Новые члены парламента, избранные в 1833 году, сделали именно то, на что надеялись реформаторы и чего боялись консерваторы. Были проведены законы, регулировавшие фабричный труд, отменившие детский труд, легализовавшие тред-юнионы (профсоюзы), запретившие рабство по всей империи и узаконившие левостороннее движение. В 1835 году парламент оказал своим членам, теперь в основном городским жителям, еще одну честь, заменив олдерменов провинциальных городков выборными корпорациями. Однако на Лондон эта реформа не распространилась. Сити и приходские власти Вестминстера боролись за то, чтобы их оставили в покое, и преуспели. Лондон за пределами Сити с точки зрения административной вертикали оставался не городским округом, а конгломератом деревень.

Одной из реформ, которые все же затронули Лондон, был Закон о бедных 1834 года. Социальная помощь долгое время оставалась бессистемной. В некоторых приходах строили дома призрения, в других для облегчения положения бедных делалось немногое или не делалось ничего. Среди худших примеров называли ткацкий район Бетнал-Грин, где один из местных клириков описывал дом призрения, в котором жили 1100 безработных, ютившихся по шестеро на одной кровати. Еще 6000 получали помощь от прихода, безнадежно погрязшего в долгах, ведь с каждым днем «прибывало число нищих» и уменьшалось – «число плательщиков сборов… в основном это мелкие лавочники, сами разоряющиеся от поборов. Весь округ находится в состоянии полного банкротства и беспросветной бедности».

По новому закону вопросы социальной помощи были изъяты из компетенции приходов и переданы в ведение тридцати Союзов попечения о бедных с выборными «попечителями». Их единственная задача была в том, чтобы помогать нищим и бездомным. Попечители должны были учреждать работные дома, как предполагалось – в качестве временных пристанищ для трудоспособного населения, оставшегося без работы. На деле они не слишком отличались от более ранних домов призрения – разве что появились в местах, где их не было прежде. Они не пользовались популярностью: в общественном мнении это была трата денег плательщиков сборов на «недостойных» бедняков, сама мысль о которых наводила ужас на лондонцев среднего класса. Как следствие, попечители не прилагали усилий, чтобы работные дома становились чем-то большим, чем местом наказания за бедность: любой признак комфорта рассматривался как поощрение праздности.