Глава четырнадцатая
Утром Нельсон привозит тело Спарки обратно. Он стоит на пороге с картонной коробкой зловещего вида и похож на торговца, не уверенного, примут ли его.
Рут щурится спросонок, глядя на раннего гостя.
— Я обещал.
Нельсон указывает на коробку.
— Да. Спасибо. Входите. Я приготовлю нам кофе.
— Это будет замечательно.
Нельсон осторожно ставит коробку на пол у дивана. Оба стараются не смотреть на нее. Рут варит кофе, а Нельсон стоит в гостиной и оглядывает ее, слегка хмурясь. Рут вспоминает, как впервые увидела его в университете, и подумала, что он слишком велик для ее кабинета. То же происходит и здесь. С Нельсоном в толстой черной куртке крохотный коттедж кажется еще меньше. Эрик высокий, но как-то умеет вписаться в это пространство. Нельсон выглядит так, словно вот-вот собьет что-то или заденет головой потолок.
— Много книг, — говорит он, когда Рут входит с кофе и бисквитами на подносе.
— Да, я люблю читать.
Нельсон хмыкает.
— Моя жена состоит в книжном клубе. Они только и жалуются на своих мужей. О книгах совсем не говорят.
— Откуда вы знаете?
— Слышал, когда они собирались у нас дома.
— Может, они говорят о книгах в ваше отсутствие.
Нельсон воспринимает это с легкой улыбкой.
— Нашли что-нибудь, — спрашивает Рут, — на… на Спарки?
Нельсон отпивает глоток кофе и качает головой.
— Узнаем в лучшем случае завтра. Я поручил еще раз проверить письма. Мы сверяем отпечатки пальцев и результаты анализа ДНК с данными известных преступников.
Рут размышляет, чем вызван такой образ действий. Создается впечатление, что Нельсон имеет в виду какого-то «известного преступника». Не успевает она спросить, как Нельсон ставит чашку и смотрит на часы.
— Есть у вас лопата? — бодро спрашивает он.
Вот и наступила эта минута, и Рут испытывает странное нежелание идти в сад и хоронить Спарки. Ей хочется сидеть в доме, пить кофе и делать вид, будто не случилось ничего страшного. Но она понимает — откладывать нельзя, поэтому надевает пальто и показывает Нельсону сарай с инструментами.
Сад Рут представляет собой небольшой квадрат растрепанной ветром травы. Поселившись здесь, она пыталась посадить всякую всячину, но ничего не выросло, кроме чертополоха и дикой лаванды. Рядом, в саду у приезжающих на отдых, стоит изящный стол, и летом его уставляют терракотовыми горшками. Однако сейчас их сад выглядит таким же пустым, заброшенным. Сад Дэвида еще более заросший, хотя там есть замысловатая стойка для птиц с отпугивающим кошек устройством (Рут боится, что оно не работает).
В конце сада растет карликовая яблоня, и здесь Рут просит Нельсона вырыть могилу. Странно видеть, как копает кто-то другой. Нельсон делает все не так, сгибает спину, а не ноги, но работа идет быстро. Рут смотрит в аккуратную яму и механически отмечает слои: почву, аллювиальную глину, мел. Флинт наблюдает за ними с яблони, подергивая хвостом. Нельсон подает Рут коробку. Она кажется трогательно-легкой. Рут хочет заглянуть внутрь, но понимает, что этого делать не стоит. Вместо этого целует крышку, говорит: «Прощай, Спарки», — и опускает коробку в могилу.
Рут берет другую лопату, помогает Нельсону засыпать яму, и в течение нескольких минут в саду слышится только их дыхание. Нельсон снял куртку и повесил на яблоню. Флинт исчез.
Засыпав яму, Рут и Нельсон глядят друг на друга. Кажется, Рут теперь понимает, почему похороны обладают утешающим воздействием. Прах к праху. Она похоронила Спарки, но ее кошка навсегда останется частью сада, частью ее жизни. Она вспоминает письма о Люси. «Люси лежит глубоко под землей, но она воскреснет». Рут трясет головой, чтобы избавиться от этих слов.
— А как со свечкой? — спрашивает она Нельсона.
— Поставлю в воскресенье. И буду десять дней читать молитвы по четкам.
— Всего десять дней?
— Двадцать, и поминать черта на счастье.
Они смотрят друг на друга поверх свежей могилы и улыбаются. Наверно, Рут следует что-то сказать, но почему-то молчание кажется уместным. Высоко в небе кричат гуси, начинает моросить дождичек.
— Я, пожалуй, поеду, — говорит Нельсон, но не двигается.
Рут смотрит на него, дождь мягко падает ей на волосы. Нельсон улыбается, улыбка у него странно мягкая. Рут открывает рот, чтобы заговорить, но тишину нарушает голос, словно бы идущий из другого мира, из другой жизни:
— Рут! Что ты здесь делаешь?
Появляется Питер.
Когда Нельсон уезжает, снова угрюмый, озабоченный, Рут готовит еще кофе и садится за стол с Питером.
«Он хорошо выглядит», — думает Рут. Рыжеватые волосы стали короче, он похудел примерно на стоун и даже загорел — это до того необычно (у Питера типичная для рыжих кожа), что сейчас вид у него потрясающе иной.
— Ты хорошо выглядишь, — говорит Питер.
— Нет, — резко отвечает Рут, сознавая, что лицо у нее без косметики и волосы слиплись от дождя.
Наступает недолгое молчание.
— Что это за человек? — спрашивает Питер.
— Это длинная история…
Питер хороший слушатель. Он достаточно потрясен смертью Спарки — он любит кошек, вспоминает Рут — и должным образом увлечен тропой и останками из железного века. Она немного рассказывает ему о полицейских расследованиях, но умалчивает о письмах, а он сообщает, что читал о деле Скарлетт Хендерсон.
— Бедная девочка. Для родителей это огромное потрясение. Полицейские всерьез считают, что Спарки могли убить в качестве предостережения тебе?
— Думают, это возможно.
— Господи, Рут. Ты превосходно живешь, не так ли?
Рут молчит. В голосе Питера она уловила легкую нотку зависти к ее якобы увлекательной жизни. Ей хочется сказать ему, что жизнь ее отнюдь не увлекательна, что ей одиноко и довольно страшно. Рут смотрит на него, решая, насколько может быть откровенной.
Странно снова видеть Питера в коттедже. Они прожили здесь вместе около года. Рут купила коттедж через несколько лет после раскопок хенджа, ее всегда тянуло к Солончаку, к его мрачной, пустынной красоте. К тому времени они с Питером прожили вместе два года, но когда речь зашла о совместной покупке коттеджа, Рут воспротивилась, сама не зная почему, и Питер сдался. Маленький коттедж принадлежал только ей, и она помнит, что дом как будто даже не заметил исчезновения Питера. На книжных полках образовалось несколько пустых мест, но в целом стены словно бы удовлетворенно окружили ее. Наконец они остались одни.
— Я скучал по этому месту, — говорит Питер, выглядывая в окно.
— Вот как?
— Да, в Лондоне никогда не увидишь неба. Здесь его много.
Рут смотрит на бескрайний серый небосвод с летящими низко над болотами тучами.
— Неба много, — соглашается она. — Но мало всего прочего.
— Мне это нравится, — возражает Питер. — Я люблю одиночество.
— Я тоже, — кивает Рут.
Питер печально смотрит в кофейную чашку.
— Бедная маленькая Спарки, — говорит он. — Я помню, как мы принесли ее домой. Она была не больше игрушечной мышки, которую мы ей купили.
Рут не может больше выносить этого.
— Пошли, — зовет она, — прогуляемся. Я покажу тебе тропу.
Ветер усилился, им приходится опускать голову, чтобы песок не летел в глаза. Рут хотелось бы идти молча, но Питер жаждет поговорить. Он рассказывает ей о своей работе, о недавней поездке на лыжный курорт (отсюда и загар) и своих взглядах на правительство, избранное в то пьянящее лето десять лет назад. Ни разу не упоминает о Виктории и Дэниеле. Рут говорит об университете, о своей семье и останках из железного века.
— Что думает Эрик? — спрашивает Питер. Он быстро идет, перешагивая через неровности. Рут спешит следом, стараясь не отставать.
— Что все они связаны.
— О да. — Питер начинает говорить с сильным норвежским акцентом: — Священное место, власть ландшафта, врата между жизнью и смертью.
Рут смеется:
— Вот-вот. А Фил считает все это совпадением, ссылается на геофизические данные и радиоуглеродное датирование.
— А ты что думаешь?
Рут отвечает не сразу. Осознает, что Эрик не задавал ей этого вопроса.
— По-моему, связаны, — говорит она наконец. — Первые останки из железного века обозначают начало болота, тропа ведет практически к хенджу, отмечающему точку, где болота становятся приливными. Насчет костей в Спенуэлле не знаю, но они должны указывать на какую-то границу. Границы необходимы. Даже теперь, смотри, как важно держать все на своем месте. Вот говорят: «Соблюдай дистанцию». Думаю, доисторические люди знали, как ее соблюдать.
— Ты всегда была слегка помешана на собственном пространстве, — с легкой горечью произносит Питер.
Рут смотрит на него.
— Это не про меня.
— Вот как?
Они подошли к первому ушедшему в землю столбу.
Питер задумчиво поглаживает его дубовую поверхность.
— Вам придется выкапывать столбы?
— Эрик не хочет.
— Я помню всю ту суматоху, когда мы откопали хендж. Друиды пытались привязать себя к столбам, полицейские их оттаскивали.
— Да. — Рут тоже это помнит. Живо. — Только… мы многое узнали об этом хендже благодаря раскопкам. К примеру, тип топора, которым обтесывали столбы. Нашли даже часть веревки, которой их волокли.
— Веревка из жимолости, так ведь?
— У тебя хорошая память.
— Я помню все о том лете.
Рут старается избежать пристального взгляда и смотрит на море, где вдали разбиваются волны, белея пеной на сером фоне. Мимо нее пролетает камешек, подпрыгивая раз, другой, третий.
Рут поворачивается к Питеру.
— У тебя это всегда хорошо получалось.
— Это мужское занятие, — улыбается тот.
Они молчат, глядя, как волны все приближаются к их ногам. «Всегда существует искушение, — думает Рут, — задержаться подольше у кромки воды, пока тебя не обдаст брызгами. Но редко приходит та волна, которую ждешь, из видимых валов, несущихся к берегу. Порой невидимые волны, появляющиеся ниоткуда, уносят песок от твоих ступней; иногда они захватывают тебя врасплох».
— Питер, — спрашивает наконец Рут, — зачем ты здесь?
— Я говорил тебе — собирать материал для своей книги.
Рут продолжает на него смотреть. Ветер вздымает песок все сильнее. Он летит им в лица мелким дождем. Рут прикрывается ладонью, ощущая в воздухе соленый вкус. Питер трет покрасневшие глаза.
— Мы с Викторией разошлись. Пожалуй, я… просто хотел вернуться назад.
Рут делает глубокий вдох. «Почему-то, — думает она, — я с самого начала знала это».
— Извини, — говорит Рут. — Почему ты не сказал мне раньше?
— Не знаю. — Ветер дует в лицо Питеру, и она с трудом разбирает слова. — Наверно, хотел, чтобы все было как прежде.
Через несколько минут они поворачиваются и идут обратно к дому.
На полпути начинается дождь — резкий, косой, больно жалящий лица. Рут опускает голову и осознает, что они свернули вправо, к северу, только когда впереди появляется домик. Она ни разу его не видела, хотя помнит по карте. Он стоит на галечной отмели, почти на точке прилива. «Только очень решительный наблюдатель за птицами, — думает она, — отважится так далеко идти через болото».
— Рут!
Ослепленная дождем, Рут поднимает взгляд и видит стоящего у домика Дэвида, в руке у него пластиковый мешок для мусора. Она вспоминает, как Нельсон в первый день их знакомства приказал подчиненному собрать мусор у другого домика.
— Привет, — говорит Рут. — Делали уборку?
— Да. — Лицо у Дэвида мрачное. — Никак их не приучишь. Повсюду объявления, а они все равно оставляют мусор.
Рут сочувственно цокает языком и представляет Питера, тот выходит вперед, чтобы обменяться с Дэвидом рукопожатиями.
— Дэвид — смотритель птичьего заповедника, — произносит она, но не объясняет, кто такой Питер.
— Должно быть, интересная работа, — замечает Питер.
— Да, — соглашается Дэвид с неожиданным воодушевлением. — Это чудесное обиталище для птиц, особенно зимой.
— Я приезжал сюда много лет назад на раскопки, — рассказывает Питер, — но так и не могу забыть это место. Оно такое безлюдное, мирное.
Дэвид с любопытством переводит взгляд с Рут на Питера, потом говорит:
— Рут, я видел у вашего дома полицейскую машину.
— Да, — вздыхает Рут. — Я консультирую полицейских в одном расследовании.
— У Рут убили кошку, — к досаде Рут, вмешивается Питер. — Полицейские считают, что это может иметь значение.
Дэвид выглядит совершенно потрясенным.
— Убили вашу кошку? Как?
Сердясь на Питера, Рут кратко отвечает:
— Перерезали горло. Полицейские не исключают, что это связано с расследованием.
— Господи. Какой ужас!
Дэвид делает движение, словно собираясь коснуться руки Рут, но не касается.
— Ну, я расстроилась. Я… любила ее.
— Конечно. Она была членом вашей семьи.
Он говорит так, словно знает, как это важно.
— Да, была.
Они еще какое-то время неловко топчутся под дождем, наконец Рут произносит:
— Пожалуй, нужно возвращаться.
— Да, — соглашается Дэвид и, щурясь, смотрит на горизонт. — Надвигается прилив.
— Я однажды едва не утонул в этих болотах, — непринужденно сообщает Питер. — Оказался отрезанным приливом.
— Это легко может случиться, — кивает Дэвид. — Говорят, прилив движется быстрее лошади в галопе.
— Тогда давайте двигаться отсюда галопом, — предлагает Рут. Она по горло сыта обоими.
По дороге к дому Питер говорит:
— Интересный человек. Ты хорошо его знаешь?
— Нет. За последние месяцы разговаривала всего однажды. И поэтому, — свирепо смотрит она на Питера, — не хочу, чтобы он был в курсе всех моих дел.
Питер смеется:
— Я просто держался дружелюбно. Помнишь это, Рут? Дружелюбно?
Рут собирается ответить, но тут звонит телефон. Она почему-то уверена, что сообщение пришло от Нельсона.
Текст краткий, содержательный:
«Приказал арестовать Мэлоуна. На письмах его отпечатки. Г.Н.».
