КАК ПОСТРОИТЬ МЕЧТУ
Когда Фарреро впервые встретился с Дуэйном Ангкером из фирмы «Марлé и Ангкер, структоры III-го класса», его что-то мысленно оттолкнуло и отвратило; заметив, как покривились плотно сжатые губы Ангкера, он понял, что ощущение было взаимным. Приземистый и плотный, Ангкер словно сосредоточил в себе густую, маслянистую жизненную силу – так, как в окурке сигары сосредоточены крепчайшие табачные соки.
Фарреро не встречался тогда с Леоном Марлé, другим партнером фирмы – его он не видел на всем протяжении своего трудоустройства. Он не узнал бы его, даже если бы столкнулся с ним лицом к лицу на пешеходной ленте – Марлé предпочитал, чтобы его не видели. Его одержимость неприкосновенностью частной жизни выходила за рамки обычной замкнутости и граничила с неврозом.
Ангкер не отличался такой отчужденностью. Дверь в его кабинет всегда была открыта. Весь день техники из соседних помещений могли видеть, как Ангкер безропотно нес тяжкое бремя работы, корпел и вкалывал, как, обращаясь к телеэкрану, он подчеркивал отрывистые распоряжения взмахами кулака.
Фарреро держался подальше от кабинета Ангкера, появляясь там только для того, чтобы получить новое задание. Он считал, что удовлетворительно выполняет свою работу. Если бы это было не так, Ангкер несомненно уволил бы его и сделал бы это с превеликим удовольствием. Тем не менее, теперь, постучавшись в открытую дверь Ангкера, чтобы отчитаться о проекте Вестгеллера, он знал, что его ожидали крупные неприятности.
«Заходи!» – не поднимая голову, отозвался Ангкер. Фарреро, страдавший глухотой, увеличил громкость слухового аппарата и зашел в кабинет.
«Доброе утро!» – сказал Фарреро.
Ангкер быстро взглянул на него и тут же опустил глаза.
Фарреро положил на стол два микрофильма: «Готово к исполнению. Я показал чертежи Вестгеллеру, он доволен».
«Вестгеллеру? Надеюсь, он может заплатить», – Ангкер вставил микрофильмы в прорезь.
«Ваш кредитный отдел одобрил его счет», – пояснил Фарреро. Оттуда, где он стоял, опущенное и тем самым укороченное лицо Ангкера выглядело, как неумело вылепленная маска. «Его предприятие изготовляет утяжеленное стекло. Типа того, из которого делают туристические подводные лодки. Кроме того, он вложил капитал в лунные рудники».
На боковой стене засветился экран с голографическим изображением большого, массивного здания на фоне мрачноватого елового леса. Это старомодное сооружение с высокими коньками крыши и множеством печных труб очевидно было предназначено противостоять натиску зимних снегов на протяжении многих лет. На крыше, над темно-красными стенами с серым цоколем и белыми наличниками, блестели, как начищенная медь, панели солнечных батарей. Огромные темные ели подступали почти вплотную к задней стене дома; в промежутках можно было видеть удаляющиеся в сумрачной перспективе стволы других таких же деревьев.
«А! Ага… – хмыкнул Ангкер. – Неплохо сделано, Фарреро. Где этот участок?»
«В восьмидесяти километрах от Минусинска, на берегу Енисея, – Фарреро опустился в кресло и положил ногу на ногу. – На пятьдесят четвертой широте».
«Туда далековато лететь», – угрюмо заметил Ангкер.
«Вестгеллер говорит, что ему там нравится. Зима, снег, одиночество. Девственные леса, дикие животные, крестьяне – все такое. Он приобрел сто двадцать гектаров в пожизненную аренду».
Ангкер снова хмыкнул, откинулся на спинку кресла: «Цифры?»
Фарреро тоже прислонился затылком к изголовью кресла: «Нам это обойдется в сто тысяч, плюс пять тысяч на случай непредвиденных расходов и пятнадцать процентов прибыли – то есть, в общей сложности, примерно сто двадцать одна тысяча. Таково наше предложение».
Набычившись, Ангкер бросил на Фарреро неожиданно пристальный взгляд, выпрямился в кресле и нажал кнопку. На экране появился план первого этажа в разрезе. Ангкер снова нажал кнопку. Появился план второго этажа. После третьего прикосновения к кнопке на экране развернулись детальные планы расположения стен и простенков. Ангкер поднял глаза; складки, ведущие от его ноздрей к уголкам рта, углубились – Ангкер поджал жесткие губы, выпятил их.
«Как ты рассчитал эту сумму? – Ангкер ткнул карандашом в сторону голографического экрана. – На мой взгляд, ты продешевил на пятьдесят или шестьдесят тысяч. Это большой дом, причем потребуется существенная отделка».
«Я не думаю, что продешевил», – вежливо возразил Фарреро.
«На каких основаниях ты составил смету?» – столь же ласково поинтересовался Ангкер.
Фарреро обхватил руками колено: «В расчетах я руководствовался философскими соображениями».
«Философскими?! – воскликнул Ангкер – так громко, что Фарреро пришлось уменьшить громкость слухового аппарата. – Но продолжай, продолжай, будь так добр».
«Продолжу. Один из недостатков современной цивилизации – и в то же время древней цивилизации, должен заметить – заключается в том, что человек со средним доходом неспособен получить самые желательные, с его точки зрения, вещи. Он никак не может привести жизнь в соответствие с мечтами. В компетентной личности типа „А“ этот дефицит возбуждает стремление зарабатывать больше денег, то есть повышать производительность. Некомпетентный и неэффективный человек типа „Б“ ощущает возмущение и неудовлетворенность, но его производительность не повышается. Людей типа „Б“ гораздо больше, чем людей типа „А“, в связи с чем, в долгосрочной перспективе, мы помогаем себе, предлагая реализующие мечты товары и услуги по сходной цене».
«Я – человек типа „Я“! – заявил Ангкер. – Для меня все эти рассуждения – бессмысленный набор звуков. Объясни, каким образом я смогу реализовать свои мечты и при этом извлечь пятнадцать процентов прибыли, если продам этот дом на шестьдесят тысяч дешевле себестоимости».
«Объясню. Нужно применять новые методы. Я тщательно изучил систему. Мои методы работают».
«Каким образом?»
Фарреро помолчал: «Лично я – человек типа „А“. Я хотел бы получать гонорар в размере пяти процентов поступлений от продажи всех домов, построенных с использованием моих методов. Рассматривайте это как официальный запрос».
«Продолжай».
«Прежде всего подпишите эту памятную записку».
Ангкер едва взглянул на записку: «Пожалуйста!» Он размашисто подписал бумагу снизу.
«Замечательно! – отозвался Фарреро. – Превосходно. Я распоряжусь, чтобы начали строительство». Он стал подниматься на ноги.
«Не торопись! Каким образом все это получится?»
Фарреро сказал: «Ну, прежде всего, в Восточной Сибири земля стóит недорого. Мы забиваем сваи из карболона в вечную мерзлоту, пользуясь спроектированными мной машинами. Устанавливаем столбы из карболона и прокладываем водопроводные и канализационные трубы, электропроводку и воздухопроводы, после чего заливаем плиту из коагулированного грунта. В данный момент я не могу раскрыть состав связующего вещества, но оно высокоэффективно. На плите сразу выкладывают керамическую плитку или паркет из твердых пород дерева. На этом заканчивается первый день работ. Затем – и в этом состоит сущность моих нововведений – стены и перегородки формируются вокруг предварительно установленных дверей, окон и каминов, которые не приходится вставлять в проделанные позже проемы. Таким образом срок выполнения работ сокращается на три дня. На третий день сверху опускается готовая сборная крыша; в ней заранее установлены осветительные приборы и теплоизоляция, после чего наносится наружное покрытие. На четвертый день производятся ландшафтные работы на приусадебном участке; отделочные работы занимают еще пару дней. После чего Вестгеллер сможет въехать в новый дом».
«Если не будет никаких задержек или сбоев».
«Не предвидится никаких задержек, кроме вызванных исключительно неблагоприятными погодными условиями».
Ангкер резко наклонился вперед, направив острие карандаша на Фарреро: «Не следовало представлять смету Вестгеллеру, не проконсультировавшись предварительно с моим управлением».
«Я сделал только то, за что вы мне платите, – с быстротой, свидетельствовавшей о предварительной подготовке, возразил Фарреро. – Разработал проект, подготовил смету, продал дом».
«Ошибаешься! Тебе платят не только за работу, но и за соблюдение интересов компании. Допустим даже, что твоя система эффективна. Финансирование твоих теорий само по себе обошлось нам в кругленькую сумму. У меня тоже есть теории, которые я хотел бы финансировать – и, так как я руковожу компанией, моим теориям уделяется первоочередное внимание».
«Хорошо понимаю вашу точку зрения, – вежливо отозвался Фарреро. – Тем не менее, это близорукий подход. Принося пользу всему человечеству, мы тем самым приносим пользу себе. Таков фундаментальный принцип „Лиги надежды“, и я в нее вступил».
«И ты надеешься платить за достижение целей этой организации моими деньгами?»
Фарреро задумался на несколько секунд: «На этот вопрос я мог бы ответить „Да“ или „Нет“. Ответив „Да“, я мог бы указать на тот факт, что ваше личное состояние намного превосходит сумму, достаточную для удовлетворения ваших потребностей. Тем не менее, я отвечу „Нет“. Я получил недвусмысленные указания: мне поручили предлагать цены, позволяющие компании извлечь прибыль в размере пятнадцати процентов, и я в точности выполнил это требование».
Когда Ангкер злился, его собачьи карие глаза пучились, светлели и становились рыжими. Теперь он взялся обеими руками за край стола; внутренне трепещущий Фарреро, глядя прямо в глаза начальнику, заметил в них рыжий огонек.
«Пятнадцать процентов, – сказал Ангкер, – позволяют компании существовать, ни шатко ни валко. Тем не менее, твои суждения должны прежде всего служить интересам фирмы. Мы гарантируем заказчикам только высококачественное выполнение работ, ничего больше. Если наши расценки их устраивают, дело в шляпе. Если нет, они могут обратиться в одну из тридцати девяти фирм, получивших такую же лицензию, как наша».
Поднимаясь на ноги, Фарреро возразил: «Вы забываете, что предлагаемая экономия средств – моя идея. Я разработал систему».
«Работая на мою компанию!»
Лицо Фарреро порозовело: «Пользуясь оборудованием компании, я построил, в интересах компании, небольшой макет здания, чтобы проверить осуществимость и надежность моего проекта. Всю свою систему я разработал еще до того, как закончил Институт. Так или иначе, я зарегистрировал патент под своим именем».
«Очень хорошо! – многозначительно заметил Ангкер. – Теперь тебе придется передать право собственности на этот патент фирме „Марлé и Ангкер“».
Фарреро засунул руки в карманы: «Вы шутите!»
«Фарреро, сколько тебе лет?»
«Двадцать восемь».
«Ты учился в Институте четыре года, изучая методы строительства III-го класса, не так ли?»
«Совершенно верно».
«Таким образом, если бы тебе не удалось найти работу в строительной фирме III-го класса, эти четыре года можно было бы считать потерянными зря».
«Странно от вас это слышать, – заметил Фарреро. – На мой взгляд, это не имеет никакого отношения к обсуждаемому вопросу. Какое значение в данном случае имеет существование других компаний, входящих в нашу ассоциацию?»
«Большое значение – по двум причинам. Если фирма „Марлé и Ангкер“ внезапно снизит расценки, возникнет перекос во всей отрасли. Конкуренты не слишком беспокоятся о том, какую прибыль мы извлекаем – постольку, поскольку мы не нарушаем существующую структуру цен».
«Исключительно близорукий подход».
«Во-вторых, допустим, что ты больше не будешь работать в фирме «Марлé и Ангкер». Само собой, тебе придется подать заявку на трудоустройство в другой фирме, входящей в ассоциацию. Почему? Потому что других компаний, получивших лицензии на строительство III-го класса по всему миру, нет. Когда они получат от тебя такую заявку, они мне позвонят и спросят: «Почему от вас ушел этот парень по имени Фарреро?»
«Я им скажу: «Он придает слишком большое значение философским принципам. Он вступил в «Лигу человеческого достоинства»…»
«В „Лигу надежды“».
«…И каждый раз, когда он видел способ сэкономить средства, он спешил предложить заказчику скидку прежде, чем посоветоваться с управлением. Симпатичный парень, но от него одна головная боль». И во всех тридцати девяти компаниях твою заявку отправят в мусорную корзину – такова вторая причина, по которой они имеют самое непосредственное отношение к обсуждаемому вопросу».
«Понятно».
«А теперь о твоей системе. Она очевидно была спроектирована, пока ты работал у нас. Таким образом, она является интеллектуальной собственностью компании. Это подтверждается тысячами юридических прецедентов».
«Я разработал свой метод и десятки других методов, когда я учился в Технологическом институте».
«Доказательства?»
«В патентном бюро».
«Когда зарегистрированы патенты?»
Фарреро махнул рукой: «Неважно. Моя основная идея – в том, чтобы затраты на строительство домов класса III можно было свести на уровень класса II – а это, конечно, невозможно запатентовать».
«Причем идея практически нецелесообразна. Если заказчики желают платить по расценкам II-го класса, пусть покупают дома II-го класса в нашей дочерней компании, „Экс-Эй-Би“».
Фарреро протянул руки к начальнику: «А общественное благосостояние ничего для вас не значит? Вы хотите делать деньги, но ничего не давать взамен? Это кредо воришки, а не бизнесмена!»
Ангкер прикоснулся к кнопке на столе: «Дэйв? Эрнест Фарреро скоро пройдет мимо твоего кабинета, направляясь к выходу. Приготовь для него последний чек. С этой минуты он уволен».
«Будет сделано», – послышался ответ.
Фарреро разгорячился: «Это просто глупо! Это несправедливая месть! Если вы не можете обсуждать отвлеченные идеи, не прибегая к грубому принуждению, вы – неблагородный, бесчестный человек, заслуживающий банкротства! По сути дела, я сделаю все для того, чтобы вы потеряли свои деньги».
«Даже так? Ты не найдешь работу ни в одной фирме, входящей в ассоциацию, могу тебя заверить».
«Пустая угроза! Я намерен основать свое собственное предприятие».
«Ты забыл о существенной детали – для этого нужна лицензия. А у тебя ее нет. И тебе ее не выдадут. А без лицензии ты не сможешь ни построить, ни продать даже собачью конуру – ни на Земле, ни на Марсе, ни на Луне».
Фарреро с улыбкой покачал головой: «Если бы вы были правы – а вы не всегда правы, о чем свидетельствует ваше отношение к „Лиге надежды“ – я действительно оказался бы в незавидном положении».
«Готов держать пари на твои грязные лиловые носки, что ты в незавидном положении! Возвращайся в Институт и постарайся научиться уму-разуму!»
«Инфантильные оскорбления и угрозы, господин Ангкер. Позвольте мне кое-что предсказать – если хотите, можете рассматривать мой прогноз, как ответную угрозу. Вы только что выслушали описание новаторских принципов строительства. У меня в запасе еще несколько изобретений – и прежде, чем я их полностью реализую, вы начнете стремительно терять доходы и пригласите меня в фирму в качестве равноправного партнера. Не забывайте мои слова, господин Ангкер».
Фарреро выключил слуховой аппарат и вышел из кабинета.
Ангкер прикоснулся к еще одной кнопке. Отозвался тихий голос: «Да?»
«Вы прослушивали последний разговор в моем кабинете?»
«Нет», – ответил Марлé.
«Послушайте – это очень любопытный разговор». Ангкер отрегулировал рекордер и воспроизвел запись беседы.
«Что вы об этом думаете?» – спросил Ангкер невидимого Марлé.
«Как вам сказать, Дуэйн… – тихо и любезно ответил голос Марлé. – Вы могли бы подойти к этой ситуации не столь прямолинейно…» Голос партнера превратился в шепот и замолк, после чего послышался снова: «Доказывать право собственности на патенты очень трудно. Тем не менее, может быть, это только к лучшему. Наша отрасль стабильна. Мы делаем деньги. Невозможно предсказать, к чему привели бы подобные новшества. Может быть, следует созвать совещание членов ассоциации и, так сказать, выложить карты на стол. Думаю, после этого никто не наймет Фарреро и не заключит договор об использовании его процесса».
Ангкер с сомнением хмыкнул: «Я предупредил его, но не уверен в этом на сто процентов».
В голосе Марлé послышалась вежливая, но настойчивая нотка: «В ассоциацию входят сорок компаний. Вероятность того, что Фарреро обратится в любую из этих фирм, равна соотношению единицы к тридцати девяти. Поэтому каждый из членов ассоциации возьмет на себя соответствующие обязательства, чтобы защитить свои интересы».
«Хорошо. Я созову совещание».
На следующий день Ангкер вызвал секретаршу: «Соедините меня с Вестгеллером».
«Сию минуту… Впрочем, господин Ангкер, господин Вестгеллер как раз позвонил и желает с вами поговорить».
«Пусть говорит».
На экране Ангкера появилось лицо Лорина Вестгеллера – жирное, благодушное, с блестящими голубыми глазами. «Господин Ангкер! – сказал Вестгеллер. – Я решил не поручать вашей фирме дальнейшее осуществление моего проекта. Вы можете выставить мне счет за проделанную работу».
Ангкер набычился: «В чем дело? Цена слишком высока?»
«Нет, – отозвался Вестгеллер. – Цена тут ни при чем. По сути дела, я готов потратить гораздо больше – порядка миллиона».
У Ангкера отвисла челюсть: «Кто… Я имею в виду, следует ли мне направить к вам консультанта?»
«Нет, – отказался Лорин Вестгеллер. – Я уже подписал контракт – с одним из ваших бывших служащих, господином Фарреро. Как вам, наверное, известно, он теперь самостоятельно ведет дела».
Ангкер уставился в экран: «Фарреро? У него нет строительной лицензии! Как только он вобьет в землю первую сваю, мы подадим на него в суд».
Вестгеллер кивнул: «Он уведомил меня об этом. Благодарю вас, однако, за совет. Всего наилучшего!» Экран помутнел, розовое послесвечение быстро погасло – осталось только серое матовое стекло.
Ангкер связался с Марлé и выпалил последние новости.
«Мы ничего не можем сделать, пока Фарреро не попытается начать строительство, – сказал Марлé. – Как только он совершит какие-либо незаконные действия, мы вчиним ему иск».
«Он что-то задумал. У Фарреро не все дома, но он не дурак».
«Никого, кто сумел заручиться контрактом стоимостью в миллион, нельзя назвать дураком, – согласился обладатель тихого голоса. – Нам остается только ждать. Вы можете нанять детектива, чтобы тот следил за Фарреро».
«Я уже это сделал».
Через два часа на столе Ангкера прожужжал сигнал вызова.
«Да?» – рявкнул Ангкер.
«Звонит господин Лескович».
«Соедините меня».
На экране появилось лицо детектива.
«Так что же?»
«Фарреро ускользнул».
«Каким образом?»
«Он зашел в общественный туалет на центральной пересадочной станции. Я стоял напротив, в зале ожидания, с детектором в руке. Детектор давал положительные показания. Но Фарреро не двигался десять минут. Я стал подозревать неладное и зашел в туалет, чтобы проверить, в чем дело. Его пиджак висел на крючке, с потайным излучателем в подкладке. Он от нас ушел».
«Найдите его!»
«Я уже поручил это четырем агентам».
«Позвоните мне сразу же, как только что-нибудь узнáете».
Через шесть месяцев на столе Ангкера прозвучал сигнал вызова. Не отрывая глаз от модели карибского острова, Ангкер отозвался: «Да?»
«Звонит господин Лескович».
«Пусть говорит».
На экране возникло лицо детектива: «Фарреро вернулся».
«Когда?»
«Судя по всему, на этой неделе».
«Вы узнали, где он пропадал?»
«На этот счет ничего не могу сказать».
«И что он теперь делает?»
«Он в управлении Франклина Керри из фирмы „Арматуры Керри“. Он провел там уже два часа».
«Керри! Это один из наших клиентов! По меньшей мере, он рассматривает наши предложения… Вы можете что-нибудь еще сообщить о Фарреро?»
«У него денег куры не клюют – он остановился в „Глориане“».
Ангкер сказал: «Подождите минутку!»
Переключив канал связи, он сообщил о происходящем партнеру.
«Пока что у нас нет никаких оснований для решительных действий, – уклончиво ответил Марлé. – Придется еще подождать – посмотрим, что будет дальше».
Ангкер снова соединился с детективом: «Следите за ним. Сообщайте мне обо всем, что он делает. Узнайте, чего он хочет от Керри».
«Будет сделано», – экран погас.
Ангкер вломился в кабинет Марлé: «Он опять принялся за свое!»
Марлé сидел в полутьме, глядя в окно на многоярусный город. Он медленно повернулся к партнеру: «Надо полагать, вы имеете в виду Фарреро».
Ангкер расхаживал взад и вперед: «Теперь он в конторе Глокмайндера. А перед этим навещал Крэйна и Хаггарти. Мелких клиентов он не обхаживает, но как только чует крупный заказ…»
«Что говорит Глокмайндер?»
«То же самое – то, что говорили Керри и Крэйн, Хаггарти и Деплэйн, Черчуорд, Кленко и Вестгеллер. Глокмайндер заключил с Фарреро контракт, но больше ничего не объясняет».
Марлé поднялся на ноги, потирая подбородок: «Кто-то из управления ему доносит. Или он каким-то образом получает доступ к нашей информации».
Мышцы вокруг рта Ангкера напряглись: «Я пытался обнаружить утечку – никто ничего не знает». Он сжимал и разжимал кулаки.
Марлé повернулся к окну: «Детектив ничего не сообщает?»
«Я представил вам его последний отчет. Фарреро заказывает материалы по всему миру – строительные и ландшафтные. Но нигде не производятся никакие незаконные работы, все делается по лицензии».
«Ловкач!» – Марлé размышлял, поигрывая тяжелым куском синего шпинеля, которым пользовался в качестве пресс-папье.
«Он угрожал мне – и сдержал слово, – мрачно пробормотал Ангкер. – Из-за него мы потеряли миллионы».
Марлé бледно улыбнулся: «Вот именно».
Наступило молчание. Ангкер мерил пол грузными шагами. Марлé смотрел в окно.
«Что ж, – сказал наконец Марлé. – Нужно что-то делать».
Фарреро арендовал двухкомнатную контору в Башне Небожителей, с окнами, выходящими на запад, в сторону Амаргоса-парка и торчащей вдали Стелы Всех Наций. Кроме того, он нанял секретаршу – мисс Флору Густафсон, претендовавшую на скандинавское происхождение, в доказательство чего она демонстрировала волосы, светлые, как березовая кора, и глаза, голубые, как Гейрангер-фьорд. Флора была чуть больше котенка, но в ней все прекрасно сочеталось – кроме того, она за версту чуяла детективов.
Прожужжал сигнал вызова. Флора включила телеэкран и сразу узнала, кто звонил: «А, добрый день, господин Вестгеллер! – на экране появилась круглая, румяная физиономия Вестгеллера. – Я сейчас же соединю вас с господином Фарреро».
«Благодарю вас», – отозвался Вестгеллер. Флора бросила на экран проницательный взгляд и вызвала Фарреро.
«Привет, господин Вестгеллер! – сказал Фарреро. – Что я могу для вас сделать?»
«Мой старый приятель, Джон Эчеверри, хотел бы построить усадьбу, и я порекомендовал ему к вам зайти».
«Очень хорошо, господин Вестгеллер. Попробую его принять – хотя в последнее время мы очень заняты».
«Всего хорошего, Фарреро!» – Вестгеллер внезапно исчез с экрана. Фарреро слегка улыбнулся, потирая подбородок, после чего вышел в приемную и поцеловал Флору.
Джон Эчеверри, примерно шестидесяти лет, высокий и тощий, был бледен, как сырое тесто. Тонкие пряди редких седых волос на его большой яйцевидной голове слегка шевелились при малейшем дуновении, как непослушные самостоятельные придатки. Глаза господина Эчеверри, погруженные в глубокие впадины, казалось, никогда не моргали. У него были большие уши с длинными бледными мочками и длинный бледный нос, кончик которого подергивался, когда он говорил.
«Присаживайтесь! – пригласил его Фарреро. – Насколько я понимаю, вы намерены начать строительство?»
«Вот именно. Курить у вас можно?»
«Ни в коем случае!»
Эчеверри удивленно взглянул на Фарреро и недовольно пожал плечами.
«Что вы хотели бы построить? Предупреждаю – у меня высокие расценки. Я делаю то, чего хотят клиенты, но это обходится недешево».
Эчеверри поиграл пальцами в воздухе: «Что-нибудь вроде просторного сельского дома в тихом месте, где нет никаких соседей. Я готов заплатить».
Фарреро постучал карандашом по столу, положил карандаш и продолжал наблюдать за клиентом.
Эчеверри сказал: «Вестгеллер считает, что вы очень хорошо выполнили его заказ. Больше ничего, в сущности, он не прибавил».
Фарреро кивнул: «Это предусмотрено контрактом. Я вынужден скрывать подробности сделок, чтобы предохранить себя – в частности, от бывших работодателей, Марлé и Ангкера. Редкостные мошенники!»
«В самом деле? Мне говорили, что у них высокая репутация».
«Вас ввели в заблуждение. Ангкер – мрачный тупой увалень с нравственными понятиями гиены. Марлé – невероятно уродливый тип, боится показываться на людях. Друг другу они не доверяют и скандалят, как умалишенные. Их компания на краю банкротства. Работу они выполняют спустя рукава, не дают никаких гарантий и безбожно обсчитывают заказчиков».
«Гм! – поднял брови Эчеверри. – Далеко идущие обвинения, я бы сказал!»
«И это только вершина айсберга, – Фарреро отрегулировал слуховой аппарат. – Будьте добры, говорите громче, господин Эчеверри. Я едва разбираю ваши слова».
«Хорошо, вернемся к моему проекту. Я хотел бы видеть образец вашей работы. Если все, что вы делаете, скрыто под завесой секретности…»
Фарреро прервал его: «В скрытности скоро не будет необходимости. В настоящее время меня главным образом беспокоит чрезмерное количество клиентов. В обозримом будущем у строителей класса III не будет новых заказов, пока я не продам тысячу сто тридцать два поместья».
«Любопытно! Как вы определили такое число?»
«Неважно, этот вопрос может подождать. Могу вас заверить, у меня есть все основания для того, чтобы не разглашать информацию. Фирма „Марлé и Ангкер“ – безжалостный и недобросовестный конкурент. Они дошли до того, что нанимают шпиков, чтобы те у меня все вынюхивали – представляете себе? Они способны нанести подлый удар ниже пояса. Кстати… Флора! Соедини меня с конторой Вестгеллера!»
Эчеверри задумчиво почесал кончик носа.
Прошло несколько секунд. На экране появилось личико Флоры: «Господина Вестгеллера сегодня не было в его управлении».
Фарреро повернулся к Джону Эчеверри: «Привычка, приобретенная на ранних этапах деловой карьеры. Максимальная осторожность! Должна быть предусмотрена любая случайность! Тогда это было необходимо. Теперь, наконец, я могу успокоиться».
Эчеверри деликатно разглядывал носки ботинок: «Прежде чем мы продолжим, могу ли я взглянуть на вашу лицензию строительного подрядчика?»
«У меня нет такой лицензии».
«Как же так? Вы строите незаконно?»
«Ничего подобного».
Эчеверри поджал губы: «Будьте добры, объясните».
Фарреро задумчиво смотрел в окно: «Почему нет? У вас есть свободное время?»
«Что вы имеете в виду?»
«Свободное время – в данный момент».
«Как вам сказать… В данный момент у меня нет никаких срочных дел».
«Если вы согласитесь провести со мной несколько часов, я смогу не только объяснить ситуацию – я смогу продемонстрировать свои методы».
«Хорошо! – Эчеверри поднялся на ноги. – Должен признаться, вы возбудили у меня любопытство».
Фарреро подозвал такси. «На окружной космодром», – сказал он водителю.
Когда они прибыли на космодром, Фарреро провел Джона Эчеверри к небольшому космическому кораблю: «Залезайте!» Фарреро поднялся в кабину вслед за сгорбленной долговязой фигурой клиента.
Эчеверри осторожно устроился на мягком сиденье: «Если у вас нет лицензии строителя, надеюсь, у вас есть хотя бы удостоверение пилота».
«Есть. Можете его проверить. Оно под кондиционером воздуха».
«Поверю вам на слово».
Они взлетели над обожженным полем – на сто пятьдесят, на триста километров – Земля превратилась в смутное полушарие за бортом. Полторы тысячи, восемь тысяч, пятнадцать тысяч километров – дальше, больше – тридцать, пятьдесят тысяч километров… Фарреро стал внимательно следить за экраном радара: «Где-то здесь, уже скоро». Появилось желто-зеленое пятнышко: «Вот он!» Корабль повернул в новом направлении. Через минуту Фарреро сказал: «Внизу, чуть слева – видите?»
Вытянув тощую шею, Эчеверри заметил небольшой астероид неправильной формы, примерно полтора километра в диаметре. Фарреро осторожно опустил корабль, мягко прикоснувшийся к площадке, усыпанной белым песком.
Эчеверри схватил Фарреро за руку: «Вы с ума сошли? Не открывайте люк! Мы в космосе!»
Фарреро покачал головой: «Там воздух, давление – 1,3 атмосферы, двадцать процентов кислорода. Взгляните на барометр».
Эчеверри молча наблюдал за тем, как Фарреро открыл люк и выпрыгнул наружу. Эчеверри последовал за ним: «Но… откуда здесь сила тяжести?»
Фарреро взобрался на вершину маленького холмика и махнул рукой, подзывая клиента: «Поднимайтесь сюда!»
Эчеверри медленно прошел вверх по склону.
«Это поместье Вестгеллера, – сказал Фарреро. – Его частный мир. Смотрите, вот его дом».
Дом Вестгеллера стоял на обширном ровном поле, покрытом изумрудно-зеленой травой. В солнечных лучах блестело озеро; в тростниках ловил рыбу белый аист. Равнину окаймляли деревья; Эчеверри услышал крики летевших вдалеке птиц.
В деревянном доме – продолговатом одноэтажном сооружении – было множество окон, и под каждым окном висел ящик с цветущими геранями. У плавательного бассейна были расставлены яркие, как огромные цветы, пляжные зонты.
Фарреро присмотрелся, прищурился: «Вестгеллер дома, я вижу его космическую яхту. Не желаете ли к нему зайти? Поболтать со старым приятелем о том, о сем? Как вы думаете, господин Эчеверри?»
Эчеверри тревожно покосился на Фарреро и медленно произнес: «Возможно, будет лучше, если мы…»
Фарреро рассмеялся: «Не оправдывайтесь. Это бесполезно. Вы, наверное, не знаете, что я умею читать по губам. Я был глух, как пень, пока мне не исполнилось десять лет. Когда физиономия Вестгеллера появилась на моем экране, его голос говорил: „Мой старый приятель, Джон Эчеверри, хотел бы построить усадьбу, и я порекомендовал ему к вам зайти“. Но его губы говорили: „Господин Ангкер! Я решил не поручать вашей фирме дальнейшее осуществление моего проекта“. Я сразу понял, что дело нечисто. И я даже знаю, кто меня пытается надуть – мошенник по имени Марлé».
Тощий верзила снова взглянул на Фарреро краем глаза. Понимая, что у него не осталось другого выхода, он признался: «Да, я – Марлé. У вас впечатляющее предприятие».
«Я делаю деньги», – сказал Фарреро.
Марлé обозревал игрушечный мир: «Вы не только их делаете – вы их тратите». Он топнул ногой по вершине холмика: «Вам удалось меня удивить. Как вы справились с проблемой притяжения? Почему воздух не улетучивается? Возникает впечатление, что мой вес не изменился по сравнению с земным».
«Здесь вы немного легче, чем на Земле. Местная сила притяжения на три процента слабее».
«Тем не менее… – Марлé повернулся к одному горизонту, к другому, подсчитал в уме. – Диаметр этого астероида – примерно восемьсот метров, а диаметр Земли – восемь тысяч километров. При этом сила притяжения почти одинаковая. Как это может быть?»
«Прежде всего, – сказал Фарреро, – учитывайте, что здесь вы гораздо ближе к центру притяжения – на четыре тысячи километров ближе».
Марлé нагнулся и сорвал травинку, с любопытством рассмотрел ее.
«Здесь все новое! – похвалился Фарреро. – Деревья привез, приложив значительные усилия с моей помощью, Линдвист – датский эколог. Он подсчитывает, сколько пчел потребуется для опыления цветов, сколько дождевых червей – для разрыхления почвы, сколько деревьев – для насыщения воздуха кислородом».
Марлé кивнул: «Весьма привлекательный проект».
«Через двадцать лет на Земле не будет жить ни один миллионер, – продолжал Фарреро. – Каждому из них я продам частный планетоид. Кое-кто из них желает заполучить очень большие угодья. Я могу доставить им такое удовольствие».
«Кстати, где вы нашли этот астероид?»
«Далеко, в космосе».
Марлé снова многозначительно кивнул: «Фирма „Марлé и Ангкер“ тоже найдет в космосе такие астероиды, их много».
Фарреро медленно повернулся к нему. Марлé безмятежно встретился с ним глазами.
«Так вы думаете, что сможете со мной конкурировать?»
«Конечно. Почему нет?»
«Вы надеетесь, – задумчиво продолжал Фарреро, – сделать деньги за счет моей идеи. У вас есть все необходимое оборудование и специалисты, которые помогут вам снимать сливки. Может быть, вам удастся даже протолкнуть закон, запрещающий лицам без лицензии заниматься таким бизнесом».
«Было бы глупо не воспользоваться такой возможностью».
«Может быть, вы правы. А может быть и нет. Не желаете ли взглянуть на еще один мой проект? Здесь усадьба Вестгеллера. Позвольте показать вам поместье Деплэйна».
Они вернулись в космический корабль. Фарреро закрыл люк и включил реактивные двигатели. Мир Вестгеллера словно провалился за кормой.
Через полчаса они прибыли к планетоиду Деплэйна.
«В конечном счете. – говорил Фарреро, – космическое пространство вокруг Земли будет буквально облеплено такими маленькими поместьями. Будут проведены законы, предписывающие те или иные орбиты и минимальные расстояния между астероидами». Он прикоснулся к приборам управления; корабль проплыл по небу мира Деплэйна и опустился на плоское скальное обнажение.
Марлé открыл люк и опустил на камень длинные тощие ноги. «Фф! – выдохнул он. – Деплэйн собирается выращивать орхидеи? Здесь влажно, как в тропиках».
Фарреро ухмыльнулся и расстегнул куртку: «Он еще не вселился. У нас возникли кое-какие проблемы с атмосферой. Деплэйн желает, чтобы у него были облака, и мы экспериментируем с влажностью, – Фарреро взглянул наверх. – Устроить дымку в верхних слоях нетрудно. Но Деплэйн хочет видеть большие кучевые облака. Мы еще попробуем. Лично я не думаю, что для этого здесь достаточный объем воздуха».
Марлé тоже взглянул на небо, где большим ярким полумесяцем висела Земля, и нервно облизал губы.
Фарреро рассмеялся: «Глядя на Землю с такого расстояния, человек чувствует себя беззащитным, не правда ли?» Он обозревал мир с причудливо близкими горизонтами – казалось, сильно брошенный камень мог скрыться из виду – после чего снова поднял глаза к небосклону, к полумесяцу Земли с сопровождающим его маленьким серпом Луны. «Да! – сказал он. – Здесь красотой, величием, великолепием – называйте это, как хотите – можно любоваться в любую минуту».
Марлé осторожно присел на каменный выступ: «Экзотический вид, бесспорно».
«Деплэйн – человек с экзотическими вкусами, – отозвался Фарреро. – Но у него есть деньги, и, если ему захочется, чтобы скалы были обиты кроликовым мехом, это будет сделано». Фарреро присел рядом с Марлé и указал на рощицу низкорослых деревьев: «Там его имитация луизианской старицы. Флора импортирована из Африки и Мату-Гросу. Фауна – из разных мест; у него есть даже редчайший тасманийский ибис. Мох еще не принялся как следует, и аутентичного аромата в воздухе еще нет, но со временем все это будет. Там, дальше – джунгли, точнее – заболоченные джунгли, со множеством проток. Когда начнется цветение, там будет очень приятно кататься на лодке».
«Индивидуальные миры, удовлетворяющие любые прихоти, доступные воображению», – пробормотал Марлé.
«Совершенно верно! – кивнул Фарреро. – Наш самый большой мир, примерно пятнадцать километров в диаметре, мы продали канадскому яхтсмену».
«Фреду Эйблману, – сухо отозвался Марлé. – Он расторгнул наш контракт два месяца тому назад».
«Я хотел зарезервировать этот планетоид для главного управления „Лиги надежды“, но они отказались покрыть расходы. Идеалисты не любят расставаться со своими собственными деньгами».
«Насколько я помню, вы придерживались других принципов, когда работали на фирму „Марлé и Ангкер“».
«Так оно и было. Но обстоятельства изменились – и мне пришлось изменить свои взгляды. Распоряжаться чужими деньгами очень легко. Это одна из самых роскошных привилегий государственного чиновника – когда он тратит деньги налогоплательщиков, его щедрость не знает границ. Как бы то ни было, Фред Эйблман хочет, чтобы весь его мир был океаном, чтобы свежий ветер постоянно надувал его паруса. Он хочет также, чтобы в океане были разбросаны острова с пляжами, коралловыми рифами и многочисленными стайками колоритных рыб».
«Без кокосовых пальм дело не обойдется, я полагаю».
«Разумеется! Но никаких акул! Мы сможем закончить работы в его мире только через полтора года. Это тяжелый, неповоротливый планетоид – его трудно переместить ближе к Земле и вывести на орбиту. Кроме того, потребуется очень большое количество воды».
«Где вы возьмете воду? Вы не можете перевозить ее с Земли».
Фарреро покачал головой: «Мы разрабатываем ледники Гиппарха. Каждый раз, когда Луна оказывается в ближайшем положении, мы разгоняем к миру Эйблмана несколько огромных кусков льда. Это медленный, но верный процесс. Опять же, он дорого обходится, но Эйблману некуда девать деньги. Кроме того, какое капиталовложение служит лучшей цели, чем создание приятного мира?»
Марлé поджал губы: «Надо полагать, некоторые заказчики предъявляют вам странные требования».
«Человек по имени Кленко сколотил состояние на пошиве и сбыте модной одежды. Это он несет ответственность за вихреобразные безобразия, которые женщины носили на голове пару лет тому назад. Странному человеку – странный мир. У него свободно летают в воздухе, высоко и низко, тысячи десятиметровых стеклянных шаров. Всюду стеклянные шары – топазовые, синие, красные, фиолетовые, зеленые. У него светящийся лес – сок всех растений содержит люминесцентные пигменты. Когда он освещает лес ультрафиолетовыми прожекторами, мерцает листва – серебристая, бледно-зеленая, оранжевая. Мы построили для него большой павильон, нависший над озером. В озере – светящиеся рыбы».
«Значит, он предпочитает ночной образ жизни».
«Он хочет, чтобы у него была вечная ночь. Когда мы выведем этот планетоид на окончательную орбиту, он не будет вращаться вокруг своей оси. Кленко намерен устраивать там довольно-таки необычные развлечения».
Марлé пожал плечами: «Если человек владеет миром, он устанавливает в нем свои законы».
«Таковы, по меньшей мере, представления Кленко».
«Ну хорошо. Как же, все-таки, вы решили проблему с притяжением? Никто еще не нашел способ создавать искусственную гравитацию».
«Верно», – кивнул Фарреро.
«Что ж – какова бы ни была ваша система, думаю, что фирма „Марлé и Ангкер“ тоже сможет ее применять».
«Могла бы применять, – сказал Фарреро. – Но фирма „Марлé и Ангкер“ опоздала, поезд ушел. Не то, чтобы я стремился обязательно довести вашу компанию до банкротства – скорее всего, я не смогу это сделать. Всегда найдутся осторожные и старомодные заказчики, желающие строить дома класса III на Земле. Но я еще долго буду снимать сливки на рынке сбыта частных миров».
Марлé покачал головой, в глубине его глаз снова появилась искорка: «Вы не совсем уяснили себе сущность дела, друг мой. Мы не намерены плестись в хвосте. У нас есть связи, оборудование, персонал. Мы можем перемещать астероиды с меньшими затратами и брать за работу меньше, переманивая ваших заказчиков всеми возможными способами. Мы готовы даже терпеть потери некоторое время. Независимо от того, как вы решили проблему с силой притяжения, наши инженеры смогут создать такие же условия».
«Дражайший господин Марлé, – отозвался Фарреро. – Неужели вы думаете, что я оставил бы лазейку для вас и других бандитов? Вам известен закон о заявках на космические разработки?»
«Разумеется. Он определяет порядок горной выработки астероидов и получения лицензий на производство таких работ».
«В соответствии с этим законом, я зарегистрировал заявки и права на разработку тысячи ста тридцати двух астероидов – весьма необычных астероидов, прошу заметить. Обратите внимание на черный камешек рядом с вашей правой ступней – блестящий, как кремень. Поднимите его».
Марлé нагнулся, взялся за камешек, напрягся. Его рот удивленно покривился. Он снова потянул к себе камешек – его тощие старые руки задрожали, суставы потрескивали. Взглянув на Фарреро, Марлé сказал: «Он приклеен!»
«Насколько мне известно, он весит несколько тонн, – объяснил Фарреро. – Это звездное вещество. Даже небольшой его кусочек обладает существенной силой притяжения. Так или иначе, тысяча сто тридцать два астероида, состоящих в основном из звездного вещества, оказались на орбите вокруг Солнца – и не так уж далеко от Земли. Это небольшие, темные космические тела, недостаточно массивные для того, чтобы вызывать заметные гравитационные возмущения. Но когда вы стоите на поверхности такого астероида, центр притяжения достаточно близок для того, чтобы ваш вес приближался к земному. Я зарегистрировал все эти обломки мертвых звезд – все до единого. Некоторые мне придется объединить, чтобы создать достаточную массу, в других случаях потребуется нарастить каменную кору, чтобы увеличить радиус и тем самым уменьшить силу притяжения». Фарреро открыл люк и жестом пригласил Марлé забраться в корабль: «Я знаю, где вы могли бы добыть сколько угодно такой сверхтяжелой материи».
Марлé молча залез в кабину корабля и взглянул на Фарреро горящими глазами: «Где?»
Фарреро закрыл люк, потянул на себя рычаг дросселя, и мир Деплэйна провалился в пространство за кормой: «На вашем месте я в первую очередь произвел бы разведку в системе Альфы Центавра. Не сомневаюсь, что там тоже летает всевозможный космический мусор. И вполне может быть – если вам повезет – что он достаточно остыл».
«Шутки в сторону! – сказал Марлé. – Вернемся на Землю. Мне предстоит долгий разговор с Ангкером. Надо полагать, вы не хотите снова работать на нас, даже если вам повысят заработную плату?»
«Нет»
«Я так и думал».
Через десять минут Марлé вынул чековую книжку, выписал чек и передал его Фарреро: «Предварительный взнос в размере пятисот тысяч – за один из ваших миров, примерно такой, как у Вестгеллера. Было бы глупо не занять место в поезде, который потом уже не догонишь».
