Придя домой и узнав, что Илья пропал, она весь вечер не находила себе места. Много курила и ругала брата сквозь стиснутые зубы.

- Кто там? - спросила Верка, когда в дверь постучали. - Это я, открой, - услышал знакомый голос.

Верка вздохнула с облегчением, но лишь только рука, собиравшаяся отворить задвижку, коснулось холодного металла, Верка застыла в дурном предчувствии, - Ты один?

- Один, открывай, я жрать хочу.

Когда вслед за Карасём, в комнату ввалились, толстяк в шляпе и верзила с каменным лицом, Верка процедила сквозь зубы:

- Я вижу ты привёл гостей. Боюсь, что их визит стал для меня сюрпризом, мне определённо нечем их угощать.

Данная реакция Верки рассмешила толстяка:

- О, не стоит беспокоиться, - елейно заявил бандит и замахал руками, - мы сытые и не станем вас объедать, предлагать выпить стаканчик нам тоже не нужно.

- Если вам это не нужно, то мне уж точно не помешает, - Карась с раскрасневшимся лицом прошёл на кухню, он достал из принесённой авоське водки бутылку, налил себе полный стакан и опрокинул его, не закусывая. Он закурил и процедил, слегка осипшим голосом, - они всё знают, про икону, про всех нас, и возможно это нам кстати.

- Что!? - воскликнула Верка.

- Это люди Архимеда, они вычислили меня и теперь мы должны взять их вдолю.

- Взять в долю? С какой это стати?

- Вы не совсем врубаетесь ситуацию, сударыня, - всё ещё слащавым голоском продолжал толстяк, - вы в полном дерьме, вас ищет не только милиция, но и мой приятель Архимед. Шансов выбраться из города с иконой, без посторонней помощи, у вас нет. Я же, за долю в добыче, готов вам эту помощь предоставить.

- Эти люди могут помочь нам вывезти икону за границу, и помочь с её реализацией, - Карась загасил папиросу, махнул ещё полстакана, и отрезав кусок колбасы, набросился на нее.

Савелий, стоя в сторонке, спокойно наблюдал за происходящим.

- И сколько же я должна им отвалить за их, так называемую помощь? - спросила Верка.

- Делим куш на пятерых, каждому равная доля. Согласись, это лучше, чем потерять всё?

Верка рассмеялась.

- Ты идиот! Эти двое, переколят нас как гусят, как только я скажу им где икона.

- Неужели икона не в этой квартире? - как бы, между прочим, спросил толстяк, - не думаю что вы стали бы класть её в тайник, судя по всему, вы ещё до нашего визита знали, что вас ищут люди Кеши Архимеда, а значит любое шастанье по городу для вас чревато последствиями. Икона здесь, в этой квартире, и я желаю её видеть, - толстяк щелкнул пальцем дважды и достал наган. Долговязый, как дрессированный пудель, по щелчку тоже достал свой пистолет и приставил его к виску, все ещё с мирно сидящего Савелия.

- Верка, закричал, - Карась, едва не поперхнувшись колбасой, -ты с ума сошла? Не нужно злить этих людей, лучше довериться им, тогда мы хоть что-то получим, а это лучше чем ничего.

- Да подавитесь же вы все! Вам нужна икона – получайте! - женщина рванулась к шкафу, распахнула его и достала обернутый сукном, и перевязанный веревкой, свёрток.

Когда Верка бросила свёрток на постель, толстяк рванулся к кровати, сунул за пояс наган и руками разорвал бечёвку. Он не успел увидеть икону, потому что, как только он попытался сорвать с иконы сукно, в руках Верки, словно по волшебству, сверкнула сталь, грохнул выстрел, затем второй. Первая пуля угодила долговязому в грудь, вторая же попала прямо в лоб, следующий выстрел предназначался толстяку, но тот, несмотря на видимую неуклюжесть, проявил чудеса проворства. Он прикрылся иконой, Верка замешкалась, и очередная пуля просвистев у самого виска толстяка, угодила в стену. Верка шагнула вперёд, но толстяк уже выхватил наган и тоже начал стрельбу. Взвывший от страха Карась, забился в угол и орал что есть мочи. Толстяк навёл наган на Верку, и в очередной раз, нажал на спусковой крючок. Он наверняка бы попал, но в самый последний момент Савелий, излучавший на протяжении всего вечера чудеса невозмутимости, рванулся вперёд и толкнул толстяка плечом. Когда грохнул следующий выстрел, забившийся в уголке Карась завизжал и начал биться в судорогах, толстяк упал, зацепившись ногой за кровать. Воспользовавшись тем, что толстяк упал, Верка бросилась к нему и в упор расстреляла в бандита все оставшиеся в её пистолете патроны.

О том что их ищут воры, Верке поведал заведующий производством местной мебельной фабрике «Берёзка», Сима Гольдберг. Именно этот человек, этот пухлощёкий, носатый старикашка, с которым Верка частенько проводила время, и от которого получала стабильный доход, помог женщине найти, снятое ею накануне ограбления, жилище. Так как Верка ублажала Гольдберга не только физически, но и морально, старый евреи испытывал к женщине самую искреннюю симпатию. Гольдберг регулярно жаловался Верке свою сварливую жёнушку, которая не давала бедолаге покоя, пилила его за всякую ерунду, и всё время требовала денег. Несмотря на то, что Верка удовлетворяла естество похотливого старикана по полной, Гольдберг частенько называл Верку доченькой, временами же, уткнувшись лицом, рыдал у нее на груди, как малый капризный ребенок. После того, как они сделали дело и завладели иконой, Верка решила, несмотря на то, что обещала Савелию завязать, срубить напоследок деньжат. Как ни парадоксально, именно это их и спасло. Заявившись к Гольдбергу, и выслушав очередную тираду о том как ему достаётся от жены, Верка узнала неприятную для себя новость совершенно случайно. Она услышала от старого еврея, что воров, ограбивших Псково-Печорский монастырь, ищут люди Кеши Архимеда. Верка ужаснулась. Подробности узнавать от Гольдберга Верка не решилась.

Когда Верка вернулась к своим подельникам, она сообщила обоим ужасную весть и запретила Савелию и Карасю выходить на улицу. После этого она взяла все свои оставшиеся сбережения и через другого своего приятеля приобрела карманный браунинг и коробку патронов для него.

Когда с толстяком было покончено, Верка подбежала к брату, опустилась на колени и попыталась зажать рану рукой. Пуля угодила в живот, Карась дрожал, на улице раздавались крики и женский визг. Савелий подошел к окну и слегка отодвинул шторки.

- Скоро здесь будет милиция. Если мы хотим чтобы нас не поймали, нужно уходить сейчас, - сказал монах.

- Я его не брошу, - сквозь яростные рыдания процедил Верка. Карась попытался встать, но не смог.

Савелий протянул Верке полотенце:

- Зажми этим рану, это остановит кровь, больше ты ему уже ничем не поможешь, скоро здесь будут медики и милиция, мы должны уходить, а за него мы вместе помолимся.

- К чёрту твои молитвы! - Карась приподнял голову и наверное впервые в своей жизни поступил по мужски, - пистолет, - прошептал он.

- Что пистолет?

- Дай мне свой пистолет.

Савелий тут же поднял Веркин браунинг, протёр его полотенцем и сунул Карасю в руку. После этого монах приезжал рану и поднялся.

- Пойдём, - Савелий поднял с полу икону и потянул Верку за руку.

- Нет, так нельзя, нельзя же…

- Мы помолимся за него потом, а сейчас нужно уходить. И Верка, сглатывая слезы, вслед за Савелием, двинулась к выходу.

Андрес Янович снова прервал рассказ и попросил жену сделать ему чая. Он пил долго, всё время молчал и о чём то думал. Настя и Веня тихонько сидели и ждали, что будет дальше.

Наконец Веня не выдержал:

- Эта вся история?

- Почти, - ответил Андрес Янович.

- Хорошо, но напрашивается вопрос: откуда вы всё это узнали?

- Через два дня, тело Верки нашли на пустыре в Борисовичах. Кто-то задушил её. Эту смерть никак не связали с ограблением монастыря. Милиция посчитала, что убийца один из Веркиных клиентов. Его так и не нашли, так как Карася, Жилу и Мартына нашли совсем в другом месте. И именно при них нашли украденные в монастыре ценности. В ограблении монастыря обвинили именно их троих. Был суд, Карась признался в краже из монастыря и получил новый срок. Уже в камере, когда ему сообщили, что Верка мертва, Карась рассказал свою историю одному из своих сокамерников. Это был человек Архимеда, поэтому, когда он вышел из тюрьмы, то поведал эту историю мне.

- Получается Савелий убил Верку и забрал икону себе? - спросила Настя.

- Савелий был влюблён Верку. Если он и убил и ее, то сделал он это явно не из-за иконы.

- Почему вы так думаете?

Андрес Янович поднялся, спустился в свой сад, и ууе стоя среди гибискусов, спросил:

- Вы ведь приехали сюда на машине? Не желаете немного прокатиться?

- Если это нужно для дела, то разумеется, поедем куда скажете, - сказала Настя.

***

Уже смеркалось, но доехали быстро. Саня Зорин задремал на переднем сиденье, Михалыч на этот раз тоже молчал, и лишь изредка, поглядывал на садовода в заднее зеркало. Когда показались башни Кремля, Саня тут же проснулся. Белокаменные стены, высокие башни и маковки церквей. Монастырь был больше похож на крепость, нежели на место обитания смиренных иноков. Они проехали к проездным воротам и остановились. Садовод подошёл к воротам и громко постучал. Двери отворились лишь спустя полчаса, как объяснил Андрес Янович, придётся подождать окончания вечерней службы. Архимандрит Феофан оказался крепким, чернобородым мужчиной лет пятидесяти. Он был широкоплеч, но не грУзин. В его волосах местами пробивалась седина, его лицо казалось немного отрешённым, и чем то походил он на маску. Андрес Янович поклонился священнику и поцеловал ему руку.

- Вы, скорее всего, не причисляете себя к людям верующим, но я исповедую православие, поясню Садовод Насте и обратился на этот раз уже к настоятелю, - ваше преподобие. Мои друзья интересуются судьбой пропавшей иконы и хотят видеть последнего, кто держал её в руках.

Настоятель подошёл к двери, позвал кого-то рукой, что-то прошептал. Он вернулся к гостям, и ровным голосом изрёк:

- Чем же вызван ваш интерес, дети мои, к нашей бесценной святыни?

- Наш новый друг рассказал нам историю, согласно которой, икону похитил один из ваших монахов, - сказала Настя, - мы хотели бы знать, куда он мог её поддевать.

- Икона утрачена, дети мои, я боюсь что на этот раз уже навсегда. А вот и тот о ком вы говорили.

Дверь распахнулась и в комнату вошёл скрюченный мужчин в монашеском одеянии.

- Савелий подойди, не бойся, эти люди не причинят тебе вреда.

Покорно покачивая головой, вошедший приблизился на пару шагов и остановился. Его глаза казались опустошёнными и смотрели куда-то в сторону, рот был приоткрыт, по куцей, совершенно седой бородёнке, скатывалось слюна.

- Это Савелий, он не сможет рассказать вам о пропавшей иконе, потому что уже давно не говорит ни слова. Новые люди его пугают, поэтому, если вы не против, я хотел бы отправить его обратно, в его келью.

- Вы увидели его, - вмешался Андрес Янович, - теперь пусть идёт, не гоже терзать убогого.

Настоятель подошёл к монаху, что-то прошептал ему на ухо, и приобняв за плечи, вывел за дверь. После этого отец Феофан перекрестился на стоявшую в уголке иконку и вернулся к гостям.

- Савелий вернулся в монастырь спустя три дня, после того как милиция нашла задушенную Верку, - продолжил Андрес Янович, - не отец Феофан, не я не смогли вытянуть из него даже слова. Мы так и не знаем, что же случилось Савелием и Веркой после того как они, забрав украденную икону, сбежали из своего жилища.

- Может мы сможем что-то выяснить, если вы расскажете нам от, чего вы вдруг начали поиски иконы, - сказал настоятель. Неужели она где-то проявила себя?

Обменявшись с Веней взглядом, Настя рассказала:

- Икону видели, она каким-то образом попала к нацистам, которые в годы войны, занимались массовой казнью людей. Если наш Савелий не прикарманил икону, то как она попала к немцам? У вас есть на этот счёт какие-нибудь предположения?

Отец Феофан изменился в лице и уточнил:

- Вы говорите про Кресты? - до сей поры бесстрастное лицо священнослужителя озарилась гневом.

- Икону видели у Дитриха Фишера, - продолжала Настя его ещё называли «Крестовском душегубом», этот человек отправлял людей в газовые камеры. Кроме этого он ещё…

- Убивал людей голыми руками, - закончил за Настю отец Феофан.

- Откуда вы это знаете? - изумился Веня.

- Сюда приходят разные люди, многие являются чтобы рассказать о своих грехах, а кто-то просто делится своей болью, какой бы эта более не была. Ко мне приезжала женщина, она часто рассказывала о Крестах и о том, что там творилось.

- Ваша знакомая побывала в Крестах? - воскликнула Настя.

- Она одна из немногих, кто сумел там выжить.

- Вы можете сказать, где нам ее искать? Она жива?

Настоятель вопросительно посмотрел на Садовода, тот кивнул.

- Я напишу вам её адрес, - ответил настоятель.