Услуга за услугу
– То есть эта сложная альтернативная сделка заключена с подачи Шажкова, правильно я понял? – уточнил Алексей.
Рассказ Альбины Андреевны его не то чтобы удивил. Алексей сегодня такого наслушался! Компания как на подбор: все с галереей скелетов, среди которых полно криминальных. Не знаешь, на кого и думать.
– Не так все просто, – поморщилась Альбина Андреевна. – Я, видишь ли, была возмущена его советом.
– А что за совет? Ну же, Альбина Андреевна, говорите! – нажал Алексей. – Вы и так уже много сказали.
– Герман очень внимательно меня выслушал и посоветовал засадить пасынка в тюрьму. Лет на восемь-десять. Мол, больше я вряд ли проживу с моими болячками. Зато проживу эти восемь лет спокойно, – усмехнулась Альбина Андреевна. – И в достатке. Буду сдавать свои квартиры, да сбережения имеются. Плюс дочка у меня богатая. А она Руслана на дух не переносит. Это из-за него мы в прохладных отношениях. Ира звонит раз в месяц, но никогда не приезжает. Боится столкнуться с Русланом, а с ним она вообще не общается. Делает вид, что его нет. Мол, как только парень сядет, мы с дочерью опять сблизимся. На это Шажков и намекнул. Он ведь неплохой психолог. Знал, чем меня заинтересовать. Дочь-то родная кровь, и внуки-правнуки родные. А Руслан приемыш. Кто знает, что скажет своим детям он? Какую бабушку велит почитать? Он сын своего отца, – горько сказала Альбина Андреевна. – А тот был мусульманином. Я даже не знаю, какую религию исповедует Руслан. Мы эту тему никогда не поднимаем. Может, он даже и обрезан.
– А вы не в курсе? Вы же его вырастили.
– Я, во всяком случае, ему обрезание не делала. А уж после того, как он стал совершеннолетним, таких вопросов не задавала. Он ведь мне не родной сын. Ты сам-то говоришь с пасынком на интимные темы?
– Нет, – честно ответил Алексей. – Я сегодня только понял, что надо было говорить обо всем. И на интимные темы тоже. Сергей почти ровесник вашего Руслана. И я тоже думал о сыне: взрослый мужик. Оказалось, ошибся… Значит, Шажков вызвался поспособствовать тому, чтобы засадить Руслана за решетку?
– Да.
– И за что же? Не за вечеринки ведь шумные.
– Оружие, наркотики… Пособничество террористам. Руслан ведь наполовину чеченец. Родился в Грозном. Шажков предложил за ним последить. Он был уверен, что Руслан общается со своими земляками. Раз уж он вышел на свою бабушку.
– Но она-то русская!
– Она долго жила в Грозном. Наверняка знакомые остались. Такие связи не рвутся, сам знаешь. Вместе учились, потом работали. Подруги остались.
– Но она глубокая старуха!
– А там много долгожителей. Может, чеченская бабушка Руслана тоже жива? Уж кто-нибудь из его тетей и дядей точно.
– И что вы?
– Разумеется, отказалась. Руслан мне не сын, но я его вырастила, – твердо сказала Альбина Андреевна.
– А что за ответную услугу хотел от вас Шажков?
– Мы ведь не договорились, – напомнила Альбина Андреевна.
– И ни полусловом он не дал понять, чего от вас хочет?
– Он очень хотел продать квартиру Трухиных, – призналась Альбина Андреевна.
– Вот как?! Именно Трухиных?!
– Да.
– Но почему?
– Я-то оттуда знаю? Квартира не сказать, чтобы проблемная. Просто они не хотели ее продавать, а хотели разменять. На две.
– Интересно, почему это для Шажкова было так важно, – задумался Алексей. – Постойте-ка… Тогда вы возмутились его предложению. А теперь? Вы сами сказали, что обстоятельства меняются. Какие у вас сейчас отношения с Русланом?
– Наладились, – коротко сказала Альбина Андреевна.
– Я же видел, как вы ему постоянно звонили. Переживали за него.
– Я потихоньку привлекаю его к своей работе.
– А он, как я понял, справляется плохо.
– Поэтому для меня так важно быть сейчас рядом, ты пойми.
– Вы не уверены в том, что именно он сделает с вашими квартирами. Вы ведь пытаетесь продать одну из своих квартир? Скажите прямо: в феврале вы с возмущением Шажкову отказали. Но вы об этом думали. Думали ведь, признайтесь?
– Да! Я думала об этом! – резко сказала Альбина Андреевна.
– Где сейчас Шажков?
– Можно подумать, я с ним общаюсь! И, в конце концов, не ты ли хочешь теперь, чтобы эта сделка была расторгнута? Сам сказал: обстоятельства изменились.
– Да, но совершено преступление! И я подозреваю, не только кража.
– Как видишь, все живы-здоровы, – усмехнулась Альбина Андреевна. – Не преувеличивай.
– Я вас услышал, – напряженно сказал Алексей. – Сделаю вид, что я вам поверил. Альбина Андреевна, окажите любезность, позовите Наталью Трухину. У меня к ней появилась пара вопросов.
– Хочешь верь, хочешь не верь, но с Шажковым мы не договорились, – и Альбина Андреевна встала.
– Наполовину, – машинально поправил он.
– Что?
– Не договорились наполовину. А наполовину-то договорились. Потому что вы помогли-таки продать квартиру Трухиных. Я теперь уверен, что была альтернатива. Вы могли мою квартиру продать и гораздо проще. Не прибегая к этой сложной схеме. Но Шажкову почему-то надо было продать именно квартиру Трухиных. Я уверен, что и Юля далеко не случайно оказалась в этой сделке. Шажков – это связующее звено между риелторами, – уверенно сказал Алексей. – Комбинацию с «куклой» придумал он. Дело чистое. Если бы не я…
– И в самом деле: зачем ты сюда полез? Ты ведь больше не работаешь в милиции.
– Полиции, – машинально поправил он.
– Какая разница? Ты в органах больше не служишь. Зачем тебе надо было расследовать эту кражу? Ты-то ничего не теряешь. Расторгнут сделку – квартира снова твоя. А тебе уже не хочется ее продавать. Вот и уймись.
Алексей молчал. Права ведь. Кругом права!
Он смотрел, как Альбина Андреевна идет в переговорку и думал. Вот все и сложилось. Весь пазл. Осталось положить последние пару кусочков. Назвать имя вора. Того, кто подменил конверты. И взял деньги. И найти эти деньги. Но надо ли теперь это делать? Вот ведь как все повернулось! И это в тот момент, когда он в двух шагах от истины. Потому что все завязано на Шажкове.
Герман Шажков когда-то был адвокатом его риелтора, Альбины Андреевны. Он же устроил на работу в риелторский бизнес Юлю Свиягину. Потом пристроил свою жену, потерявшую работу. Шажков всерьез решил качать оттуда деньги. Которые были ему до зарезу нужны. Его ведь раздела до нитки девчонка, которую он якобы принудил к интиму. Нет, восемь миллионов он не крал. Но он процесс вдохновлял и контролировал. Он же придумал криминальную схему.
Алексей был уверен, что прижучить адвоката не удастся. Осторожный, сволочь. Разве что почерк на конверте. Но как взять у Шажкова образец его почерка? На каком основании? Это может сделать только полиция…
– Вызывали?
Он вздрогнул и поднял голову. Наталья Трухина смотрела на него с насмешкой. Но она все-таки пришла. Вид у Трухиной был помятый и усталый, не то что утром, но они сейчас все выглядели не лучшим образом. Алексей представил, какое у него самого лицо. На джинсах, вон, пятно от кофе, которое он тщетно пытался замыть в туалете. А у Трухиной юбка помялась.
– Приглашал, – он постарался улыбнуться. – Садитесь, Наталья.
– Я имею права не отвечать на ваши вопросы, – Трухина все-таки села. Но на самый краешек дивана.
– Конечно… И все-таки, почему он хотел продать именно вашу квартиру, а?
– Не поняла, – Наталья вздрогнула.
– Шажков.
– Не знаю такого.
– Ой, ли?
– Кто это: Шажков?
– Муж вашей тезки, тоже Натальи, помощницы Маргариты Терентьевой. Именно Наталья оформляла документы для сделки.
– Ну а при чем тут ее муж? – откровенно удивилась Трухина.
– Он адвокат, – загадочно сказал Алексей.
– И что?
– Вы уверены, что никогда его не видели?
– Может быть, и видела, но не знала, что он адвокат, – резко ответила Наталья.
– Я вам сейчас его фото покажу.
Алексей достал смартфон и провел пальцем по дисплею, найдя фотографию Германа Шажкова, посвежее. И повернул дисплей к Наталье. Трухина нахмурилась:
– Вроде знакомое лицо. Где же я его видела?
– Здесь, в банке. В тот день, когда мы закладывали ячейки.
– Точно!
– Но сами с ним не разговаривали?
– Мне до того было? И я не Юлька, чужих мужей не клею. Это она в него глазками стреляла.
– Наталья, вы знали, когда сюда шли, что сделка сорвется. Скажите уже честно: от кого? Ну же? – нажал он, поскольку Трухина молчала. – У меня, как и у вас, изменились обстоятельства. Сыну нужна квартира. Я передумал ее продавать.
– Зачем тогда копаете? – исподлобья посмотрела на него Трухина.
Он демонстративно посмотрел на часы:
– Меньше чем через час все мы разойдемся. Я просто для себя хотел понять: где деньги? Мне как сыщику это интересно.
– Для себя-а… – насмешливо протянула Трухина. – Ну, хорошо, для тебя скажу: мне Марго намекнула. Когда я узнала, что Олег женат, и жену свою любит, да еще и ребеночек есть, я Светке, конечно, ничего не сказала. Зачем сердце девочке разбивать? Когда Светка окажется без квартиры, Олежек сам мою дурочку бросит. Вот я и позвонила Марго и сказала, что хочу расторгнуть сделку. А она мне: не переживай, мол, возможно все и устроится.
– Она так сказала?!
– Марго, похоже, датая была, вот и проговорилась. Мне показалось, что она не одна. Обмывают то ли именины, то ли сделку. Не поняла.
– Скажите, а вы ее близко знаете?
– Можно сказать, подружками стали, – усмехнулась Трухина. – Она мне даже на Ляльку жаловалась.
– На Ляльку?
– На дочку свою, – пояснила Наталья. – Мол, плохо живут. И все из-за ее мужа, козла. Скользкий тип. И жадный. Рассорил их совсем.
– Постойте… У Марго что, две дочери?
– Почему две? Одна.
– Но ее зовут Анжелой!
– Это ее отец так назвал. Тоже козел. Алкаш, спился давно, – поморщилась Трухина. – Вот и мой Мишаня. Дай ему волю – так он…
– Но Марго называет свою дочь Энджи!
– Да? Ни разу не слышала. Она всегда говорила: Лялька. Анжела, Лэла, Ляля. Она ненавидела это имя, потому что его дочке муж дал. А они давно разбежались. Марго сказала: спился, в бомжа превратился. Может, уже и помер.
Алексей заволновался:
– Наталья, вы ничего не путаете?
– В конце концов, мы знакомы без году неделя, – раздраженно ответила та. – Кто я ей? Она меня все время в ресторан тянула. Любовник у нее молодой.
– Странно. А она мне сказала: ровесники, – Алексей удивлялся все больше и больше.
– Да какое там! Он гастарбайтер, парень смазливый, и все его богатство, видать, в штанах. А Марго и растаяла. Замуж, говорит, хочу. Стыдоба! И меня хотела с таким же познакомить. С другом его. Господи, забыла, как зовут… Фотех, что ли? Разумеется, Ляля на мать разозлилась. Тут уж я была на ее стороне. Дочь есть дочь. Родная кровь. Но у Марго, видать, совсем крышу сорвало. Бредила своим мальчишкой.
– А насколько он ее моложе? – с любопытством спросил Алексей.
– Да ему лет тридцать, – с возмущением сказала Трухина. – А Марго ненамного моложе меня. Пятьдесят ей точно есть. Понятно, что парень хотел проблемы свои решить. Тут, в России, а уж тем более в Москве он никто, и звать его никак. А если бы Марго с ним расписалась, да гражданство ему оформила, тут он хоть весь свой аул может в столицу перевезти. Она, дурочка, этого не понимает. Я же говорю: мозги отшибло. Хорошо, что я в это не вляпалась, – с возмущением сказала Наталья.
– Да, вы молодец, – машинально похвалил ее Алексей. Он все еще был в шоке от услышанного. И на всякий случай переспросил: – В тот день, когда вы ей звонили, вы сказали, было шумно. Марго с кем-то пила. Голос на заднем плане был мужской или женский? А, может, компания гуляла?
Трухина задумалась. Потом неуверенно сказала:
– Вроде мужской. Я же не прислушивалась, мне своих проблем хватает.
– Это был ее любовник? Гастарбайтер? Кто он по национальности? Он с акцентом говорил?
– Любовник? То ли таджик, то ли узбек. А как говорил… Да не знаю я! Богом клянусь! И про голос в телефоне ничего не могу сказать. Не прислушивалась, о своем думала. Ну, гуляет Марго, и гуляет. Ее дело. Я как узнала, с кем она меня свести хочет, так весь интерес к этому потеряла. Я же не на помойке себя нашла. Не хватало еще с гастарбайтерами путаться! Мужчина там был, это точно, но вот русский или нет, почем я знаю? У нее компании в доме постоянно. Небось, и заразу от кого-нибудь из них подхватила, – брезгливо поморщилась Трухина. – «Корону» эту.
У Алексея в телефоне блямкнуло. Он краем глаза глянул: пришло сообщение на вотсап. И подумал: «Ну, вот и все. Момент истины. Сообщение от Андрюхи. Сейчас я узнаю то, что и так уже знаю. Точнее, понял. Только что».
Наталья с любопытством сунулась в его смартфон:
– Что там?
– Так, – он убрал руку с телефоном за спину. – Ничего интересного. Жена пишет. Интересуется, скоро ли я буду дома. Вы идите в переговорку и скажите всем, что мы расходимся.
– Ну, слава богу! – Трухина вскочила. – Свобода, значит!
Алексей грустно смотрел ей вслед: «Ага, свобода. Все только начинается». Он прочитал сообщение в вотсапе, которое и самом деле было от Андрея, и затосковал: «Так я и думал». Потом набрал его номер.
– Как? Доволен? – Андрей откликнулся быстро. – Оценил то, что я раскопал про Шажкова?
– Оценил. А вот доволен ли… Пока не знаю. В общем, Андрюха, у нас труп. Давай сюда, в банк, группу захвата. Убийцу я задержу. Но есть сообщник, и он очень опасен.
– Так, может…
– Если его не предупредить, то он не попытается сбежать. Они думают, что все получилось. Я сказал, что всех сейчас отпущу. Пока я иду в переговорку, радостная новость полетит от убийцы в вотсап фигуранту. От Инета не всегда вред, есть и польза. Убийца успокоит сообщника, и сам успокоится. И я возьму его тепленьким. Жду тебя в банке.
– А ты уверен насчет трупа? – осторожно спросил Андрей. – Я, конечно, тебе доверяю, твоей интуиции, но все же. Где он?
– Пока не знаю. Но уверен на сто процентов: труп есть. Я с самого начала это чуял: тут не только ограбление, но и убийство. А сейчас я в этом убедился. В общем жду.
– Окей, сейчас будем, – коротко сказал Андрей и дал отбой.
Алексей с усмешкой посмотрел на часы: «Аккурат к закрытию успеем». И встал. Ему предстояло задержать убийцу в банке до приезда оперов.
«То-то табачищем в переговорке воняло, – подумал он, идя по длинному и узкому банковскому коридору. – Этого кусочка пазла мне и не хватало до полноты картины. Но теперь все понятно. У меня минут десять-пятнадцать. Я справлюсь».
Возле Верещагиных он остановился:
– Макар Иванович, пройдите, пожалуйста, вместе с мамой в переговорную. Пара слов, которые я скажу на прощанье, и мы расходимся. Это не займет больше десяти минут. И вы, Люда, тоже с нами пройдите.
Старуха Верещагина, охая, встала с диванчика, опираясь на руку Милы Михалёвой. С другой стороны Валентину Степановну поддерживал сын. Алексей шел следом, и с грустью думал, что сделку вряд ли теперь расторгнут. Потому что он понял, кто украл деньги. Ладно бы это, но убийство! Которое все равно придется озвучить. Он намерен скрыть все что угодно, ради Сережи, но только не труп. Из-за этих восьми миллионов убили человека. А если Алексей об этом скажет, то обратной дороги нет.
