Глава 12. Истории об эксгумации
Я работала с пятью патологами и благодаря скорости печатания более 100 слов в минуту успевала подготовить от 50 до 100 отчетов о вскрытии за день. В первое время я была так поглощена работой, что у меня не было времени на уборку в офисе. Так что долгое время библиотечные полки позади меня оставались нетронутыми, хотя там была пара захламленных мест, которые рано или поздно следовало перебрать, чтобы они перестали отвлекать мое внимание. Я разрывалась между желанием по-своему перестроить обстановку и необходимостью печатать с головокружительной скоростью, чтобы вовремя обрабатывать неиссякаемый поток протоколов вскрытий. Признаю, что мне отчасти нравилось оставлять без внимания эти углы, чтобы сохранить их первозданный вид. Меня нисколько не волновало, что за несколько десятилетий они покрылись толстым слоем пыли. Глядя на них, я с удовольствием осознавала, что прикасаюсь к истории.
Прошло около четырех месяцев, прежде чем я нашла время обустроить офис по своему вкусу. Я перебирала стопку старых пустых листов, когда мне на глаза попалась ничем не примечательная коричневая папка. С виду она отличалась от всех канцелярских принадлежностей, которые обычно использовали в то время, но находилась в весьма приличном состоянии. Раскрыв папку, я обнаружила внутри плотный пожелтевший лист формата А4 — явно оригинальный документ — и старую черно-белую фотографию.
Я пожалела, что не взялась за эту папку с большей торжественностью. Находившийся в ней документ не только потряс меня указанной на нем датой, но и значившимся там именем. Я сразу узнала характер документа, и у меня пробежал мороз по коже. Ко мне в руки попал отчет об убийстве очень знаменитого человека. Убийца же был одной из самых печально известных личностей, которые когда-либо ходили по улицам Лондона, — он нес ответственность за серию насильственных нападений и убийство как минимум пяти женщин.
На черно-белой фотографии был представлен результат одного из его нападений. Меня немедленно пронзило острое чувство жалости к жертве, последние мгновения жизни которой были, вне всякого сомнения, чудовищными и ужасно болезненными. На теле женщины были узнаваемые следы вскрытия — две линии швов вдоль ключиц, переходящие в длинный шов от центра груди к низу живота. Прямо над пупком разрез уходил немного в сторону, чтобы не рассекать эту сложную область. Любой другой увидел бы в этом верный признак руки хирурга, который обычно не разрезает эту зону. Но мне показалось странным, что к делу приложили фотографию жертвы, сделанную после вскрытия. Все фотографии, которые я когда-либо видела в нашем отделении, были сделаны либо на месте преступления, либо во время вскрытия. В сущности, мне повезло: я знала о существовании и более впечатляющих фотографий жертв этого убийцы, особенно последней.
Имена Кэтрин Эддоус и Джека-потрошителя прочно впечатались в культурный архетип Великобритании. Джек-потрошитель стал символом Викторианской эпохи ничуть не меньше, чем сама королева Виктория. Каждое новое поколение узнает о его убийствах из множества книг, документальных фильмов и экскурсий, которые постоянно напоминают о том, что преступника так и не нашли. Имя Джек-потрошитель было взято из написанного красными чернилами письма, адресованного прессе, которое теперь считается фальшивкой. Наверняка мы знаем только то, что злоумышленник охотился на своих жертв в одиночку, под покровом тьмы. Несмотря на более чем сотню подозреваемых, в числе которых даже был лейб-медик королевы Виктории из больницы Гая сэр Уильям Галл, истинную личность убийцы установить не удалось.
И теперь я держала в руках официальный документ, подтверждающий дату смерти Кэтрин Эддоус — 30 сентября 1888 года, — и читала отчет патолога о вскрытии. В то время, конечно, не было интернета, поэтому эти сведения не стали достоянием общественности. Несмотря на швы, наложенные после вскрытия, у меня не оставалось сомнений в жестокости совершенного преступления. На фотографии было видно изувеченное лицо и признаки расчленения тела.
Вскоре профессор Мэнт передал отчет и фотографию в «Черный музей» Скотланд-Ярда. Это место казалось весьма подходящим, чтобы сохранить подобные реликвии для будущих поколений. Уж точно там было намного безопаснее, чем в углу книжного шкафа, среди нагромождения старых папок, где документ рисковал случайно оказаться в мусорном ведре.
* * *
Если приглядываться достаточно внимательно, то можно было заметить множество интересных объектов, скрытых от посторонних глаз в шкафах, на рабочих поверхностях и под столами. Еще до появления Полин в отделении как-то я обшаривал один из шкафов и наткнулся на две большие черные коробки, которые раньше никогда не замечал. В них обнаружилась настоящая сокровищница предметов времен Второй мировой войны. Я обратил внимание, что они представляют собой часть большой коллекции, в которой, кроме прочего, были фотографии молодого профессора Мэнта. На тот момент во главе нашего отделения стоял этот выдающийся человек, который пользовался большим уважением коллег и студентов-медиков, не пропускавших ни одной его лекции. Некоторое время спустя мы пошли послушать его последнюю лекцию и не смогли войти в зал — люди стояли даже в дверях. Но мне и в голову не приходило, какой увлекательнейшей работой он занимался после Второй мировой войны.
Первоначально профессор проходил обучение по специальности «Акушерство и гинекология» в больнице Святой Марии в Лондоне. В 1944 году его призвали в армию, и он поступил на службу в Королевский армейский медицинский корпус. К концу войны он получил звание майора, и его назначили начальником патологического отделения Группы по расследованию военных преступлений в Северо-Западной Европе. Когда в 1946 году он встал во главе Специального медицинского отдела по расследованию военных преступлений Британской армии, то обнаружил, что основной его обязанностью стала эксгумация тел летчиков воздушно-десантных войск союзников, которые были найдены на кладбищах и в безымянных могилах. Немецкие офицеры либо уже находились под арестом за военные преступления, либо ожидали скорого привлечения к ответственности. Полная картина всех зверств нацистов еще не была открыта, и в обязанности профессора Мэнта входил допрос офицеров СС и тех, кто на них работал. На допрос вызывали всех, кто имел отношение к медицинским экспериментам на людях, которые проводили в нескольких концентрационных лагерях. На тот момент профессор получил более сотни свидетельских показаний от работников и обитателей лагерей, которые позже были представлены на судебных процессах после окончания войны. Была проведена эксгумация в большом числе мест массовых захоронений, и профессор Мэнт лично провел более 150 вскрытий обнаруженных там тел. Позже он написал и защитил по этой теме докторскую диссертацию.
Когда мы с ним обсуждали найденные фотографии, он подробно рассказал о своей прежней работе, в особенности об эксгумации. Я услышал много интересных деталей об обнаружении тел и о шарфах, которые носили летчики британской авиации. На них была нанесена карта Европы, которая в случае крушения самолета помогала летчикам выбраться на безопасную территорию. Пилотов, чьи тела были извлечены из земли, не отправляли в лагеря, а казнили на месте выстрелом в голову и в спешке хоронили, а шарфы так и оставались на них. Они использовались в качестве бесценных вещественных доказательств, по которым устанавливали принадлежность погибших к Британии. Еще родители рассказывали мне о Второй мировой войне и о воздушных сражениях, когда подбитые самолеты противников падали прямо у них на глазах в устье Темзы. А теперь я слушал рассказы о союзных летчиках из уст авторитетного человека, который лично сыграл ключевую роль в эксгумации и идентификации их тел. Я был ошеломлен.
Я нашел составленные профессором Мэнтом протоколы посещений различных концентрационных лагерей, в частности Берген-Бельзена. В 1970-х годах доступ к фотографиям такого рода был закрыт для обычного человека, и свидетельства массовых убийств глубоко шокировали меня. Я держал в руках реальные фотографии лежащих грудами истощенных тел — такими их обнаружили союзники, когда вошли в лагеря в конце войны. Сидя рядом с патологом, который находился там в те самые мгновения, я с пугающей ясностью осознавал, на что именно смотрю, и не мог поверить, что это все творилось всего несколько десятилетий назад.
Союзники раскапывали не только правду, но и, конечно, тела. Эксгумация всегда сопровождалась чувством напряженного ожидания, потому что от результатов зависело очень многое. Родственники погибшего узнавали, что близкий человек больше не числится пропавшим без вести, и могли провести достойные похороны. А полиция могла выполнить свой долг, сообщив сведения родственникам, и решить загадку исчезновения человека.
За время работы я принял участие в нескольких эксгумациях, и первый же опыт буквально открыл мне глаза. Доктор Стефен Корднер и я отправились из Лондона в Оксфордшир. Мы сидели в полицейском участке, попивали кофе, и вдруг атмосфера внезапно оживилась. Помещение заполнили многочисленные полицейские, и мы с интересом наблюдали, как каждый старался попасть в эксгумационную команду.
Нам предстояло извлечь тело 18-летней девушки, которая числилась пропавшей уже некоторое время. Накануне в полицейский участок сдался мужчина, который, видимо, не смог жить с чувством вины. Он признался, что заманил девушку к себе домой и убил ее, а затем закопал тело на участке своего соседа, чтобы отвести от себя подозрения.
На указанном им участке проводили ремонтные работы, в том числе перекладывали садовую дорожку. Под покровом ночи подсудимый перенес тело жертвы по тропинке, которая соединяла несколько дворов, и закопал ее под свежевымощенной дорожкой в саду.
Эксгумация потребовала удаления нескольких больших блоков брусчатки. Затем бригада начала раскопки с использованием щупов, необходимых для определения глубины захоронения жертвы. Всего на извлечение тела ушло несколько часов.
Вскрытие назначили на обеденное время в Оксфордском морге. Это был один из старейших моргов в стране, и его ни разу не ремонтировали с момента открытия много десятилетий назад. Здание было темным и мрачным, а секционный стол освещался простой настольной лампой. С утра погода была ясной, сухой и солнечной, но после обеда, как всегда, стала непредсказуемой. Через какое-то время мой слух уловил звуки капающей воды — это с потолка по металлическим трубкам стекала дождевая вода и капала прямо туда, где работал доктор Корднер. Его это ничуть не беспокоило, и через несколько минут он заключил, что девушка погибла от удушения. Поскольку преступник уже признал свою вину, его приговорили к пожизненному сроку за убийство.
