Когда медицинский психолог увлекается символами, в первую очередь его интересуют «естественные» символы в отличие от символов «культурных». Первые происходят из бессознательных содержаний психики и, соответственно, представляют бесчисленные вариации основных архетипических мотивов. Во многих случаях они могут быть прослежены к своим архаическим корням, то есть к идеям и образам, которые мы встречаем в самых древних записях и в первобытных обществах. В этой связи я бы хотел обратить внимание читателя на такие книги, как исследование шаманизма Мирчи Элиаде, содержащее множество занимательных и поучительных примеров.

«Культурные» символы, напротив, выражают «вечные истины» и до сих пор используются во многих религиях. Они подверглись множеству трансформаций и даже процессу более или менее сознательной проработки и, таким образом, стали représentations collectives цивилизованных обществ. Тем не менее они сохранили львиную долю своей первоначальной нуминозности и функционируют как положительные или отрицательные «предубеждения», с которыми обязан считаться всякий психолог.

Никто не имеет права отмахиваться от этих нуминозных факторов на сугубо рациональных основаниях. Они являются важными составляющими нашего психического устройства и движущими силами в построении человеческого общества, а потому не могут быть устранены без значительных потерь. Там, где они подавляются или игнорируются, их специфическая энергия исчезает в бессознательном, что ведет к непредсказуемым последствиям. Энергия, которая казалась утраченной, оживляет и усиливает материал, доминирующий в бессознательном, – тенденции, которые до сих пор не имели возможности проявиться или были лишены возможности свободно существовать в нашем сознании. Они образуют вездесущую разрушительную «тень». Даже те тенденции, которые могли бы оказать благотворное влияние, при вытеснении превращаются в истинных демонов. Вот почему многие благонамеренные люди по понятным причинам боятся бессознательного, а вместе с ним и психологии.

Наше время показало что` бывает, когда врата психической преисподней распахивают настежь. То, что никто не мог себе представить в идиллической невинности первого десятилетия нашего столетия, свершилось и перевернуло мир. С тех пор мир пребывает в состоянии шизофрении. Не только цивилизованная Германия извергла свою примитивность, но и Россия находится под ее властью. Даже Африка уже охвачена огнем. Неудивительно, что Западный мир чувствует себя неспокойно, ибо он не знает, до какой степени он подпал под влияние необузданного подземного мира и что он потерял из-за уничтожения всего нуминозного. Он утратил свои моральные и духовные ценности и подошел к опасной черте. Его моральная и духовная традиции рухнули, оставив после себя всеобщую дезориентацию и разобщенность.

Что означает утрата нуминозности, мы можем видеть на примере примитивных обществ: они теряют свой raison d’etre, порядок своих социальных организаций, а затем распадаются и разлагаются. Сейчас мы находимся в аналогичном состоянии. Мы потеряли нечто такое, чего никогда не понимали по-настоящему. Наши духовные лидеры больше озабочены защитой своих институтов, нежели постижением тайны, которую представляют символы. Вера не исключает мысли (самого мощного оружия человека), но, к сожалению, многие верующие настолько боятся науки, а также психологии, что закрывают глаза на нуминозные психические силы, которые управляют их судьбой. Мы лишили все вещи их таинственности и нуминозности; ничто больше не свято.

Массы и их лидеры не понимают, что не существует принципиального различия между тем, как называть мировое начало: отцом (духом) или матерью (материей). В сущности, мы мало знаем и о том и о другом. С момента зарождения человеческого разума оба были нуминозными символами, значение которых заключалось в их нуминозности, а не в половой принадлежности или других случайных атрибутах. Поскольку энергия никуда не пропадает, эмоциональная энергия всех нуминозных феноменов, исчезая из сознания, не перестает существовать. Как я уже говорил, она вновь возникает в бессознательных проявлениях, в символических событиях, которые компенсируют нарушения сознательной психики. Наша психика глубоко обеспокоена потерей моральных и духовных ценностей, которые до сих пор упорядочивали нашу жизнь. Наше сознание больше не способно интегрировать естественный приток сопутствующих инстинктивных событий, который питает нашу сознательную психическую деятельность. Этот процесс уже не может протекать так, как прежде, ибо наше сознание лишилось органов, с помощью которых оно могло бы ассимилировать дополнительный вклад инстинктов и бессознательного. Этими органами ассимиляции были нуминозные символы, святость которых признавалась всеми.

Такое понятие, как «физическая материя», лишенное своей нуминозной коннотации «Великой Матери», больше не выражает эмоционального значения «Матери-Земли». Это просто интеллектуальный термин, сухой, как пыль, и совершенно нечеловечный. Точно так же «дух», отождествляемый с «разумом», перестает быть Отцом Всего Сущего. Он вырождается в ограниченный разум человека, и колоссальная эмоциональная энергия, выраженная в образе «Отца нашего», исчезает в песках интеллектуальной пустыни.

По мере развития наук наш мир дегуманизируется. Человек чувствует себя одиноким в космосе. Он перестал принимать участие в природе и утратил эмоциональную связь с ее явлениями, которые прежде имели для него символическое значение. Гром больше не глас Божий, а молния не кара Господня. В реке больше не живет дух, дерево уже не означает человеческую жизнь, змея не воплощает мудрость, а в горах не прячется великий демон. Ни вещи не говорят с человеком, ни он не может говорить с вещами – камнями, источниками, растениями или зверями. У него больше нет внешней души, отождествляющей его с диким животным. Его непосредственная связь с природой исчезла навсегда, а эмоциональная энергия, которую она порождала, погрузилась в бессознательное.

Эта чудовищная утрата компенсируется символами в наших сновидениях. Они поднимают на поверхность нашу изначальную природу, ее инстинкты и специфическое мышление. К несчастью, они выражают свое содержание на языке природы, который нам чужд и непонятен. Как следствие, перед нами стоит задача перевести этот язык в рациональные слова и понятия современной речи, которая освободилась от примитивных обременений, в частности от мистического участия в вещах. В наши дни говорить о призраках и других нуминозных фигурах не значит призывать их к жизни. Мы перестали верить в магические формулы; осталось не так много табу и подобных ограничений; наш мир избавлен от таких суеверий, как «ведьмы, колдуны и пугала», не говоря уже об оборотнях, вампирах, лесных душах и всех других необычных существах, населяющих первобытный лес.

По крайней мере, внешне наш мир кажется очищенным от всех суеверных и иррациональных примесей. Другой вопрос – очищен ли от примитивности внутренний мир человека (реальный, а не тот, каким мы его себе представляем, выдавая желаемое за действительное). Разве число 13 до сих пор не является табу для многих людей? Разве мало людей по-прежнему одержимы смешными предрассудками, проекциями и иллюзиями? Реалистическая картина человеческого разума обнаруживает многие примитивные черты и пережитки, которые все еще играют свою роль, словно за последние пятьсот лет ничего толком не изменилось. Современный человек представляет собой любопытную смесь черт, приобретенных за долгие века его умственного развития. Именно с этим человеком и его символами нам приходится иметь дело, а потому исследовать продукты его разума необходимо со всей возможной тщательностью. Скептические взгляды и научные убеждения существуют в нем бок о бок со старомодными предрассудками, устаревшими стереотипами мышления и чувствования, ошибочными толкованиями и слепым невежеством.

Таковы люди, продуцирующие символы, которые мы анализируем в их сновидениях. Чтобы объяснить символы и их значение, необходимо выяснить, остаются ли эти репрезентации такими же, какими они были прежде, или же они выбраны сновидением для своей особой цели из хранилища общечеловеческого сознательного знания. Если, например, в сновидении встречается число 13, возникает вопрос: верит ли сновидец в несчастливую природу числа, или сновидение просто намекает на людей, которые разделяют подобные суеверия? От ответа на этот вопрос и будет зависеть интерпретация. В первом случае сновидец по-прежнему находится под чарами несчастливого числа 13, а значит, будет чувствовать себя неуютно в номере 13 или за столом в компании из 13 человек. Во втором случае число 13 может быть не более чем упреком или осуждением. В первом случае это нуминозная репрезентация; во втором случае она лишена своей первоначальной эмоциональности и приняла безобидный характер нейтральной информации.

Данный пример иллюстрирует два способа проявления архетипов в повседневной жизни. В первом случае они предстают в своей первоначальной форме – это образы и в то же время эмоции. Об архетипе можно говорить только тогда, когда эти два аспекта совпадают. Когда есть только образ, это просто слово, как частица без электрического заряда. Тогда оно не имеет большого значения – это просто слово и ничего больше. Но если образ заряжен нуминозностью, то есть психической энергией, то он становится динамичным и влечет за собой определенные последствия. На практике было бы большой ошибкой относиться к архетипу как к простому названию, слову или понятию. Это нечто гораздо большее: это часть жизни, образ, связанный с живым человеком посредством эмоций. Слово само по себе – простая абстракция, разменная монета в интеллектуальной торговле. Но архетип – это живая материя. Она всегда принадлежит живому человеку, от которого ее нельзя отделить и использовать произвольно для разных целей. Она не может быть объяснена никаким иным способом, кроме способа, определяемого данным конкретным индивидом. Так, символ креста в случае доброго христианина следует толковать исключительно в христианском ключе, если только сон не дает веских оснований рассматривать его иначе, хотя даже тогда не следует упускать из виду его специфически христианский смысл.

Слова бесполезны, если вы не знаете, что они означают. Это особенно верно в психологии, где мы говорим об архетипах, таких как анима и анимус, мудрый старец, великая мать и т. д. Вы можете знать обо всех святых, мудрецах, пророках и других богоугодных людях, а также обо всех великих матерях мира, но если это всего лишь образы, нуминозность которых вы никогда не переживали, то вы не знаете, о чем говорите. Слова, которые вы используете, сами по себе пусты и бесполезны; они обретут жизнь и смысл только тогда, когда вы попытаетесь прочувствовать их нуминозность, их связь с живым человеком. Только тогда вы начнете понимать, что имена значат очень мало. То, как они связаны с вами, – вот что важно.

Символопорождающая функция наших сновидений – это попытка вернуть изначальный разум в наше сознание, в котором он никогда не был прежде и в котором никогда не подвергался критическому самоанализу. Мы были этим разумом, но никогда не знали его. Мы избавились от него прежде, чем успели его понять. Он поднялся из своей колыбели, отбросив примитивные характеристики, как громоздкую и бесполезную шелуху. Очевидно, бессознательное сохранило их остатки. Сновидения и их символы постоянно ссылаются на них, словно пытаясь возродить все старые примитивные вещи, от которых разум освободился в ходе своей эволюции: иллюзии, детские фантазии, архаические мыслеформы, примитивные инстинкты. В действительности так и есть. Именно это объясняет сопротивление, даже страх и ужас, которые человек испытывает, приближаясь к бессознательному. Шокирует не столько примитивность его содержаний, сколько их эмоциональность. Они не просто нейтральны или индифферентны, они настолько заряжены аффектом, что часто вызывают крайний дискомфорт. Они даже могут вызвать настоящую панику, и чем сильнее они подавляются, тем быстрее распространяются по всей личности в форме невроза.

Однако именно их эмоциональность придает им столь важное значение. Вообразите человека, который, прожив часть своей жизни в бессознательном состоянии, вдруг осознал, что в его памяти образовался провал – что произошли какие-то важные события, которые он не может вспомнить. Поскольку он полагает, что психика носит исключительно личностный характер (а так полагает большинство людей), он будет пытаться восстановить явно утраченные детские воспоминания. Но пробелы в его детских воспоминаниях всего лишь симптомы гораздо большей утраты, утраты первобытной психики – психики, которая жила и функционировала до того, как была отражена сознанием.

Как эмбрион повторяет эволюцию своего вида, так и разум в своем развитии проходит через ряд доисторических стадий. По всей видимости, основная задача сновидений состоит в том, чтобы возродить своего рода память о доисторическом мире и мире детства, вплоть до самых примитивных инстинктов, как будто такие воспоминания – бесценное сокровище. В некоторых случаях эти воспоминания действительно могут оказывать целебное действие, как давным-давно заметил Фрейд. Подобные наблюдения подтверждают мнение о том, что провалы в детских воспоминаниях (так называемая амнезия) представляют собой утрату некоего материала и что его восстановление положительно сказывается на жизненных силах и общем благополучии. Поскольку мы судим о психической жизни ребенка по скудости и простоте ее сознательных содержаний, мы не можем оценить усложнения детского разума, проистекающие из его изначального тождества с доисторической психикой. Этот «изначальный разум» так же присутствует и продолжает функционировать в ребенке, как эволюционные стадии в эмбрионе. Если читатель помнит, что я говорил ранее о девочке, которая подарила свои сновидения отцу, он поймет, что я имею в виду.

В детской амнезии встречаются странные примеси мифологических фрагментов, которые часто наблюдаются и при психозах в более старшем возрасте. Образы такого рода в высшей степени нуминозны и, следовательно, очень важны. Если такие воспоминания вновь появляются во взрослой жизни, они могут как вызвать глубокие психологические расстройства, так и привести к удивительному исцелению или обращению в другую веру. Нередко с ними возвращается давно утраченный пласт жизни, обогащающий жизнь индивида.

Возвращение детских воспоминаний, а также воспроизведение архетипических способов психического функционирования расширяет горизонты сознания при условии, что человеку удается ассимилировать и интегрировать утраченные и вновь обретенные содержания. Поскольку эти содержания не нейтральны, их ассимиляция модифицирует личность, даже если при этом они сами подвергнутся определенным трансформациям. В этой части процесса индивидуации толкование символов играет важную практическую роль: символы есть естественные попытки примирить и воссоединить противоположности, что очевидно из противоречивой природы многих символов. Было бы вопиющей ошибкой, если бы интерпретатор считал «истинными» или «реальными» только сознательные воспоминания, а архетипические содержания рассматривал просто как фантастические репрезентации. Сновидения и их неоднозначные символы обязаны своими формами, с одной стороны, вытесненным содержаниям, а с другой – архетипам. Таким образом, они имеют два аспекта и допускают двоякую интерпретацию: с акцентом на их личностном или архетипическом аспекте. Первый демонстрирует болезненное влияние вытесненного материала и детских желаний, в то время как второй указывает на здоровую инстинктивную основу. Какими бы фантастическими ни были архетипические содержания, они представляют собой эмоциональные силы или «нуминозности». Попытки отмахнуться от них приведут всего лишь к их вытеснению и возврату прежнего невротического состояния. Нуминозность придает содержаниям автономную природу. Это психологический факт, который нельзя отрицать. Если он все же отрицается, то вновь обретенные содержания уничтожаются, и любая попытка синтеза оказывается тщетной. Впрочем, этот выход настолько соблазнителен, что его выбирают достаточно часто.

Отрицается не только существование архетипов. Даже те люди, которые признают их существование, обычно относятся к ним как к простым образам и забывают, что они суть живые сущности, составляющие бо`льшую часть человеческой психики. Как только толкователь лишает их нуминозности, они гибнут и становятся просто словами. В этом случае их достаточно легко связать с другими мифологическими репрезентациями, и начинается бесконечное замещение; человек переходит от архетипа к архетипу, все означает все, и процесс доходит до абсурда. Все мертвые тела в мире химически идентичны, но живые люди – нет. Верно, что формы архетипов в значительной степени взаимозаменяемы, но их нуминозность есть и остается фактом. Она репрезентирует ценность архетипического события. Эту эмоциональную ценность необходимо помнить и учитывать на протяжении всего интеллектуального процесса интерпретации. Риск упустить ее из виду велик, ибо мышление и чувство настолько противоположны, что мысль аннулирует чувственные ценности, и наоборот. Психология – единственная наука, которой приходится принимать в расчет фактор ценности (чувства), ибо он образует связь между психическими событиями, с одной стороны, и смыслом и жизнью – с другой.

Наш интеллект создал новый мир, который господствует над природой, и населил его чудовищными машинами. Последние так полезны и необходимы, что мы не видим ни малейшей возможности избавиться от них или от нашего отвратительного раболепия перед ними. Человек не может не следовать за своим научным и изобретательным умом и не восхищаться собственными грандиозными достижениями. В то же время он не может не признать, что его гений проявляет жуткую склонность изобретать вещи, которые становятся все более и более опасными, ибо они представляют собой все более и более совершенные орудия для массового самоубийства. Ввиду лавинообразного роста численности мирового населения мы уже начали искать пути и средства сдерживания этого людского потока. Но природа может предвосхитить все наши попытки, обратив против человека его же собственный созидательный разум. Водородная бомба или какое-нибудь столь же катастрофическое устройство, например, определенно положили бы конец проблеме перенаселенности. Хотя мы гордимся тем, что покорили природу, мы по-прежнему остаемся ее жертвами и пока даже не научились контролировать собственную сущность, которая медленно, но неотвратимо ведет нас к гибели.

Больше нет богов, к которым мы могли бы обратиться за помощью. Основные религии мира страдают прогрессирующей анемией, ибо отзывчивые и добрые нумены покинули леса, реки, горы и животных, а богочеловеки исчезли в глубинах бессознательного. Там, как мы полагаем, они влачат бесславное существование среди пережитков прошлого, в то время как мы остаемся во власти Великой Deesse Raison, нашей величайшей иллюзии. С ее помощью мы совершаем благие дела: мы избавляем мир от малярии и повсюду насаждаем гигиену, в результате чего население недоразвитых стран растет с такой скоростью, что пищи уже не хватает. «Мы победили природу» – просто лозунг. В реальности перед нами стоят тревожные вопросы, ответов на которые, кажется, нигде не видно. Так называемое завоевание природы оборачивается перенаселенностью, а наиболее актуальные проблемы грозят вот-вот выйти из-под контроля. Виной тому – наша психологическая неспособность достичь необходимых политических соглашений. Для людей остается вполне естественным ссориться, драться и сражаться за превосходство друг над другом. Так в чем же мы «победили природу»?

Поскольку всякое изменение должно с чего-то начинаться, в первую очередь ему должен подвергнуться индивид. Изменение должно начаться внутри самого человека – любого из нас. Мы не можем позволить себе оглядываться вокруг и ждать, пока кто-то другой сделает то, что сами мы делать не хотим. Раз уж никто не знает, как быть, возможно, следует набраться храбрости и спросить себя, не подскажет ли что-нибудь бессознательное, ибо сознание не в состоянии предложить никакого удовлетворительного решения. Сегодня человек болезненно осознает тот факт, что ни его основные религии, ни его различные философии не содержат тех могущественных идей, которые одни способны внушить ему уверенность и обеспечить безопасность, в которых он так нуждается в свете текущего состояния мира.

«Если бы только люди следовали благородному восьмеричному пути Дхармы (доктрины, закона) и истинно понимали себя», – сказали бы буддисты; «Если бы только люди подлинно верили в Господа», – сказали бы христиане; «Если бы только люди были умнее и разумнее», – сказали бы рационалисты, – тогда все проблемы можно было бы решить. Беда в том, что никому из них не удается решить эти проблемы в одиночку. Христиане часто удивляются, почему Бог не говорит с ними, как он это делал в прежние времена. Когда я слышу такие вопросы, я всегда вспоминаю раввина, которого спросили, как могло случиться так, что Бог часто являл себя людям раньше, но теперь его больше никто не видит. Раввин ответил: «Просто в наши дни не осталось никого, кто мог бы склониться так низко».

В этом ответе кроется суть проблемы. Мы настолько поглощены своим субъективным сознанием, что просто забыли, что Бог главным образом говорит через сны и виде´ния. Буддист отбрасывает бессознательные фантазии как «отвлекающие факторы» и бесполезные иллюзии; христианин ставит свою Церковь и Библию между собой и своим бессознательным; а интеллектуал-рационалист еще не знает, что его сознание – это не вся его психика, хотя уже более семидесяти лет «бессознательное» признано базовым научным понятием, без которого не может обойтись ни один психолог.

Мы больше не можем позволить себе играть роль всемогущего Бога, рассуждая о достоинствах или недостатках естественных явлений. Мы не делим растения на полезные и бесполезные, а животных – на безвредных и опасных. Но мы по-прежнему беспечно полагаем, будто сознание – это смысл, а бессознательное – бессмыслица, как будто можно доподлинно установить, имеет какое-либо естественное явление смысл или нет! Микробы, например, имеют смысл или они бессмысленны? Подобные оценки лишь демонстрируют плачевное состояние нашего разума, который скрывает свое невежество и некомпетентность под покровом мании величия. Конечно, микробы очень малы и достойны всяческого презрения, но было бы глупо ничего о них не знать.

Чем бы ни было бессознательное, это естественный феномен, порождающий символы, и эти символы несут определенный смысл. Как тот, кто никогда не смотрел в микроскоп, не может быть специалистом по микробам, так и тот, кто никогда не занимался серьезным изучением естественных символов, не может считаться компетентным судьей в этом вопросе. К сожалению, общая недооценка человеческой психики столь велика, что ни основные религии, ни философия, ни научный рационализм не изъявили желания присмотреться к ней повнимательнее. Несмотря на то что Католическая Церковь допускает существование снов, ниспосланных Богом, большинство мыслителей не предпринимают попыток их понять. Я также сомневаюсь, существует ли протестантский трактат по догматике, который «склонился бы так низко», чтобы признать саму возможность услышать vox Dei во сне. Но если человек по-настоящему верит в Бога, то на каких основаниях он полагает, что Бог не способен говорить через сны?

Я посвятил более полувека анализу естественных символов и пришел к выводу, что сновидения и их символы вовсе не глупость и не бессмыслица. Напротив, вы можете почерпнуть из снов самую интересную информацию, если только потрудитесь понять их символику. Результаты, правда, имеют мало общего с такими мирскими заботами, как купля-продажа. Но смысл жизни не может быть сведен к одной только деловой активности, равно как сокровенные желания человеческого сердца не могут быть удовлетворены банковским счетом, даже если вы никогда не слышали ни о чем другом.

В то время, когда вся доступная энергия тратится на изучение природы, очень мало внимания уделяется сущности человека, то есть его психике. Хотя сознательным функциям посвящены многочисленные исследования, самая загадочная и неведомая область психики, продуцирующая символы, до сих пор практически не изучена. Мы получаем от нее сигналы каждую ночь, но расшифровка этих сигналов кажется такой одиозной задачей, что ее решением озабочены единицы. О величайшем инструменте человека – его психике – почти не задумываются; ей не доверяют и даже презирают. Выражение «это все психология» чаще всего означает: это все ерунда.

Откуда же берется столь вопиющее предубеждение? Очевидно, мы так поглощены вопросом о том, что думаем мы, что совершенно забываем спросить, что бессознательная психика думает о нас. Фрейд предпринял попытку показать, почему бессознательное не заслуживает лучшего отношения, и его идеи невольно усилили и подтвердили существующее презрение к психике. До него ее просто не замечали и не брали в расчет; теперь же она стала вместилищем нравственного мусора и источником страха.

Данная точка зрения, несомненно, однобока и несправедлива. Она даже не согласуется с известными фактами. Наше фактическое знание бессознательного показывает, что это естественное явление, как и сама природа, по меньшей мере нейтрально. Бессознательное содержит все аспекты человеческой природы – свет и тьму, красоту и уродство, добро и зло, мудрость и глупость. Изучение индивидуальной и коллективной символики – труднейшая задача, и она еще не решена. Но начало уже положено. Полученные на сегодняшний день результаты обнадеживают и подсказывают ответы на многие вопросы, волнующие современное человечество.