Глава 2

Игорь Лукин, архитектор

после застолья, задолго до Катастрофы

Далеко за полночь, когда его друзей уже начало клонить в сон, Игорь покинул гостеприимную квартиру Дениса Хворостова, поднялся к себе. Лишь для того, чтобы сменить домашние тапочки на кроссовки и прихватить термос с ароматным чаем, привезенным в феврале из самой Индии. Ужасно хотелось напиться, в хлам, до потери чувств, но лишняя рюмка спиртного могла стать фатальной в его положении. Однако, успеть, за оставшиеся месяц-другой, надо еще очень многое…

Выйдя из дома, Лукин направился к Волге. К той её части, которая не была закована в бетон. Хотелось обдумать услышанное, понять, готов ли он, почти попрощавшийся с жизнью, начать её заново. Если повезет, конечно.

Добравшись до нужного места ко времени, когда уже начало светать, Игорь спустился к самой кромке берега, снял обувь, носки, сел на кроссовки, и опустил стопы в прохладную, почти холодную воду рассветной реки. Налив чая в крышку-стаканчик, уставился на искрящуюся оранжевыми искрами воду. Надежда… Робкая, трепетная… Может, не все так плохо? Возможно, лаборатория друга Виктора и Дениса все же создала Лекарство? Может, жить осталось не два месяца, а весь отведенный судьбой срок, может, впереди хотя бы двадцать лет?

«Не хочу быть твоей сиделкой, доживай в больнице» — всплывшие в памяти слова, брошенные уходящей из его жизни супругой, в который раз больно укололи сознание. Была ведь любовь, счастливые годы, почему, зачем она так поступила? Потерпела бы пару месяцев, получив в наследство квартиру, машину, счет в банке. Не очень большой, но все же, копил на строительство дома… Предательство жгло даже сильней, чем осознание скорой смерти.

Плеснув из термоса в крышку еще пару раз, с огорчением обнаружил, что чай почти закончился. Потом вдруг понял, что уже давно не рассвет, побелевшее солнце уверенно карабкается в чистое, глубокое небо, наполненное криками чаек. Наскоро обтерев ноги о штанины, обулся и уверенно, быстро пошел домой. Нет, нельзя так умирать. Надо бороться за жизнь, если есть хоть малейшая надежда.

Едва добравшись до своей комнаты, Игорь упал на кровать, моментально уснув, не успев даже раздеться. Зародившаяся надежда и решимость бороться до конца победили многодневную бессонницу.

Под вечер тяжелый, глубокий сон прервала настойчивая трель телефона, по-прежнему лежавшего в кармане. Игорь застонал, спросонья пытаясь найти на плечах свою голову и понять, где именно находится взбесившийся мобильник. Наконец, найдя его, нажал на кнопку ответа. Попытался что-то сказать, но из пересохшего горла вырвалось только хриплое сипение.

— Алло… Игорь, с Вами все в порядке? — прозвучал из трубки смутно знакомый голос.

Прокашлявшись, Лукин все же смог произнести в ответ что-то членораздельное, на что голос из трубки спросил о принятом решении насчет лечения.

— Да, Женя… Извините… Евгений… Я согласен. Готов. Могу выехать завтра… — на одном выдохе ответил Игорь. Дождавшись ответных слов, попрощался, после чего расслабленно раскинул руки, лежа на спине, все еще сжимая в руке мобильник…

Последующие дни пролетели, словно горячечный сон. Прощание с Денисом и Виктором, горячо и искренне пожелавшим ему выздоровления, поезд в Москву, в пути Игорь никак не мог усидеть на одном месте, почти всю дорогу проведя с сигаретой в тамбуре, знакомство с Евгением Грачовым и его шефом, Константином Олеговичем Дёминым, показавшиеся бесконечными анализы и тесты в пропахших лекарствами кабинетах научного центра, безумная боль во всем теле после инъекции экспериментального препарата… Длившаяся, как ему тогда казалось, целую вечность, хотя острая фаза длилась всего сутки.

Последовавшая за инъекцией неделя также не стала сказочной — его то выворачивало наизнанку, то бросало в сильный жар, все тело нестерпимо жгло изнутри, приступы сильнейшего озноба начинались внезапно, так же неожиданно заканчиваясь, обессиленное тело едва держалось за жизнь. Одетая в белый халат, полноватая, фигура Грачова то и дело нависала над ним. Обеспокоенные поначалу голоса, доносившиеся из затянувшего зрение тумана, сменились уверенными интонациями, затем туман рассеялся, и Лукин обнаружил себя лежащим на больничной койке. В руке торчала капельница, голова пыталась думать, тело, казалось, парило в воздухе.

— Очнулся! — радостно вскочила со стоящего рядом с койкой офисного кресла миловидная медсестричка. — Вы живы?!!

— Вы ангел? — задал довольно идиотский вопрос Игорь, заодно порадовавшись возможности осознанно управлять своей речью.

— Ой, вы разговариваете! — все так же восторженно почти прокричала сиделка. — Никуда не уходите, я сейчас!

Проводив взглядом вылетевшую из палаты, словно пуля, сестричку, Лукин попробовал пошевелить руками и пальцами ног. Получилось не очень, тело по-прежнему плохо ощущалось, но он был определенно жив. Идти куда-либо точно не было желания, зато адски хотелось есть и еще больше — спать, спать…

Задремавшего Игоря разбудили возбужденные голоса и топот множества ног, раздавшиеся в коридоре. Дверь резко распахнулась, в палату ворвался запыхавшийся Дёмин, следом за ним вошли еще какие-то люди, моментально заполнив комнату до отказа. Почему-то не было видно только Грачова.

— Как вы себя чувствуете? — вместо приветствия спросил профессор, бесцеремонно ощупывая лоб, живот, шею и запястья пациента.

— Не знаю… Кажется, живой, если только вы мне не снитесь. — слабым, но довольно уверенным голосом ответил Лукин.

— Ничего не болит? Голова не кружится?

— Нет, все в порядке. Только очень есть хочется…

— Неудивительно! Целую неделю из Вас все только выходило, питались глюкозой из капельницы! — заявил Дёмин, озабоченно рассматривая глаза Игоря. — Лежите, сейчас вам принесут немного поесть. Сегодня отдыхайте, набирайтесь сил, а завтра мы начнем обследование…

Снова анализы, рентген, зонды и прочие процедуры… В первые дни его перевозили на кресле, но спустя неделю Лукин уже бодро передвигался по коридору самостоятельно. К сожалению, выходить за пределы небольшого отделения ему запрещали, на улицу также, но все эти неудобства выглядели мелочью. Он был жив, и главное — полностью здоров. Ни одной опухоли, никаких следов раковых клеток! О большем он не мог и мечтать всего двадцать дней назад, когда ехал из дома в неизвестность.

В очередной день пребывания в лаборатории, Лукин проснулся от ощущения чужого взгляда, давившего во сне на сознание. Открыв глаза, увидел в кресле, стоящем в паре метров от койки, вместо привычной медсестрички, невысокого, невзрачного мужчину, чей возраст так же сложно определить, как и запомнить его внешность. Его до странности худощавое лицо отдаленно напоминало киношные образы немецкого офицера из фильмов о войне. Прозрачные, голубые глаза чуть навыкате, смотрели с холодной расчетливостью. При этом, стоило отвести взгляд, как образ мужчины тут же размывался, подобно призраку.

— Доброе утро, Игорь Алексеевич. — тихо сказал мужчина, таким же невнятным голосом, как и черты его лица. — Как ваше самочувствие?

— Спасибо… Прекрасно… — ответил Лукин, садясь на койке. — Кажется, я вас не видел раньше… Как вас зовут?

— Не важно. Как не важно и то, чем я занимаюсь. Важен только ваш ответ на мой вопрос.

Игорь вопросительно посмотрел на собеседника, но тот молчал, неотрывно глядя прямо в глаза.

— Игорь Алексеевич, вы помните о том, что перед лечением подписывали договор о неразглашении? — все тем же тихим, бесцветным голосом, наконец, спросил незнакомец.

— Конечно…

— Стоит ли напоминать о том, что вы отдыхали прошедшие три недели в санатории на Алтае? — загадочный посетитель смотрел на Игоря так, как смотрят на подопытного кролика, крысу или неодушевленный предмет. — Вот, ваши документы из санатория, фото на память, билеты из Горно-Алтайска в Москву…

Невзрачный протянул ничего не понимающему Лукину большой конверт, набитый какими-то бумагами. Высыпав содержимое на койку, Игорь удивленно посмотрел на несколько фотографий, запечатлевших его на фоне алтайских гор, в столовой санатория, в компании симпатичной девушки и незнакомых людей преклонного возраста. Кроме фотокарточек, среди бумаг обнаружились билеты на экскурсии, погашенные авиабилеты, измятые чеки из магазинов курортного городка Белокурихи, прочие бумажки, обычно скапливающиеся в карманах путешественников.

— Кажется, я вас понимаю, господин Неважно. — не отрывая взгляда от фотографий, тихо сказал Игорь. — В данный момент я, наверное, еду из аэропорта на Ярославский вокзал?

— Рад, что мы понимаем друг друга, Игорь Алексеевич. — едва заметно улыбнулся неизвестный. — У вас полчаса на сборы, потом за вами зайдут. Мобильник не ищите, вам его передадут на вокзале. Советую иногда звонить Наде, с которой вы весело провели время в санатории, она очень беспокоится о вашем здоровье. Желаю здравствовать!

Мужчина поднялся из кресла и вышел из палаты, неслышно затворив за собой дверь и оставив на душе неприятный осадок, словно не здоровья пожелал, а осыпал проклятиями.

Откинувшись спиной на прохладную стену, Лукин закрыл глаза и мысленно выругался. Ощущать себя подопытной крысой, даже получив в подарок жизнь и здоровье, оказалось довольно неприятно. Но, в то же время, он испытывал безмерную благодарность всем этим людям, даже невзрачному, за спасение, за подаренные надежду и здоровье. Только как отблагодарить их, если его здесь даже не было, он не знал. Впрочем… Какая теперь разница? Все получили желаемое, он — здоровье, они — опыт. Пора и честь знать.

Быстро умывшись и собрав сумку, неожиданно обнаружив в ней всякие сибирские сувениры и несколько пачек лечебного чая из горных трав, Игорь рассовал бумажки по карманам, соблюдая правила игры в путешественника, заправил койку, присел на её краешек, ожидая сопровождающего. Тот, не заставив себя долго ждать, молча проводил до микроавтобуса с комфортным, но совершенно закрытым салоном, а спустя час петляний по московским улицам оставил его в одиночестве у продуктового магазина на площади трех вокзалов. Прищурившись от слепящего глаза летнего солнца, Игорь привычным движением набросил на плечо ремень дорожной сумки, собираясь пойти в сторону вокзала, как за спиной вдруг раздался чей-то громкий крик.

— Дарагой! Дарагой!!! Ти в мой машина свой тэлефон забыль, да?!

Обернувшись, Лукин увидел грузного кавказца, бегущего к нему от машины с шашечками на крыше. В руке кавказца он заметил свой мобильник.

— Спасибо, уважаемый! — поблагодарил он таксиста. — Рассеянный с дороги, не люблю самолеты!

— Вай, нэ за чьто! — развел руками кавказец — Мнэ твой вещь ни нужэн, будь здаров, брат!

…Уже в поезде, поудобнее устроившись в кресле, Лукин пролистал список последних вызовов в телефоне. Известный всем номер заказа такси, какие-то номера с кодами алтайских операторов, Надя, снова Надя. Надежда…

— Милый, ты чего загрустил? — чуть встревоженно спросила Игоря вошедшая на кухню девушка. — После поездки на родину ты сам не свой…

Лукин, сидевший за столом, сервированном чашками и чайником из тонкого, ручной работы китайского фарфора, отрешенно вертел в руке маленькую баранку, глядя сквозь неё в пустоту. Из глубины мыслей его выдернул голос Ксении, впорхнувшей на кухню изящной бурей, одетой лишь в распахнутую мужскую рубашку, слишком просторную для обнаженной девичьей фигурки.

— Да так… Все ещё не могу поверить в то, что узнал… — Игорь рассеянно посмотрел по сторонам и на саму Ксению, вопреки привычке, не распуская рук и не пытаясь наброситься на девушку.

— Ну не молчи… Знаю, знаю, ты не любишь рассказывать о проблемах, всё в себе перевариваешь… — прошептала Ксения, усаживаясь на колени Игоря и обнимая его за плечи. — Выползай из своей раковины, молчун! Я же не чужая тебе…

Лукин потерся щекой о нежную, теплую руку своей подруги. Не чужая… Их роман, накалом похожий на стихийное бедствие, длился третий месяц. Его тело, восстановившись после лечения, начало стремительно крепнуть и молодеть, в сентябре пошел в спортивный зал, испытывая нестерпимую потребность в физических нагрузках. Всего через месяц изнурительных, интенсивных тренировок, он уже вполне мог побороться за призовое место на конкурсе бодибилдеров. Тем не менее, вместо покорения спортивного подиума увлекся красивой, стройной брюнеткой, занимавшейся фитнесом в том же спортклубе, где тренировался сам. Для отношений с темпераментной, своенравной и довольно стервозной женщиной, сочетание его нового, помолодевшего тела и зрелого ума, оказалось, как нельзя кстати. Бесконечные сексуальные марафоны сменялись долгими, иногда длившимися всю ночь, откровенными разговорами обо всем на свете. Игорь и Ксения быстро научились понимать друг друга чуть ли не с полуслова, а её привычное стремление манипулировать мужчинами растворялось без следа, стоило лишь подумать о нем…

— Мой Новошахтинск маленький городок, все друг друга знают. Да ты ж сама из тех краёв, Краснодар хоть и полумиллионный город, но такая же деревня…

— Да-да, на Елизавете чихнешь, с Краснолита позвонят, здоровья пожелают! — улыбнулась Ксения, вспоминая родной город.

— Так вот, приехал я в свой дом, на кладбище к родителям съездил, а вечером домой возвращаюсь, старушки у подъезда сидят. И так мне, с претензией, будто я им сто рублей должен: «Игорёчек, а ты знаешь, что сынок твой приезжал к деду с бабой?». Я чуть сознание не потерял, у меня ж не было детей. Не успел рот раскрыть, как бабки снова за своё: «На тебя, как две капли воды похож. Погостил у своих, а к твоему дому даже не подходил!»

— Ну и что? Может, просто похожий мальчик, мало ли как бывает? — удивилась Ксения, запустив пальцы в густые волосы на широкой, мускулистой груди Игоря.

— В том и дело, что не просто похожий… Я после разговора с бабками выяснил, что за парень, к кому приезжал. Пошел знакомиться, а мне от ворот поворот — не твоего ума дело, надо было тогда жениться, поздно опомнился, поезд ушел… Оказалось, что девушка, с которой пару недель встречались, забеременела от меня. Ничего не сказала, да и пацан не знал. Она замуж выскочила за какого-то богатея, уехала с ним в Европу и там уже родила. Ему сейчас двадцать четыре года должно быть.

— Так ты даже не знаешь, где он живет?

— Не знаю… Её родители ничего не сказали, меня просто за дверь выставили, и всё.

— Твои переживания ни к чему не приведут, ты же мудрый, опытный мужчина, сам всё понимаешь… — прошептала Ксения, наклонившись к лицу Игоря и легонько поцеловав его в кончик носа. — Если он узнает о том, что ты есть, может и встретитесь. Главное, что он есть, живой и здоровый. Правда?

— Ты права, пожалуй… Самокопание ни к чему хорошему не приведет, сплошное расстройство… для тебя тоже… — в глазах Лукина проскочили искры, он поднялся, подхватывая подругу на руки. — Давай лучше посмотрим, что творится в спальне!

— Безобразия там творятся, вот что! — игриво заявила Ксения, обвивая руками шею своего мужчины.

— Здаров, Денисище! — радостно зашумел вернувшийся с тренировки Лукин, увидев соседа, выходящего из подъезда в морозный и снежный январский день.

— Превед, Игорянище! — приветливо поднял руки Хворостов навстречу когда-то чудом восставшему из мертвых, а ныне счастливо здравствующему соседу, с которым за прошедшие полгода крепко сдружились. — Как дела молодые?

— Всё лучшее и лучшее! — искренне улыбаясь, крепко пожал руку друга Игорь. — Свидетелем на свадьбу пойдешь?

— На чью? — деланно удивился Денис, потряхивая сдавленной пятерней. — Блин, ну и лапища у тебя, что те тиски!..

— Как на чью? Мы с Ксюхой…

— Да знаю я, весь двор уже знает! — рассмеялся Денис. — Вы, блин, громкие, как коты мартовские, трудно не быть в курсе! Когда свадьба?

— В феврале, Денис… Мы после Рождества заявление подали, нам на семнадцатое назначили. Еще успеешь приготовиться! — Лукин светился от счастья. — Ты к Альке собрался? Может, к нам заглянете? Я пирог с клубникой утром запёк, почаевничаем!

— Да не, извини… Мне послезавтра опять на дежурство, хочу с ней побыть… Хотя от твоих пирогов грех отказываться!

— Ну как знаешь, нам больше достанется! Привет ей передавай!

Игорь хлопнул Дениса по плечу, друзья попрощались, и разошлись в свои стороны. Лукин домой, к ожидавшей его возвращения Ксении. Хворостов, проводив взглядом окончательно вернувшегося к жизни соседа, залез в машину, прогрел остывший на морозе двигатель, и вырулил из заснеженного двора. Его тоже ждала любимая женщина…

…Услышав радостное щебетание подруги Объекта, встретившей жениха после его встречи с соседом, невысокий мужчина с невыразительной внешностью, сидевший в своем кабинете за массивным двух тумбовым столом, снял наушники и выключил запись. Охи-вздохи и крики страсти влюбленной парочки давно приелись. Хотя, сначала ему нравилось слушать их разговоры, отлично раскрывшие психологическое состояние Объекта. А требование его подруги не называть её «Ксюшей» и называть почаще «Зеной», весьма забавляло. Как же, Зена, принцесса воинов…

Роман Валерьевич Неделин, начальник службы безопасности концерна «Возрождение», курировал процесс испытания экспериментального препарата на человеке. Немного потерев виски, поднялся из удобного, глубокого кресла и подошел к окну. Объект жив, здоров, биологические показатели существенно превышают ожидаемые результаты. Кроме того (что для Неделина было едва ли не важнее состояния здоровья подопытного образца), за прошедшие полгода тот ни разу не проговорился о своем лечении.

Его чудесное выздоровление никто не мог объяснить, а самые любопытные врачи, знакомые с диагнозом Объекта, неожиданно получали приглашения на работу в столичные и зарубежные клиники и институты, после первого же собеседования теряя всяческий интерес к феноменальному спасению Объекта.

Исследования уникального вируса-симбионта, изменявшего ДНК носителя, с советских времен носили гриф высочайшей секретности. Абсолютное лекарство, способное даровать нерушимое здоровье, излечить от рака, блокирующее все известные науке вирусы и знакомые иммунной системе носителя бактерии, неизбежно привлечет внимание разведок всего мира. А если ещё и прознают о том, что препарат может продлить жизнь и молодость на многие десятилетия, если не навечно, то ради обладания лекарством могут даже войну развязать…

— Как жаль, что ты такой один… — почти неслышно пробормотал себе под нос Неделин, задумчиво рассматривая кружащиеся в морозном воздухе за окном снежинки. — Почему же ни с кем другим не получается? Сколько хороших людей умирает, а мы никак не можем повторить…