Этот случай усложнил нашу работу и потребовал дополнительных мер предосторожности. На наше счастье, дом отделяла от родника роща, и мы могли продолжать тренировки.

Для этого цикла занятий мы тоже запланировали двухдневный поход. Хаим, Мордо и я сели в машину и отправились проверять намеченный маршрут. В конце первого дня мы должны были добраться к вершине горы Кикш, самой высокой в Венгрии. Здесь находится роскошный отель. До войны венгерские богачи имели обыкновение проводить здесь зиму. Когда мы въехали на вершину горы, Хаим достал перочинный нож и на самом высоком дереве вырезал слово «ПАЛМАХ», а под ним — маген-давид.

Этот израильский обычай оставил свои следы в нескольких местах в Европе, и сегодня израильский путешественник с изумлением обнаруживает в окрестностях Рима, в Кастель-Гондольфо, в Неми или где-нибудь еще надписи на иврите, выцарапанные на камнях или на деревьях в лесу.

Мы вернулись в лагерь. Подготовка к походу в этот раз оказалась несложной. Для курсантов это был уже второй поход, и они лучше чувствовали атмосферу курсов и личную ответственность за свои действия. Учения в обстановке секретности, пистолеты и гранаты, усиленные физические тренировки развивали в курсантах терпение и выносливость, что впоследствии сильно облегчало им жизнь.

Мы отправились в путь, захватив продовольствия на два дня. В лагере остались только повара — для охраны. Этот поход ничуть не отличался от патрульных объездов ПАЛМАХа. Курсанты, проникшись чувством командирской ответственности, довольно легко несли груз и без жалоб карабкались по крутым склонам. Это путешествие было событием не только для нас, израильтян. На курсантов тоже произвела большое впечатление красота природы — многие из них видели такое впервые. Поднявшись на вершину горы, к тому дереву, на котором Хаим вырезал наш символ, мы с удивлением обнаружили, что кто-то соскоблил вырезанный знак, не оставив от него и следа. У всех было какое-то неприятное чувство, словно рядом находился посторонний несимпатичный человек, и мы решили уйти отсюда, поискать место для ночлега подальше. Хаим не захотел смириться и снова вырезал на дереве: «Да здравствует ПАЛМАХ!»

Мы устроили привал в ближайшей рощице и улеглись на ворохе палой листвы. Долгие часы лежал я, размышляя. Всего четыре месяца тому назад я вышел из кабинета Йошуа Глобермана в Ягуре, пытаясь вообразить себе новую должность, которая меня ожидает. И вот у меня за плечами уже два организованных курса обучения, множество поездок по Венгрии и Чехии, летние лагеря и нелегальные переходы границы. Я думал о своей семье и друзьях в Эрец-Исраэль. Я скучал по ним все сильней. Но тут внезапно у меня перед глазами встала картина лагеря беженцев в Вене. Я приподнялся на своей «постели» и посмотрел на лежащих вокруг меня людей: неужели это такие же евреи, каких я недавно встретил в Вене? Это казалось чудом. До чего же они изменились!

Первые проблески рассвета и необходимость продолжать поход отвлекли меня от раздумий.

Курсанты, свежие и отдохнувшие, поднимались с земли. Второй день тоже прошел по плану. По возвращении им даже не понадобился дополнительный отдых.

Занятия продолжались без помех, кроме одного случая: однажды часовой заметил полицейского на мотоцикле, приближающегося к нашему дому. Раздался сигнал тревоги. Все пистолеты и прочие незаконные предметы были мгновенно спрятаны на чердаке, ничего подозрительного не осталось. Подъехавший полицейский застал нас за изучением иврита. Мордо приветливо принял его и ответил на все вопросы. У полицейского не возникло ни малейших подозрений. Мы угостили его сигаретой, и он удалился, а мы вернулись к своим делам.

Наконец программа была выполнена полностью. На специальной церемонии выпускникам было присвоено звание командиров. Мы все чувствовали, что сегодня к филиалу Хаганы в Венгрии прибавилось еще одно важное силовое звено.

В Венгрии я пробыл шесть месяцев. Как правило, при помощи различных уловок нам удавалось укрыться от бдительного ока венгерской контрразведки. Но однажды меня чуть не арестовали, и случилось это как раз на курсах спортивных инструкторов.

Дело было в октябре 1947 года. Ха-шомер ха-цаир предоставил в наше распоряжение здание на одной из окраин Будапешта. Мы набрали группу — 45 парней из разных городов Венгрии — для обучения в течение месяца. Уже в начале курса мы почувствовали, что за нами следят. Районное отделение полиции потребовало, чтобы мы представили им списки всех курсантов. Эти списки были тщательно изучены. Однажды, когда курсанты выстроились для ежедневной утренней пробежки, явились два сыщика. Они снова потребовали список курсантов. Тут же, на месте, новый список был составлен и вручен им. Но на сей раз они этим не удовлетворились, а потребовали пересчитать койки. Я в это время находился в комнате инструкторов, и мне немедленно сообщили, что сыщики пересчитывают койки. Я не вернулся ночевать в здание, которое оказалось под подозрением. Но занятия продолжались по намеченному графику.

Дней за восемь до окончания курса (конец октября 1947 года) мне передали, что я должен вместе с Яаковом Саломоном поехать на съезд командиров Хаганы в Праге. Кроме нас туда отправились Йосеф Харари и Йосеф Меир. В этот раз мы пересекли границу возле Братиславы. Работники Брихи, которые ждали нас на чешской стороне, вернули нам наши британские паспорта, и мы вновь стали легальными туристами.

В Праге собрались двадцать пять командиров Хаганы из Европы. Товарищи отчитались о своих действиях в разных странах. Главным моментом съезда были лекции Шауля Авигура и Нахума Шадми о функциях наших групп в будущем. Наиболее успешно работавшие эмиссары, чувствовавшие уверенность в своих силах, требовали расширения своих полномочий и поля действия.

В конце съезда меня вызвали к Нахуму Шадми. Прошло несколько месяцев с тех пор, как я видел его в последний раз, когда он назначил меня на эту работу в Венгрии.

— Амнон, — начал Нахум, — у меня есть для тебя новое задание. Сейчас нам нужно усилить группу командиров в странах Северной Африки. Ты для этого как раз подходишь. Я уже договорился с Яаковом Саломоном, что ты будешь в Париже первого декабря, чтобы вступить в новую должность.

Я вернулся в Будапешт проститься с товарищами. Мне было жаль расставаться с коллективом венгерской Хаганы, компанией верных и преданных работе ребят, но приказ есть приказ, и я должен был уезжать. Я еще успел побывать на выпускном вечере курса спортивных инструкторов, а на следующий день собрал вещи. Приехал я в Венгрию нелегально, зато уезжал вполне законным путем. По соглашению, из которого извлек выгоду некий чиновник, власти выдали мне официальное разрешение покинуть Венгрию. Почему законным должен был быть именно отъезд, а не приезд — этого я не знаю до сих пор.