Источники и благодарности

Главным импульсом, побудившим меня взяться за эту книгу, стало откровение, снизошедшее на меня после переезда в Нью-Йорк и событий 11 сентября 2001 года, но свою роль сыграл и другой фактор – родительский. Мои три дочери заверят вас, что по части отцовской тревоги я прямо-таки король. Но мои тревоги насчет собственных детей вращаются вокруг бытовых обид, связанных с их повседневной жизнью: с их работой, с их молодыми людьми, с противопожарными детекторами в их квартирах, а не с фугасами и зажигательными бомбами. Как же Черчиллям и их кругу удавалось справляться с этими тяготами?

Опираясь на этот вопрос, я пустился в путешествие (оказавшееся весьма долгим) по необозримой чаще исследовательских работ, посвященных Черчиллю, по этому царству гигантских томов, искаженных фактов, причудливых конспирологических теорий – пытаясь найти своего собственного Черчилля. Как я обнаружил при работе над предыдущими книгами, когда смотришь на прошлое свежим взглядом, неизбежно начинаешь видеть мир по-иному и находить новый материал, новые умозаключения – даже когда движешься по истоптанным тропам.

Когда пишешь о Черчилле, одна из опасностей состоит в том, что тебя с самого начала ошеломляет (быть может, даже устрашает, мешая дальнейшему продвижению) сам объем трудов, уже являющихся достоянием общества. Чтобы избежать этого, я решил начать со скромной дозы подготовительного чтения (на первых порах ограничившись «Защитником королевства» Уильяма Манчестера и Пола Рейда, «Черчиллем» Роя Дженкинса и «Звездным часом» Мартина Гилберта), зато потом нырнуть прямо в архивы, чтобы посмотреть на черчиллевский мир как можно более свежим взглядом. Благодаря избранному мной углу зрения определенные документы оказались для меня гораздо ценнее, чем для традиционных биографов Черчилля: скажем, отчеты о хозяйственных расходах в Чекерсе, его премьерской резиденции, или переписка о том, как разместить солдат на территории этого поместья так, чтобы не перегрузить его канализационную систему (в то время эта проблема вызывала немалый интерес, но авторам, писавшим о Черчилле позже, она не показалась такой уж остроактуальной).

Мои исследования привели меня во многочисленные хранилища документов, включая три из моих самых любимых мест во всем мире: это Национальные архивы Соединенного Королевства (в Кью, рядом с Лондоном); Черчиллевский архивный центр в кембриджском Черчилль-колледже; отдел рукописей американской Библиотеки Конгресса (Вашингтон). По мере накопления документов я начал строить карту своего сюжета, используя так называемую кривую Воннегута – графический метод, разработанный Куртом Воннегутом в своей дипломной работе, которую он некогда выполнял в Чикагском университете (правда, его факультет отверг эту работу – потому что, как утверждал сам писатель, она была слишком простая и веселая). Метод позволяет построить особую схему для всякой когда-либо написанной истории – художественной или документальной. По вертикальной оси отмечаются градации везения/невезения (вверху – максимальное, внизу – минимальное). Горизонтальная ось представляет течение времени. Одна из выделенных Воннегутом разновидностей сюжетов – «Человек в яме»: герою очень везет, потом страшно не везет, но затем он выкарабкивается наверх и достигает еще более впечатляющих успехов, чем вначале. Мне показалось, что эта схема неплохо отражает первый черчиллевский год на посту премьер-министра.

Выстроив этот график, я пустился отыскивать рассказы, которые часто не попадают в массивные биографии Черчилля – или потому, что их некогда поведать, или потому, что они кажутся слишком легкомысленными. Но именно в таком легкомыслии Черчилль часто по-настоящему проявлял себя: в мимолетных эпизодах, благодаря которым его сотрудники проникались такой симпатией к нему – несмотря на крайне суровые требования, которые он ко всем им предъявлял. Кроме того, я постарался вывести на первый план кое-каких персонажей, которым зачастую уделяют мало внимания в масштабных книгах по истории. Каждый исследователь Черчилля цитирует дневники Джона Колвилла, но мне показалось, что Колвилл словно бы хочет стать полноправным персонажем, и я попытался удовлетворить его желание. Я не знаю никаких других работ, где упоминалось бы о его радостно-печальном романтическом увлечении Гэй Марджессон: я включил сюда этот сюжет, поскольку он напоминает мне об одной необычайно жалкой фазе моей собственной молодости. Вы не найдете рассказа об этом увлечении в опубликованной версии колвилловских дневников («На обочинах власти»), но если вы станете сравнивать ее страницы с рукописными дневниками, хранящимися в Черчиллевском архивном центре (как сделал я), то отыщете в этих дневниках описание каждого романтического эпизода. Колвилл исключил эти описания из печатной версии, а кроме того, сделал другие купюры, отметив, что все это «тривиальные записи, не представляющие широкого интереса». Но в то время, когда он делал эти записи, эти события вовсе не были тривиальными. Для меня самое интересное в его погоне за Гэй – то, что все это происходило на фоне пылающего Лондона, где каждый день падали бомбы: несмотря ни на что, этим двоим все-таки удавалось то и дело улучить момент, «достаточный для счастья» (как выразился Колвилл).

Мэри Черчилль тоже выступает на первый план. Она очень любила отца, но любила и веселые танцы на базе Королевских ВВС – и приходила в восторг от «бреющего полета», когда пилоты мчали ее (и ее подруг) над самыми верхушками деревьев. Мне хотелось бы выразить особую признательность Эмме Сомс, дочери Мэри: она дала мне разрешение ознакомиться с дневниками матери.

Кроме того, я очень многим обязан Аллену Паквуду, директору Черчиллевского архивного центра: он прочел черновик этой книги и спас меня от множества промахов. Его собственная недавно вышедшая книга How Churchill Waged War («Как Черчилль вел войну») оказалась неоценимым подспорьем для ознакомления с идеями, популярными среди нынешних исследователей Черчилля. Выражаю благодарность двум бывшим председателям Международного черчиллевского общества, которые также ознакомились с моей рукописью и предложили всевозможные поправки и замечания, в том числе довольно тонкие. Еще на ранних стадиях моей работы оба джентльмена порекомендовали мне широчайший спектр ресурсов для справки и консультации, в том числе стопку карточек настольного календаря с Даунинг-стрит, 10, хранящихся в вашингтонской штаб-квартире общества. Меня особенно поразило, что карточка за сентябрь 1939 года (месяц, когда началась война) обезображена большой черной кляксой – вероятно, из-за того, что опрокинулась чернильница.

Как всегда, выражаю безмерную благодарность (в том числе и за обеспечение бутылками «Шардоне ромбауэр») моей жене Крис – ну да, за то, что она вообще меня терпит, но в особенности за то, что она стала первым (и очень внимательным) читателем моей рукописи, вернув ее со своими обычными пометками на полях: улыбающимися и печальными рожицами, а также цепочками букв «хррррр» (со все уменьшающимися «р»), обозначающими храп. А еще огромное спасибо моему редактору Аманде Кук, чьи пометки на полях были существенно более требовательными и вивисекторскими, но неизменно разумными и просвещающими. Ее ассистент Закари Филлипс с изяществом и энтузиазмом провел этот текст через финальные этапы подготовки, хотя, по-моему, в процессе он чуть не ослеп из-за моего чудовищного почерка. Дэвид Блэк, мой агент (который всегда ведет себя как настоящий мужчина, но иногда – еще и как свирепый сторожевой пес), подбадривал меня на протяжении этого долгого пути, периодически подкрепляя мои силы красным вином и великолепной едой. Джули Тейт, мой блистательный фактчекер, настоящий профессионал, прочла рукопись словно с увеличительным стеклом, выискивая орфографические ошибки, неверные даты, неправильные хронологические линии, перевранные цитаты – благодаря чему я стал спать неизмеримо спокойнее. Спасибо и моему другу Пенни Саймон, блистательному рекламному агенту из Crown: она прочла один из первых черновиков, полностью отдавая себе отчет в том, что я никогда не смогу отплатить ей за ее щедрость (и ясно давая это понять при всяком удобном случае). Кэрри Долан, мой давний друг и бывший коллега, редактор первой полосы в The Wall Street Journal, также прочла один из черновиков, в том числе и во время своего любимейшего занятия в жизни – полета на самолете над морем. Нет, на самом-то деле она ненавидит летать (даже больше, чем я), но уверяет, что книга ей понравилась.

Команда изобретательных, творческих, энергичных личностей в Random House и Crown дала жизнь этой книге и великолепно отправила ее в плавание. Я говорю о вас, Джина Сентрелло, президент и издатель Random House; Дэвид Дрейк, один из издателей Crown; Джиллиан Блейк, главный редактор; Эннсли Роснер, заместитель издателя; Диана Мессина, директор по рекламе; Джули Сеплер, директор по маркетингу. Особая благодарность Рэчел Олдрич, маэстро новых медиа и новых способов завоевывать внимание вечно отвлекающихся читателей. Бонни Томпсон подвергла книгу тщательнейшей финальной корректуре; Ингрид Стернер занималась правкой моих примечаний; Люк Эпплин в рекордное время превратил страницы, исписанные моим жутким почерком, в верстку; Майк Бёрки надзирал за всем этим процессом как продюсер печатной версии книги. Крис Бранд сделал убойную обложку, а Барбара Бахман превратила внутренние страницы книги в произведение искусства.

Кроме того, отдельное спасибо моим трем дочерям за то, что они помогают мне сохранять правильное ощущение масштаба и соразмерности рутинных испытаний повседневной жизни, бледнеющих в сравнении с теми ужасными вещами, которые Черчиллю и его окружению приходилось переносить каждый день.

Одна сокровищница документов-первоисточников заслуживает отдельного упоминания. Это «Военный архив Черчилля», собранный и опубликованный Мартином Гилбертом, недавно скончавшимся знатоком черчиллевской истории, – в качестве циклопического приложения к его многотомной биографии премьер-министра. Я широко использовал тома 2 и 3 (общий объем вошедших в них телеграмм, писем, речей и личных служебных записок составляет 3032 страницы). Еще одним неоценимым источником (по вопросам, не связанным с романтикой) стала книга Колвилла «На обочинах власти», особенно первый том, который великолепно показывает картину жизни на Даунинг-стрит, 10 во время войны. Мне посчастливилось набрести и на множество потрясающих вторичных источников. Среди моих любимых: «Священный лис» Эндрю Робертса (биография лорда Галифакса); «Пять дней в Лондоне, май 1940-го» Джона Лукаша; «Беспокойные молодые люди» Линн Олсон; «Рев льва» Ричарда Тойе; «Бомбы как любовные амулеты» Лары Фейгель; а также «Больше никакого шампанского» Дэвида Лоу – финансовая биография Черчилля, одна из наиболее оригинальных работ черчиллианы, появившихся за последнее десятилетие.

В примечаниях я цитирую и атрибутирую главным образом те материалы, которые привожу в книге по документам-оригиналам или по вторичным источникам; кроме того, я атрибутирую некоторые фрагменты, которые, скорее всего, покажутся читателю чем-то новым или противоречивым. Но я не атрибутирую все на свете. Эпизоды и подробности, которые хорошо известны и всеобъемлюще задокументированы в других местах, а также материалы, чей источник очевиден (например, некоторые дневниковые записи, снабженные ясной датировкой), я решил не атрибутировать, чтобы избежать непомерного разбухания примечаний. Зато я приправил эти примечания небольшими историями, которые не попали в финальную версию основного текста, но которые (как мне кажется) по той или иной причине заслуживают пересказа.