Алина Степанова
Сломанный мальчик

Сидеть мокрой курицей, в слишком коротком для русского шестьдесят второго размера полосатом фривольном халатике, с размазанными по лицу остатками косметики, на виду у целой толпы цивильно одетых подтянутых мужчин, прямо скажем — не очень комфортно.

Не то чтобы я собиралась соблазнить кого-то из них видом моих не очень молодых широкоформатных телес — отнюдь. Халатик был мною накинут с весьма прозаическими целями — не околеть от холода в мокром купальнике.

Происшествие в венгерских купальнях застигло меня именно в таком виде.

Если бы меня сейчас спросили — я бы конечно предпочла переодеться и как можно скорее привести себя в порядок, но тут уже не вопрос моего выбора. Кто бы меня здесь спрашивал, чего я хочу, а чего нет?

Хотя я и очень плохо знаю английский, мне вполне понятно из криков по громкоговорителю, что я не должна покидать эту комнату. Категорически не покидать. Ну, в смысле не только я не должна, но и все остальные присутствующие.

Эмоций в этом моменте у меня нет вообще никаких. Силюсь понять: а что это было-то? Собственно, я лично здесь лицо случайное, но тем не менее, произошедшее более чем волнительно.

Как заставить полицейского подпрыгнуть? Заорать от неожиданности. Мимо моих ног в резиновых сланцах прошагала девушка в форме, ведя на поводке здоровенную собачищу неопределенной породы.

Я кошатница — ничего в собаках не понимаю. Люблю их только щенками, а потом исключительно издалека. Ранее я относилась к песьему народу душевнее, но как-то зимним днем меня атаковала стая бездомных собак, самая настойчивая из которых прокусила мне штанину. Спасибо водительнице трамвая — затормозила и дала возможность спастись, запрыгнув в вагон. С тех пор я охладела даже к очаровательным ньюфаундлендам, о которых до этого грезила.

В общем, в тот момент, когда полицейская шла мимо, пес неожиданно решил что-то понюхать именно под моим сиденьем и ткнулся холодным носом мне в ногу.

Крик мой долго звенел в ушах бедной сотрудницы. Долго пришлось извиняться и объяснять на ломаном английском:

— Я больших собак боюсь как огня, когда-то была тяпнута за ногу мимо пробегающей статей бездомных собачьих граждан. Вы меня конечно извините, что напугала вас, но что это за привычки у вашей собачки такие дурацкие? Жрать без спроса иностранных граждан, прямо в общественных местах? Нешто это можно?

Сотрудница полиции, оправившись от испуга, жестами приказала мне отойти с насиженного места и не сметь мешать животному работать.

Пришлось повиноваться и встать. Но это к лучшему, так можно было увидеть гораздо больше: в небольшой проход между кабинок купальни набилось человек десять в форме национальной полиции.

Они, увы, разговаривали на венгерском, и понять их у меня не было ни единого шанса. Язык мадьяров на деле еще хуже гнусавого датского. В Копенгагене хотя бы слышно, как бормочут незнакомые слова, а тут даже этого не разобрать — какое-то монотонное гудение.

Мне же, как человеку интернет-зависимому, пришлось жалеть только об одном: телефон садится, а подойти к рюкзаку невозможно, все вокруг оцеплено полицией.

Я было попыталась уйти обратно купаться, но путь мне преградил высокий худощавый мужчина с рацией и велел убираться обратно. В смысле не в Россию, а всего лишь в помещение. За моей спиной в этот момент что-то страшно загудело.

Показалось ли мне или воды в бассейне и вправду стало несколько меньше? Нет. Не показалось. Видимо, полиция включила насос в страшной надежде найти на дне свою пропажу.

Уверена — скоро это закончится и окажется не преступлением, а ошибкой, совпадением, нелепой случайностью. Но на деле — приготовимся ждать столько, сколько потребуется властям для того, чтобы тщательно все здесь осмотреть.

Я — свидетель. Свидетель чего — пока даже мне самой непонятно.

Но давайте же обо всем по порядку.