47
– Прежде чем мы начнем просмотр записей, – Сесиль показывает на планшет, лежащий на столе, – я хотела поговорить с вами насчет Лукаса. Не хочу, чтобы у вас создалось превратное представление из-за того, что он сказал о Лоре.
Она смущенно смотрит на Элин.
– О чем именно?
В воздухе витает запах духов Сесиль – легкий, цитрусовый, на удивление женственный.
– О том, что между ними было. – Сесиль заправляет выбившуюся прядь за ухо. – Не знаю, в курсе ли вы, но Лукас – мой брат.
– Я поняла. По фамилии догадаться несложно.
– Конечно. – Сесиль с улыбкой придвигает свой стул ближе к Элин. – То, как он это сказал и с каким видом, выглядело так, будто он защищается. У Лукаса был непростой период. Его брак оказался неудачным. С тех пор у него не было нормальных отношений. Только короткие романы… Все потому, что он боится.
– Чего?
– Открыться. Быть уязвимым. – Сесиль прикусывает нижнюю губу, играя подолом блузки. Она говорит будничным тоном, но чувства прорываются наружу. – Потому что в детстве он не вылезал из больниц, и другие люди, в особенности родители, обращались с ним как с хрупкой вазой. Мне кажется, он всегда пытался что-то доказать окружающим. Когда от него ушла Элена, его жена, он стал чувствовать себя еще более ущербным.
– Разрыв может быть болезненным, – отвечает Элин, вспоминая свои отношения до Уилла, как ее мотало туда-сюда. Как она все подвергала сомнению.
– Да. Со мной после развода было то же самое. Постоянно прокручиваешь в голове одно и то же. Винишь себя. – Взгляд Сесиль отстраненный, остекленевший. – У меня тоже были планы, как и у Лукаса. Дети. Семейная жизнь… Но все не сбылось. Я не сразу привыкла.
– Наверное, случившееся с Даниэлем Леметром тоже внесло свою лепту, он пропал как раз накануне открытия отеля… Наверное, Лукасу было тяжело.
– Да. Во всем. И с деньгами, и с рекламой. Открытие отложили больше чем на год, – она колеблется. – Но для Лукаса дело было не только в деньгах. Даниэль с Лукасом были близки.
– Вы тоже его знали? – подхватывает тему Элин.
– Не так хорошо, как Лукас, но знала. Наши родители дружили. Мы вместе катались на лыжах почти каждые выходные, а когда повзрослели, устраивали совместные ужины и вечеринки… – Элин не может расшифровать выражение лица Сесиль, но потом та улыбается. – Больше он дружил с Лукасом, который вечно перетягивал одеяло на себя. У вас же есть брат, так что вы, вероятно, понимаете, как это бывает.
Элин задумывается о сходстве между ними. Две сильные женщины по-прежнему зависят от своих братьев, борются с ними за кислород.
Сесиль с коротким смешком поднимает планшет.
– В общем, Лукас вряд ли одобрит то, что я говорю о его личной жизни, – смущенно вспыхивает она.
Элин тронута. Не только тем, что Сесиль пытается защитить брата, но и ее неловкостью. Она узнает в Сесиль и другую свою черту – ей тоже трудно разговаривать о чувствах.
Сесиль съеживается от ее взгляда и лихорадочно тычет в экран планшета, вводя пароль.
– Наша система безопасности… это произведение искусства. Патентованная технология. Можно транслировать запись на любой гаджет. – В бликах от потолочного освещения видны отпечатки пальцев внизу экрана. – На заглавной странице показаны все камеры. Остается лишь выбрать одну и найти нужный отрезок времени. Звук тоже записывается.
– Ясно. – Элин кладет руку на стол. – Тогда покажите мне на примере одной камеры, как это делается.
– С чего хотите начать?
– Как насчет спа? Снаружи есть камера?
Сесиль морщится.
– Есть, но не уверена, что запись хорошая – там же полно пара, да еще метель… – Она начинает листать и резко останавливается, выбрав одну камеру. – Вот. Запись в реальном времени.
Она права, со смятением понимает Элин, глядя на изображение. На камере видны приблизительные контуры бассейна, но пар и летящий мимо объектива снег размывают картину. Сцена как будто погружена в жидкость, вид немного призрачный.
– Неидеально, но днем изображение могло быть и лучше, – говорит Сесиль. – Когда именно смотреть?
– Начиная с утра и до того времени, когда Аксель обнаружил тело.
Сесиль перематывает назад, изображение при этом остается на экране.
– Итак, вернемся к девяти утра… – Но прежде чем она успевает закончить фразу, экран чернеет, почти ровно в пять вечера. – Это какой-то сбой, – бормочет она и, нахмурившись, пробует еще раз. – Пусто. Все утро и день – все исчезло.
– Вы уверены?
Элин ощущает дрожь беспокойства.
Сесиль пробует снова, теперь медленнее, но результат тот же самый – запись пропала. Сесиль хватает Элин за руку:
– Кто-то стер запись.
– Стер или позаботился о том, чтобы камера не снимала, – говорит Элин, и внутри у нее все сжимается при мысли, что все так и было задумано.
Убийца на шаг впереди, понимает она, глядя через окно в темноту. Ее теория о методично спланированном убийстве подтверждается, и это ее пугает.
Элин резко подается вперед.
– А можно стереть запись так, чтобы в системе не появилось оповещений?
– Наверняка можно. Все можно взломать, ведь так?
– Кто имеет доступ к системе?
– Глава службы безопасности, его сотрудники…
И у всех есть алиби, мысленно отмечает Элин, вспоминая свои заметки.
– Давайте посмотрим другую камеру. Есть камера у входа в спа-комплекс?
– Да. В коридоре. – Сесиль снова листает камеры на экране – нервными, паническими движениями. – Вот она.
Камера показывает коридор. Полированный бетонный пол, белоснежные стены.
На этот раз Элин отматывает запись до середины дня. Но снова на отметке в пять вечера экран чернеет.
Запись снова начинается с предыдущего дня. Элин некоторое время сидит молча, прокручивая в голове одну мысль.
– А можно просмотреть запись за вчерашний день?
– Конечно.
Элин отматывает назад и с легкостью находит приблизительное время. Всего за несколько минут она находит на записи себя – она идет по коридору к спа-комплексу, чтобы присоединиться к Уиллу в бассейне.
Продолжая проматывать запись, она пытается вычислить, сколько времени провела в спа.
Сколько времени она разговаривала с Марго? Пять-десять минут? А с Уиллом примерно столько же? Она доходит до того момента, когда выходила из спа-комплекса, обратно по коридору в вестибюль. Уставившись на экран, Элин понимает: Марго была права. Никто не входил в спа, пока она была там. Если кто-то был в раздевалке одновременно с ней, то вышел другим путем.
Элин поворачивается к Сесиль:
– Есть другой вход в спа? Через раздевалку?
– Да. Есть задняя дверь. Там доступ в зону обслуживания – к генераторам и насосам. Дверь действительно выходит в раздевалку, но доступ к ней есть только у ремонтников. – Она задумывается. – Нужен пропуск.
– А камеры снимают ту дверь?
Прикусив губу, Сесиль снова краснеет, румянец заливает ее шею и щеки.
– Есть камера снаружи, на крыше напротив двери. Персонал… о ней не знает, – запинается она. – Камеры расставлены повсюду. В одном отеле Лукаса в Цюрихе случались кражи.
– Можете найти запись?
Элин плевать на этическую сторону скрытых камер. Ей нужна только запись.
– Только у нескольких человек есть доступ, это совсем другая система. – Сесиль убирает с экрана планшета заглавную страницу и открывает другую, набирая пароль. А потом отдает планшет Элин. – Вот.
По другой камере Элин уже знает примерное время – где-то в половине четвертого, когда она закончила разговаривать с Уиллом.
Найдя эту отметку, она запускает запись. В первые несколько минут ничего не происходит. Изображение не меняется, камера смотрит в пол. Только снег падает перед экраном. Все звуки приглушены ветром.
Задержав дыхание, Элин барабанит пальцами по столу, надеясь, что ее предположение было верным.
Сесиль рядом с ней пристально смотрит на экран.
По-прежнему никакого движения.
Элин раздраженно вздыхает. Тот человек явно воспользовался этой дверью в раздевалку, если только не вышел раньше…
– А есть… – начинает она и замирает.
На экране что-то мелькает.
В левой нижней части экрана появляется человек.
Высокий, хорошо сложенный, в темных бесформенных штанах и черной непромокаемой куртке, капюшон надвинут на лицо.
Элин взбудоражена. Она с самого начала была права.
Там кто-то был. Кто-то наблюдал за ней. Она смотрит на человека, который явно не в курсе существования камеры. Даже не смотрит в ее направлении. Четко идет к намеченной цели – двери.
Так кто же это? Кто за ней наблюдал?
Невозможно сказать. Если человек не повернется, опознать его невозможно. Бесформенная одежда, капюшон – идеальная маскировка. Нельзя даже понять, мужчина это или женщина.
Элин смотрит на экран и наблюдает, как человек прикладывает ключ-брелок к электронной панели на двери и открывает ее.
Повернись, молит Элин. Повернись!
И тут, как будто человек ее услышал, он оборачивается на камеру, как будто хочет убедиться, не видел ли его кто.
Элин так напряженно смотрит на экран, что слезятся глаза. Изображение расплывается. Она моргает пару раз, но картинка не меняется.
Элин протягивает руку и нажимает на паузу. Изображение замирает. Трясущейся рукой Элин водит пальцами по экрану, увеличивая изображение. Картинка достаточно четкая, можно почти рассмотреть поры на лице этого человека.
Пульс в ушах Элин превращается в оглушительный грохот.
Она знает, кто это. Точно знает, кто за ней наблюдал.
