Свой отчет Йоселе закончил таким предложением: нужно арендовать лодку у какого-нибудь итальянца, дождаться темноты и отплыть подальше, чтобы владелец лодки потерял ее из виду. Потом вернуться к берегу, к условленному месту, где в лодку сядут подрывники со своим снаряжением, и она — параллельно волнорезу — снова уйдет в открытое море. Затем нужно проникнуть в акваторию и подойти к «Лино» как можно ближе. С этого места двое подрывников вплавь доберутся до корабля, прикрепят к нему мины и вернутся в лодку.

Выяснилось, что у Йоселе нет карты города и порта, и Йосефу Гроссману пришлось послать кого-то в ближайший киоск за картой. Потом с помощью линейки мы вычислили, какое расстояние придется преодолеть подрывникам. Вычисления показали, что в лучшем случае подрывники достигнут борта «Лино» под утро, когда у них не останется времени на маневры и они уже не смогут отступить под покровом темноты — рассвет застанет их возле корабля. Кроме проблем, связанных с расстоянием и временем, возникла еще одна: лодка, взятая в аренду у итальянца. Если подрывники благополучно вернутся той же ночью, их нужно будет подобрать, а для этого нам придется дежурить неподалеку от корабля. Но если мы будем так долго находиться вблизи стоящего на якоре «Лино», это непременно вызовет подозрения и вернуть лодку хозяину будет невозможно.

Муня сильно удивился такому плану, тем более что во время их совместного объезда территории Йоселе убедился в невозможности даже войти в акваторию, если море будет неспокойным. План Йоселе не предусматривал даже надежного пути к отступлению — стремление выполнить задание пересиливало все иные соображения.

Йоселе, почти не знавший Муню, почувствовал себя задетым. Он считал, что задание надо выполнить любой ценой и что это нужно сделать как можно быстрей, пока корабль не ушел. Муня начал излагать свою точку зрения, пытаясь объяснить Йоселе, что подрывник должен руководствоваться только трезвым и практическим расчетом, дабы обеспечить максимальную безопасность остальным исполнителям…

Йоселе, за плечами которого было немало блестяще проведенных операций подобного рода, возражений Муни не принял, реагировал очень бурно и решительно отстаивал свою точку зрения. Напряжение усиливалось, и Йоселе вышел из комнаты в коридор. Я воспользовался его отсутствием и стал убеждать Муню, что Йоселе, конечно же, подчинится приказу и что лучше бы нам сейчас выйти и еще раз осмотреть территорию порта — может быть, мы найдем иной вариант. Потом я вышел в коридор к Йоселе, поговорил с ним «как палмахник с палмахником» и, чтобы Йоселе не думал, будто перед ним штабной чиновник, не имеющий военного опыта, рассказал о боевом прошлом Муни в Хагане и о его особых заданиях.

Мне удалось убедить Йоселе принять точку зрения Муни, и мы втроем стали изучать карту, стараясь найти возможность проникновения на территорию порта — сейчас это было самым важным делом. Изучение карты неожиданно выявило один удобный вариант — через прогулочную набережную, огибавшую территорию порта с запада. Мы решили немедленно проверить свои расчеты на месте. Автомобиль «тополино», принадлежавший офису, был предоставлен в наше распоряжение, и Йосеф Гроссман, прекрасно знавший город, поехал с нами. Чем ближе мы подъезжали к набережной, тем яснее нам становилось, что проникнуть на территорию порта можно только здесь. Мы вылезли из машины и пошли по набережной. «Лино» и эсминец просматривались отсюда очень отчетливо. Наконец мы нашли дыру в заборе, через которую удобнее всего было попасть в акваторию порта. Забор отделяла от воды только узкая полоска берега, усеянная камнями. Для работы подрывников безлюдный скалистый берег был идеальным местом.

Мы сделали еще один круг, чтобы лучше ознакомиться с местом действия и путями отступления, и, несколько приободренные, вернулись в лагерь беженцев, служивший нам базой. Опасение, как бы «Лино» не отплыл в ближайшее время, вынуждало нас принять решение в тот же день. Мы начали лихорадочно готовиться. Прежде всего отослали обратно в Рим водителя с машиной, которая доставила нас в Барри, — чтобы замести следы. Из грузовика с оружием вытащили рацию, и Авиноам «Гидони» (подпольная кличка связиста) стал ее настраивать, чтобы не пользоваться телефоном.