Геня позвонила, как обещала. Она сообщила мне, что через Викторию Кантони она связалась с ее братом, д-ром Марчелло Кантони, и он обеспечил нам место в больнице. Гидончику были также приготовлены документы беженца из Румынии. Д-р Кантони настоятельно просит, чтобы мы, через римское отделение Джойнта, достали для Гидончика пенициллин — в то время пенициллин был лекарством безумно дорогим и малодоступным. Я просил передать д-ру Кантони, что, если у Джойнта действительно есть пенициллин, он будет ему доставлен первым утренним самолетом. Поговорив с Геней, я сразу же позвонил д-ру Менделю, израильскому врачу, представителю «Моссада ле-Алия Бет» в Риме, и сказал ему, что он мне срочно нужен и что я немедленно заеду за ним в гостиницу. Я рассказал д-ру Менделю, в чем дело, и попросил его достать пенициллин, лично отвезти его в Милан и там проследить за ходом лечения Гидончика. Несколько часов мы провели, переходя от одного врача Джойнта к другому, пока не получили нужное количество пенициллина. Рано утром д-р Мендель улетел в Милан, везя с собой драгоценное лекарство.

Уладив кое-какие срочные дела, я тоже вылетел в Милан. Вечером я приехал в больницу «Вилла-Агела». Бледный и встревоженный, я вошел в палату раненого. К моему изумлению, Гидончик встретил меня обычной своей улыбкой, и не успел я найти слова, чтобы выразить ему свое сочувствие, как он заверил меня, что все в порядке и он чувствует себя хорошо.