Глава 42
Только Грей отошла от крыльца Бобби, как на ее телефон пришло сообщение.
Изабель.
Грей заехала на парковку у магазина «Биг лотс!».
Да, я рада, что ты вышла на связь.
Запах барбекю из соседней бургерной «Рэллис» проникал в салон автомобиля, желудок Грей заурчал.
У меня ОЧЕНЬ много сомнений. Я не понимаю некоторых вещей! Взять хотя бы фотографию, которую ты мне отправила.
Я знаю. Думала всю ночь. Я встречу тебя тет-а-тет, я все объясню.
Когда?
Только если согласишься не уговаривать меня вернуться к Иану.
Я НИКОГДА не попросила бы этого!
НЕ ГОВОРИ ЕМУ, ЧТО Я ПРИДУ К ТЕБЕ
Изабель отправила Грей адрес «Вэрв кафе» на Третьей улице. Спустя двадцать минут она уже сидела за столиком на открытом воздухе, одна рука обхватила стаканчик с кофе со льдом, другая рука держала телефон. Июньский жук, бугристый и зеленый, неуклюже летал в густом воздухе, ароматы свежесваренного кофе и только вынутых из печи булочек с корицей настроили Грей на несерьезный лад. Она была близка к решению этого дела, близка к тому, чтобы узнать правду, близка…
— А что ты здесь делаешь?
Она знала голос этого мужчины, и каждая клеточка ее тела содрогнулась.
Иан О’Доннелл стоял у входа в кафе. На нем был сегодня зеленый медицинский халат, а золотистые волосы за ушами еще были мокрыми.
Грей открыла рот, чтобы сказать: «Изабель попросила», но тут же закрыла. Она осмотрела внутренний дворик, надеясь, что пропавшая женщина еще не здесь.
— Я должна здесь кое с кем встретиться.
— По моему делу?
Она кратко кивнула, телефон зажужжал в ее руках.
— Кто? — спросил Иан.
Она прочистила горло.
— Один из членов семьи Изабель. Но она не хочет тебя видеть. — Грей остановилась, но потом добавила, чтобы разбавить эту ложь: — По определенным причинам.
Взгляд мужчины смягчился, он опустил голову.
— Я понимаю.
— Расскажу тебе об этом в отчете. Тебе пора идти.
Иан О’Доннелл посмотрел сквозь стеклянные двери магазина и затем обратно на парковку.
— Да. Пойду куда-нибудь еще. Удачи, — он развернулся на каблуках и поспешил обратно в машину.
Грей смотрела ему вслед, прежнее радостное волнение теперь дало место давящему ужасу. Она задержала дыхание и посмотрела на телефон.
Голова Грей кружилась, когда ее пальцы начали быстро печатать сообщение.
Я не говорила ему, Изабель! Пожалуйста, верь мне!
Но, если она увидела, что Иан был в кофейне, значит…
«Она тоже здесь!» Глаза Грей метались от белого «Фольксвагена», припаркованного на углу, до желтого такси, съезжавшего с обочины. Человек с собакой… бегун… велосипедист… Где она? Где только что была Изабель?
Телефон Грей завибрировал.
Нет, сделка не состоится.
Мне нечего тебе сказать!
Сообщение взорвалось, как глубинная бомба, Грей стонала от отчаяния, в последний раз попытавшись объясниться:
Я клянусь, я не говорила ему!
Но больше ни слова, ни многоточия не пришло от пропавшей женщины.
Из всех кафе в городе Иан О’Доннелл должен был вломиться именно в это.
Иан пришел.
Изабель увидела.
И теперь она ушла.
А Ноэль Лоуренс — она тоже ушла, и ее мать, кажется, даже этому не удивлена. Тем более, видимо, Бебекка Лоуренс и не собиралась нанимать сыщиков, чтобы найти свою дочь. Такие люди, как Ноэль, они как герпес — постоянно рядом, пока не исчезнут, но даже тогда они тут как тут.
А Изабель… Было ли действительно случайностью, что Иан появился именно в этой кофейне именно в то время, когда Изабель согласилась встретиться?
Какова была вероятность произошедшего?
Ее телефон снова завибрировал, получив еще одно сообщение.
Эй.
Хэнк. Серьезно? Сколько дней прошло с их последней ночи вместе? Она забралась в машину.
Угадай, где я?
С тяжелым сердцем Грей напечатала
У черта? Потому что это именно то место, куда ты можешь пойти.
С ним все было кончено. Совсем как у каждой восемнадцатилетки с модной поп-группой и парфюмерным спреем для тела, с разноцветными резинками и милыми игрушками.
Не будь такой.
Она повернула ключ зажигания и нажала на кнопку включения стереосистемы. Энджи Стоун пела о том, что больше не ест и не спит.
Угадай, где я?
Хэнк теперь был бельмом на глазу, и он не уйдет, пока она не выгонит его.
Ладно, ты в баре, делаешь мою любимую «Маргариту».
Грей откинулась на подголовник, закрыла глаза и вспомнила, как Бобби говорил о том, что не позволит незнакомой женщине водить его машину. Что бы он сделал следующим? Позвонил бы Ти? Позвонил бы Изабель? И кого он так сильно избил, что его костяшки…
Ее телефон завибрировал.
Селфи Хэнка, стоящего напротив указателя «Бидри тавер». У него в руках был букет красных роз и бутылка премиальной текилы. Его глаза блестели как арктический лед.
Увидимся.
— Какого черта он делает у меня…
Телефон дрожал в ее трясущихся руках, она ненавидела себя еще больше, чем его. Она пригласила его к себе домой, они спали вместе у нее дома, он остался на ночь у нее дома. Конечно, он «удивит» ее таким образом.
Ее жгло изнутри, этот огонь исходил из ее груди и проникал в мысли. Она будет гореть, пока огонь не поглотит ее, затем загорится машина, взорвется, и все проблемы Грей наконец-то будут решены.
Наверно.
Увидимся.
Но не в такой пробке. Как будто каждая машина, у которой были коробка передач и радио, решила сделать воскресную поездку, несмотря на то что была среда. Нигде не было ни миллиметра свободного места. Шоссе было переполнено, как летом в Диснейленде.
Долбаный Хэнк.
Он проник незамеченным в ее дом. Это нормально? Мужчины просто… появляются? У нее больше не было понимания, каким должно быть правильное поведение, она даже не читала любовных романов, не смотрела романтических комедий. Ее последние «нормальные» отношения привели ее в Калифорнию. Это та самая «нормальность»? Ей она не нравилась, она бы дала Хэнку понять это, особенно так, как он даже не потрудился позвонить или написать ей с… с… утра пятницы?
А сейчас она застряла на десятой автостраде, соединяющейся со сто десятой северной — максимально хорошо спрятанный уровень ада. Ночное время призывало начать работу, но солнце все еще светило достаточно ярко, чтобы заставить ее прищуриться. Эта пробка была какой-то другой…
Ее телефон зажужжал. Сигнал тревоги от «ОРО».
У Грей перехватило дыхание, взгляд заметался от машины к машине.
Скучающие лица. Рты, двигающиеся, подпевающие Адель, Смоки Робертсону или «Марун 5». Остекленевшие глаза, некоторые спрятаны за солнечными очками марок «Окли» или «Рей-бан».
Она нажала на шторку, чтобы открыть сообщение с сигналом тревоги, но экран застыл и потемнел.
— Ты умер сейчас? — воскликнула она.
Грей перестроилась на другую полосу, чтобы выехать из пробки. Она все еще чувствовала на себе чужой взгляд, она снова посмотрела в стекла заднего вида и в боковые зеркала — сзади нее еще четыре машины перестроились на другую полосу.
Потому что это автострада, глупенькая. А съезд на 7-й улице был главным выходом.
Ни одна из этих машин не выглядела знакомой или угрожающей, однако…
Однако… Где он? Где Шон? В большом Лос-Анджелесе он мог быть на юге в Ваттс или на севере в Хайлэнд Парк.
Она нажала на кнопки, перезапускающие телефон. Эта паническая атака не была иррациональной, она была инстинктивной. Сражайся или беги. Она и раньше обращала внимание на это чувство, не имело смысла игнорировать его сейчас.
Экран телефона загорелся.
Она нажала на иконку «ОРО», но необходимо было снова войти в аккаунт.
Нет времени.
Грей спустилась со съезда и быстро повернула в сторону «Энид плэйс». Чистый переулок, единственной целью «Эрнид» является отправление водителей в парковочный гараж магазина. Грей не уехала настолько далеко. Она подъехала к обочине и остановилась напротив пожарного гидранта.
Зеленый минивэн, который ехал за ней, медленно повернул в сторону «Эрнид плэйс». За этой машиной следовал легковой автомобиль марки «ПТ Крузер», его водитель смотрел прямо перед собой. Черный «Мустанг» замедлился на перекрестке. Мужчина-водитель, она не могла сказать, был ли он белокожим, латиносом или светлокожим черным, смотрел налево, дальше «Энид плэйс», замедляясь, так как «Битл» за ним засигналил и заставил его проехать вперед.
«Мустанг» преследовал ее.
Почему? Кто он? Чего он хочет? Он один из парней Шона?
Чувство усиливалось. Но она не слышала свое сердцебиение и тяжелое дыхание, исходящее из ее легких. Она чувствовала пустоту внутри. Легкой и безжизненной — оцепенелой. Она уставилась в лобовое стекло, не видя машины, голубей или еще что-нибудь, никого. Не заботилась больше о том, что Ник не нашел слабых мест в броне своей компании.
Сдайся.
Утомленная. Смертельно уставшая. Испытывавшая боль — даже не острую боль, а неопределенную, странную, грустную боль.
Она даже не могла спрятаться на черном внедорожнике в городе, переполненном черными внедорожниками.
Не очень хорошо.
Нечестно. Все это было нечестно.
Что она такого сделала в нынешней или в прошлой жизни, чтобы заслужить все это?
Она хотела нажать на газ и скрыться, проехав прямо через магазин. Проехать через «Мендосино фармс» и «Яра бутик».
И что потом?
Зачем бороться?
Сдавайся, Дороти.
Может быть, ей и следует сдастся. И тогда все закончится, она будет мертва и вернется обратно в третий раз. Может быть, в качестве графини или фермера. Домохозяйка в Кентукки, у которой в мыслях лишь стирка и тыквенные маффины. Может быть, муж будет ее избивать, и в этот раз она просто примет это и останется, пока он не покончит с ней, и она вернется в четвертый раз. И может быть, в этот раз…
Ее телефон зажужжал, показав сообщение с фотографией, где была изображена она несколько минут назад. Она ехала на десятой автостраде. Фотограф был в машине слева от нее, ехал рядом с ней, зная, что она за рулем грузовой машины вместо «Камри». Это… сводило с ума. Это…
Телефон снова зажужжал.
Я сказал тебе быть аккуратней.
