В своем предсказании я ошибся по двум причинам. В октябре 1986 года коммерция в Лондоне была реорганизована, пожалуй, самым радикальным в истории образом. Тогдашний канцлер Найджел Лоусон провел дерегулирование финансовых институтов Сити, распустив их монополии и отменив запретительные практики. Эта революция, свершившаяся в одночасье, была прозвана «Большим взрывом». Устроенному Лоусоном финансовому Дикому Западу помог случившийся незадолго до того взрывной рост международных рынков евродолларов и нефтедолларов, на котором освобожденный Лондон мог удачно сыграть.

Иностранные банки ринулись в вольный город. Многие рабочие места в традиционной банковской сфере были сокращены, но приход большого числа новых фирм привел к тому, что арендные ставки в Сити с 1985 по 1989 год взлетели на 52 %. Канари-Уорф был спасен фондом национального благосостояния Катара, иностранные банки ухватились обеими руками за сравнительно дешевые помещения бизнес-центра. Им было все равно, где находится Поплар – была бы только компьютеризированная торговая площадка, освобождение от налогов и отсутствие помех со стороны правительства. К концу 1990-х годов на Собачьем острове работало 50 000 человек, и у них был собственный жилой квартал вдоль берегов Темзы. Небоскребы Канари-Уорфа хорошо видны с расположенной на острове на милю южнее городской фермы Мадшут; они вырастают, как в сказке, над пастбищем, где пасутся овцы и ламы; всё это напоминает фильм, снятый где-нибудь в Дубае.

Вторая причина моей ошибки была в том, что Канари-Уорф, олицетворение частного капитализма, был выручен из беды государством. Тэтчер, шокированная первоначальным провалом предприятия, забросала пропасть деньгами. Благодаря ее приятельским отношениям с Рейхманами ранее был прорыт новый автодорожный туннель под Лаймхаусом прямо к въезду в Канари-Уорф. Он обошелся в 300 миллионов фунтов и известен как самая дорогая миля дорожного полотна в мире. Что было еще более расточительно, Тэтчер приказала начать работы над продолжением Юбилейной линии от Вестминстера до Канари-Уорфа. Все станции этой линии построены знаменитыми архитекторами и числятся среди самых изящных современных сооружений Лондона, в особенности «Саутуорк» (Southwark) сэра Ричарда Маккормака и «Вестминстер» (Westminster) сэра Майкла Хопкинса. Это опять-таки была самая дорогая железная дорога в мире: ее строительство обошлось в 3,3 миллиарда фунтов. Правительство даже уступило требованиям профсоюзов о том, чтобы поезда ходили с машинистами, хотя спроектирована была автоматическая линия. Это было не очень похоже на Тэтчер – фундаменталиста свободного рынка.

Если учитывать несобранные налоги и сборы как государственные убытки, то Канари-Уорф был самым затратным проектом государственного строительства в Британии: по оценкам, он обошелся казне в 8 миллиардов фунтов стерлингов, хотя в чем столица нуждалась меньше всего, так это в подобных широких жестах. Деловой центр оживил эту часть Доклендса. Новая станция Юбилейной линии близ Канари-Уорфа, построенная лордом Фостером, была похожа на величественные лондонские вокзалы. Со всех сторон вздымались жилые башни. Комплекс фактически стал закрытым городом, изолированным и от Поплара, и от окружающей территории Лондона. Как и в случае со средневековым Вестминстером, новая гражданская общность была создана под государственным патронажем как соперник старой.

За Канари-Уорфом лежали еще более проблемные территории. Отдаленная «Королевская группа» доков некоторое время служила аэропортом Сити, строительство которого было начато в 1986 году вблизи практически недоступного выставочного центра. Через район проходила беспилотная надземная железная дорога, которая, как это ни абсурдно, не имела общих точек с сетью метро (пока позднее не построили конечную станцию «Банк»). В реальности Корпорация развития лондонского Доклендса позволяла мегаполису расползаться без всякого плана, как он делал весь предыдущий век. Она шла туда, куда вел ее рынок.

О социальной инфраструктуре или транспортной общности нового Восточного Лондона никто не думал. Никто не пытался объединять людей, не прокладывал главных улиц, не задумывался даже о мостах через Темзу, которые дали бы жителям Южного Лондона доступ к новому богатому району. Самым заметным признаком возрождения были высотные дома с квартирами для молодых частных собственников. Но в итоге городской ландшафт оставался унылым. Охраняемые комплексы Доклендса были безнадежно далеки от прежней уютной террасной застройки, центром жизни которой была улица. И лишь время покажет, обретет ли этот Лондон индивидуальность.