, могли многое вынести.

В течение трех дней, что мы тут находились, нам очень повезло с погодой. Начали вылезать на лед тюлени, и Сигвард подстрелил одного жирного здоровяка, так что и собакам досталось немного свежей пищи в эти дни. У нас было много хорошей провизии в депо на всем протяжении обратного пути, и хотя мы брали кое-что оттуда, там оставалось еще много провианта на случай, если Вилькицкому придется воспользоваться им для транспортировки остальных членов экипажа.

Последствия спокойной и сытой жизни не замедлили сказаться на русских. Каждое утро мы видели, как по всему льду, наподобие ворон, сидели черные фигуры. Но это не страшно, молодежь может вынести многое, главное тут – привычка.

На четвертый день мы отправились в путь. Погода и снег были отличными, а люди и собаки – в наилучшем состоянии. Но мы передвигались большей частью по ночам, поскольку тогда устанавливаются идеальные условия для марша – появляется наст. Ночь за ночью совершали мы длинные переходы. Ребят как будто подменили – просто удивительно, какую скорость они показали в этих условиях. Честно говоря, пешеходные способности русских превзошли все наши ожидания, особенно если учесть их тяжелую и неудобную обувь и весь багаж, который им приходилось тащить; кроме того, снег часто становился таким рыхлым, что они проваливались по колено.

До водораздела мы шли по знакомому пути, но затем взяли немного на восток, в долину реки, которая вела к южной ветви залива Миддендорфа. Это была привлекательная долина, пересеченная множеством долин, спускавшихся вниз к реке. Оленьи стада мы встречали повсюду, на свободных от снега грядах и камнях находили многочисленные следы гусиного помета с прошлого лета. Должно быть, в этой долине летом очень хорошо!

Русские начали устраивать привал каждые 2½ часа посреди пути. Мне эта манера не понравилась, но уж это как им угодно. В любом случае, они хорошо продвигались, 33–36 км в сутки; учитывая условия, на такую скорость грех жаловаться.

 

^{О. Свердруп во главе группы норвежцев, прибывших на «Таймыр» для подготовки пешего перехода на «Эклипс». 12 мая 1915 г. (Из архива семьи Евгеновых)}

 

1 июня мы разбили лагерь у депо на острове Рыкачева. Мы решили, что Сигвард и Георг останутся тут и займутся охотой. Им оставили провиант на 30 дней. Конечно, условия для охоты во внутренней части залива гораздо лучше, чем в устье, но это слишком далеко от судна. В одной из наших поездок на остров мы с Сигвардом видели множество оленьих стад в северной части гавани, там, где в свое время стояла на якоре «Заря».

Капитан 2-го ранга Александров был неуклюж, как першерон, он даже не мог наклониться, и при этом шел целый день. Его скорость была невысока, но благодаря равномерному движению и он ежедневно совершал хорошие переходы. Он часто отставал, но нагонял всех, пока те отдыхали. В результате отдыха для него не получалось: когда он настигал остальных, нужно было снова отправляться в путь.

3 июня мы пришли кратким путем через косу в бухту, где раньше стояли на якоре. Над водоразделом мы увидели «Эклипс» на расстоянии примерно 14 км. Стояла ясная и тихая погода, но снег под ногами был ужасен. Теплые южные ветры растопили его, ночных заморозков в последние сутки не было. Те, кто шел без лыж, часто проваливались выше колен, это был самый утомительный переход. Но когда русские увидели судно, их лица просветлели. Теперь они, наконец, убедились, что конец их мучениям уже близок.

 

^{Перетаскивание нарт во время перехода на «Эклипс». (Из архива семьи Евгеновых)}

 

Когда они поняли, что и вправду увидели мачту нашего судна, то оживились, закричали «ура» и начали кидать в воздух шапки. Они громко переговаривались, перебивая друг друга, особенно их впечатлила большая марс-рея.

Когда мы остановились на привал у мыса Двенадцати километров, мы заметили вдалеке на льду палатку. Я послал Пауля проверить, кто там был. Спустя час он вернулся вместе со вторым машинистом Якобсеном. Тот рассказал, что направился на восток, чтобы помочь нам; все понимали, что условия пути оказались для нас очень тяжелыми.

После двухчасового привала мы продолжили свой путь на судно. Мы следовали вдоль прибрежной полыньи на запад, затем она пропала у нас из виду, и снова мы ее увидели только через километр пути. Когда наши собаки заметили судно, они пустились вперед полной рысью, их было не остановить. Таким образом, мы пришли на «Эклипс» на четверть часа раньше, чем русские.

 

^{Возле «Эклипса». Сидит слева четвертый Н. А. Гельшерт, рядом (пятый) – Д. Н. Александров. (Из архива семьи Евгеновых)}

 

Было семь часов утра, когда пришли русские. Я встретил их на трапе, или, правильнее сказать, на взвозе – и сказал им: «Добро пожаловать на „Эклипс“». Капитан 2-го ранга Александров выступил с речью в мою честь и поблагодарил за оказанную помощь во время пути. Подняли норвежский и русский флаги, гостям показали их каюты. На все койки положили новые матрасы, шерстяные одеяла, подушки и простыни, все свежее и новенькое. На каждой кровати их ждал новый костюм и полный комплект нижнего белья. Все это выглядело очень привлекательно, радость и восторг наших гостей были просто безмерны и проявлялись самым непосредственным образом. Машинисты запустили мотор, и во всех жилых помещениях включилось электрическое освещение. Линдстрем приготовил особенный завтрак. Старый продовольственный трюм выглядел очень празднично с нарядными накрытыми столами между 30 койками с ослепительно белыми простынями. В каюте команды было шесть свободных коек, их отдали русским. Капитану 2-го ранга Александрову показали большую каюту за кают-компанией, двух младших офицеров разместили в каютах на корме.