9
– Михаил Васильевич, может, это… порыбачим, – Игнат продемонстрировал мне зажатые в здоровой руке удилища, будто до этого бывшие мне невидимыми. – Пруд-то у нас знатный: карась, карп, окунь. Опять же, зелень кругом, шума с улицы и не слышно вовсе.
С минуту я смотрел на замершего в ожидании Лукьянова, всерьез раздумывая над его предложением. Никогда не был поклонником рыбалки, но, может, как раз впору приобщиться? Говорят, рыбалка здорово нервы успокаивает. Я даже попытался представить себя сидящим с удочкой у водной глади пруда. Попытался и грустно покачал головой:
– Извини, Игнатушка, не выйдет из меня рыбака. А ты пойди, тебе выздоравливать нужно. Резких движений только не делай.
– Так это… как же… – замялся разочарованный отказом поручик.
– Иди, Игнат, не жди меня.
Он ушел, понуро опустив голову. Осторожно притворил за собой дверь, стараясь избежать малейшего шума. Чертовски трогательно, прямо-таки я себя виноватым почувствовал, словно ребенка обидел.
От долгих размышлений на эту тему меня избавило появление в комнате Сушкова. Я грустно усмехнулся – интересно, кто еще ожидает за дверью своего выхода на сцену? А темы для моего развлечения сами выбирают или Натали все продумала, прописала все роли? Спасибо, конечно, но вряд ли кто-то сможет отвлечь меня сейчас от мрачных мыслей и поднять мне настроение. Для этого нужно время, только время.
– Михаил Васильевич, – Афанасий Кузьмич жизнерадостно потряс в воздухе амбарной книгой, – у меня отчетец готов за первый квартал этого года, дела идут в гору. Ваш личный доход за миллион перевалил!
– Кузьмич! – я поспешил прервать своего управляющего, пока он не похоронил меня под горой цифр. – Все хорошо, просто отлично! Так держать! Но давай не сегодня.
– Хорошо! – как-то уж больно легко согласился тот, вынимая из кармана исписанный мелким почерком листок. – А вот у меня тут вопросики важные накопились, без вас никак не обойтись.
– Кузьмич! – мне пришлось повысить голос и сделать строгое лицо. – Не сегодня! Завтра приходи со своими вопросами!
– Как скажете, ваше сиятельство, как скажете, – Сушков неловко поклонился, едва не выронив при этом из-под мышки свой гроссбух, и быстро ретировался.
Помедлив пару мгновений, я направился вслед за Афанасием, гадая на ходу, кого еще моя благоверная собрала за дверью? Совсем не удивлюсь, обнаружив там Чайкина, Ольховского, Бурова, Григорянского, царевича Алешку. Полным списком или частично.
Не угадал. Впрочем, это было вполне закономерно. Григорянский в отъезде, а Алексей Иванович прибудет ближе к вечеру. У начальников разведки и контрразведки дел невпроворот, это, скорее, мне их навещать придется. А вот Чайкин был, как и главные редакторы «Вестника» и «Известий», ну и куда без моего личного секретаря – Иванников тоже присутствовал.
– Господа, я безмерно благодарен вам за то, что поспешили явиться ко мне, – я рассеянно обвел взглядом помещение, – но сегодня не могу вас принять. В ближайшие день-два я обязательно уделю вам внимание, а сегодня – прошу извинить…
Никто не стал возмущаться или задавать лишних вопросов. Все присутствовавшие, молча поклонившись, отправились восвояси.
– Наташа! – окликнул я тихонько стоящую в уголочке супругу. – Прогуляемся?
Мы спустились вниз и медленно пошли по свеженасыпанной мелким белым камешком дорожке среди весело зеленеющих кустарников в глубину сада. Оглядывая все это созданное трудом садовников великолепие, я мрачно подумал, что существуй в этом мире ниндзя и найми их мои враги для моего устранения, здесь было бы самое место для этого. В самом деле, что тут той охраны? А сад большой, путей, чтобы скрытно подобраться ко мне, хоть отбавляй.
Слава богу, что ничего подобного японским наемным убийцам здесь не наблюдается. По крайней мере, я о таких не слышал.
Кстати, тут возникает интересный вопрос, один из череды постоянно встающих передо мной в этом мире. Если людей, подобных ниндзя, здесь до сих пор никто не придумал, то, может, это стоит сделать мне? Но тут вот в чем загвоздка: любое действие влечет за собой противодействие. То есть если мы создадим у себя эдакую школу наемных убийц, то получим только временное преимущество. Временное, потому что наши враги ответят тем же, и спустя каких-то пару лет мне самому придется постоянно оглядываться, опасаясь атаки наемного убийцы. Так стоит ли выпускать этого джинна из бутылки? Ведь получится, что я сам впущу в этот мир демонов, которых буду страшиться до конца своих дней.
Было бы какое-то хорошее начинание, нечего было бы и сомневаться, а так – приходится задумываться.
Я тяжело вздохнул. Все время забываю одну важную вещь. Если уж я волей случая выбрал стезю государственного деятеля, а не рядового гражданина, то и мыслить должен соответственно. Нет ведь никаких гарантий, что до этого не додумаются без меня! А раз так, то о чем тут думать? Надо играть на опережение, то есть озаботиться созданием такого подразделения. Тем более что дело это не быстрое.
На этом месте я вспомнил, что фактически отправлен в ссылку, и досадливо поморщился. Как же это все некстати! Сколько драгоценного времени будет упущено!
– Наташ, – со вздохом обратился я к супруге, – мне нужно с тобой посоветоваться.
– Да, Миша? – осторожно отозвалась Натали.
Вполне серьезно испугалась, что я руки на себя наложу, что ли? Неужели я такую истерику закатил?
– Ты… сильно расстроилась?
– Расстроилась?
Мне показалось или в голосе супруги действительно проскользнули истерические нотки?
– Я, Миша, не расстроилась. Я испугалась. Очень сильно испугалась!
– Да ладно, Натали! У меня семья, ребенок маленький, куча незавершенных дел и целая гора задумок. Я хочу сказать, что почетная ссылка совсем еще не повод для сведения счетов с жизнью! Хотя нужно признать, что решение государя крайне обидное.
– Свести счеты с жизнью?! – воскликнула Наталья Павловна. – О боже! Да я боялась, что ты царский дворец разнесешь! Думала, как бы тебя жажда мести не погнала сводить счеты с Глазковым или, не дай бог, с Иваном Федоровичем!
– О господи! – я притянул Наталью к себе. – Прости! Прости, пожалуйста, что я так напугал тебя! Но, право же, получить в награду за устроенную фрадштадтцам взбучку ссылку в Рунгазею – это чрезвычайно несправедливо! О! У меня до сих пор в глазах темнеет от одних только воспоминаний о вчерашней аудиенции!
– Я знаю, Мишенька, знаю. Но что поделать, если такова воля государя?
– Но как же это все некстати! Столько планов может быть разрушено этими завистливыми людишками недалекого ума! А ведь у нас впервые может появиться шанс взять островитян за горло. Самое бы время проявить решительность и волю и действовать последовательно, согласно составленному плану. Но в этот самый момент меня ссылают! Дай бог, чтобы Федя скорее оклемался, иначе шанс может быть упущен, а второго не будет уже никогда!
– Что поделать, значит, такова воля Господа. Не всегда мы можем получить все, что желаем. Нужно смириться с этим и найти что-то хорошее в случившемся.
– Натали, что тут может быть хорошего? Фрадштадтцы снова подняли против нас Яноша. Десять тысяч наемников, пять тысяч островитян и пятнадцать тысяч улорийцев готовы вторгнуться в Корбинский край, Федор еще недееспособен, а меня отсылают в Рунгазею! Мы задумали комплекс мер для постепенного удушения Фрадштадта, но теперь все ограничится полумерами, и проклятые островитяне снова и снова будут нам ставит палки в колеса, а Таридия вечно будет жить в ожидании нового удара! Что здесь может быть хорошего?
– Миша! Может быть, царевич Алексей еще сумеет переубедить отца послать в армию Григорянского, а может, и сам возглавит войско. В любом случае там масса опытных офицеров, прошедших все последние военные кампании. И никакой Пчелинцев не сможет помешать им показать себя во всей красе. А мы поедем на новые земли, где ты будешь не просто губернатором, ты будешь фактически вице-царем! У тебя будет гораздо больше свободы, потому что метрополия и государь слишком далеко, к тому же ни Глазкова, ни Свитова, ни инквизиции там не будет. Ты будешь полновластным хозяином территории, у которой пока даже нет границ, и там тебе никто не сможет помешать устроить все так, как ты считаешь нужным.
Я открыл было рот, чтобы продолжить плакаться об обидах и упущенных возможностях, но слова буквально застряли у меня в горле. А ведь Наталья права! Какой смысл бесконечно жаловаться на судьбу? Даже если видишь, как твои планы рушатся, причем не врагами, а своими дураками-завистниками. А в Новом Свете действительно передо мной откроются совершенно уникальные возможности. Да, многие начинания здесь придется оставить незавершенными, а там абсолютно все начинать с нуля. Но и в этом есть своя прелесть.
– Делай, что должен, и будь что будет? – я вопросительно посмотрел на Натали.
– Именно так.
– Но вдруг у меня там ничего не выйдет?
– Ни Старый, ни Новый Свет не устоит перед Князем Холодом! Знаю-знаю… – она поспешила выставить перед собой руки в успокаивающем жесте, – ты не любишь это прозвище. Но край там преимущественно северный, и твоя репутация может оказаться большим подспорьем. А если у тебя что-то не будет получаться, то мы с сыном всегда будем рядом, чтобы поддержать тебя. Хоть словом, хоть делом.
Ну что тут скажешь? Как поспоришь с такими доводами? Я театрально поднял руки вверх, признавая правоту супруги. Что ж, да будет так! Тем более что никакого другого варианта у меня просто не остается. По крайней мере, пока.
С этого момента мои мысли наконец заработали в нужном направлении. Я написал письмо Григорянскому, встретился с царевичем Алешкой, который с самым мрачным видом поведал мне о бурной сцене, приключившейся вчерашним вечером между ним и его венценосным родителем и завершившейся абсолютно безрезультатно.
– Алешка, прошу тебя, добейся назначении другого командующего, – попросил я младшего царевича, – добейся, чтобы послали тебя или Григорянского. Боюсь, что этот Пчелинцев дров наломает!
Алексей пообещал сделать все от него зависящее, но оказалось, что генерал Пчелинцев утром того же дня выехал в Корбинский край. Что ж, на все воля господа, будь что будет.
Наведавшись последовательно к Бурову и Ольшанскому, я дал им последние наставления. В основном они заключались в том, чтобы до последнего стараться не отступать от намеченных нами планов, всячески пытаясь дождаться выздоровления наследника престола – слава богу, это событие уже было не за горами.
Встречаться с государем я не стал, лишь письменно испросил позволения набрать из солдат-добровольцев сводный батальон для отправки со мной в Новый Свет. Царь-батюшка не отказал, и в рекордные три дня люди были завербованы в основном из числа служащих Белогорских полков.
В итоге в отмеренный мне срок сборы не уложились, но никто меня подталкивать в спину не решился, и в Южноморске мы грузились на корабли только на двенадцатый день после исторической аудиенции у государя.
Однако воспрял духом я ненадолго. Как только закончилась активная фаза приготовлений, мысли мои вновь и вновь стали возвращаться к разговору с нашим монархом и спровоцированной им ситуации. Да и ошибкой было бы сказать, будто я хоть на время сумел отделаться от этих мыслей. На самом деле никуда они не девались, просто оказались временно задвинуты на задний план насущными проблемами. Так что в день погрузки в порту Южноморска на два больших торговых судна «Восток» и «Морская птица» настроение мое было уже прямо противоположно установившейся на юге страны прекрасной майской погоде.
А при отплытии я долго стоял на корме «Востока», с тоской глядя на удаляющийся берег страны, успевшей мне полюбиться, несмотря на неприятности последних дней. Впрочем, неприятности случались здесь со мною и ранее, но хороших событий было значительно больше, потому и столь грустно было прощаться с новой родиной. Жаль, безумно жаль. Ведь я мог сделать ее еще лучше, еще сильнее. А теперь остается надеяться только на выздоровление Федора, поскольку лучшее, что могла сделать фактически пришедшая сейчас к власти группа друзей детства правящего монарха, – так это просто ничего не трогать, позволяя делам идти самотеком. Но что-то мне подсказывает, что эти дилетанты, возомнившие себя государственными деятелями, поспешат всюду засунуть свой нос и все испортят. Ах, почему я ничего не смыслю в медицине? Как хорошо было бы ускорить выздоровление старшего царевича. Без него нам всем просто беда.
