Глава 14

Рейтар было около сотни, что, на взгляд Магнуса, было маловато для захвата укреплённого города. К тому же у них не было ни артиллерии, ни крупного обоза, что позволяло двигаться быстро, но не штурмовать крепость, как считал Гирт. Это означало только одно: они собирались действовать хитростью.

Командира эскадрона звали Бернульф, и он подошёл к некроманту в первый же день, едва только отряд остановился для привала. Это был уже пожилой хускэрл с обветренным лицом моряка и жилистыми руками, которыми он наверняка мог гнуть подковы — и уж точно побывал в самых разных уголках мира, от восточных степей до Лазурных островов и Джумара. Волосы его уже начали седеть, но сам он, хоть и ощущал приближающуюся старость, телом оставался по-прежнему крепок.

Не такой уж частый, но всё же обычный экземпляр.

— Я, мэтр, человек простой, так что не ждите соблюдения этикета и всякого такого, — сказал он, изучая глаза колдуна взглядом. — Этелинг послал на это задание меня, потому что нужно работать быстро и без проволочек, и захватить город сотней кавалеристов — это как раз по мне. Вопрос в другом — для чего он отправил с нами вас и ту девчонку?

— Теургия, — коротко ответил Магнус, сделав окончательный вывод о том, с кем говорит. — Я могу лечить, хоть и не так хорошо, как джумарские целители, я могу убивать. Кроме того, я обладаю и другими, весьма специфичными умениями, которые могут помочь.

— Этелинг сказал, что я хоть и командую отрядом, но к вам должен прислушиваться. Кого другого я бы послал подальше, но если уж Гирт такое говорит, это неспроста. Вы бывали в передрягах, мэтр?

— Не так давно я очутился по ту сторону пространственного разлома, в мире демонов, и вернулся оттуда живым.

— Понятно, — в голосе Бернульфа звучало удивление, но лицо осталось непроницаемым. — Пожалуй, теперь я понимаю Гирта. Что там, за гранью?

— Странный мир, где человек — такой же чужак, как и демоны у нас.

— Расскажите мне подробней, что умеете.

Тогда Магнус заговорил.

Конечно, он не стал раскрывать чужаку потаённые знания крепости Фец, но этого и не требовалось — достаточно было рассказать про общеизвестные вещи. О том, что могут химеры, о том, что такое сервус и как их используют теурги Джумара. Некромантия здесь, на Севере, была чем-то далёким и эфемерным, и о ней мало что знали. В эти дни Магнус, пожалуй, был единственным некромантом в Хельвеге.

— Сколько времени нужно, чтобы создать химеру?

— Смотря какую. Если не задумываться об эстетике и не требуется что-нибудь особое, то за сутки, пожалуй. Но нужен материал.

— Материал?

— Мёртвые тела.

— Я подумаю об этом, — сказал Бернульф. — Благодарю, мэтр.

Они двигались быстро — на весь эскадрон не было ни одной телеги, всё необходимое везли на запасных конях. Для солдат из Элассе или Ветеринга подобное было чем-то невероятным, но северян ничто не смущало. Они не собирали контрибуции с окрестных деревень, не тратили время на постройку лагеря, и замедляли путь только снежные заносы на старых трактах — их выбирали, чтобы не привлекать лишнее внимание.

На каждом привале Магнус проверял глаза Роны, но с ними всё было в порядке. Чего нельзя было сказать о самой девушке.

Глаза из чёрного стекла пугали людей. Рейтары старались не выдавать своего страха, но держались от Роны подальше, и та прекрасно понимала, почему. Как и обещал Магнус, она стала видеть лучше, но, сняв повязку, перестала быть человеком для других людей. По крайней мере, большинства из них.

Заговорить с ней отважился только Бернульф — для того, чтобы развеять собственные сомнения, потому как некроманту на слово он не поверил. Остальные же предпочли остаться в стороне, хотя и не показывали открытую враждебность.

Она продолжала тренироваться, равнодушно принимая необходимость следовать за солдатами Гирта. Ей было всё равно.

— Андред, — сказал Бернульф. — Там, внизу.

Они стояли на высоком холме, откуда можно было увидеть бесконечное море деревьев — Андредский лес — и наполовину скрытые туманом город и форт на самой границе. Часть его буквально вонзалась в массу заснеженной хвои, раздвинув деревья далеко вокруг, и вырубленная, абсолютно ровная полоса гласиса расстилалась на сотни шагов — не спрятаться от пушечного огня.

На разведку Бернульф взял с собой лишь двоих всадников и Магнуса, справедливо рассудив, что не стоит привлекать лишнего внимания. Эскадрон разбил лагерь неподалёку от тракта, умело прикрывшись от любопытных глаз густой рощей и спрятавшись в низине, кроме того, рейтары не разводили больших костров, и дым был почти незаметен со стороны. Все ждали только приказа атаковать.

Но Бернульф не спешил. Сперва он отправил изучить окрестности одного из своих людей, а когда тот вернулся, поехал сам. Место следопыт и впрямь нашёл отличное: с холма легко просматривался весь форт, зато сами наблюдатели были практически невидимы. Зрелище, однако, не придавало надежды. Кто бы ни строил эту крепость, он постарался на славу, изучив новейшие изобретения в фортификации и воплотив их в камне: приземистую цитадель окружало кольцо стен в виде пятилучевой звезды, полностью устраняя мёртвые зоны для артиллерии. Даже отсюда можно было разглядеть чёрные провалы пушечных гнёзд, готовых выплюнуть стальной град в любого, кто осмелится подойти ближе. Никаких высоких башен, никаких круглых форм, типичных для старинных замков Хельвега. Но на тракте в форт виднелись чьи-то телеги, и ворота в прикрытой равелином сторожке не закрывались вовсе. Врага здесь не ждали.

Было и ещё кое-что интересное: над равелином Магнус углядел едва заметное мерцание в небе, и это не было северным сиянием. Слишком низко и слишком иной цвет. Хорошо знакомый не-цвет разрыва между мирами.

— Крепкий лёд, — сказал Бернульф, изучая крепость в зрительную трубу. — Трудно будет пробиться внутрь, но ещё сложнее захватить.

— Гарнизон по штату — двести сорок человек, — сказал следопыт.

— Это ерунда, важно, чтобы они не успели очухаться после того, как мы устроим переполох и ворвёмся, иначе задушат на улицах.

— Значит, план таков? — спросил Магнус, думая о формирующемся над воротами разломе. Недели две-три, на его взгляд. Вряд ли это станет серьёзной угрозой для крепости, но и спускать просто так нельзя — многие демоны прекрасно умеют лазать, и стены им не помеха.

— Нет, это лишь общее представление. План ещё надо будет придумать. Есть идеи, мэтр?

— Возможно. Но для начала я хочу узнать, чего вам не хватает.

План Бернульфа был прост, и не хватало в нём лишь одной существенной части — самой важной: создать хаос в крепости, чтобы можно было беспрепятственно пройти ворота. Как оказалось, Гирт не зря отправил на задание именно этот эскадрон и его командира: Бернульф успел немало повоевать на юге, служа то одному, то другому силумгарскому барону. Бывал он и на Исолльских островах, где не раз пробивался в такие вот форты одним стремительным ударом. Но там он пользовался своими людьми среди местных, которые скрытно проникали внутрь и ночью открывали ворота, здесь же никаких агентов за стенами крепости не было вовсе. И пройти ворота под видом торговца тоже вряд ли выйдет — скорее всего, всех здешних знают в лицо, и новые люди неизбежно вызовут подозрения. А раз так, считал Бернульф, с них не спустят глаз — по крайней мере, сам бы он поступил именно так.

Тупик — для кого угодно, но не для него.

— Вы говорили о химерах, — сказал он, закончив рассказ. — Насколько эти твари опасны?

— Смотря как их сделать, — усмехнулся некромант. — Я понял, чего вы хотите. Можно попробовать. Есть определённые методы… но потребуется материал.

— Мёртвые тела, — Бернульф скривился. Идея превращать трупы в оживлённое магией чудовище ему не нравилась. Да никому бы она не понравилась, если начистоту.

— Не только. Ещё потребуются повязки на лицо и мазь с каким-нибудь душистым запахом.

— Зачем?

— Я создам существо и начиню его внутренности едким вонючим веществом. Оно безопасно, если, конечно, не вдохнуть слишком уж много, но запах настолько отвратительный, что неподготовленные люди будут в шоке.

— Звучит интересно. А что насчёт нас?

— Повязки не защитят от запаха полностью, но если хорошо пропитать их мазью, она перебьёт его и даст вам преимущество. Главное — не находиться долго в закрытых комнатах. Можно потерять сознание, а если не повезёт, то и умереть или остаться калекой.

— Будем иметь в виду. Но мертвецы вам тоже потребуются, ведь верно?

— Разумеется.

— Мы их добудем.

На этом разговор закончился — Бернульф не был склонен к пустой болтовне. Точно так же он не любил безделье: едва узнав, что нужно некроманту для работы, командир тут же принялся это искать.

Это дало Магнусу передышку — он в который раз осмотрел глаза Роны и сделал вывод, что зря беспокоился насчёт отторжения: зачарованный его магией обсидиан прекрасно укрепился в глазницах. Мёртвый камень соединился с живой плотью, будто всегда был с ней единым целым.

— Я чувствую себя не-человеком, — сказала Рона. Она лежала на походной постели, сложив руки на груди, и спокойно ждала — куда более спокойно, чем тогда, перед операцией.

— Почему же? — Магнус положил руку ей на лоб. Никаких признаков жара.

— Люди. Смотрят на меня, как на призрака или драугра.

— Люди в массе своей плохо принимают всё необычное, а ты сейчас необычна всем своим видом. Первое, что ты видишь в человеке — это его глаза, и твои сбивают с толку любого, кто в них посмотрит. Первое впечатление — самое сильное. Неудивительно, что они боятся чёрных глаз.

— И что мне делать? Жить изгоем?

— Найти тех, кто поймёт и примет тебя.

— Я… — Рона вздохнула. — Я говорила с Ситиллой из Таур Дарг.

— Вот как? — Магнус внимательно посмотрел на неё. Чёрные глаза Роны оставались бесстрастными, да иначе и быть не могло. Не бывает души в мёртвом камне. Быть может, поэтому они внушали рейтарам такой страх: глаза Роны напоминали паучьи. — О чём же?

— Хотела узнать, возьмут ли меня в Багровый Орден.

Что ж, это было предсказуемо, подумал колдун. Девушка поняла, что Магнус хоть и помогает ей, но не желает общества — никакого. В Гирте, судя по всему, она тоже разочаровалась, и не составляло труда догадаться, почему. Этелинга мало заботили такие вещи, как жалость и сострадание, а Роне нужно было именно это.

Оставался только Орден, и, насколько успел узнать некромант по рассказам Ситиллы, там ей с лихвой дадут и то, и другое.

— Я приму твоё решение, — ответил он. — Быть может, так будет лучше для всех.

Андред. Небольшой город, единственная ценность которого заключалась в том, что он стоял на единственной широкой дороге через огромную чащобу. Те, кто ехал из Дейры на юг, останавливались в нём и закупались припасами, а те, кто ехал из столицы на север — отдыхали после долгого пути. Остановилась в нём и Гита.

Денежный запас, одолженный у Тостига, успел ополовиниться, но этого должно было хватить до самой Дейры. К тому же дальше будет проще — там, за лесом, гостиницы не драли три шкуры с постояльцев, как на дороге. Даже здесь, в Андреде, цены были ниже, и Гита решила дать себе хотя бы пару дней отдыха. В конце концов, отправь Тостиг погоню, она давно бы настигла норну, но этого не случилось. Либо они потеряли её след, либо даже не стали пытаться.

А в отдыхе она нуждалась как никто другой.

Рана продолжала зверски болеть и сильно кровила, но гноя не было — в этом Гита убедилась ещё тогда, в деревне, где лечила больного юношу. Она осталась там ещё на день, и когда уезжала, жар у того спал, а хозяева с большим удовольствием задержали бы норну у себя ещё на какое-то время — но ждать Гита не могла. И уж тем более не нашлось времени тщательно проверить рану. Даже не столько времени, сколько места.

Она не сомневалась в искусстве хирургии Магнуса Эриксона, и хорошо знала, что такие вещи бесследно не проходят — но рана вела себя не так, как следовало бы, и это настораживало. Но в гостиницу Гита приехала к вечеру, проведя весь день в седле, так что сил хватило только на то, чтобы поужинать и подняться в комнату. Лишь утром, выспавшись и умывшись, она приступила к делу.

Это было сложно. Даже не столько потому, что Гите не хватало опыта хирургии — какие-то знания у неё всё же были — сколько потому, что изучать саму себя приходилось совсем иначе, чем кого-то другого. Банальная пальпация раны получилась отвратительно из-за неудобного расположения разреза, а о чём-то более серьёзном приходилось только мечтать. Но Гита всё же сотворила ментальный щуп и, стиснув зубы от боли, сумела-таки проникнуть им внутрь.

Кажется, Магнус был нежнее.

— Вот, значит, что, — выдохнула она, закончив. Перед глазами стояли разноцветные круги, но боль стихала. Правда, если Гита права, это только начало: рана заживала неправильно. Ну ещё бы, при таком-то образе жизни. С дырой в боку надо лежать, а не ездить верхом по заснеженной дороге.

Действовать приходилось наощупь, а обезболить — нельзя, ведь тогда Гита лишилась бы возможности работать. Каждое её движение отзывалось огненным смерчем, вонзаясь в бок и проникая дальше вглубь так, что норна едва не теряла сознание, и всё-таки она продолжала. Нужно было сделать хоть что-то. Уложить рассечённую плоть так, как надо, заклеить её и оставить в покое. А потом — последний рывок до Дейры. И тогда можно будет расслабиться.

Последнее движение заставило края раны сойтись, и Гита, не проронившая до сих пор ни звука, издала стон облегчения. Боль снова начала стихать.

— Я ещё поживу, — прошептала она.

Прошло четыре дня с того момента, как они вернулись из разорённой деревни, а Йон всё никак не мог забыть узор на снегу.

Странно, на самом деле. Там было чему остаться в памяти, но все эти картины смазались, ушли и не беспокоили, а кровь на снегу — вот она, стоит перед глазами и мешает спать. Каждый вечер Йон пытался уснуть, и каждый раз ворочался с боку на бок, толкая Хильду, пока наконец не затихал. А через несколько минут ворочался снова, пытаясь прогнать лезущие в голову мысли.

Кровь и лимфа. Чистота и порча. Йон всё думал о том, что увидел, пытался понять, что именно это было и что он хочет узнать, но хвост ответа всё ускользал, мелькая вдалеке. А самым мерзким было то, что он вовсе не понимал, о чём следует думать, и в конце концов от этого начинала болеть голова.

Он даже поделился этим с Хильдой, но девушка лишь пожала в ответ плечами.

— Я не книжник, — только и ответила она.

Будь Йон настоящим октафидентом, а не подделкой, он, наверное, поговорил бы с Эльфгаром. Быть может, с тем же результатом, но, по крайней мере, попытался бы и тем самым успокоил разгорячённый ум. И хотя он, в общем-то, ничем не рисковал, говорить с шерифом не хотелось. Ни о чём. Деоринг продолжал свою слежку, и Йон даже как-то привык к ней, а Эльфгар после известия о захвате Фьёрмгарда совсем ушёл в себя. Будь Йон настоящим октафидентом, он попытался бы помочь. Но под личиной никаких тёплых чувств к нему не испытывал.

Эльфгара нисколько не задела даже весть о разорённой деревне. Шериф спокойно выслушал доклад капитана, велел отвести телеги к остальным — и на этом всё. Больше он не сказал ни слова.

Не то чтобы Йон ожидал от него проявления сильных чувств, но и не такого равнодушия.

— Всё равно не могу понять, — говорил он на обеде, задумчиво ковыряясь ложкой в тарелке. Походная каша успела приесться, но, по крайней мере, в ней было немало мяса. — Кровь и лимфа остались при своём, то есть не смешались, хотя это естественно для любых жидкостей — смешиваться. Даже на снегу. Будь там вместо лимфы что-то другое… нет, не знаю. И кровь не подверглась порче.

— Порча поражает только живых, — ответила Хильда.

— Да? — Йон задумчиво взглянул на неё. — А чем живая кровь отличается от мёртвой? Она свернулась, да. Значит, свёрнувшаяся кровь…

— Мой бывший хозяин проводил опыты с лимфой лакертов и других демонов. Порча не поражает кровь, она только, ну… втекает в неё. Поражаются органы. Сердце, почки, печень.

— Хотел бы я заглянуть в его лабораторный журнал, — пробурчал Йон. — За него можно было бы дать золота по весу, а то и больше.

— А по мне так и хорошо, что эти записи сгорели, — в голосе Хильды звякнула сталь, и теург промолчал. Спорить с тир ему не хотелось. Лишь через несколько минут он всё же сказал:

— Раз уж мы заговорили о записях… нужно уничтожить манускрипт Ктесифонта.

— Решил, наконец?

— Да. Эти знания слишком опасны, чтобы отдавать их кому бы то ни было. Я владею способом разложения бумаги и пергамента, сгодится, чтобы стереть книгу в прах. Без дыма.

— Ты слишком торопишься.

— И всё же это надо сделать.

— В ночь перед битвой, когда будет ясно, что она неотвратима. Тогда пропажи хватятся не сразу, а может, и не хватятся вовсе. Не раньше, иначе нас раскроют.

Всё-таки это Хильда умеет — взять и мгновенно остудить. Этого не отнять.

Вздохнув, Йон снова взялся за тарелку. Кашу следовало доесть.

Бернульф достал материал уже к вечеру.

Это был патруль из крепости, пять всадников, объезжавших дальние рубежи и попавшихся в засаду язычников. Перед тем, как идти на дело, командир не поленился расспросить Магнуса об особенностях работы с мёртвой плотью, и выполнил указания в точности: все пятеро погибли от точных выстрелов, так что тела остались почти неповреждёнными. Трупы постарались сохранить в тепле, чтобы не проморозить мышцы, и хотя мозговые ткани всё же отмерли, это вовсе не значило, что материал стал бесполезным. Просто думать ему не придётся.

— Времени мало, — предупредил Бернульф, косясь на телегу с мертвецами. — Уже завтра они не дождутся патруля и если не поднимут тревогу сразу, то насторожатся. С севера идёт буран, это нам на руку. Но мешкать не стоит.

— Значит, я приступлю к работе прямо сейчас.

Ему выделили в помощь четверых рейтар, бледных, как Проклятые, и Магнус хорошо понимал, почему. Пусть даже язычники относились к некромантии куда терпимей октафидентов, но одно дело — соглашаться, что такая магия имеет право на существование, и совсем другое — лично помогать колдуну в его тёмных делах. К тому же работа предстояла грязная, и все прекрасно это понимали.

Пугались они и Роны. Магнус не стал отсылать её, так что девушка тоже встала в общий ряд, готовая работать вместе со всеми. Оставалось лишь гадать, что за жуткий образ соткался в головах этих людей: угрюмый, вечно леденяще-спокойный колдун-южанин и девушка с глазами из вулканического стекла — так и не поймёшь, видит ли она тебя вообще или нет. И всё-таки эти люди обладали достаточной волей, чтобы не отступить.

Магнус использовал их как грубую силу. Освободить тела от одежды, подтащить поближе. Затем — как мясников: пехотными тесаками, цедя ругательства сквозь зубы, они принялись расчленять трупы. Это требовалось делать аккуратно, сохраняя как можно больше мышц и сухожилий в целости. Некромант собирался использовать скелет свежеубитой лошади, укрепив его дополнительной массой и избавив от всего лишнего, а передние копыта заменить на лапы с когтями из человеческих костей — по сути, это было сложнейшей из задач. Кроме того, мешал холод: материал ни в коем случае нельзя было охлаждать ниже точки замерзания воды. Увы, у него не было при себе термометра, да он бы тут и не помог.

Затем он принялся работать, отпустив уже не бледных, а зелёных рейтар, и оставив только Рону — та сохраняла совершенное душевное спокойствие, сумев удивить колдуна. Та ли это девушка, которую совсем недавно тошнило от таких же операций?

Приходилось делать всё быстро, да к тому же насыщать силой материал, чтобы тот не замерзал. Обычно Магнус экспериментировал, проверяя новые идеи — так, чтобы не подставить под удар миссию, но в то же время получить бесценный опыт. Новые способы соединения плоти, чтобы усилить мышцы, изменения костной ткани, чтобы укрепить когти, новое оружие, иной раз совершенно необычное. В дело шло всё, в Фец постоянно появлялись свежие разработки. Но сейчас никаких наработок у него не было, да они и не требовались — для целей Бернульфа вполне годились старые, проверенные временем схемы. Магнус ввёл лишь одно серьёзное изменение в базовый вариант химеры на основе коня и людских тканей: вытащив кишки, он нарезал их и запаял края, предварительно вложив внутрь остатки плоти. Финальный штрих — несложное заклинание Тления — запустило процесс разложения сырья, медленно наполняя бомбочки газом.

Потрошение тоже не произвело на Рону никакого впечатления, и колдун отметил это в памяти.

Он закончил уже к ночи, чувствуя усталость во всём теле. Ломило спину, сушило глаза. Да и магии пришлось истратить немало.

— Пожалуй, это слишком мерзко даже для меня, — сказал Бернульф. Командир несколько раз подходил смотреть на процесс, и хотя всё же сумел сохранить лицо, после работы с внутренностями не сдержался.

— Всей мерзостью занимался я и моя подопечная, — сухо ответил Магнус. — Зато в нужное время химера не подведёт.

— Уж надеюсь, мэтр. Вы закончили?

— Потребуется около двух часов, чтобы газовые бомбы созрели. После этого можно начинать хоть сразу же.

— Ваше создание может передвигаться, пока эта дрянь готовится?

— Вполне.

— Тогда не будем терять ни минуты. Берите своё существо, мэтр, нам надо подобраться ближе к крепости. Собираемся, ребята! До рассвета ещё далеко! — крикнул он.

— Наконец-то веселье! — отозвался чей-то задорный голос, и по лагерю прокатился согласный гул.

Химера скользнула к темнеющим вдали стенам. Отсюда до них было несколько сот шагов совершенно гладкого, явно выровненного вручную поля — нигде не укрыться от огня, и не подойти незамеченным. Живому, по крайней мере.

Сперва Магнус рассчитывал набросать побольше снега на свою химеру и заставить её подкрасться поближе, используя эту маскировку, но тот слишком легко опадал, и в конце концов он просто пустил её бегом. Её, конечно, увидели. Но увидели демона, а не всадника.

Они ещё не знали, что это не демон.

Связь оставалась крепкой даже на таком расстоянии. Магнус прикрыл глаза, чтобы лучше видеть всё глазами существа, и полностью отдался безумной гонке. Прыжок за прыжком приближался ров, достаточно широкий, чтобы задержать атакующих людей, но не рассчитанный на то, что бежало к нему сейчас. Одним мощным рывком химера взлетела на бруствер, тут же вонзив когти в растерявшегося часового, и в ночи пролилась первая кровь.

Грохнул мушкетный выстрел — мимо. Ещё один взмах когтями, и стрелок отлетел в ров со сломанной шеей. Слишком поздно, поднять тревогу он всё же успел.

— Поехали, ребятки! — услышал некромант голос Бернульфа. Ответом ему был перестук копыт — рейтары один за другим выдвигались в колонну.

Что ж, самое время использовать магическое оружие. Даже несмотря на «демона», часовые, конечно, увидят приближающихся всадников, но вряд ли обеспокоятся — пропускной пункт закрыт, а ведь есть ещё и равелин. Врагу сперва придётся проникнуть туда, сломав ворота, а уже из равелина, минуя мост — в сердце форта.

Скакать в атаку, как сейчас это сделают рейтары — самоубийство. Если только им не помогут изнутри.

Беззвучная команда коснулась мозга мёртвой твари, и в стенах равелина разорвалась первая бомбочка. Ещё одна улетела в сам форт. Магнус не слышал хлопка — экономя время, он не стал наделять своё создание слухом, но знал, что тот был. И судя по хватающимся за горло мушкетёрам, газа там хватило с лихвой.

У него не было возможности создать смертельный яд, для этого потребовалась бы лаборатория. К тому же ядовитый газ мог повредить и своим, пусть даже те по приказу Магнуса озаботились натянуть смазанные пахучей субстанцией маски на лица. Воевать в таких — то ещё удовольствие, но защитникам всяко хуже.

Он не стал тратить время, убивая корчащихся от безудержной рвоты людей. Вместо этого химера проломила дверь в сторожку, где скрывались рычаги, поднимающие решётку на воротах.

Именно для этой работы Магнус потрудился обеспечить существо руками с цепкими пальцами вместо обычных лап.

Ввысь взлетела сигнальная ракета, озарив ночь ярко-красным всполохом — всадников заметили, но слишком поздно. Решетка уже закрепилась наверху, а химера ринулась к парапету, где мелькали фигуры стрелков. Здесь Магнусу пришлось выбирать — либо уничтожить торопливо снаряжающих оружие мушкетёров, либо поднимать мост, давая возможность рейтарам проникнуть внутрь и устроить резню. Он выбрал второе, бросив ещё несколько бомб, чтобы хоть как-то облегчить участь союзников.

Впрочем, те чувствовали себя неплохо: из-за внезапности нападения защитники форта попросту не успели подготовить артиллерию, а стрелять они могли только с крайних бастионов, да и туда уже добрался удушливый газ. Магнус знал, что эта дрянь даже в небольших количествах вызывает резь и жжение в глазах — вряд ли в таких условиях можно говорить о высокой меткости на таком расстоянии.

Он не знал, где именно сейчас находятся рейтары, да и не думал об этом, потому как взгляд химеры упал на тяжёлую деревянную дверь. Мощный удар тут же сокрушил засов, открыв ход внутрь, и в следующее мгновение Магнус увидел рычаги моста.

— Все в порядке, мэтр? — услышал он спокойный голос, столь неподходящий к тому, что видел колдун. Бернульф не забыл об охране теурга, оставив ему целый десяток бойцов. Те были не очень довольны таким раскладом, но возражать, конечно, не стали. Одному из них вручили сигнальный пистолет — на случай, если план провалится, и придётся отступать. Но Магнус уже знал, что сегодня воспользоваться этой штукой не придётся.

— Опускаю разводной мост, — равнодушно ответил некромант.

Из крепости доносились выстрелы — слишком редкие, чтобы представлять угрозу. Газ продолжал действовать. Ещё несколько минут, и он окончательно рассеется в воздухе, но своё дело уже сделал: тем, кто попал в это облако, можно забыть о драке до утра, если не больше. Зато когда подойдут рейтары, они ощутят лишь невероятную вонь.

Он продолжал работать, мерно поднимая и опуская рычаг. Считалось, что химеры не чувствуют усталости, но, конечно, это было ложью. Их мышцы работали так же, как и мышцы живых, просто отсутствие боли и возможность очищать их с помощью магии даёт фору живым. К тому же колдун знал, что именно предстоит делать, и позаботился о подходящей форме.

Вверх-вниз. Вверх-вниз.

Пальба почти прекратилась — должно быть, рейтары укрылись внутри равелина. Их, конечно, могли достать с парапета сторожки, но тамошние защитники были слишком заняты, и оказать врагу отпор не могли никак.

Мост наконец коснулся камней, и с этого момента крепость была обречена.

Рейтары ворвались внутрь стальным вихрем, рассеиваясь по форту и убивая всех на пути. Магнус уже ослабил контроль — его помощь больше была не нужна, всадники прекрасно справлялись и сами. Деморализованные, растерянные защитники, многие из которых даже не успели натянуть доспехи, погибали один за другим.

— Кажется, наши уже внутри, — бросил телохранитель. — Поехали, не стоит здесь оставаться.

Никто в форте не ожидал ничего подобного. Он был неплохо защищён, а гарнизон старательно нёс службу, зная, что армия язычников вот-вот может нагрянуть из-за леса — но ни один человек не предполагал того, что произошло этой ночью.

Быть может, они сумели бы справиться и с химерой. Когти, клыки, скорость и сила — опасное оружие, и всё-таки град свинцовых пуль уничтожал и не такое. А вот с газом он справиться не мог.

Химера послужила всего лишь средством доставки, и только. Да ещё опустила мост к равелину, позволив рейтарам пройти. Правда, Бернульф позаботился и об этом, взяв с собой пару канатов с «кошкой» на конце, но творение Магнуса не сплоховало.

Пленных взяли только под конец резни, когда в живых осталось всего несколько десятков человек из всего гарнизона. Бернульф прекрасно понимал, что с его силами будет очень трудно удержать много людей, и заранее отдал соответствующий приказ.

А потом предстояла тяжёлая, грязная работа — избавиться от трупов. Освобождены от неё были только Магнус, Рона и все раненые, впрочем, без дела некроманта тоже не оставили — он снова взялся за хирургию. Ночная атака обошлась Бернульфу всего в шестерых человек, и ещё двое, по мнению Магнуса, могли остаться калеками. Очень небольшая плата, если подумать. Одна ошибка — и шестеро вполне могли превратиться в шестьдесят. Например, если бы Магнус сразу бросился поднимать мост, а не забросал сперва бастионы бомбами с газом, обезвредив стрелков.

Но захват прошёл идеально. Скрытность, скорость, неожиданность — всё это сложилось в смертельную комбинацию, позволив захватить форт почти бескровно. На этот раз, потому что потом враг будет умнее. Слухи пойдут по Хельвегу, этого не избежать. Враг узнает о газе, о химере, и сделает выводы.

Впрочем, у Магнуса найдётся запасной ферзь.