Экспертиза

Когда все участники сделки зашли в переговорную, а юный плечистый охранник по имени Игорь отправился изучать записи с видеокамер, Алексей шагнул в дверной проем и со вздохом сказал:

– Вот здесь мы с вами и проведем ближайшие часы, мои товарищи по несчастью. Кроме одного счастливца, разжившегося восемью миллионами. Пока не найдем деньги.

– Душно здесь, – пожаловалась Валентина Степановна. – А нас много. Задохнемся ведь. Да еще эта чихает, – она в который уже раз с ненавистью посмотрела на Терентьеву.

– Я газве биногата что забогела, – в нос сказала та и отвернулась, чтобы высморкаться.

– Отсядьте в угол! – закричала Верещагина.

– Ничего, я вам организую вентиляцию легких, – пообещал Алексей. – Зады́шите полной грудью, когда кое-что узнаете.

Верещагина вздрогнула:

– Типун вам на язык! Ишь, чего удумали! Вентиляция легких! Да не дай бог!

А Кит хрипло рассмеялся:

– Ну, Леха, ну приколист!

Леонидов прошел в переговорную, плотно прикрыв за собой дверь, словно отрезая всех своих «сокамерников» от внешнего мира, и присел на один из стульев. Кит с Альбиной Андреевной подвинулись, давая ему место.

– Значит, так: начнем с простого, – сказал он. – Таисия, дайте мне, пожалуйста, ваш конверт с «куклой».

Маврушкина, сопя, полезла в сумочку под крокодила.

– А вы действительно работали в уголовном розыске? – с интересом спросила «розовая кофта». То есть теперь уже «красное платье».

– Действительно, – кивком подтвердил Алексей, беря у Маврушкиной конверт.

– Я Леху не первый год знаю, – похвастался Кит. – Сосед мой это по даче. Вот же свела судьба. Леха мои деньги обязательно найдет. Потому как он…

– Кит, сделай одолжение: заткнись, – прервал его хвалебный монолог Алексей. Ему это было неприятно. Маврушкин говорил нарочито запанибратски, явно подхалимничал. А он был главным подозреваемым.

Леонидов на секунду замер, а потом тщательно, с паузами, словно собака-ищейка, обнюхал коричневый конверт. От него сильно, удушливо пахло приторными женскими духами. Ваниль, дыня, мускус… Алексей повел носом в сторону Маврушкиной и с досадой поморщился: вот так и сбивают гончую со следа. Тася вылила на себя чуть не полфлакона туалетной воды! За каким, спрашивается? Теперь запах других духов или мужского одеколона утонул в облаке приторного парфюма. Ничего тут не вынюхаешь.

И он стал ощупывать конверт, словно пальпируя. Пытаясь найти в нем, подобно хирургу, больное место, чтобы поставить диагноз.

«Бумага… Плотная, коричневая. Конверт из банка. Точь-в-точь такой же, как у меня, с деньгами. Где преступник его раздобыл? Не вопрос. Здесь, в банке. Как? Снова не вопрос. Через знакомую или знакомого. Не обязательно в этом банке. Филиалов по Москве – завались. Означает ли это, что деньги украл риелтор? Который долго и тщательно к этому готовился. И раздобыл конверт загодя, возможно, за год-два до того, как совершил кражу. Прихватил на всякий случай, еще не понимая до конца, что именно он собирается сделать. А сейчас решил одним махом сорвать куш, потому что возникла острая нужда в деньгах, а тут и обстановка сложилась подходящая: пандемия… Ты хочешь сказать, что у проходимца Маврушкина не было возможности раздобыть какой-то там конверт? – тут же одернул себя Алексей. – Или у того же Верещагина. Я ничего не знаю о его окружении. Ни его, ни Трухиной, которая хочет расторгнуть сделку. А про Кита знаю наверняка, что он – мошенник. По делу об «угоне» его машины. Так что конверт – не улика. Хотя…»

Он положил конверт на стол и с предельной аккуратностью соединил разорванные края. Потом с досадой сказал, обращаясь к Маврушкиной:

– Поаккуратнее нельзя было, Тася? Что ж ты его так разодрала-то?

– Да откуда ж я знала? – принялась оправдываться Маврушкина. – Мне ж и в голову не пришло, что там заместо денег резаная бумага!

«Врет? – метнул в нее оценивающий взгляд Алексей. – Мать твою, где деньги-то? Неужели у них с Китом?! Натурально играют».

– Что-то есть, – довольно сказал он, доставая из кармана смартфон. – Юля, пальчиками придержите вот тут, я вам доверяю.

– Так? – хорошенькая Юля прижала пальцы к ленте, которой был заклеен конверт, до того как его вскрыли. Алексей отметил ухоженность Юлиных ручек и приятный цвет лака для ногтей. Саша тоже предпочитает пастельные тона.

Он несколько раз сфотографировал ленту на мобильник. Буквы «восемь миллионов рублей» были вполне себе различимы.

– А, главное, я, кажется, знаю, как это сделали: подменили миллионы «куклой». Тут важно понять: когда?

– И когда? – напряженно спросил Верещагин.

Алексей бросил в его сторону загадочный взгляд и промолчал.

– Конверт мне больше не нужен. Тася, будь добра, глянь сюда.

Алексей пальцами раздвинул фото, увеличивая буквы:

– Это твоя подпись?

– Вроде моя, – прищурилась Тася.

– Точно твоя или ты не уверена?

– Леша, ты же помнишь, как все было, – пожаловалась Маврушкина. – Писала-то не я. Как и ты. Я только крючок свой поставила. Крючок вроде мой. А вроде и не мой. Нет мой. Не могу сказать, – честно призналась Таисия.

– Кто писал на этом конверте «восемь миллионов рублей»? – Алексей обвел глазами сидящих в переговорке людей.

– Марго! – вскинулась Трухина. – Точно! Марго, ты же рядом сидела! Ты и писала!

– Ну, я, – кивнула Терентьева, которая отсела подальше, в угол.

«Она определенно похудела за эти две недели, – отметил Алексей. – Точно: запила».

– Маргарита, присядьте, пожалуйста, к столу. Сейчас мы проведем экспертизу. Народ, дайте ей место. И ручку.

Терентьева встала и одернула юбку. Валентина Степановна болезненно дернулась.

– Не бойтесь, не заражу, – усмехнулась Марго.

Она присела к столу, от которого поспешно отодвинулись Верещагин и Мишаня Трухин, до сих пор не проронивший ни слова, так он был ошарашен случившимся. В его голове, в мозгу у простого работяги не укладывалось, как это можно украсть из банковской ячейки деньги?! Но и его Алексей не стал бы сбрасывать со счетов. В его уголовной практике бывало всякое. Алексей придвинул к Марго чистый лист бумаги и положил перед ней фирменную ручку банка, точь-в-точь такую же, какими они писали две недели назад, когда закладывали ячейки:

– Пишите прописью: «восемь миллионов рублей». И не пытайтесь изменить почерк, – предупредил он.

– Господи, зачем мне это надо? – фыркнула Терентьева.

И старательно вывела: «восемь миллионов рублей». Алексей отметил, что рука у нее не дрожит, почерк твердый и изменить его Марго не пытается.

– Ну а теперь сличим, – он положил рядом с листом бумаги смартфон, где было увеличенное фото разодранного конверта, из которого украли деньги. – Что скажете?

– Почерк разный, – сказала сидящая ближе всех Альбина Андреевна. – Даже я это вижу, Леша.

– Вот! – он поднял вверх указательный палец. – Что это значит?

– Это не тот конверт, – выдавил из себя Верещагин.

– Не тот, – Алексей счастливо улыбнулся. – Картина проясняется. И, кстати, Маргарита, извините, не помню вашего отчества, автоматически исключается из числа подозреваемых. Конверт подменила не она. Если только «кукла» не была изготовлена загодя. Но я пока склоняюсь к мысли, что преступник действовал в одиночку. Без сообщников. И «куклу» изготовил он сам. Потому что ему надо было поставить рядом со словами «восемь миллионов рублей» подпись Таисии Маврушкиной. Для достоверности. А он не мог знать, как будет выглядеть эта подпись. Преступник поставил этот крючок, – Алексей кивнул на вскрытый конверт, – перед тем, как подменить им другой, с деньгами. И сделал это, как я уверен, в туалете. Настоящий конверт незаметно сфотографировали. Это мог сделать любой.

– Так что насчет меня? – напомнила Терентьева. – Вы сказали, что не я это сделала. Значит, я могу идти? – она привстала.

– У меня к вам еще будут вопросы, – строго посмотрел на нее Алексей, – сядьте.

– Вы же видите, что я больна! – огрызнулась Терентьева. – Да еще всех вас могу перезаразить!

– А у меня восемь лямов свистнули! – напомнил Кит. – Сказано сидеть, значит, сиди. Никто не уйдет, пока Леха не отпустит.

Терентьева метнула на Маврушкина злой взгляд, но послушалась. Она отсела в сторону, достала носовой платок, потом отвернулась к стене, и, сняв маску, шумно высморкалась.

– Слава богу, все просто, – Леонидов тонко улыбнулся. – Сейчас каждый из вас прописью напишет «восемь миллионов рублей». Тот, чей почерк совпадет с рукой, писавшей на этом конверте, – он кивнул на «куклу», – и украл деньги. Задачка в одной действие, – не удержался он.

– А если писали левой рукой? – хмыкнул Верещагин.

– Не похоже, – серьезно сказал Алексей. – Уж поверьте мне, сыщику с огромным опытом. Когда пишут левой рукой, это выглядит иначе. Нет, писали правой. И не левша. Левши среди нас есть? – Все молчали. – Значит, подозрения ни с кого не снимаются.

– Дура, ты не видела, что ли, что это не тот конверт?! – накинулся Кит на жену.

– Подпись-то моя, – огрызнулась та. – И потом: кто что в тот день соображал?

– Резонно, – вздохнул Алексей. – Я помню, как нашел на диване папку с документами. Наталья, а вы помните, как чуть ее не потеряли?

– Да уж, – Трухина поежилась.

К большому удивлению Алексея никто не занервничал. Хотя он считал трюк с проверкой почерка блестящим.

Алексей выцепил взглядом помощницу Терентьевой, мышку в свитере, и сказал:

– Девушка, вы отсядьте. Вас в тот день здесь не было. Значит, вы от экспертизы освобождаетесь.

– Ты хочешь сказать, что я тоже должна писать эти буквы? – внезапно обиделась Альбина Андреевна.

Это была первая и пока единственная реакция на предложение Алексея провести почерковедческую экспертизу.

– Обязательно, – серьезно сказал он.

– Ох, Леша, Леша, – покачала головой его риелтор. – Я уже жалею, что взялась тебе помогать.

Но Алексей уже полностью себя контролировал. Он больше не был «Лешей», и даже не был участником сделки. Он вообще забыл, что должен забрать отсюда, из банка, какие-то деньги. Он – сама объективность. Сыщик. Потому что преступник не только хитер, но и – великолепный актер. И он сейчас играет спектакль, стараясь отвести от себя подозрение.

– Кто первый? – он обвел глазами присутствующих.

– По кругу пускай, – оскалился Кит. – Хошь, с меня начнем.

Алексей подвинул в его сторону листок. Присутствующие, исключая Терентьеву, которая уже внесла свою лепту, их было одиннадцать человек, по очереди брались за ручку и выводили на листе бумаги слова «восемь миллионов рублей». А Алексей внимательно за ними следил. Никто особо не нервничал. Только Валентина Степановна перед тем как взять ручку, вопросительно посмотрела на Алексея:

– Неужели вы и меня, старую женщину, подозреваете?

– Если я подозреваю одну пожилую женщину, – Алексей кивнул на своего риелтора, – то почему я должен сделать исключение для другой? Пишите.

Верещагина перевела взгляд на сына, тот еле заметно кивнул, и она, поджав губы и демонстративно нацепив очки, принялась старательно, как школьница, выводить буквы.

Алексей уже занервничал. Никто из присутствующих себя не выдал. А он-то надеялся, что все сейчас и закончится. Что задачка, как он наивно подумал, и впрямь в одно действие.

– Кажись, все, – сказал Кит, с которого начали и к которому вернулся исписанный лист. Маврушкин ловким точным щелчком переметнул его к Алексею: – На, мент, смотри.

Алексей принялся тщательным образом сличать почерки. В переговорке повисло многозначительное молчание. Первым не выдержал Верещагин, решив, видимо, включить начальника.

– И? – спросил он.

– Вынужден признать, что ни один из вас не писал на этом конверте, – Алексей откинулся на спинку стула и кивнул на «куклу». Он был озадачен.

– И как сие понимать? – спросил Кит.

– Пока никак. Но я буду думать.

Маврушкин расхохотался:

– Ох, насмешил! Кто писал, тот и вор! А никто не писал! Нечистая сила!

– Сила может и нечистая, но облик у нее вполне человеческий, – серьезно сказал Алексей. – А если это сделал человек, то я его вычислю.

– Не много ли на себя берете, – криво усмехнулся Верещагин. – Лучше скажите, что дальше? День, он ведь не резиновый. У кого-то могут быть дела, – и он демонстративно посмотрел на часы.

– Речь идет о серьезной сумме, – одернул его Алексей. – Если мы не найдем деньги, будет суд. Сделку, скорее всего, расторгнут. Вы в этом заинтересованы? – Он заметил, как дернулась при этих словах Наталья Трухина.

– Я нет, – отрезал Верещагин и посмотрел на мать. Та поджала и без того невидимые губы.

– Есть еще один вариант, – Алексей посмотрел на Терентьеву. – Маргарита, а вызовите-ка сюда вашу помощницу. У которой ребенок заболел.

– Точно! – присвистнул Кит, – одной-то не хватает!

– Вам заняться больше нечем?! – закричала Терентьева так, что все невольно вздрогнули. – У нее ребенок болеет! Неизвестно чем, может и «короной»! И сама она, может, заразилась!

– Да неизвестно, чем ты болеешь! – высоким голосом взвизгнула Верещагина. – Ты тест-то на ковид сдавала?!

– Я в очках и в маске, между прочим! Очки защищают от ковида, это недавно по телевизору сказали! Специально для вас надела!

– Да ты без конца чихаешь!

– Я хоть сейчас уйду! Пожалуйста!

– Но мы должны проверить всех! – повысил голос и Алексей. – Я хочу, чтобы ваша помощница тоже приняла участие в почерковедческой экспертизе!

– Вы маньяк! – и Терентьева со злостью швырнула на стол свой мобильник: – Нате! Сами звоните!

Алексей пожал плечами и взял со стола смартфон:

– Как она у вас тут обозначена?

– Тезка моя, Наташа, – вмешалась Трухина. – Я помню, Рита еще желание загадывала во время первой встречи: мол, между двумя Натахами сижу.

Алексей стал скролить номера в записной книжке.

– Наташа, помощница. Она?

Терентьева молчала, спрятав глаза за дымчатыми стеклами очков. Вид у нее был злой. Алексей набрал номер. Ответили быстро:

– Рита, ты что-то хотела?

– Это не Рита, – сказал он. – Рита рядом сидит. Наташа, вы не могли бы сейчас приехать в банк? Мы сделку закрываем.

– Господи, неужели без меня нельзя обойтись? – раздраженно сказала женщина. – И кто вы такой, собственно, что звоните мне по Ритиному мобильнику?

– Я расследую кражу, – серьезно сказал Алексей.

– Кражу? Какую кражу? – насторожилась телефонная трубка.

– В одном из конвертов, которые мы забрали сегодня из ячеек, оказалась «кукла». Поэтому мы допрашиваем всех, кто принимал участие в сделке.

– Ну а я-то тут при чем?

– У меня к вам есть вопросы.

– А по телефону нельзя?

– Нет. По телефону нельзя. Необходимо ваше присутствие. – Женщина явно артачилась, и Алексей насторожился.

– О, Господи! У меня ребенок болеет неизвестно чем!

– Наденьте маску. Я тоже надену маску и поговорю с вами отдельно ото всех.

– А Риту я могу услышать?

– Это лишнее. Просто приезжайте.

– А если я не приеду?

– Тогда за вами приедет полиция. Украли серьезную сумму. Вы – свидетель. – Он чуть было не сказал «главная подозреваемая».

– Ну, хорошо, – нехотя сказала тезка Трухиной. – Лучше сразу от вас отвязаться. Я приеду.

– Сколько вам добираться?

– Не меньше часа. На моей машине муж уехал. Он же не знал, что мне сегодня приспичит в банк!

– Может, возьмете такси?

– И кто мне это оплатит?

– Я оплачу, – заверил женщину Алексей.

– Мне еще надо ребенка накормить.

– Наташа, я настоятельно прошу вас поторопиться. Чем больше вы артачитесь, тем больше у меня подозрений на ваш счет.

– О, Господи! – повторила женщина. – Ладно, я постараюсь побыстрее! – и дала отбой.

Алексей со вздохом вернул мобильник Терентьевой.

– А нам пока что делать? – хмуро спросил Верещагин.

– Директор обещал нас покормить, – бодро сказал Алексей. – Я сейчас напомню ему о его щедрости. Чайку попьем, бутербродами закусим, соберемся с мыслями… – он встал и потянулся.

«У меня есть час, – подумал он, обводя взглядом сидящих в переговорке людей. – У вора возникла острая необходимость в деньгах, в крупной сумме. Это зацепка. С одной стороны, кому они не нужны, деньги-то? С другой, чтобы решиться на кражу, должно случиться нечто из ряда вон. Потому что это риск. Что там ни говори, вор сильно рисковал. Ведь это банк! Куча свидетелей, повсюду видеокамеры. А если бы сайт Росреестра не подвисал? Но преступник на это пошел. Значит, приперло. Я должен поговорить с каждым. И в первую очередь с Китом. Потому что Маврушкин – тот еще жучила. Патологический лгун».

– Кит, можно тебя на пару слов? – позвал он.

– Допрос, что ли? – оскалился тот.

– Беседа по душам.

– Да не вопрос, – Кит поднялся. – Народ, расступись! Дай дорогу жертве произвола!

Шутка вышла неудачной, никто не засмеялся.