Глава 8. Смерть при подозрительных обстоятельствах

Слава богу, «инцидент с юбкой» не повлиял на мою профессиональную репутацию. Когда к нам пришел доктор Иэн Уэст, я начала проводить половину офисного времени на выездах. Такой формат меня очень вдохновлял, к тому же ради него я и пришла на эту должность.

Все решилось буквально в течение недели. Я думаю, что многие знали о моей готовности работать в морге. Скорее всего, новый начальник узнал об этом от Кевина, потому что они дружили. Так или иначе, вскоре я стала проводить большую часть рабочего дня на выездах с Иэном. Каждое утро я брала такси прямо от больницы Гая и ехала к нему в Вестминстерский морг. Если после обеда к нему поступал вызов в юго-восточный район, я сопровождала его и туда.

Целый день на выезде с патологом — это была работа мечты, ровно такая, как я себе представляла: захватывающая, волнующая и продуктивная. Нет ничего интереснее, чем находиться в эпицентре событий, когда они разворачиваются прямо у тебя на глазах.

Фигура патолога в полицейском расследовании была ключевой, поэтому полицейские окружали его почетом и вниманием, и часть этого расположения распространялась и на меня. Я стояла рядом с ведущим специалистом в области судебно-медицинской экспертизы, пока он выяснял детали предшествующих смерти событий и определял причину гибели жертвы. И, более того, я могла привносить в этот процесс что-то ценное от себя. Стенографируя под диктовку, я ускорила их коллективную работу. Иэн не так давно купил для меня электронную печатную машинку, которую я брала с собой на выезды в морги. Теперь я могла перепечатывать надиктованные им записи в обстоятельства дела, не возвращаясь в офис. Эти новшества пришлись по нраву главному детективу и следователю, которые получали «свеженапечатанный» протокол вскрытия сразу, а не через несколько дней или недель. Этот документ был чрезвычайно важен, так как давал полиции нужное направление расследования и позволял сконцентрироваться на других, более важных аспектах дела.

Я убеждена, что Иэн заметил мой неподдельный интерес к работе на выездах, к тому же я экономила ему массу времени. Но на самом деле мы оба помогали друг другу. Думаю, мне очень повезло, что доктор не любил делать записи на диктофон. То есть мы все время работали бок о бок, и я вела за ним записи стенографией. Это был огромный плюс, потому что мне никогда не нравилось расшифровывать скучные, безликие аудиозаписи. Кроме того, фоновый шум морга иногда заглушал слова. Стенография позволяла мне получать информацию из первых рук и затем быстро делать очень точные расшифровки.

Я по-прежнему вела дела бригады патологов и каждый день в обеденное время принимала звонки от Иэна из Вестминстерского морга. Он диктовал мне все отчеты о вскрытиях, которые провел за утро. Затем он мчался на спортивном автомобиле из Вестминстера до Лондонского моста. За эти двадцать минут я, бросив все другие дела, печатала для него больше десятка отчетов. Обычно он не задерживался в офисе надолго и уезжал домой в Суррей, а следователи из Вестминстера получали все отчеты уже на следующее утро. Мы справлялись с рабочей нагрузкой чрезвычайно эффективно.

Теперь, когда я стала регулярно посещать Вестминстерский морг по будням, меня допустили до подробного изучения объектов вскрытия. Патологи показывали мне затвердевшие артерии, сгустки крови в сердце и мозге, опухоли, переломы и глубокие гематомы в мышечной ткани. Мне открылись загадки патологических процессов, обычных и сложных причин смерти, что позволило посмотреть на имеющиеся у меня анатомические знания с новой точки зрения. У меня в голове за двадцать лет скопился огромный «банк» изображений, к которому я обращалась, если нужно было зарисовать травму, — такие рисунки я выполняла для отделения судебной медицины.

Когда я впервые попала на место преступления с доктором Иэном Уэстом, я поразилась тому, насколько сложнее оказалась процедура расследования гибели при неясных обстоятельствах, чем я предполагала.

За несколько часов работы мне едва удалось присесть. Рано утром Иэн залетел ко мне в кабинет и сообщил, что мы выезжаем через пять минут на вызов в юго-восточную часть города. Проведя два часа в дороге, мы оказались в респектабельном районе, где у ворот одного из домов нас дожидался старший следователь. Было одиннадцать утра, и, хотя я не видела движения занавесок в окнах, остро ощущалось, что за нами наблюдают. В доме уже работали несколько криминалистов, постоянно возвращаясь к фургону на улице. Их белые халаты сильно резали глаз на фоне идиллических солнечных лужаек. Зайдя внутрь, мы попали в мрачный антураж, где в каждом углу усердно трудились криминалисты. Впервые в жизни я наблюдала за их работой вживую: прежде мне, как и большинству людей, удавалось видеть их только в кино и новостях. Сосредоточенные, целеустремленные действия специалистов быстро напомнили мне о цели нашего визита.

Иэна немедленно повели в другое помещение, чтобы он осмотрел тело. Он всегда внимательно ко мне относился, и, так как это было мое первое в жизни место преступления, он тепло улыбнулся и предложил подождать его в открытой кухне, совмещенной с гостиной и проходом в задние комнаты. Я нашла уголок, где, как мне показалось, я никому не буду мешать, и стала оглядываться по сторонам.

Прежде всего меня поразил откровенный беспорядок. Раковина и разделочный стол были заставлены грязной посудой. На полу в гостиной валялись раскиданные игрушки. Меня осенило, что всего несколько часов назад в этих стенах шла простая семейная жизнь и, судя по игрушкам, тут возились маленькие дети. И затем неожиданно произошло нечто, что положило ей конец.

Я стала прислушиваться к голосу Иэна и гадать, что происходит в остальных комнатах. Я выглянула в холл и очень удивилась, когда увидела лежащее на лестнице тело. Оно принадлежало женщине 25–30 лет. Она лежала на животе, и ее лицо потемнело от крови. Положение тела девушки выглядело очень подозрительно. Она неестественно изогнулась над ступеньками, правая рука была согнута, и казалось, что тело вообще не касается окружавших его поверхностей. Если бы ее толкнули, пока она спускалась, то при падении она бы вытянула руки вперед. Без сомнения, она лежала в странной позе.

Старший следователь сообщил Иэну, что прошлым вечером в доме состоялась ссора между мужем и женой. Супруги выясняли отношения, стоя наверху около лестницы. В какой-то момент женщина потеряла равновесие, возможно, ударилась головой, и муж не смог привести ее в чувства.

Вскрытие было назначено на два часа дня в местном морге, и, прежде чем приступить к работе, мы сходили перекусить. Я расположилась в кресле, которое поставили специально для меня в паре метров от секционного стола, и приготовилась вести за Иэном протокол вскрытия. На этом расстоянии я слышала каждое слово, но с полдюжины детективов, окружавшие стол, почти полностью закрывали мне обзор. Помню, что это дело вызывало у меня необычные предчувствия. К тому времени я уже успела напечатать несколько тысяч отчетов о вскрытиях и лично присутствовала на многих из них. Однако это был первый раз, когда я наблюдала за вскрытием тела человека, погибшего при подозрительных обстоятельствах, истинность которых еще требовалось установить. Я не знала, чего ожидать, но результаты могли попасть в одну из трех категорий: смерть от естественных причин, непредумышленное убийство или умышленное убийство.

Я уже знала об особенностях трупного окоченения. Сначала тело положили лицом вниз — так, как нашли на лестнице. Верхняя часть спины оказалась выгнута вверх и вправо и не касалась стола. Эту информацию занесли в результаты наружного осмотра, после чего тело перевернули. Правая рука была согнута в локте под острым углом и в защитном движении прижата к груди, правая ладонь раскрыта и находилась рядом с лицом. Было похоже, как будто женщина умоляла кого-то или пыталась закрыться от ударов. Обе руки закрывали доступ к передней поверхности тела и не давали Иэну осмотреть лицо, шею и грудь на предмет внешних повреждений — старых или новых.

То, что произошло следом, меня очень удивило. Одарив извиняющейся улыбкой всех собравшихся, Иэн вдруг поднял обе свои руки вверх и со всей силы ухватил погибшую женщину за руки. Он с трудом начал разводить их в стороны. Помещение наполнилось громким треском, и руки неохотно стали поддаваться его силе. Жуткая сцена и сопровождавшие ее звуки, разносившиеся эхом в тишине морга, вызвали у присутствующих легкий шок. Я впервые оказалась в ситуации, когда окоченевшие конечности пришлось разгибать.

Когда руки расположили по сторонам от тела, у всех вырвался вздох изумления, потому что скрывавшаяся за ними правда оказалась ничем не прикрыта. Нам хорошо был виден ряд подозрительных кровоподтеков овальной формы в основании шеи женщины. Эти отметины, как чудовищное ожерелье, обрамляли всю переднюю поверхность шеи — четыре серо-синие гематомы по форме подушечек пальцев. Когда Иэн слегка повернул тело, на шее нашелся и пятый отпечаток большого пальца. В этот момент все поняли, как именно умерла женщина и как сильно эти улики компрометируют человека, который последним видел ее живой. Когда Иэн рассек шею, видимые снаружи следы удушения подтвердились результатами внутреннего исследования: кровоизлияния в тканях шеи и сломанная подъязычная кость относились к классическим признакам удушения руками.

Позже меня ошеломило известие, что это дело завершилось не так, как мы предполагали. Дело закрыли по юридическим причинам, и мужа выпустили на свободу.

С точки зрения человека, впервые оказавшегося на месте убийства, этот день принес мне очень увлекательный, хотя и эмоционально тяжелый опыт. Было странно притягательно следить за тем, как события разворачивались прямо у меня на глазах. Узнать причину смерти в одно время с патологом — невероятная удача, хотя трагические обстоятельства, окружавшие это дело, даже много лет спустя не дают мне покоя.

Я испытала невероятное ощущение, стоя в обычной уютной, домашней атмосфере, перечеркнутой внезапным проявлением жестокости. Я присутствовала в доме погибшей, когда ее тело все еще лежало в нем ровно на том месте, где оборвалась ее жизнь. Этот дом уже никогда не станет прежним. Он навсегда останется в памяти семьи, полиции и соседей как место трагедии. Однако самая тяжелая мысль, которая сопровождала меня до дома спустя двенадцать часов, была связана с детьми, потерявшими мать. Наверняка это произошло при жестоких и ужасающих обстоятельствах. Мне было невыносимо думать о том, что они могли не только подслушать ссору родителей, возможно, не в первый раз, но и стать свидетелями гибели матери. Тем утром сотрудники местной полиции пронесли их вниз по лестнице прямо мимо тела женщины. Полицейским требовалось как можно быстрее и деликатнее убрать детей с места преступления, в которое неожиданно превратился их дом. Мгновенная вспышка насилия навсегда лишила детские жизни спокойствия и безмятежности, потому что в течение нескольких секунд матери этих детей вообще отказали в праве на жизнь.

Я никогда не забуду, при каких обстоятельствах впервые побывала на месте преступления и своими глазами увидела работу судебно-медицинского эксперта.