Глава 11
Под властью страха

Ксенофонт Хасанович Бабин уже двадцать пять лет верой и правдой служил отечеству, работая в центральной городской тюрьме. Эта была тюрьма со строгим режимом. Но строгий режим для заключенных не означает строгий для персонала. Так же как «верой и правдой» не означает с трезвой головой. Самой любимой должностной обязанностью Бабина было послеобеденное ничегонеделанье. Именно после трапезы заключенные вели себя наиболее спокойно, и персонал собирался в комнате отдыха, чтобы посплетничать и выпить. Да, сухой закон строго запрещал употреблять спиртное, но желающих работать в тюрьмах было немного. Особенно за копейки. Возможно, именно поэтому мелкие нарушения часто сходили служащим с рук в условиях фактически полного отсутствия внешнего контроля. Государственные инспекторы всячески старались обходить тюрьму стороной, ведь каждый визит выливался в бесконечные просьбы повысить жалованье, сделать ремонт, купить новый телевизор. И самое невыносимое заключалось в том, что эти просьбы часто были обоснованными, законными, и их приходилось выполнять. А все знают, как чиновник не любит выполнять просьбы. И тюремных служащих предоставляли самим себе. «Никто не жалуется – и то хорошо», – считали наверху.

С приходом Ксенофонта Хасановича всё упростилось еще больше, ведь Бабин обладал удивительным для тюремщика чувством юмора. Сегодня как раз Фома, один из уборщиков-старожилов, рассказывал славную историю, которая произошла в ночь назначения Бабина начальником тюрьмы. Один из новеньких охранников напился так, что его не могли разбудить, даже обливая холодной водой. Тогда Бабин велел переодеть его в робу заключенного и посадить в камеру. Когда надзиратель очнулся, первое, что он заметил (кроме страшного похмелья), был пристально изучающий его лысый великан. Вторым наблюдением было то, что он заперт с великаном в одной камере, кругом ни души, а великан – явный зек. Тут великан ударил кулаком в ладонь и, злобно скалясь, прошипел: «Так-так-так, и кто же это у нас сегодня на обед?» Этого хватило, чтобы бедняга бросился на колени, умоляя пощадить, чтобы не оставить на произвол судьбы жену и детей малых. Смеялись все: и заключенные, включая великана (добродушного пирата, сидевшего за нелегальный просмотр нелицензионных диснеевских мультиков), и надсмотрщики, наблюдавшие за происходящим через камеру видеонаблюдения.

«Морской котик изнасиловал пингвина», – раздался голос телевизионного диктора. Кратковременное молчание и последовавший за ним всеобщий гулкий смех перебили рассказчика. Ему, впрочем, оставалось лишь сказать: «А потом мы его три дня отпаивали кефиром».

В этот момент дверь открылась, и в комнату вошел дежурный с бумажным пакетом в руке.

– Тут в приемные часы приходила одна симпатичная блондинка. К этому черному магу, который проклял своих врагов. Это его жена, представляете? – и дежурный принялся рассуждать о том, как ей не страшно жить с таким колдуном: забудешь о супружеском долге или не помоешь вовремя посуду – и сразу покроешься черными язвами! Заметив, что начальник нахмурился, охранник спохватился и перешел к делу.

– Короче, я дал им пообщаться, потом даму отправил домой. Она попросила передать супругу вот это, – сказал дежурный, ставя пакет на стол. – Я заглянул в пакет, а там бутылка отменного спиртного. Мне пришлось его конфисковать.

Глаза дежурного хитро заблестели, и он громко крикнул:

– Ребята! Нам опять повезло!

– Давай ее сюда, ненаглядную, – бодро потребовал Бабин. Он смотрел на выпивку, как маленький ребенок на новогодний подарок. – Ничего себе, да это же марочный коньяк! Правильно, что конфисковал. Заключенным не положено, а нам сам доктор прописал. Ведь так?

– Да, так! – ответил тюремный доктор, ехидно улыбаясь и протягивая стопку. – А то от самогонки уже печень болит.

Когда коньяк был разлит по рюмкам, врач встал, чтобы произнести тост.

– Давайте выпьем за здоровье нашего любимого Ксенофонта Хасановича! Троекратное ура!

– Ура, ура, ура! – закричали тюремщики, чокаясь.

Осушив рюмку, дежурный вернулся на пост. Веселье продолжилось.

«Давным-давно зоолог Жорж Кювье считал это щупальце паразитом, но оказалось, что это не самостоятельный организм, а часть самца осьминога, которая отрывается, чтобы бороздить моря в поисках самки для спаривания», – продолжал бубнить телеведущий.

– Переключите канал. Эти биологи – бездуховные извращенцы и колдуны. Все беды от них. И вообще, сейчас начнется «Зона-2». И я хочу узнать, смогут ли молодые зеки достроить тюрьму и найти свою любовь, – потребовал Бабин.

Тут дверь в комнату снова открылась. На пороге снова стоял дежурный.

– Господин начальник, в одной из камер драка! – отрапортовал он.

– Не может быть! Прямо как в реалити-шоу? – удивился Бабин, приподнимая одну бровь.

– Да, как в шоу!

– Наконец-то! А то я уже начал завидовать охранникам из телевизора! – радостно потер руки Ксенофонт Хасанович, вскакивая с дивана. Прихватив почти пустую бутылку коньяка, он направился к камерам и жестом приказал дежурному следовать за ним.

Еще в коридоре Бабин услышал жуткие крики, от которых кровь стыла в жилах, как будто кого-то пытали. Довольная улыбка исчезла с лица начальника, и он прибавил шагу. Когда он добежал до камеры, из которой доносились звуки, перед ним предстало леденящее душу зрелище.

Один из заключенных бился в судорогах в дальнем углу камеры, словно какая-то неведомая сила прижала его спиной к стене. Он держался руками за горло, то ли стараясь задушить себя, то ли, наоборот, пытаясь разжать невидимые пальцы. Из носа мужчины текла кровь. Его сокамерник стоя смотрел на мучения соседа, что-то бормотал себе под нос и активно жестикулировал.

– Что здесь происходит?! – закричал начальник тюрьмы.

Услышав голос Бабина, второй заключенный замолчал, а тот, что корчился в углу, сполз на каменный пол, судорожно дыша. Открыв дверь в камеру, тюремщик застыл. Такая ситуация явно не была предусмотрена протоколом. Правда, устав Бабин, будучи студентом академии, дочитал лишь до середины… В любом случае, подходящих инструкций он не помнил. И вообще – что это? Попытка самоубийства? Сердечный приступ? Нападение? Если последнее, то нужно срочно вызвать медика и изолировать нападавшего! Или это все-таки приступ?

Но позвать врача Бабин так и не успел.

– Зачем открыли камеру?! Он же сбежит! – охрипшим голосом закричал лежащий на полу заключенный. – Вы еще не поняли, кто он? Он проклял сотню людей, и теперь все они медленно и мучительно умирают. Вот почему он здесь! Вы же читали его дело! Величайший маг в истории! Все эти дни он восстанавливал силы, а сейчас…

– Молчать! – скомандовал второй заключенный, поднимая правую руку. Говорящий замолчал. Его глаза закатились, он захрипел и через пару секунд упал, не проявляя признаков жизни. Его сокамерник повернулся и взглянул в глаза начальнику тюрьмы. Тот неуверенно стоял с бутылкой в одной руке и ключами от камеры в другой. Бабин почувствовал, как на лбу выступил пот, ему стало душно, а сердце бешено забилось. Он смотрел на заключенного, но видел не человека, а что-то сверхъестественное, зловещее, невероятное, и испытывал первобытный ужас. Содрогаясь от страха, Бабин произнес единственное слово: «Демон!» В тот же миг сознание оставило тело начальника тюрьмы, уступая место тишине, покою и забвению, и любитель коньяка с грохотом рухнул на прохладный каменный пол. Дежурный ошарашенно смотрел на происходящее.

– Хочешь жить? – обратился к нему Макс. – Хочешь, чтобы жили твои близкие и родные? Я, Макс Коваль, подозреваемый по делу НИИВТНЭ, признаю себя виновным в проклятии своих коллег, сотрудников института. А ты сейчас выпустишь меня из тюрьмы. А потом расскажешь обо всем, что здесь случилось, прессе. И только попробуй соврать или утаить какой-нибудь факт – будешь уничтожен так же, как все те, кто ранее пытался встать на моем пути. А еще ты поможешь мне перевезти вот этого, – Макс кивнул в сторону лежавшего на земле Эндрю. – Ты приехал сюда на собственном электромобиле?

Дежурный сделал глубокий вдох и молча кивнул.

– Отдашь мне ключи, погрузишь этого на заднее сиденье. Попробуешь сделать что-нибудь, что помешает моему уходу, – будешь проклят. Понял? Если со мной что-то случится, погибнешь и ты, и семья твоя, и весь род твой. Если все пойдет по плану – никто не пострадает и, может быть, судьба подарит тебе богатство и любовь женщин.

Сказанного было достаточно. Дрожащей рукой дежурный протянул Максу звенящую связку ключей.