Дело было в начале апреля 1947 года, во вторник. Около полудня в мою комнату постучался посыльный из окружного штаба и принес мне записку, в которой было сказано: «В ближайшую субботу явишься домой к Йошуа Глоберману, в Я гур».

Мне было тогда двадцать четыре года, и я уже год состоял при хайфском окружном штабе Хаганы в должности командующего молодежными отрядами. Я был также командиром отряда специального назначения при штабе. Жил я тогда в Хайфе, снимал комнату.

Чтобы понять, как эта, весьма меня удивившая, записка привела меня к тем происшествиям, о которых я здесь расскажу, необходимо вернуться назад и описать атмосферу, царившую в те дни в Палестине под британским мандатом, в последний год перед образованием Государства Израиль.

За пять лет до этого, в 1942 году, когда войска генерала Роммеля скорым маршем продвигались по Западной пустыне, было ощущение, что они вот-вот вторгнутся в Палестину. Еврейская молодежь в Палестине выбирала один из двух путей: некоторые вступали в британскую армию и воевали на фронтах Средиземноморья, другие же, оставаясь в Палестине, проходили обучение боевым действиям, готовясь отразить вторжение нацистов. В начале 1943 года британские офицеры еще проводили с саперами ПАЛМАХа тренировки в лесах на Кармеле и в рощах Мишмар ха-Эмека. В распоряжении бойцов были вполне легальное оружие и взрывчатка, царило полное согласие с англичанами, и цель у нас была одна. В случае вторжения немцев наши парни должны были вести партизанскую войну.

В 1945 году Вторая мировая война закончилась. Для евреев радость победы была далеко не полной — треть нашего народа была уничтожена. Бойцы Хаганы предвидели, что с окончанием мировой войны начнется «еврейская война», именно к ней они теперь готовились. С этой целью те, кто воевал в рядах британской армии, старались всеми возможными способами раздобыть побольше оружия — как в Европе, так и в Западной пустыне.

К 1947 году картина изменилась самым радикальным образом. Соратники, лишь недавно плечом к плечу сражавшиеся против нацистов, превратились в противников. Власти британского мандата всеми силами, и порой с поразительной жестокостью, боролись против осуществления поставленной нами гуманной цели — переправить уцелевших в Катастрофе евреев из разоренной войной Европы в Эрец-Исраэль. Только так мы могли воспользоваться плодами победы, только так могли мы уплатить свой долг перед жертвами.

Взаимоотношения между еврейским населением Палестины и мандатными властями обострялись с каждым днем. Политическая полемика очень скоро зашла в тупик и сменилась бурными демонстрациями, столкновениями с полицией, а затем и с армией. В Палестине находилось значительное число британских солдат, и здешние события задерживали их возвращение на родину и демобилизацию. Наконец отдельные схватки перешли в открытую, последовательную борьбу, которая и продолжалась вплоть до ухода англичан из Палестины и до освободительной войны 1948 года.

А в 1947 году дело обстояло следующим образом: организация Хагана, военизированный отряд организованного еврейского населения, борется против антисионистских мандатных властей, которые упорно препятствуют алие и стремятся положить ей конец — запрещают поселенческую деятельность, вводят комендантский час, затрудняют возможности передвижения внутри страны, словом, навязывают нам множество ограничений. Одновременно, в предвидении настоящей войны в момент образования еврейского государства, Хагана укрепляет свою организацию, чтобы противостоять враждебным действиям соседей-арабов. Корабли с еврейскими беженцами из Европы один за другим пытаются прорваться к берегам Палестины сквозь жесткий заслон, поставленный англичанами. Этим занимается отдел Хаганы под названием «Моссад ле-Алия Бет» (Служба иммиграции).

Еврейские иммигранты заселяют землю, в том числе и те районы, которые закрыты для них по приговору «Белой книги» от 1939 года.

Бойцы Хаганы, главным образом члены ПАЛМАХа, а также организаций ЭЦЕЛЬ и ЛЕХИ, производят диверсионные акты против английских учреждений с целью подорвать позиции мандатных властей в Палестине.

Второго числа того самого апреля 1947 года саперам ПАЛМАХа удалось заложить взрывчатку и пробить дно лайнера «Оушн войяджер», стоявшего в порту Фамагуста на Кипре. Англичане, правившие тогда Кипром, устроили там лагерь для еврейских беженцев, и корабль использовался для вывоза на Кипр из Хайфы нелегальных иммигрантов, которых властям удалось поймать.

Пятого апреля произошел взрыв на судне «Эмпайер ройял», которое также использовалось для транспортировки нелегальных иммигрантов. По стране был введен запрет на проезд по главным магистралям в ночные часы, в домах и на дорогах непрерывно производились обыски.

Такова была атмосфера в стране в тот момент, когда я получил вышеупомянутую записку. Посыльного я, разумеется, расспрашивать не стал. С шестнадцати лет, с тех пор, как я стал членом Хаганы, я привык безоговорочно выполнять приказы. И все-таки это требование заставило меня задуматься. Ныне покойный Йошуа Глоберман стоял тогда во главе ЦОИ — Центрального отдела боевого инструктажа. Приказ явиться к нему возбудил мое любопытство и вызвал множество догадок.

Я с нетерпением дожидался назначенного дня и в субботу явился к Глоберману в Ягур. Разговор был короткий: принято решение включить меня в группу Хаганы, отправляющуюся в Европу под началом Нахума Шадми. Задача группы — наладить самооборону евреев в тех странах, где существует опасность антисемитских выступлений. Через две-три недели я приступаю к новой работе. Необходимо быстро передать все свои текущие дела и закончить приготовления. Дата отправления уже известна.

Новое назначение стало для меня неожиданностью, и, хотя оно привлекало меня, я был полон опасений. Я ведь еще ни разу в жизни не бывал за границей, и предстоящая встреча с незнакомым миром очень меня волновала. Каково мне будет среди чужих? Как с ними разговаривать? Правда, вокруг меня будут в основном евреи, но действовать нашей подпольной группе придется на чужой территории, справлюсь ли я с новой работой? Конечно, я испытывал гордость за то, что меня сочли достойным участвовать в этой миссии, это был знак признания и одобрения. И все же я боялся разочаровать тех, кто меня рекомендовал.

Одно за другим пошли собеседования. Я познакомился со своим новым командиром, Нахумом Шадми. Он подробнее рассказал мне о задачах группы и упомянул, что меня, возможно, пошлют в Германию. Что конкретно я буду делать и где жить, определится уже в Европе.