Глава 4

— Доброе утро, Кенельм.

— Доброе утро, мейстрес Илос.

Северянин замолчал, делая вид, будто его тут нет. Но Джаана успела достаточно хорошо изучить его характер, чтобы не остановиться на этом.

Он заходил к ней каждое утро точно в тот момент, когда солнце показывалось из-за горизонта. Заходил, желал доброго утра, оглядывал покои и уходил, пожелав напоследок хорошего дня. Это уже стало неким ритуалом, а Джаана приучилась вставать и приводить себя в порядок до того, как он начнётся.

Иногда она озорничала, встречая Кенельма в ночной рубашке и с распущенными волосами, но того это нисколько не смущало. Пожалуй, она могла встретить его и вовсе голой, и всё равно Кенельм точно так же спокойно осмотрел бы комнату и ушёл.

Но не сегодня. Сегодня она собиралась нарушить ритуал.

— Ты согласишься поговорить со мной, Кенельм? — спросила Джаана, сидя в кресле у камина и глядя, как северянин привычно обходит комнату.

— О чём, мейстрес Илос?

— Я хочу выслушать твоё мнение о том, что произошло йольской ночью.

— Разве оно так важно? — Кенельм повернулся к ней.

— Для меня — да. Мы сделали нечто запретное, и если бы не королевский приказ… скажи, что ты чувствуешь?

— Ничего.

— Не лги мне, Кенельм.

— Я… — он запнулся, на миг потеряв невозмутимость. — Да, я солгал. Но то, что я чувствую, не имеет никакого значения.

— Имеет. Ты ведь не думаешь, что случившееся останется без внимания Багрового Ордена? Что слухи не пойдут по столице, а оттуда и дальше, по стране и всему миру? Мы сделали работу за Харса, Кенельм. Поэтому я хочу знать, что ты чувствуешь. Потому что хочу понять, друг ли ты мне.

— Вы знаете ответ, мейстрес Илос.

— Да, ты человек короля. Хускэрл. Но что, если с другой стороны окажется весь мир?

Кенельм пожал плечами и, поколебавшись, сел напротив. Джаана одобрительно кивнула — она чувствовала себя неуютно, когда он стоял.

— Не знаю, — наконец ответил он. — Я не хочу иметь никакого дела с этой магией. Окта делает совершенно правильно, что позволяет Багровым уничтожать демонистов. Но у меня выбора нет, а у вас — есть.

— И каков он, выбор? Уйти к Чёрному королю, заняться гоэтией? Окунуться в прошлое с архаичной магией?

— Может, она и архаичная, но работает не хуже теургии, — Кенельм покачал головой. — Молодые ведьмы умеют ею пользоваться. Знаете, как я попал к вам?

— Расскажи мне.

— Несколько недель назад король отправил меня, чтобы арестовать одну ведьму. Она жила на хуторе, не очень далеко отсюда. Занималась колдовством, которое направляла против людей — так звучало обвинение, но мне кажется, она просто была слишком опасна. Нас было шестеро. Выжил только я.

— Вот как… — Джаана задумчиво намотала прядь волос на палец.

— Я был новым человеком в отряде, толком не успел сработаться, и стоял чуть поодаль от других, когда она ударила. Потом она подвесила меня за ногу на дереве и стала спрашивать, кто выдумал обвинение, что я знаю об этом, ну и так далее. Сказала, если отвечу, то вернусь домой.

— И ты ответил.

— Да. Она не требовала нарушать никакие клятвы, не спрашивала ни о чём тайном, так что я решил, что стоит ухватиться за жизнь. Может, это и бесчестно. Многие мои знакомые скорее умерли бы, чем сказали хоть слово, к тому же они были бы уверены, что ведьма лжёт. Но она не лгала. Она спустила меня на землю, вернула шпагу и велела рассказать всем, что меня парализовало, а когда я очнулся, дом был уже пуст. И я просто ждал, пока она соберётся и уедет. Этого не знает никто, кроме меня и её. И теперь вас.

— Звучит интересно… — протянула Джаана. — До сих пор я слышала только, что старинная магия захирела и ни на что не годится. Эльфгар, Тостиг, все так говорили. Во время Йоля я поняла, что они ошибались. А теперь вот и ты рассказал, с чем столкнулся.

— Я должен был рассказать хоть кому-то, — пожал плечами Кенельм. — Я верен королю, но чем дальше заходит дело, тем больше сомневаюсь. И если вы сомневаетесь тоже, то мы думаем одинаково.

— Хорошо, — Джаана кивнула. — Приятно знать, что в этих стенах есть хотя бы один человек, который мне доверяет.

— Мне пора, — хускэрл поднялся. — Хорошего дня, мейстрес Илос.

— Спасибо, Кенельм. Хорошего дня.

Это была первая в жизни ночь, которую Альма провела в гостинице Фьёрмгарда, хоть прежде и бывала в городе не раз. Просто никогда ещё визиты норны не оказывались достаточно долгими, а когда приехал священник, и вовсе почти прекратились. Те, кто нуждался в ней, ездили на хутор колдуньи сами.

Они прошли до самой ратуши, не встречая сопротивления — казнь лейтенанта разогнала всех. Лишь Хенгест шёл за ними с усмешкой на лице, впрочем, ничего иного от него Альма и не ждала. У дверей тоже не было никого, и вскоре хускэрлы Гирта были уже внутри.

Оставалось только объявить, что с нынешнего дня город находится во власти Гарольда Торкельсона.

Это выглядело бы смешно, учитывая размер отряда захватчиков, но стоявшая за их спинами Альма меняла расклад, смеяться никому не хотелось. А мрачная фигура Роны с повязкой на глазах и сидевший рядом осквернённый волк и вовсе отбивали любое желание пошутить.

Утром в ратушу потянулись первые просители — купцы, главы гильдий и прочая шушера, которую Альма откровенно презирала. Точно так же, наверное, они приходили к Эльфгару, когда тот вставал на пост шерифа, и точно так же принимали новую веру. Кто главенствует, того и поддерживают. А самое мерзкое, что их нельзя было просто отвадить — Гирту нужна была опора, пусть даже такая шаткая.

Зато после восхода солнца пришли тэны. Тринадцать человек, столько же, сколько было у ворот, и среди них Альма увидела семерых из тех, кто тогда предпочёл бегство смерти.

Гирт сидел в кресле председателя, а они стояли перед ним, и у каждого на лице лежала мрачная тень, как у человека, только что убившего старого врага.

— Я рад, что здесь нашлись верные люди, не напившиеся яда Окты, — говорил Гирт. — Но я думал, восьмёрников будет больше.

— Их было больше, — ответил ему один из тэнов. — Но потом пришёл некромант.

— Джумарец?

— Северянин из долины Искальдвинда, но служащий джумарскому царю. Шериф убил его. Прямо возле гостиницы мейстрес Хоул, вдесятером на одного, а может, и больше. Тело сожгли, но у колдуна осталась химера. Она убила пятерых, прежде чем… как это называется? — тэн обернулся к своим.

— Заряд, — угрюмо ответил кто-то.

— Да, кончился заряд магии. Её мёртвую тушу нашли за городом. Кроме того, ещё один тэн погиб в гостинице.

— Что он там делал? — поинтересовался Гирт.

— Ходят слухи, что пытался прикончить колдуна по приказу Эльфгара.

— И не преуспел.

— Да, тот оказался готов и угостил его боевой магией. Говорят, расплавил его плоть, как масло.

Тление, подумала Альма. Она знала про это покушение, но лишь в общих чертах — Рона не пожелала вдаваться в подробности, хотя сама защищалась в ту ночь. Что ж, неудивительно, разлагающие заклинания были излюбленным оружием джумарских некромантов.

А ещё они до сих пор не знают, что Магнус жив. Да и откуда им узнать? Колдун уехал в столицу, и даже если он раскроется, вряд ли шериф раскошелится на мгновенное письмо Меаччи ради простых новостей. Будь Магнус здесь, во Фьёрмгарде, в этом был бы смысл.

— Значит, шестеро погибло, — задумчиво проговорил Гирт. — Добавим к этому убитого сына Эльфгара и тех, кто уехал с ним — четверых? — и того, кто погиб вчера, — он перечислял смерти буднично, как если бы считал цыплят. — При этом умирали верные ему люди. Восемь мертвы, четверо уехало. Выходит…

— Те, кто остались, забьются в норы и будут молчать, — злорадно ответил тэн. — А то и вовсе переметнутся к нам.

— На это рассчитывать не стоит. Хм… — Гирт задумался. — Что ж, тогда я назначу временного шерифа. Порт нужно удержать, а я не смогу задержаться в городе.

Он посмотрел на Хенгеста. Тот невозмутимо слушал, прислонившись к стене и попивая глинтвейн.

Альма знала, что он не согласится. Хенгест не боялся ни её, ни Гирта, и, казалось, не боялся вообще ничего. Нечем было подкупить его, нечем запугать. Оставались только уговоры. Но зачем старому тэну брать на себя такой груз, да ещё и с риском, что вернувшийся Эльфгар казнит его как изменника?

— Не смотри на меня, этелинг, — сказал он. — Я не принимаю ничью сторону в этой борьбе.

— Ты справишься с этим делом лучше любого другого.

— Да, и что? Ты хочешь, чтобы я помогал тебе, но ничего не предлагаешь взамен.

Но так просто Гирта было не пронять. К счастью, он тоже знал Хенгеста и даже не попытался сулить ему титулы, деньги и прочие дары — старик лишь расхохотался бы ему в лицо.

— Грядёт буря, Хенгест, — ответил этелинг. — У тебя не получится остаться в стороне. Если кто-то из нас не победит сразу, Хельвег утонет в крови, а потом придут демоны. Ты ведь знаешь это, верно? Мы хотим закончить со всем этим до весны, иначе будет уже поздно.

— Эльфгар говорил то же самое, — усмехнулся Хенгест. — Почти слово в слово, наверняка вам обоим это Багровые нашептали. Я знаю про демонов. Что с того? У тебя не найдётся молодых, чтобы с важным видом сидеть в этом кресле и отдавать приказания?

— Хорошо. Если я найду молодого, ты поможешь ему?

Хенгест печально вздохнул и отпил из кружки. Затем, покачав головой, хлебнул ещё.

Гирт терпеливо ждал.

— Я сделаю всё, чтобы не допустить хаоса в этом городе, — наконец ответил старик. — Устал я от вашей политики. Так что, когда найдёшь чучело на пост шерифа, пусть оно мне сообщит. А теперь прошу извинить, пойду-ка я.

Останавливать его Гирт, конечно же, не стал. Лишь тихо выругался и, откинувшись на спинку кресла, забарабанил пальцами по подлокотнику.

— Ладно, — сказал он. — Давайте думать дальше…

Обсуждение грозило затянуться, и Альма вскоре тоже ушла — она здесь была совершенно не нужна. Свою роль она уже выполнила, и теперь следовало заняться другими, более важными делами.

Например, собрать ковен.

Альма не нуждалась в быстрой почте ветерингских магов. У неё имелись свои способы передачи посланий — наследие отца, который так никогда и не признался, откуда получил его.

Перо нырнуло в чернильницу, коснулось бумаги. Восемь писем должна была написать Альма, восемь одних и те же посланий. Коротких, какими и должны быть приказы. Ведьм в ковене Фьёрмгарда было около двух десятков, но Альма вовсе не собиралась звать всех. Ни к чему это. Есть только восемь человек, кому она доверяет и кто чего-то стоит, остальные станут бесполезным грузом.

И эти восемь рискнут своими жизнями, пока остальные будут отсиживаться по своим лесам. Но сама она ни за что не согласилась бы оказаться на их месте. Лучше прожить короткую, но яркую жизнь, чем просто существовать.

Закончив, Альма аккуратно разложила восемь листов на столешнице и достала плетёный амулет с восемью продолговатыми камнями — такие во множестве встречаются там, где добывают чёрную глину и мел. Только эти были сломаны пополам, и на грозди висели половинки.

Первая из них коснулась чернил на листе, и те начали исчезать.

Альма шептала заклинание, следя, как лист пустеет, а половинка камня наливается тёмно-фиолетовой кровью. Когда же впиталась последняя капля, норна глубоко вздохнула и отложила его — теперь тот, у кого лежит другая половинка, заметит послание и сможет написать его заново на своей бумаге. Ведьмы должны были проверять свои камни каждое утро, значит, завтра к полудню они будут здесь. Если ничего не случится.

Но это лишь начало, думала Альма, касаясь второго письма новым камнем. Буря приближается, уже слышно завывание ветра — и скоро грянет гром.

Все эти часы Йон ждал, когда же король вызовет его к себе. Да любой бы ждал на его месте после того, что случилось йольской ночью. Тайны магии пространства не раздают просто так, и если Тостиг решился доверить такое пришлому, то уж точно имел на него серьёзные планы.

Но пока никто не приходил, и Йон снова занялся работой. Старые записи, однако, уже не вызывали в нём былого задора. Теург просто не мог сконцентрироваться, всё время сбиваясь на мысли о том, чего он коснулся. На фоне этого его собственные измышления по управлению потоками воды выглядели слишком мелко.

Нет, конечно, в теории они могли создать нечто полезное. Если удастся вывести зависимость между скоростью стационарного потока и его давлением, это позволит создавать сложные механизмы, основанные не на механических рычагах, а на движении жидкостей. Механизмы облегчат работу людей, и этот мир станет чуточку лучше.

Так Йон думал раньше — в Ветеринге, когда коснулся высшей натурфилософии и впервые занялся изучением гидродинамики. Тогда ему казалось, что это будет прорывом. Казалось и сейчас, вот только мысли всё равно сбивались на Хильду и Джаану — двух девушек, которые теперь символизировали два направления, будоражившие кровь молодого теурга. Лекарство от вампиризма и управление пространством. Что такое сухая математика по сравнению с этим?

Но ни для того, ни для другого пока не было возможностей, и Йон продолжал заниматься жидкостями. Теоретически, потому что лаборатории у него тоже не было, но, по крайней мере, он мог набросать варианты опытов, которые потребуется поставить, и возможные выводы из них. А там видно будет.

Иногда он выходил на стену цитадели и поднимался на Южную башню, откуда смотрел на город. Отсюда, с высоты, тот выглядел почти так же, как и раньше, выделялись только чёрные пятна пожарищ. Не сравнить с тем, как выглядели улицы.

И почти каждый раз он чувствовал на спине чужой взгляд. Было очень трудно не оборачиваться, чтобы не выдать себя, но один раз Йон всё же удачно повернул голову — и успел увидеть тёмную фигуру за углом. Лысую и бородатую фигуру Деоринга.

Он не прекратил гулять. Просто старался не делать ничего подозрительного.

Во время одной из таких прогулок его и нашёл король.

— Любуетесь видом, мейстер Винтерсон? — Тостиг выглядел усталым, но старался улыбаться. Он поднялся на башню один, без телохранителей, и явно не ожидал встретить здесь Йона.

Видимо, тоже хотел полюбоваться видом, подумал Вампир.

— Скорее высматриваю места, где благодаря нам открылись порталы, — ответил он, думая, где сейчас Деоринг. Наверняка стоит где-то внизу, у выхода. — Пытаюсь понять, что именно случилось.

— Чудесно! — Тостиг воспрянул. — Я рад, что вы не сидите без дела. Но, думаю, не стоит идти вслепую… Вы, мэтр, как человек образованный, должны были изучать курс истории, не так ли? Скажите, вы знаете, кто такой Харс?

Вопрос ненадолго ошеломил Йона своей простотой, а значит, и скрытым где-то двойным дном. Кто такой Харс, знали все, кроме разве что живущих в северной глухомани язычников. Но король явно интересовался не этим.

— У него две личности, но, как я понимаю, легендарная вас не интересует, — наконец ответил Вампир. — А про историческую очень мало сведений…

— Расскажите о позиции ветерингской науки по этому вопросу, — нетерпеливо перебил его Тостиг. — И, прошу, давайте не будем касаться легенд. Я понимаю, что в последнее время многие из них оживают, но мы же рационалисты, не так ли?

— Совершенно верно, — Йон кивнул. — Но тогда мой рассказ будет очень коротким. Харс — это учёный маг, живший во времена Исхода. Считается, что именно он создал первый пространственный разлом и проклял наш мир так, что разломы стали появляться случайным образом по всей земле.

— Прекрасно. Но скажите, как, по-вашему, Харс мог проклясть всю землю сразу? Он ведь был мужчиной, а гоэтия плохо поддаётся мужчинам, не так ли? Теургия тогда только зарождалась. Да и не могу я представить себе ведьму, способную на такое.

— Ну… — Йон развёл руками. — Многие мои коллеги тоже сомневаются, но другого ответа у них нет. Никто точно не знает, что произошло в первом году эры Исхода, и почему в наш мир попали демоны. То, что виноват Харс — это несомненно, а причины…

— Причин никто не знает, — закончил Тостиг. — Что и неудивительно. Видите ли, мэтр, с некоторых пор я стал разбираться в этом чуть лучше, чем ветерингские историки. Не буду вдаваться в подробности, но, как вы могли заметить, в моих руках теперь есть секрет управления пространством. Лично пользоваться им, конечно, я не могу, но и не собираюсь это делать. В конце концов, каменщик из меня тоже, скажем так, никакой, но это не мешает мне перестраивать Ранкорн, да? Так вот, эти новые знания я использую для того, чтобы изгнать демонов сперва из Хельвега, а потом и из всего остального мира. Силумгар, Исолла, Элассе, Орос, даже Джумар — все они будут очищены от скверны. Звучит громко, но это правда. После того, разумеется, как будет покончено с моим братом-самозванцем.

— Самозванцем?

— Ах да, вы же ещё не знаете… сразу после Йоля он официально назвал себя королём и заявил, что выгонит октафидентов из Хельвега. И, насколько я его знаю, это не пустые бравады. Уверен, он уже собирает армию.

— Значит, война, — выдохнул Йон.

— Да. Это должно было случиться.

— Я надеялся уговорить вас решить всё мирным путём, — он покачал головой.

— Неужто? — король цепко взглянул ему в глаза. — Откуда такое рвение?

— Меня убедили Багровые.

— О, не сомневайтесь, я тоже с ними общался. И с госпожой Ситиллой из Таур Дарг, будь она неладна. Нет, не подумайте, она шикарная женщина, хоть и палач, но как же не вовремя случился этот погром Проклятых… — он поморщился. — Теперь придётся постараться, чтобы успокоить Орден. Я-то знаю, что не отдавал такого приказа, но они — нет.

— Ситилла говорила, активность демонов растёт последние годы в Хельвеге.

— Да, я знаю. Не так давно я даже уверился, что знаю, из-за кого. Но она сказала вам не всю правду — в Силумгаре тоже стало больше разломов. Что бы ни происходило здесь, у нас, оно влияет и на другие земли.

Он шагнул к краю, повернувшись к Йону боком, и тот закусил губу. Всего один шаг, один толчок — и король полетит вниз, а война будет закончена, не начавшись. Заменить Тостига некому. А даже если и найдётся регент, время будет потеряно, и Гарольд легко одержит победу.

Один только шаг…

— Боюсь, мой брат думает иначе, — негромко проговорил Тостиг, глядя на город. — У него хватило ума допустить в северные ширы Багровых, но не поверить им. А это важно, мейстер Винтерсон. Очень важно, потому что они, Харсова магия, правы! Мир катится в бездну. И если Гарольд победит, то покатится туда ещё быстрее. Да кого я обманываю! — он повернулся к Вампиру, и тот позволил себе выдохнуть. Что ж. Всё-таки убийства — это не его. Совсем не его. — Даже если война просто затянется, мы будем обескровлены, а Орден не сможет действовать свободно. Пространство продолжит ломаться, и однажды сдержать натиск демонов не получится. Знаете, что тогда будет? Мы получим здесь вторую джумарскую пустыню. Феззе-Кавир, тьфу, ну и название.

— Возможно, стоит поговорить и с ним? Демоны — серьёзный аргумент.

— Он не поверит. А если и поверит, то рассудит так же, как я сейчас, всё-таки мы одной крови. После того, что случилось в Йоль, пути назад у нас нет, так что увы. Но хватит о печальном! Вы, мэтр, нужны мне сейчас, и совсем по иному делу.

— Какому же?

— Завтра в город прибывает отряд из Силумгара. Их не так много, как хотелось бы, но меня интересуют не ландскнехты, а инженеры-маги и их автоматоны. Десять живых машин, мэтр! Подумайте только, чего мы добьёмся, если сможем создать что-то подобное?

Йон вздохнул про себя. В этом Тостиг очень напоминал Эльфгара, да и остальных правителей всех рангов — он, может, и разбирался в своём деле, но в отношении возможностей магии был слишком романтичен. Гарольд считал, что Йон вернётся с юга великим теургом, двигающим горы, Эльфгар думал, что он сможет изучить защиту дома ведьмы одним только взглядом, теперь вот Тостиг. Но он всё же был королём, и следовало осторожно разубедить его — умение, которым Йон владел весьма плохо.

Впрочем, король быстро показал, что он всё же кое-что понимал не только в управлении государством.

— Я, разумеется, не думаю, что вы сможете посмотреть на автоматон и затем построить такой же, — сказал Тостиг, выдержав паузу. — А вот выяснить хоть что-то о том, как они работают, пускай даже крохи знаний, взглянуть на устройство и увидеть эти механизмы… это дорогого стоит, потому что сейчас мы не знаем ничего. Но, заклинаю, будьте осторожны. Если на вас падёт подозрение, то я знать ничего не знаю, а вас подвело собственное любопытство. Понятно?

— Более чем, — на этот раз Йон вздохнул в открытую. — Я не шпион, мой король, но сделаю что смогу.

Он даже не лгал. Шпион из него получился весьма дурной, и он в самом деле собирался сделать всё, что сможет. В конце концов, Гирт тоже очень интересуется силумгарскими механизмами.

— Вот и славно, — проговорил король. — К слову, кажется, вас мои люди ещё не расспрашивали…

— О чём?

— О том, что случилось йольской ночью во дворце. О гибели нашего священника.

— Я спал как сурок.

— Жаль. Ваша комната лежит совсем рядом с его, вы могли бы что-нибудь слышать. Хотя даже стражники клянутся, что стояла тишина, но здешние двери плохо пропускают звуки.

— Есть хоть какие-то зацепки?

Король пожал плечами.

— Я считаю, его прикончил кто-то из наёмных убийц, — ответил он. — Есть тут некоторые умельцы, хотя, откровенно говоря, пролезть во дворец невидимым и тихо уйти — это мастерство высшего ранга. Либо он уже был здесь — и остался после убийства, а улизнул позже.

В этом он был недалёк от истины, и Йон напрягся. С его точки зрения всё было ясно как день, и любой разумный человек без труда догадался бы, что произошло в действительности, и лишь потом Вампир понял, как случившееся выглядит для человека со стороны. Хильда была совершенно права в своей идее перетащить Эдмунда под окна его же комнаты. «Разумный человек» рассудил бы, что священника убили именно там, и тем самым загнал бы себя в ловушку. Что и произошло.

Но рано или поздно подозрение всё же падёт на Йона. Вопрос только, когда.

— Зачем нанимать такого человека, чтобы убить священника? — спросил он.

— О, — вздохнул король и снова повернулся к парапету. — Эдмунд был не просто священником, он был инфильтратором Церкви. Агентом влияния. Обычный миссионер занимается тем, что с благообразным видом объясняет варварам суть Окты, но инфильтратор не таков. Эдмунд готовил почву для миссионеров, распространял слухи. Так что мотивы были. Хотя это и не скажет нам, кто же заказчик.

— Вот как… — нет, Йон ожидал чего-то подобного, уж слишком странно выглядел иной раз Эдмунд во время их короткого знакомства, но он и помыслить не мог, кем тот был в действительности. Что ж, он недооценивал Церковь. И, пожалуй, все остальные тоже.

Ещё одна причина, почему Окта распространяется быстрее чумы.

— Не берите в голову, мэтр, — Тостиг взглянул на него. — Вы вряд ли интересны убийцам, и вряд ли сумеете нам помочь. Мои люди найдут наёмника.

— Не сомневаюсь, — Йон вежливо кивнул в ответ.

И он действительно не сомневался. Так что следовало поторопиться с делами.

Вот только как, он не знал.