Глава 26. Профессиональное воссоединение

Пока услуги Дерека по картированию тела становились всё более востребованными у национальной полиции, я работала личным ассистентом сначала в Лондоне, а потом поближе к дому, чтобы больше времени уделять детям. После неожиданной реструктуризации крупной фармацевтической компании, в которой я числилась, я осталась без работы. Какое-то время я предлагала услуги стенографиста местным предпринимателям, но к концу 2003 года решила подыскать себе новые варианты.

Как-то после обеда Дерек рассказывал о том, как сильно загружен на работе, и с тоской говорил о клиентской базе данных, которую у него не было времени разобрать. Это обстоятельство сразу вызвало у меня живой интерес, и уже через несколько минут после беглого знакомства с компьютерной программой я села работать над его базой данных. Он предоставил мне карт-бланш на использование любых конструктивных элементов, которые я пожелала бы видеть в нашей компании.

Дереку уже давно требовался ассистент, но никому из нас в голову не приходило объединить усилия. Я чувствовала необходимость получать стабильный заработок, чтобы компенсировать нерегулярные поступления наличных, которые приносил его маленький бизнес. Так что работа для меня означала нечто, что я делаю не дома. Из-за огромного количества заказов Дереку теперь требовался не только бизнес-администратор, но и помощник — графический дизайнер, который был бы способен спокойно реагировать на фотографии телесных повреждений и читать отчеты о вскрытиях.

Проработав вместе какое-то время, мы поняли, что я взяла на себя выполнение стольких обязанностей в его компании, что необходимость в поиске еще одного человека пропала. Оказалось, что надежный бизнес-партнер был намного ближе, чем Дерек мог себе представить. Честно признаюсь, никогда не думала о работе графического дизайнера, хотя у меня были необходимые художественные навыки. Зато у меня накопился огромный опыт работы в морге и выработался иммунитет к кадрам жестоких телесных повреждений. Сначала мне, конечно, пришлось собираться с духом, чтобы снова начать смотреть на эти снимки, потому что я стала «нормальной» за те несколько лет, которые провела вне сферы судебной медицины. Но прошло совсем немного времени, и я уже спокойно перерисовывала кровоподтеки, ножевые ранения, травмы, полученные в результате защитных действий, глубокие порезы и отрубленные пальцы. Фотографии травм шокировали, но мне было достаточно нескольких секунд, чтобы эмоционально адаптироваться к тошнотворному виду повреждений и начать рисовать.

За первую неделю я научилась зарисовывать наиболее простые повреждения, такие как легкие гематомы, и подготовила серию карт тела для демонстрации присяжным на предстоящем суде по делу об убийстве. И только в этот момент до меня наконец дошло: я вернулась в мир судебной медицины… но на этот раз в качестве графического дизайнера.

Когда Полин начала помогать мне с созданием графических изображений, наша производительность повысилась чуть ли не вдвое. У меня появился долгожданный бизнес-партнер, который разделил со мной рабочую нагрузку, но почти сразу же стали очевидны и другие преимущества. Специфика нашей работы предполагает перевод отчета о вскрытии в изображение высокой точности и достоверности, отражающее, помимо прочего, сложную медицинскую терминологию. Эта задача требует от исполнителя аналитического мышления и твердых знаний в области анатомии. Так что Полин оказалась не просто бизнес-партнером, а идеальным бизнес-партнером.

Для нас это воссоединение произошло совершенно неожиданно, но, как только мы стали работать вместе, я уже не мог вспомнить, как раньше со всем справлялся один. Не могу понять, почему мы не приняли этого решения раньше, ведь у нас обоих были все необходимые навыки и знания. Мы провели много лет за изучением внутренних и поверхностных телесных повреждений и теперь редко ломали голову над тем, как лучше изобразить травму. Мы могли найти на фотографии травмированные внутренние органы, определить ребро и рассмотреть на черепе трещину толщиной в волос. И самое главное, мы оба умели читать отчеты патологов, то есть сразу понимали, какие из описанных повреждений в первую очередь соотносятся с причиной смерти.

Совместная работа многократно упрощала процесс разрешения возникающих проблем. Если одному из нас нужна была помощь, у другого всегда находилось оптимальное решение. Бывали случаи, когда у нас не было фотографий определенных травм — чаще это касалось клинических дел (то есть живых людей), потому что раны успевали зажить или сильно измениться. Тогда мы создавали графические изображения, опираясь только на описание. Случалось, что на фотографиях нельзя было рассмотреть определенные аспекты травм из-за съемки с очень близкого расстояния. Но благодаря тому, что мы неоднократно изучали тела в морге, мы могли безошибочно отличить локоть от колена и бедро от плеча — знания в области медицины давали нам огромное преимущество.

Аналогично мы применяли наши навыки, когда требовалось интерпретировать телесные повреждения, претерпевшие изменения после хирургического вмешательства. Например, хирург разрезал ножевое ранение с целью спасти человеку жизнь, а мы воспроизводили оригинальную травму в том виде, в котором она была до работы хирурга, руководствуясь знаниями о типах травм и медицинскими описаниями.

Для нас было большой радостью, что патологи, адвокаты и судьи принимали нашу работу в качестве достоверных вещественных доказательств.