53
Элин находит Айзека рядом с Уиллом в столовой, за маленьким столиком у окна.
Они не разговаривают. Наклонив голову, Уилл смотрит в телефон, а Айзек уставился через стекло в темноту.
Подвинув стул, Элин садится между ними.
Сердце бешено стучит. То, что она собирается сказать… ужасно. Ей никогда не удавалось правильно сообщать плохие новости, смягчая удар. Слова вечно выходят неуклюжими.
Уилл с каменным лицом поднимает голову.
– Давненько тебя не было. Уже поздно, Элин. Половина десятого.
– Не так уж долго.
– Я отправлял сообщения. Искал тебя в номере. Не обнаружив тебя там, вернулся сюда и нашел Айзека, – говорит он несвойственно укоризненным тоном. – Подумал, может, ему нужна компания.
– Видимо, я совсем чуть-чуть с тобой разминулась, – отвечает она, проигнорировав его замечание. – Проверяла записи с видеокамер вместе с Сесиль, а потом вернулась в номер и поговорила с Ноа. Он переслал мне расшифрованные файлы.
– Так быстро? – впервые поднимает на нее взгляд Айзек.
– Да.
Элин сбивчиво рассказывает им обо всем, что обнаружила. Закончив, она чувствует на себе пристальный, немигающий взгляд Айзека.
Молчание давит на плечи.
Элин боится посмотреть ему в лицо и потому разглядывает другие занятые столики. Одна компания ест, группа сотрудников играет в карты.
– Ты правда считаешь, что Лора замешана? – наконец произносит Айзек, наклонившись над столом и поставив на него локти. – Ты что, выжила из ума?
От пронзительных нот в его голосе Элин начинает запинаться:
– Ну, ее явно не держат взаперти, как ты считал. По записям камер мы знаем, что она все время была здесь. А если так, то почему прячется? Почему не сообщит тебе, что с ней все в порядке?
Айзек каменеет.
– Не знаю, но должно быть какое-то другое объяснение.
Проходит несколько секунд. Элин слышит его быстрое дыхание.
Она колеблется, не сразу решаясь спросить:
– Лора часто говорила с тобой о депрессии?
– Так, фрагментарно, – с непроницаемым видом говорит Айзек.
– В зашифрованных файлах Лориного ноутбука… было кое-что о психотической депрессии. – Она с трудом подбирает слова. – Это когда депрессия становится такой серьезной, что возникают психические сдвиги.
Айзек вспыхивает, его лицо становится злым и пунцовым.
– Ты знал?
– Нет. – Его голос дрожит. – Она мне не говорила.
Элин кладет руку на его ладонь, но Айзек отдергивает ее.
– Айзек, может, она не хотела. Может, она не знала, как ты это воспримешь…
– Как я это восприму? Элин, мы помолвлены. – Он сжимает кулак. – Вся эта ложь – просто бессмыслица какая-то, особенно теперь.
– В том-то и дело. Люди, страдающие психотической депрессией, могут потерять связь с реальностью. Ложные убеждения, ложные представления могут привести к параноидальному, маниакальному поведению.
Глаза Айзека превращаются в узкие щелочки.
– Все это… – тихо говорит он. – Ты пытаешься меня подготовить, да? Ты действительно думаешь, что она имеет отношение к случившемуся?
Элин чувствует, как пылает ее лицо.
– Пока что мы не знаем наверняка. Я просто хотела…
– Нет. Ты копаешь не в том месте, это дурацкая теория. На самом деле мы должны ее искать. Она не замешана, Элин. Я точно знаю. – Опустив взгляд на свои руки, он сжимает ладони. – Вспомни, что случилось с Адель. Думаешь, Лора на такое способна? – Он кусает губы. – Боже мой, Элин! Она же была твоей подругой!
Уилл встревоженно смотрит на нее и касается ногой под столом. Хочет, чтобы она замолчала, это ясно, но Элин не может замолчать. Айзеку придется это переварить. Если Лора замешана, то он должен понимать.
– Айзек, пока нельзя ничего сказать определенно, но мне кажется, тебе следует подготовиться. Лора лгала. И не раз.
Он качает головой.
– Не все так просто, Элин. Все мы лжем. Люди всегда лгут. О неприятных эпизодах, в которых они выглядят отвратительно. – Он поворачивается к Элин. – Взять тебя, разве ты честна? Относительно того, что происходит с твоей жизнью, с работой? – Он напрягается. – А как ты поступаешь сейчас? Ты ведь даже не рассказала Лукасу и Сесиль о том, над чем работаешь, верно?
Элин набирает в легкие воздух, чтобы ответить, но не может найти нужные слова. Она просто не может объяснить, почему им не сказала. Слишком сложно отделить одно от другого, даже в собственной голове.
По множеству путаных причин. Это рефлекс, она отказывается признавать, даже признаваться самой себе в том, что больше не детектив и, возможно, никогда им не будет. Но больше всего ее смущает другая причина – гордость. Желание по-прежнему играть важную роль.
Айзек с триумфом смотрит на нее.
– Это не значит, что ты сделала что-то плохое.
Упершись ладонями в стол, Элин чувствует, как что-то внутри ее надламывается, рвется невидимая нить, за которую так долго дергали.
– Ладно. Я им скажу. Ты этого хочешь? Чтобы я рассказала все подробности?
– Нет, – твердо отвечает Айзек. – Если ты не хочешь, то и не надо. Просто ты должна понять – нет идеальных людей. У каждого есть недостатки. Даже у тебя. Наверное, Лора понаделала глупостей, но это не значит, что она замешана в убийстве.
– Конечно, но…
– Что – «но»? – Айзек встает, его щеки покрыты красными пятнами. Стул со скрежетом царапает пол. – Ты сама-то себя слышишь, Элин? Ты прямо как мама, у тебя на глазах шоры. Считаешь мир черно-белым, как будто на все должен быть идеальный ответ. Если Лора совершила одну ошибку, она необязательно ведет к другой. Все запуталось, не всегда на все есть объяснения.
– Я такого не говорила.
Ее голос звучит с хрипотцой, приглушенно. Элин замечает, что вспотела, кожа под мышками чешется и горит.
– Да, не говорила, но подразумевала. – Он поворачивается к Уиллу. – Разве не так? Ты разве не чувствуешь ее осуждения?
Она жмурится от сочащегося из его слов яда.
– Кто-то же должен это сказать, Элин. Почему, по-твоему, я не поддерживал с тобой связь? Потому что твое общество утомительно. Ты хочешь, чтобы все поступали правильно, все должно быть разложено по полочкам. А мне от этого грустно. По этой причине я и уехал, покинув маму. В том числе по этой причине.
– Пожалуйста, Айзек…
– Да, это правда. Ты должна искать Лору, а вместо этого занимаешься совершенно не тем. – Его глаза сверкают. – С той самой минуты, когда ты здесь появилась, я понимал, что веселья не будет. Тебе обязательно надо что-то доказать.
– Ты о чем? – огрызается она.
– Ты всегда была такой. Вечно… как на задании.
– На задании?
– Спасаешь людей. Пытаешься быть героиней. Снова и снова. Это дело и твоя работа – вечно по одной схеме.
Сжав челюсти, Уилл встает и кладет руку на плечо Айзеку:
– Может, хватит уже, а? Все устали…
Айзек сбрасывает его руку:
– Нет. Она должна знать.
У Элин горит шея, а внутри разворачивается пружина злости.
Да что с ним? Почему он не понимает?
Она такая лишь по одной причине – из-за смерти Сэма.
Потому что это сделал Айзек.
– Айзек, – с дрожью в голосе начинает она. – Что бы ты ни говорил, важно получить ответы. Правда имеет значение. Как иначе можно двигаться дальше? Вспомни, что случилось с Сэмом. Из-за этого я так и хожу по кругу. Снова и снова прокручиваю в голове тот день, и все потому, что у нас нет ответов. Мы не знаем, что тогда произошло.
Айзек застывает, его щеки начинают багроветь. Она открывает рот, но тут же снова закрывает.
Между ними повисает тяжелое молчание, и оно говорит Элин все, что она хочет знать.
Ее рука теребит колено.
– Не хочешь об этом говорить?
Айзек изучает пол, не желая встречаться с ней взглядом.
– Ну давай же, Айзек. Хочу тебя послушать. Ты годами избегал этой темы. Мне нужны ответы.
– Хватит, Элин, – говорит Уилл, накрывая ее ладонь своей.
Айзек наконец-то поднимает голову и с затуманенными глазами смотрит ей в лицо.
Чувствует себя виноватым, решает Элин, глядя на него. Его пожирает чувство вины.
Айзек отворачивается:
– Я иду спать. Я не собираюсь говорить об этом здесь. Уж точно не сейчас.
Он по-прежнему не смотрит ей в лицо.
– Ну да, ну да, – говорит Элин ему вслед. – И кто же из нас убегает?
Когда Айзек уходит, они сидят молча. Его уход… похож на пощечину. Как будто Айзек снова ее обманул.
Уилл смотрит на нее со странным выражением лица:
– Может, вернемся в номер? Отдохнем немного? Ты устала.
– Устала? Я не…
– Ну, мне так кажется. Твои слова были слишком…
Он качает головой.
Элин обводит взглядом зал, группку служащих, играющих в карты. Снаружи все так же сыпет снег. Столько всего на нее навалилось. Кажется, голова вот-вот взорвется.
– Какими? – наконец говорит она. – Что ты хотел сказать?
Уилл барабанит пальцами по столу.
– То, как ты ему сказала… Мне кажется, ты выбрала неверный способ.
– Неверный способ? А верного и нет. Уилл, он должен узнать о том, что сделала Лора.
Но, произнеся эти слова, Элин сразу же понимает, что он прав. Она все сделала не так. Слишком резко. Слишком давила на Айзека. У нее пока что нет доказательств, что Лора определенно замешана в преступлении.
У нее зарождается ужасная, отвратительная мысль – а может, она поступила так намеренно? Может быть, в глубине душе ей хочется наказать Айзека из-за Сэма?
– И не только, – добавляет Уилл. – Ты зачем-то начала говорить о Сэме, в такой-то момент.
– В смысле?
– После разговора о Лоре это уже слишком. – Его челюсть дергается. – Знаешь, у меня не выходят из головы слова Айзека.
– Какие? – выдавливает смешок Элин. – Он много чего наговорил.
Она придвигает к себе бутылку воды и театральным жестом наливает ее в стакан.
– О том, что у тебя мания задавать вопросы. О твоем стремлении геройствовать. – Уилл смотрит на нее. – Тебе не кажется, что именно так ты себя и ведешь? Пытаешься что-то доказать?
– Кому?
– Себе, – вспыхивает Уилл. – Ты пытаешься что-то доказать самой себе. Потому что раз ты не спасла Сэма, то нужно спасти кого-нибудь еще. Изгоняешь призраков.
При взгляде на него у Элин стучит в ушах пульс.
– Вот как, по-твоему? Ты считаешь, мне неважно, что случилось с Адель, с Лорой?
Она набирает в рот столько воды, что с трудом ее проглатывает.
– Я лишь вижу, что ты полностью погрузилась в это дело, не оставив места ни для кого другого. Для их чувств. – Он колеблется, сердитый румянец на его щеках становится ярче. – У тебя нет причин отдавать всю себя этому делу. Тебе следует подумать и о других людях, как это скажется на них.
Элин не отвечает. Не потому, что не хочет, просто не знает, что сказать.
Вероятно, Уилл прав, но она не умеет останавливаться.
После гибели Сэма она все время что-то ищет. Она как будто бежит, пытаясь найти финишную черту, но та постоянно отодвигается.
