Герольд вытер руки о расшитую ливрею и подмигнул Гийометт:

— Клянусь святыми, они сегодня все такие мрачные! Гийометт взглянула на три молчаливые фигуры, сидевшие на возвышении. Они почти не разговаривали во время еды.

— Мадам сегодня грустна, а когда она несчастлива, всем остальным тоже приходится нелегко. Все очень просто.

Герольд потребовал разъяснений:

— Почему мадам в дурном настроении?

— Ты — просто дурак, если тебе нужно все объяснять, — насмешливо фыркнула служанка. — Сир д’Арлей не был здесь… уже месяц и три дня, — подсчитала Гийометт. — Разве этого не достаточно, чтобы у мадам было паршивое настроение? Она раздает колотушки направо и налево. Тем, кто находится с ней рядом, приходится нелегко.

Герольд внимательно посмотрел на госпожу. Она сидела очень прямо и смотрела перед собой.

— А почему господин д’Арлей не заходит? — спросил он.

— Возможно, он болен. А может, другая женщина очаровала его. Может быть, граф просил не посещать его дом. Откуда мне знать? У тебя мало мозгов, мальчишка, и я поражаюсь, как ты ухитряешься дуть в свой рог. — Служанка вдруг захихикала. — Ты бы видел, как она тебя изображает!

— Мадемуазель?

— А кто же еще? Конечно, мадемуазель. У нее это хорошо получается. Она изображает твое тупое выражение лица и повторяет твои глупые вопросы. Я ей сказала, что ей удается подражать тебе лучше всех остальных…

Герольд медленно повернулся к Валери. Ему была видна только ее голова и плечи, потому что стол на помосте был намного выше стола, за которым сидели слуги. Герольд обратил внимание на то, что девушка была нарядно одета. Чепец был из красивого синего бархата с отделкой из горностая, на ней был синий бархатный плащ. Девушка осторожно подносила ко рту консервированный имбирь. Движения ее были такими изящными, что она могла бы соперничать в этом с любой придворной дамой.

— Мадемуазель меня изображает? — Казалось, что эта мысль была ему приятна. Глаза герольда заискрились. — Гийометт, мне бы так хотелось это увидеть. Как это можно сделать, Гийометт?

— Она — умная девица, — гордо заявила служанка. — Какая хорошая актриса! Ты бы слышал, как она изображает господина Алана, когда он начинает злиться. Ты был бы вне себя от смеха! Она изображает старика Грасьена, у которого постоянно течет из носа, копирует и то, как он спотыкается и прихрамывает на одну ногу. Но я должна признать, что лучше всех она изображает тебя.

— А она изображает госпожу? Или господина графа? Гийометт резко оборвала герольда:

— Ты, бестолочь! Конечно, она не делает этого!

Графу де Бюрею было не по себе. Он ерзал в кресле и что-то бурчал про себя. Одна нога у него распухла и сильно болела. Граф поинтересовался:

— Ты что, Изабо, поругалась с моим братом? Графиня закатила карие глаза.

— Поссорилась ли я с Робином? Конечно нет. Почему ты так решил?

— Моя дражайшая супруга, — тихо заметил граф, — я могу подумать только так. Я давно уже не видел серьезного лица моего братца. Единственно, почему он тут долго не появляется, это ссора с тобой. Поэтому, если только эта страшная боль не лишила меня сообразительности… между вами была размолвка.

Граф откусил небольшой кусочек пирожного. Он поморщился, когда обнаружил, что начинка приготовлена из фиников. Графа так сильно мучила боль, что он не радовался даже своим новым нарядам. Сегодня на нем был разноцветный бархатный камзол. Правая сторона была коричневого цвета, левая — желтого. Камзол был абсолютно новым. Обычно новые вещи настраивали Рено на игривый лад.

Валери исподтишка наблюдала за супругами. Она понимала, что длительное отсутствие д'Арлея служило причиной многих неприятных семейных сцен, которые устраивала графиня. До сих пор от этого страдали только слуги, но Валери понимала, что вскоре очередь дойдет и до нее.

Девушка наклонилась вперед, чтобы посмотреть на графиню, и сказала про себя: «Внешне она выглядит спокойной, но внутри вся кипит от бешенства».

Изабо выглядела великолепно. На ней было платье, сшитое из материала, который они получили от Кера. Платье теплого коричневого цвета с золотыми бантами. Только женщина с безукоризненными плечами и грудью могла позволить себе сделать такой глубокий вырез!

— Я был при дворе сегодня, — сказал граф, пытаясь нарушить воцарившуюся тишину, — и принес новости, которые вам так же мало понравятся, как и мне.

— Неужели? — быстро спросила Изабо.

— Утром король прогуливался в саду с… Сердце мое, как вы думаете, кто же была эта счастливица?

— Антуанетта де Менелэ. Я в этом уверена.

— Правильно, с ним была хитрушка де Менелэ. Она семенила с ним рядом, заглядывая ему в лицо, и, как только он что-то изрекал, начинала радостно хихикать! — Граф недовольно взглянул на Валери, а потом добавил шепотом: — Ты не опоздаешь?

Изабо вспыхнула:

— Что ты имеешь в виду?

— Тебе не нужно ничего объяснять. Мы прекрасно понимаем друг друга, радость моя. Когда я увидел Менелэ, шагавшую рядом с монархом, я начал волноваться и даже подумал, что «юное пополнение» может опоздать!

Изабо холодно ответила:

— Нет, я так не думаю.

— Почему вы так уверены? Я решил, что хитрая мерзавка попыталась сегодня утром полностью воспользоваться своим преимуществом.

— Она старается слишком сильно нажимать на короля и очень торопится.

Граф покачал головой:

— Не думаю, чтобы ты была права.

— Агнес Сорель еще жива. — Изабо говорила так тихо, что ее мог слышать только муж. — Ей все известно о поведении кузины, и она, безусловно, предпримет нужные шаги. Она вскоре появится рядом с королем. Она может быть бледной и усталой, но она все равно останется прелестной. Король будет снова покорен госпожой Агнес. Он ее никогда не сможет забыть. А вульгарную малышку Антуанетту отставит раз и навсегда.

Граф почесал нос и прищурился, глядя на решительное лицо жены.

— Мне сказали, что леди Агнес чувствует себя очень плохо и не может появляться на людях.

— Она не настолько больна, чтобы не проявить свою силу и не усмирить чересчур прыткую кузину. Она никогда не будет настолько больна, чтобы у нее не осталось сил очаровать короля Франции Карла.

Граф колебался. Было ясно, что его волнуют новости, которые он только что сообщил жене. Рено наклонился к Изабо и спросил:

— Тебе известно, что Жак де Лалэн снова в Париже? Изабо покачала головой:

— Меня никогда не волновали подвиги этого тупого быка.

— Тогда мне ясно: мой братец не сказал тебе, что у них должна состояться дуэль.

Изабо испытала шок и не заметила, что Валери была точно в таком же состоянии.

— Этого не может быть! Робин не мог быть настолько глуп… — Графиня не владела собой — у нее раскраснелись щеки. — Рено, неужели это правда?

— К сожалению, да. Оказывается, они встретились в тот же вечер, когда возвратился Робин, и поссорились. Насколько мне известно, бургундец настоял на отсрочке дуэли, чтобы овладеть новым видом сабли. Это немного обнадеживает. Робин хорошо владеет этим оружием. — Граф изменил позу. — Я начал расспрашивать о нем в надежде, что ты мне сможешь сказать что-нибудь обнадеживающее.

— Ты разве забыл, — в голосе Изабо прозвучала отчаянная надежда, — что король запретил дуэли?

— Этот закон ничего не меняет. Весь Париж сходит с ума при мысли, что можно увидеть бургундца в таком необычном бое. Даже воля короля не сможет остановить дуэль. — Граф помолчал. Казалось, им овладели неприятные мысли. Он поморгал и мрачно взглянул на жену. — Вот что я слышал. Дуэль состоится за городом. Они не станут объявлять, где именно, но в последний момент сообщат об этом избранным людям. Тогда офицеры короля не смогут их заранее обнаружить. В этом случае у них, по крайней мере, имеется надежда. Я не думаю, что король попытается их остановить. Его подданным подобный шаг не понравится, а его королевское величество не желает оскорблять чувства своих подданных.

Изабо не отрывала взгляда от собственной тарелки. Она долго молчала, а затем спросила напряженным голосом:

— У него есть шанс остаться живым?

— Весьма малый… Бургундец — великий противник.

— Эта дуэль не должна состояться! — В голосе графини прозвучали истерические нотки. — Я отправлюсь к королю и потребую, чтобы его приказ был выполнен!

Граф продолжал мрачно рассуждать:

— Сердце мое, это не приведет ни к чему хорошему. Он медленно покачал головой. — Всем хочется, чтобы дуэль состоялась. Если даже наш король потребует отменить ее, найдется способ, чтобы избежать этого.

— Где Робин? — Изабо была в панике. — Почему его нельзя уже сейчас взять под арест? Так часто предотвращали дуэли! Почему не могут приказать Жаку де Лалэну, чтобы он срочно покинул Париж? Неужели король не обладает никакой властью?

— Никто не может найти Робина и Жака де Лалэна. — Граф грустно вздохнул. — Они, видимо, постарались спрятаться, чтобы им не смогли помешать. Они появятся только завтра в условленном месте.

— Почему Робин никому об этом не сказал? Может, он действительно боялся, что его могут арестовать?

Граф утвердительно кивнул:

— Видимо, это так. Даже Керу ничего об этом не было известно до сегодняшнего дня. Он был при дворе и узнал обо всем вместе со мной. Я с ним разговаривал, и он, казалось, был вне себя. Он хотел просить короля предпринять что-либо, но ему ничего не удалось сделать.

Изабо начала возмущаться:

— Он что, сошел с ума? Ему так не терпится расстаться с жизнью? Рено, мы должны что-нибудь сделать!

— Женушка моя, тебе известно о Кодексе рыцарства? Мы ничего не сможем сделать.