Глава 50
В которой объясняется, почему я ненавижу терять сознание, в которой я объясняю сам себе разницу между одним страшным призраком и десятком таких, которых уже не боишься, а ещё в ней же я общаюсь с представителями далёкого прошлого и узнаю немного про свою спутницу и её заклятого врага, устраиваю тесла-шоу и… Впрочем, зачем забегать вперёд?
Чем потеря сознания отличается от сна? Да хотя бы тем, что, приходя в себя, невозможно вспомнить, что с тобой было — и почему ты здесь оказался. Я уж молчу о неприятных ощущениях, которые и были причиной потери сознания… Ведь пока лежишь — боли не чувствуешь. А когда приходишь в себя — очень ясно ощущаешь, что тот удар по затылку, отправивший тебя в нокаут, не прошёл бесследно, и затылок всё ещё болит. И всё-таки самое неприятное — это дезориентация…
Со сном так не бывает. Если ты не был перед сном пьян в стельку, то точно знаешь, где уснул и где проснулся. А если даже с непривычки запамятовал — всё равно быстро вспомнишь все подробности. А вот после потери сознания, как и после сна под наркозом, ты никак не можешь понять, что с тобой произошло, как ты вообще тут оказался — и что теперь делать…
Вот и в этот раз я открыл глаза и всё не мог понять, где нахожусь — и какие извилистые тропы моей жизни, судьбы и невезения привели меня сюда. Ровно до того момента, пока перед моими глазами не оказалось знакомое лицо, принадлежавшее Араэле — только с тёмными провалами вместо глаз.
— Чтоб тебя черти в аду жарили! — по-русски сообщил я лицу, отшатываясь назад, но, к несчастью, всё ещё лёжа на полу.
И в тот самый момент, когда я начал двигаться, последствия удара по затылку навалились на меня со всей своей серьёзностью… Нахлынуло головокружение, пришла тошнота, а с ней и страшная боль, заставившая меня громко застонать. На лицо имелись все признаки сотрясения мозга. Штуки неприятной — особенно, когда тебе, наоборот, надо бы двигаться как можно активнее…
— Очнулся! — визгливо сообщила куда-то в сторону захватившая Араэле тварь.
— Хорошо… — прошелестел знакомый шёпот. — Хорошо, что очнулся — ночь не бесконечна… Надо успеть.
Сразу захотелось сообщить шептуну, что это им надо успеть, а вот мне — наоборот, неплохо было бы не успеть, чего бы они от меня не хотели. Но я, конечно, благоразумно промолчал, аккуратно ощупывая пострадавший затылок.
— Пусть возьмёт ключ! — призрачная дама, которую я как-то уже видел, пролетела мимо меня. — Дайте ему ключ!
— Не спеши! — возразил шептун. — Мы всё успеем!
Я находился в круглой комнате — а точнее, даже в неком куполе. И всё, что про него можно было сказать: если тут не побывал сам Никола Тесла, то откуда вот это всё могло бы взяться? В центре комнаты высился столб с шаром на конце, а снизу — располагалась самая натуральная катушка с медными проводами. Впрочем, стены комнаты тоже вызывали множество вопросов. Они были выложены плитами с начертанными на них логосами. Прямо над столбом темнела дыра, уходящая куда-то наверх…
Морщась от боли, я медленно поворачивал голову и осматривался. Три небольших светильника на потолке давали достаточно света, чтобы разглядеть все подробности. Вся комната, куда меня притащили, была огромным устройством — в том числе, и по выработке электрического тока. Причём механизм выработки явно соответствовал тому, который открыл Тесла на Земле. В шаре, небось, вообще тороид спрятан. Беда была в том, что в моё время не слишком много внимания уделяли открытиям знаменитого учёного — и я про них почти ничего не знал. И если с центральной частью всё было ясно, то зачем вдоль стен понадобилось ставить катушки с медными проводами — это был вопрос…
Однако выработка электричества — это явно лишь один из процессов. Иначе зачем были бы нужны плиты, исписанные логосами? Что они делали? Для чего предназначались? И зачем тут понадобился я — причём не связанный и вполне себе здоровый, если не считать лёгкого сотрясения? На Земле, кстати, в таких помещениях показывали шоу с молниями. А тут что вообще собираются делать?
— Да, это генератор электричества, — раздался у меня шёпот прямо над ухом. Повернув голову на звук, я натолкнулся на тёмные провалы глаз на призрачном лице.
И не испугался… Почему-то я перестал бояться и дрожать при виде этих страшных рож. И даже, наверно, мог бы и сам объяснить, почему. Одно дело — призрак, неожиданно выныривающий из темноты и грозно подвывающий в твою сторону. Он вообще весь такой странный, необъяснимый и таинственный… А совсем другое дело — целый десяток призраков, которые деловито к чему-то готовятся, как самые обычные люди. Во всей этой идиллии напрягали лишь два пункта: обязательность моего присутствия и контроль призраков над моей нанимательницей.
— Но это лишь часть великого устройства!.. — всё ещё продолжал разговорчивый шептун. И, конечно же, он всё-таки нарвался на грубость.
— Ой, спасибо, что нам, дуракам, объяснил! — я засмеялся и был немедленно наказан за это болью в затылке. — Без тебя я ну никак не догадался бы!..
— Твой смех напрасен, Фант! — с пафосом заметил шептун. — Пустое это всё, ненужное. Ты стоишь в самом центре великого механизма, дарующего людям могущество и бессмертие …
— Если бессмертие надо провести в виде дурацкой полупрозрачной тени, — возразил я, — то ну его на фиг, бессмертие твоё!..
— Никто тебе его не предлагает! — не остался в долгу слегка обиженный шептун. — Все, кому требовалось бессмертие, его давно получили. Но те глупцы, кто, как и ты, боялись нас, сделали всё, чтобы мы не смогли обрести тела. Глупцы, что встали в шаге от победы над чудовищами поверхности!..
— Надеюсь, вам нужны какие-то свои тела… — предупредил я. — Иначе на сотрудничество можете не рассчитывать!
— Нам не нужны ваши несовершенные тела людей, — шептун вообще обращал мало внимания на мои подколки. — Смотри, вот твоя спутница… Единожды попав под наше влияние, она даже сопротивляться не может. Пойдём…
Призрак устремился в единственный выход из комнаты, располагавшийся в самом центре — рядом со столбом. Вниз оттуда уходила лестница.
— Эти двое не раз пытались пробраться через город, — шептун по пути всё продолжал рассказ, а я пытался не упасть из-за общей дезориентации в пространстве. — Мои брат и сестра давно подселились в них и управляли ими. Вели их к нам, сюда. Помогали им пройти через все препятствия, подсказывали, наставляли, подбадривали — и они нас даже не заметили… Мы видели их глазами, слышали их ушами, чуяли их носами…
— Да-да, я понял!.. Узнавали через них, что, где и как… — прервал я патетическую тираду с перечислением органов восприятия мира и их функций.
— Да… Мы были крайне разочарованы, что электричество теперь запрещено, — продолжил шептун. — Без него наша машина не заработает. Без него не получится. И только когда появился ты — выходец из двадцать третьих яслей — мы поняли, что великий час пробил. Ты не боишься электричества. И знаешь, как с ним работать. Твоя спутница и этот, второй жирдяй, не смогли бы сами работать. А мы не смогли бы сохранить контроль во время работы. А вот ты нам поможешь…
— Угумс!.. — скептически кивнул я.
Лестница привела нас с болтливым шептуном в новый зал, где стояла дюжина огромных колб из толстого и слегка мутноватого стекла. Колбы высотой под два с половиной метра были пусты — все, кроме одной, в которой плавало тело такой мерзкой твари, что лучше бы её вообще не видеть. Существо однозначно было антропоморфным — имело две ноги, две руки и не имело хвоста. Зато гениталий у гадкой твари не наблюдалось от слова «совсем». А в теле её жестоко смешались разные видовые признаки: хитин, чешуя, кожа…
— Фу, пакость какая!.. — высказал я своё неодобрительное отношение.
— Это всего лишь тело! — заметил шептун. — Тело, что выполняет функцию… Сосуд, что должен служить величию разума. Тело для инженера машины — Прокесса Флакка…
— Тогда у меня есть для вас плохие новости, — заметил я. — Оно в формалине плавает. Вряд ли ваш инженер возьмёт и оживёт!..
— Странно, что ты знаешь об изобретённом мною растворе! — крайне удивился шептун. — Однако всё так и есть. В первой волне перерождения шли инженеры машин, и лишь потом — остальные светлые умы… Проклятые фатуранатура сумели остановить процесс…
Спасибо! Спасибо вам, почившие в веках, что вы эту жуть не пустили в мир! Спасибо за то, что не допустили этого перерождения!.. Страшно было бы даже представить такое человечество…
— Несчастный Прокесс задохнулся в жидкости. Мы сумели заставить автоматонов заменить жидкость в колбе, но сами так и остались вырванными из тел духами, чья власть начинается и заканчивается с ночной темнотой. Проклятые предатели ушли и запечатали город, согласно регулу о чрезвычайных ситуациях!.. — шептун даже гневно мигнул в пространстве. — Мы лишь хотели спасти их от полного вымирания! Подарить им вечную жизнь!..
Вот вам и ответ на вопрос, что терзал меня с самого начала: ну да, никто и не собирался возвращаться в Город Молний… Куча придурков от науки решила осчастливить всё человечество, переродившись в уродливых тварей. Жутковатый процесс был остановлен, а «осчастливленный» город — навеки покинут и надёжно запечатан. Чтобы даже случайным образом никто не смог бы закончить неудавшийся эксперимент. Простите нас, давно почившие в веках благодетели — мы конченые любопытные идиоты!.. Ещё и жадные, к тому же… Интересно, а сферы познания мы ещё сумеем добыть?
— Ты! — шепот уставился на меня.
— Если что, я к этим вашим футу… фата… натуралистам отношения не имею! — сразу открестился я.
— Ты закончишь перенос душ через Ипили-Тонпсион! — сурово сказал шептун. — Вообще, там не так много и сделать-то надо… Пусть ты и неотёсанный варвар, но как-нибудь справишься своими кривыми руками. А если хочешь отказаться…
Вниз по лестнице, дёргаясь, как кукла на ниточках, спускалась Араэле, всё ещё находившаяся под жёстким контролем. Её глаза сейчас проступали из-под призрачных провалов, и в них было столько боли и отчаяния, что мне её и вправду стало немного жалко.
— Ведь тебе не совсем безразлична её судьба, а ей — твоя! — заметил слишком догадливый шептун. — Я считаю, её жизнь — достойная плата за помощь! И помни: она умрёт окончательно, если ты не выполнишь свою часть договора.
В подтверждение его слов, призрак, контролировавший девушку, повернул её к стене — и заставил что есть силы приложиться об неё лбом. Из рассечённой кожи хлынула алая кровь, заливая глаза. А мне немедленно захотелось кому-нибудь врезать… Например, Бонги.
Мне нравилась Араэле. Полупрозрачное учёное светило и великий изобретатель формалина не ошибся… И если предположить, что он не ошибся и во второй раз — я ей тоже. Только вот где я, невезучий голодранец Фант — и где дочка одного из правящих местным миром домов? Не, ну серьёзно — она вообще хотела меня прибить ещё утром прошедшего дня. В общем, я даже мешать им не собирался… Девушку снова заставили отклониться для удара, и я сразу передумал:
— Хватит уже!.. — остановил я призраков, которые явно вознамерились от души припечатать Араэле об стену.
— Я могу много интересного придумать! — визгливо сообщил мне контролёр Араэле. — Помни об этом, глупый несмышлёныш!
— Ладно-ладно!.. — поспешил заверить его я.
Хорошие тут были стены: крепкие, гладкие… Местами исписанные — и не только логосами. Я, конечно, не понимал античных языков, но ведь и картинки прилагались. Вся машина была прямо-таки исписана подробными инструкциями по работе. Дайте мне лишь немного времени — и я вам всё здесь поломаю нахрен. Как и полагается настоящему варвару…
— Пойдём! Пора начинать! — нетерпеливо сообщил мне шептун.
— А как вы создаёте тела? — поинтересовался я, обходя одну из колб, под которой был каменный круг, исписанный логосами.
— Разве ты никогда не возрождался? — удивился шептун.
— Знаете ли, когда возрождаешься в круге — тело оставляют точь-в-точь, как старое… — веско заметил я. — У вас разве не так будет?
— Дурак! — крикнул контролёр Араэле и визгливо засмеялся. — Круг — лишь набор логосов и твоя команда мирозданию, как действовать! При нужных настройках из пневмы будет создано нужное тело! Совершенное тело — не такое, как твоё, умник!..
— Это так! — кивнул шептун, глядя, как я старательно обхожу все колбы и разглядываю круги под ними. — Эти круги создадут нам нужные тела. И возрождаться мы будем в новых кругах, а старые — разрушим.
До основания — и потом мы свой, мы новый мир построим… Да, идея в принципе не нова. Но это в плане социальных потрясений. А касательно моего положения: созданный психами механизм явно функционировал до сих пор. Машина под названием Ипили-Тонпсион продолжала работать — и это несмотря на то, что процесс переноса был прерван. Одиннадцать призраков зависли между жизнью и смертью — и ждали, когда же подвернётся случай закончить начатое…
— А почему не можете заставить того же Бонги всё сделать? — не унимался я.
— Ты совсем глупый? — удивился дух, контролировавший Араэле. — Тебе же сказали, при работе с электричеством будет потерян контроль! А если они сами попытаются, то только обдристаются от страха!
Я не знал, как работает устройство — это была действительно очень сложная машина. Но в общих чертах, если верить инструкции, процесс переноса проходил следующим образом: сначала запускался какой-то портал, который непонятно что делал, но был зачем-то очень нужен. Затем запускалась электрическая машина, которая создавала шары (спасибо вам, картинки на стенах!) — а, скорее всего, шаровые молнии. Шары ударяли по людям, захватывали их душу и тащили её в сторону колб. Я, как оператор всего, должен был ими — шарами, то есть — управлять. А потом запускался процесс создания тел в колбах, и души перемещались в них, после чего шаровые молнии исчезали.
И вот теперь мне предстояло собрать мысли в кучку — и придумать, как при всём при этом и портал закрыть, и тварей прибить, и Араэле спасти. Ну и поганца Бонги — до кучи, чтобы два раза не вставать. Кстати, из комнаты с колбами вёл длинный и тёмный коридор, и я очень надеялся, что это выход, а не тупиковый проход…
— Пойдём! Хватит любопытства! — решительно сказал шептун. — Все наши собрались! Час нашего триумфа близок!
«Да, верь в это и дальше, индюк напыщенный!» — подумал я, но вслух ничего не сказал. Да и, если честно, я не был уверен, что всё-таки справлюсь.
— Как только мы обретём тела, — продолжал шептун по пути, — мы поможем нашим братьям и сёстрам во внутренних кольцах… И вот тогда город вновь оживёт! Мы сможем отключить системы защиты, сменим катушки… Мы покажем тем, кто выжил, чем они заплатят за предательство!.. Но ты, Фант, всегда будешь желанным гостем здесь. И если ты захочешь сменить обычное тело, что так легко взять под контроль, мы поможем тебе и в этом…
Контроль… Возможно, моё тело и несовершенно, но существ с чёрными провалами вместо глаз вообще было сложно принять за людей. За шелухой слов, которые обрушивались на меня, ясно чувствовалась их злоба и обида. Они, такие якобы могущественные, и сами находились в плену своей боли, мечтая о реванше и жаждая мести. Моё тело было смертным, зато с его окончательной смертью закончился бы и любой сторонний контроль. Эти призраки жили бесконечно долго — и так же бесконечно долго лелеяли свою злобу. И кто тут несовершенен, а?.. Выкусите, гады прозрачные!..
В круглом зале меня подвели к стене. Араэле, смотревшая на меня тёмными провалами чужих глаз, сняла с шеи ключ на цепочке и протянула его мне. Я взял ключ и поднёс его к тому месту, на которое мне указал шептун. Ключ рассыпался в моих руках, а посреди комнаты появились три полупрозрачных шара. И больше всего они напоминали самый натуральный голографический пульт. Один шар был белый — он светился, видимо, сообщая о том, что тот самый портал открыт. Второй — бледный голубоватый шар, который, вероятно, отвечал за молнии. А третий — зелёный и отвечающий за создание тел — показывал ярко-красную полоску, видимо, сообщая о гибели одного из тел.
Прямо под шарами, на полу, обнаружилась толстая кольчужная перчатка, которую меня заставили надеть на руку. В её плетении было две полосы металлических пластин, исписанных логосами. Я почувствовал, что дабы они заработали, придётся потратиться — и вложил несколько единиц пневмы, заставив знаки засиять ровным светом.
По окружности комнаты выстроились призраки. Девять бестелесных фигур и ещё два — Бонги и Араэле.
— Коснись среднего модуля! — приказал шептун.
— Вы обещали их отпустить! — запротестовал я, указывая на Араэле и Бонги.
— Когда обретём тела! — возразил шептун.
— Им это не навредит? — въедливо спросил я у призрака.
— Нет, если всё сделать правильно, тела не пострадают! — успокоил меня шептун. — Коснись модуля и вызови шар-молнию! Когда модуль загорится, бери управление молнией на себя.
Я подошёл к пульту управления, дотронулся рукой до среднего шара и почувствовал, как тот выкачивает из меня пневму — за раз около тридцати-сорока единиц. Хорошо, что у меня семечко было под завязку забито… От катушки в центре по направлению к стенам забили разряды молний — и вот это было как раз необычайно красиво. А потом из катушки вынырнул светящийся шарик, который шипел, как разъярённый кот, и плевался искрами. Шарик постоянно рос, и в какой-то момент я понял, что всё — дальше нельзя. Модуль управления под моими руками засветился мягким синим светом…
— Возьми шар! — приказал шептун. — Направь его в меня!
Я хоть и привык к электричеству, но, вот честное слово, хватать рукой шаровую молнию?! Я пока ещё в своём уме, несмотря на весь этот цирк с призраками и шарами!..
— Не бойся, трус! Не бойся! — завизжал (или, может, завизжала?) контролёр Араэле. — Хватит тянуть! Больше не хотим ждать!
С опаской я протянул руку в защитной перчатке к шару, и тот послушно, как котёнок, скользнул в неё. Я не чувствовал его веса и вообще не ощущал его поверхности. И только лёгкое покалывание в пальцах намекало, что шар в руке — не зрительная галлюцинация…
— Толкни его прямо в меня! — приказал шептун. — А потом отнеси его вниз и помести в одну из колб! Когда ты вернёшься — активируй правый модуль, чтобы начать процесс создания тела.
И я толкнул. Шарик молнии — легко и послушно, как пёрышко — пролетел несколько шагов и соприкоснулся с духом. В тот же момент слишком болтливый призрак втянулся в молнию, а та зашипела ещё громче и злее. Я снова подхватил шар и отправился вниз, как и требовал шептун. Шар, будто приклеившись в руке, послушно летел со мной. Сложнее всего оказалось протолкнуть его в огромную колбу, потому что пару раз молния просто пролетала стенки насквозь — видимо, толчок был слишком сильным. Но я всё-таки приноровился…
Молния не обладала весом и, соответственно, не останавливалась из-за трения. Она вообще останавливалась лишь тогда, когда сама этого хотела. А ещё она могла резко изменить направление своего движения — или вообще наотрез отказаться двигаться. Однако в какой-то момент она всё-таки остановилась посреди колбы — и в тот же миг снизу и сверху в неё ударили электрические разряды, фиксируя её в этом положении.
Это было совсем не то электричество, что я помнил на Земле — и в то же время оно было совершенно такое же. Странное ощущение, странное знание… Я вообще чувствовал себя очень странно, будто в моей голове постоянно кто-то что-то говорит… С тех пор как я пришёл в сознание, и голова перестала раскалываться от любого движения, я будто чувствовал это странное присутствие внутри себя.
Вернувшись наверх, я запустил процесс создания тела и даже вернулся к колбам, чтобы понаблюдать за ним. Однако всё было весьма обыденно — во всяком случае, для того, кто читал фантастику и смотрел фантастические фильмы. Сначала в колбу хлынула какая-то жидкость, заполняя её до краёв, затем замерцал круг под колбой, начиная возрождение шептуна — а следом шаровая молния внутри колбы начала расти, принимая форму уродливого создания. А потом она и вовсе исчезла, оставив новое вместилище духа.
Жидкость начала убывать из колбы, и тело опустилось на ноги. Тварь, до боли похожая на мерзостную бесполую гадость, внимательно оглядывала себя непроницаемыми, антрацитово-чёрными глазами. А потом подцепила кончиком пальцев стекло у пола и легко подняла его над головой, выбравшись из-под огромного стеклянного колпака.
— Этот процесс надо будет продумать ещё раз… — заметил бывший шептун новым голосом с какими-то ревущими нотками. — Зачем постоянно поднимать это стекло, а? Иди! Иди и делай, что должен, раб!..
«Всегда буду желанным гостем, говорили они!» — подумал я, отворачиваясь. Нет, конечно, я слышал, что у греков и римлян рабство было не таким уж редким и постыдным явлением — и меня, можно сказать, почти в семью приняли… Но я вроде бы и не просился в рабы — у меня и прописка с папиром имеются…
Процесс повторился заново — и теперь уже с другим призраком: молния, перенос духа в колбу и создание отвратительного тела. На третьей молнии у меня в голове робко прорезался план спасения. Если честно, план был так себе — но ничего лучше не придумывалось. Я терпеливо награждал телами древних учёных, хотя те, получив вместилище духа, излучали, в основном, спесь и чёрную неблагодарность. И вообще, скорее, демонстрировали какие-то звериные повадки. Впрочем, даже это у бывших учёных выходило весьма неуклюже. Выходит, использовать свои тела на полную они пока не могли — ещё не привыкли. И это давало нам шанс на спасение.
Первым из двоих пленников освободили Бонги. Подвывая, тот плюхнулся на пол, обхватил голову руками и принялся мелко дрожать. Вполне ожидаемая реакция на молнии над головой у человека, который привык бояться электричества. Видимо, даже больше, чем зловредных призраков в голове…
— Отведите его вниз! — попросил я. — Ещё чего-нибудь выкинет от страха…
— Вот сам и отведи, человечек! — рыкнул на меня бывший шептун.
Я подошёл к Бонги, который от страха ничего не видел и не слышал, подхватил его под руку и отвёл вниз, в ту самую комнату с колбами. А потом, сообразив, что он тут вообще не нужен — подтолкнул его в тёмный проход. И здоровяк, пошатываясь, побрёл прочь. Ну а я отправился дарить ещё одно уродливое тело ещё одному уродливому духу…
Когда очередь дошла до освобождения Араэле, та сделала ко мне несколько неуверенных шагов, и я подскочил к ней, чтобы поддержать и помочь остаться на ногах. Кровь из рассечённого лба уже засохла у неё на глазах, склеив веки. И мне пришлось счистить запёкшуюся корку.
— Живей, раб! Живей! — визжала призрак, которая ранее контролировала девушку. — Брось её! Ты обязан дать мне тело! Обязан!
Я притянул девушку к себе и шепнул на ухо:
— Спускайся вниз и беги отсюда. Не спорь!
— Хорошо… — девушка кивнула и поплелась в комнату с колбами.
А я, наконец, сделал последнюю молнию, перенёс духа в колбу — и вновь запустил процесс создания тела. К этому времени на меня явно обращали внимания меньше, чем на деталь интерьера, и никто не заметил, как я снова коснулся модуля управления электрической машиной. И та, послушно сжирая десятки единиц пневмы, начала формировать шаровую молнию. Вот только я больше не собирался останавливаться. И когда модуль вспыхнул — продолжил накачивать его энергией под завязку.
Первой это заметила поднимавшаяся с нижнего этажа визгунья, которая счастливо обрела тело и теперь пыталась в нём прижиться. Она уставилась на шипящий и плюющийся искрами шар, вымахавший уже до размеров баскетбольного мяча — и застыла столбом, с ужасом глядя на него. А я продолжил качать энергию — всё больше и больше.
— Что ты творишь, раб?! — заревела тварь, ранее бывшая визгуньей, привлекая внимание остальных «учёных».
Каюсь, в этот самый неудобный момент у меня как раз мелькнула мысль, что в мире Терры всё как-то не так: археологи — не археологи, учёные — тоже какие-то кривые. Ненужная мысль, несвоевременная…
— Остановись, Фант! — потребовал тот, что раньше был шептуном.
— Да ладно, прикольно же! — кося под дурачка, ответил я.
Шар тем временем достиг совсем уже непотребных размеров. Он шипел, как разъярённый дикий зверь, вот-вот готовый сорваться — и устроить большой «бум» нам всем.
— Стой! — взревела одна из тварей, делая шаг в мою сторону…
И ну надо же! Шаровая молния повела себя так, как и должна была — чуть дёрнулась в её направлении. Испуганная тварь немедленно замерла, со справедливой опаской поглядывая на молнию. А та немного повисела и нехотя потянулась к визгунье. Поскуливая, как побитая собака, та попыталась спрятаться за столбом в центре, но каждое её движение заставляло зловеще потрескивающий шар смещаться всё ближе к ней.
Стараясь не дышать, я стянул защитную перчатку с руки. Коснулся первого модуля, и в моей голове громыхнул голос:
Желаешь ли ты отключить Ипили-Тонпсион?
«Да!» — мысленно ответил я.
Глупо. Но как хочешь.
Модуль погас, и сразу же давление в моей голове начало слабеть. Долбаный портал, изображённый на рисунках, пропускал в этот мир какую-то дрянь — невидимую, но явно опасную…
— Остановись, смертный! — угрожающе зашипела одна из тварей.
Однако мне было поздно останавливаться — шаровая молния таких размеров с гарантией устроит здесь филиал ада. И она уже начинала вырываться из захвата устройства… Я примерился защитной перчаткой — и бросил её так, чтобы она пролетела мимо скворчащего шара дальше, к стене. А сам прыгнул к столбу и проскочил по лестнице вниз. Кто-то из тварей дёрнулся, пытаясь меня остановить, но слишком плохо ещё они владели своими телами, чтобы поймать быстрого и юркого меня…
Последнее, что я видел, скатываясь в комнату с колбами по ступенькам — это как шаровая молния сначала последовала за перчаткой, а потом с шипением начала дёргаться в воздухе, наводясь на ей одной ведомую цель. Больше я не успел посмотреть — я быстро бежал. По тёмному коридору, всё дальше и дальше. На пальце у меня вспыхивал бытовой логос огня, давая краткие секунды освещения. Хорошо ещё, что пол был в этом коридоре ровный. А то бы я точно ноги себе переломал…
А потом сзади раздался взрыв. Пол подскочил, ударив меня по пяткам, и я со всего размаху приложился о землю грудью и животом, но снова вскочил и кинулся вперёд. Ещё повезло, что бежать до укрытия оказалось недалеко — я выскочил в какой-то зал, где единственным источником света были искорки Араэле. А потом сзади прилетела взрывная волна, толкнув меня в спину и отправив в очередной полёт…
— Фант! — крикнула девушка, но и её бросило на пол.
Со зловещим стоном позади меня просели каменные блоки, перекрывая проход к машине перерождения. Подняв тучу пыли рядом, упали обломки потолка. И понимая, что всё здесь сейчас может окончательно развалиться, я снова заставил себя встать. Подскочив к Араэле, я помог ей подняться, и, опираясь друг на друга, мы побежали дальше.
Вокруг всё здание ходуном ходило — стонали балки перекрытий, трещал камень… А позади нас с грохотом обрушивались огромные блоки. Разрушение той части ликея, где находился злополучный Ипили-Тонпсион, мы опережали буквально на пару шагов. Остановились мы на уровень выше, в круглом зале, где уже сидел у стены Бонги. Здесь пол и стены не трясло, а ещё не падали сверху камни. Впрочем, они больше нигде не падали. Всё, что могло упасть от взрыва — уже упало и разрушилось.
Просьба не убивать Араэле и Бонги, когда всё начнётся, и выжить вместе с Араэле и Бонги до окончательного закрытия Ипили-Тонпсион — выполнена.
Я не успел порадоваться этому сообщению, как Бонги вытащил жезл. Он быстрым движением направил его на меня и на девушку — и с улыбкой произнёс:
— А теперь достаньте ваши ключи и отдайте их мне! И не дёргайтесь! Ты, погань!.. — он ткнул в меня пальцем. — Ещё, конечно, поживёшь… Да. А вот ты, потаскуха… Ведь ты такая же пустая, как и я! Эти твари всю пневму из тебя вытянули!..
— Урод… — обречённо произнесла девушка.
— Да-да… Я ведь предупреждал тебя, что отомщу. Случай обязательно представится… — Бонги усмехнулся. — Вот он и представился!.. Ты же не любишь жезлы с накопителями, ты ведь даже ответить мне не сможешь. А этот твой приятель с помойки — вообще без жезлов. Я их сам у него отобрал, когда его по башке тупой приложил!..
Бонги зло посмотрел на меня.
— Ну… Если тебе нужны ключи, то с местью придётся повременить… — заметил я.
— Разве я разрешал тебе открывать пасть?! — заревел аристократ.
— Да мне твоё разрешение на хрен не сдалось! — ответил я по-русски. И пусть переводчик ему всё расшифровывает. — Ключ-то остался там, где вас двоих захватили духи… А куда Араэле его спрятала — я не знаю.
Я махнул рукой за спину Бонги, указывая направление, куда ему следует идти, чтобы найти ключ. Хотя я и понятия не имел, на самом деле, где находится выход и где остались долбаные ключи. Просто рассчитывал, что старый трюк сработает — и, к счастью, он сработал. На секунду Бонги повернулся в указанном направлении, а я воспользовался этим: толкнул Араэле в сторону, рванувшись вперёд, проехал на спине по полу, когда Бонги повернулся назад — и что есть силы залепил ему туда, куда у мужчин бить не принято, но иногда можно. А иногда даже нужно. Вот в тот момент было очень нужно…
— Ы-и-и-и! — выдал здоровяк, складываясь пополам и хватаясь за промежность.
Жезл, печально зазвенев, упал на пол, а я его немедленно подхватил. Судя по ощущению, Бонги явно собирался нас спалить… В жезле имелся накопитель, где было около тридцати зарядов — это и позволило бы Бонги по нам стрелять. Впрочем, я был уверен в том, что изначально запас был больше, просто Бонги давно вытянул запасные заряды из жезла, чтобы обезопасить себя от окончательной смерти. Поэтому и был так уверен в себе.
— Знаешь, — сказал я, отступая на шаг от здоровяка. — Ты, Бонги, такое дерьмо, что я даже заряды на тебя тратить не буду… Я просто забью тебя до смерти!
И забил. Хоть Араэле и просила меня прекратить… И Бонги тоже просил — даже умолял, размазывая слюни, сопли и кровь по лицу… Нет, сначала он попытался сопротивляться, но пара ударов ногой в уже пострадавшую область тела быстро охладили его боевой настрой. А дальше, чем больше я его бил, тем большее удовлетворение чувствовал сам — и тем больше здоровяк ныл и просил убить его легко.
— Это всё недополученные тобой в детстве звездюли… — приговаривал я и снова бил, чувствуя приятную боль в костяшках.
Я остановился только тогда, когда тело Бонги затихло на полу лицом вниз, перестав подёргиваться в конвульсиях.
— Надо будет повторить! — проговорил я, плюнув ему на спину. — Мало тебя били в детстве, не знаешь ты боли, злобный урод… Жаль, что ты уже сдох и не слышишь меня. Жаль…
— Фант! — Араэле подошла и встала рядом со мной, с ужасом глядя на забитого до смерти врага. — Не повторяй этого больше… Прошу тебя. Никогда… Так нельзя…
— Я сделал — значит, можно! — пожал я плечами.
— Не надо, пожалуйста! — Араэле прижалась ко мне. — Что в тебе вообще от человека останется, если так поступать с другими людьми?
А в самом деле — что? Ведь я точно знаю, что боров не окончательно умер — он уже возродился на скале. И никаких душевных терзаний я, к своему стыду, не испытывал, хотя и догадывался, что боль он испытал страшную. Каким станет мир, если люди, зная, что смерти нет, будут радостно причинять друг другу страдания? Сложный вопрос… Зато ответ у меня был простой:
— Он бы не пожалел нас. И я его больше жалеть не буду. Пока что — только его…
