Первые эксперименты показали, что волки не понимают, когда рука человека указывает на спрятанную пищу. Собаки часто понимают это. Но от человека, указывающего в нужном направлении, волки были отделены забором. Разумеется, собак никто не отделял, и люди, которые проводили тестирование, были им хорошо знакомы. Когда условия экспериментов были наконец выравнены, волки показали себя не хуже собак – без всякого обучения.

Эксперименты могут очень многое рассказать о поведении. Но иногда воспроизводимые в них ситуации до такой степени редки или искусственны – как с волками за ограждением, – что скрывают те способности, которые призваны исследовать. Поведение и выбор животного в естественной обстановке не всегда можно смоделировать в эксперименте.

Любой эколог, наблюдающий животных в дикой природе, осознает глубину и сложность их взаимоотношений с окружающим миром и понимает, насколько легко эти нюансы ускользают от наблюдения, когда животные занимаются своими делами, поддерживая свою жизнь и жизнь своего потомства.

С одной стороны, лабораторные исследователи как будто озабочены «проверкой» научных концепций, таких как «самосознание» и «теория разума». Дело не в том, что от этих идей нет никакой пользы. Есть. Вот только животным безразличны научные классификации и условия экспериментов. Им неинтересны споры о тончайших различиях между категориями, например утверждение о том, что разбивание моллюска камнем – это использование орудий, а когда чайка бросает моллюск на камень – нет. Их забота – выжить. Тем временем некоторые исследователи дробят концепции на столько кусочков, что они становятся похожими на шашлык. Поэтому в этом разделе я хочу немного развлечься, рассказав о путанице, созданной учеными, изучающими поведение. Мы немного развеем туман и разобьем некоторые зеркала. Что касается шашлыка, то первым на вертеле располагается «теория разума».

«Теория разума» – довольно неудачное выражение – представляет собой концепцию. Какую именно, зависит от того, кого вы спрашиваете. Наоми Ангофф Чедд, работающая с детьми-аутистами, дает такую формулировку: это «понимание, что у другого человека могут быть мысли, отличные от ваших». Мне нравится такое определение; оно разумно. Исследователь дельфинов Дайана Рейсс объясняет иначе: это способность понимать, что «я представляю себе, что ты думаешь». Но другие утверждают – мне кажется это странным, – что это «умение читать мысли других». Лагерь «чтения мыслей» получает наибольшее освещение в средствах массовой информации, и его сторонники сильнее всего увлечены своими идеями. Итальянский нейробиолог и философ Витторио Галлезе пишет о наших необыкновенных способностях чтения мыслей.

Не знаю, как вы, но я не умею читать мысли. Догадка, основанная на языке тела и на предшествующем опыте, – вот и все, что нам доступно. Если к нам на улице подходит странно одетый человек, наша главная проблема заключается в том, что мы не можем знать, о чем он думает. Если «теорию разума» определить как понимание, что мысли другого человека могут отличаться от ваших, тогда все в порядке. Но утверждение, что люди обладают «необыкновенными способностями чтения мыслей», – это чушь. Именно поэтому мы приветствуем друг друга фразой: «Как дела?»

«Теория разума» была придумана в 1978 году учеными, которые изучали шимпанзе. Совершенно не понимая, каким должен быть соответствующий контекст и что именно имеет смысл для шимпанзе, они показывали обезьянам видеоролики, где актеры пытались достать бананы, находящиеся вне пределов досягаемости, слушали музыку на отсоединенном от сети проигрывателе, дрожали от холода из-за неработающего обогревателя и так далее. Предполагалось, что шимпанзе покажут свое понимание задачи, стоящей перед человеком, выбирая фотографию с ее решением. Например, они должны были выбрать «зажженный фитиль для неработающего обогревателя». Нет, исследователи не шутили. Если обезьяна не выбирала правильное фото, исследователи объявляли, что она не понимает проблему, с которой столкнулся человек, и поэтому «теория разума» к ней неприменима. (Представьте себя на месте шимпанзе. Вас приводят в комнату, показывают видео, на котором человек дрожит рядом с обогревателем, вам никто не объясняет, в чем проблема, в чем суть эксперимента и как можно использовать огонь, а потом от вас ждут, что вы выберете зажженный фитиль. Или представьте, что вы Томас Джефферсон и вам показывают видео с человеком, который пытается включить отсоединенный от сети фонограф. Вы понятия не имеете, что за предмет перед вами.) По прошествии нескольких десятилетий, после многочисленных экспериментов ученые, работающие в этой области, предположили, что на полученные в 1978 году результаты могли повлиять условия эксперимента. Наука не стоит на месте. Споры продолжаются.

Сегодня некоторые ученые признают наличие «теории разума», то есть понимания, что у другого существа могут быть отличные от ваших мысли и мотивы. А именно у человекообразных обезьян и дельфинов. Кое-кто включает в этот список слонов и ворон. Отдельные исследователи признают такие способности у собак. Однако многие продолжают настаивать, что «теория разума» применима исключительно к человеку. Даже теперь, когда я пишу эти строки, научный журналист Кэтрин Хармон утверждает, что у большинства видов животных ученые не смогли обнаружить ни единого проблеска доказательств.

Ни проблеска? Да там не проблески, а ослепительный свет. Люди, не видящие доказательств, просто невнимательны. В отличие от Франса де Вааля. Проделки шимпанзе, которые любят брызгать водой на ничего не подозревающих посетителей зоопарка, говорит он, отражают сложную и такую знакомую внутреннюю жизнь.

Мнение исследователей относительно того, обладают ли шимпанзе, собаки и другие животные «теорией разума», не имеет особого значения. Важно другое: что именно они осознают и как? Как ведут себя собаки? Какие у них мотивы? Вместо того чтобы выяснять, способна ли собака или шимпанзе проследить за взглядом человека, зададимся вопросом, как собаки и шимпанзе направляют внимание друг друга.

Люди лучше понимают людей, чем собак. Дельфины лучше понимают дельфинов. Шимпанзе лучше понимают шимпанзе. Мы делаем вывод о намерениях странно одетого незнакомца, доброжелательного или враждебного, по языку тела. Точно так же поступают собаки. Другие животные прекрасно разбираются в языке тела. На кону стоит их жизнь, а задавать вопросы они не умеют. Живущая у нас самка енота по имени Мэддокс (мы выкормили ее из бутылочки, но не держали в клетке; она живет на свободе) иногда способна угадать мое намерение в ту же секунду, как мысль приходит мне в голову, хотя я не могу понять, по каким признакам. Например, она ощетинивается и изгибает спину, как только я решаю, что время для игры на кухне истекло и пора выпроваживать ее за дверь. Я обычно шучу, что у меня есть енот, который читает мысли. Наверное, она что-то видит в моем взгляде – надо признать, что в этом отношении у нее острый ум. Впрочем, как и зубы.

Наблюдая, как живущие на свободе животные взаимодействуют с окружающим миром на своих условиях, вы понимаете, насколько велики их умственные способности. Начать можно с тех, кто бродит по вашему дому и вопросительно смотрит на вас, ожидая вашей реакции.

Утром я варю кофе и – поскольку в доме холодно – поднимаю москитные сетки и закрываю окна; звонит телефон, и я беру трубку. Чула следует за мной по пятам и заглядывает в глаза, высматривая признаки того, что я готов общаться – или чем-то угостить. Она не понимает, что такое кофе, москитные сетки, телефон. Человек из прошлого, будь он коренной американец из 1880 года или представитель древнего племени охотников и собирателей, не поймет, что я делаю. Разница между моей собакой и вождем по имени Бешеный Конь заключается в том, что Бешеный Конь способен научиться всему, что делаю я (а я, возможно, всему, что делает он). Повторяю: вопрос не в том, похожи ли собаки на нас. Они такие, какие есть. Интересно, какие именно?

Наша двадцатилетняя дочь Александра видит, как наша вторая собака, Джуд, появляется перед сетчатой дверью и выражает желание войти. Обычно собаки входят или выходят вместе, но Чула сейчас в доме. Алекс наблюдает эту сцену и описывает ее следующим образом: «Джуд скулит, чтобы его впустили. Чула подходит к сетке и смотрит на него, словно дразнит, точно так же, как перед игрой; потом она нажимает лапой на дверь, но несильно, как человек, когда открывает ее. Открыв дверь, она снова принимается грызть свою косточку. Она знает, что делает. К тому времени как Джуд вошел, она уже отвернулась. Чула просто подошла открыть дверь, как будто говоря: „Ладно, входи“. За этим очень интересно наблюдать. Алекс хочет подчеркнуть, что „она открыла дверь и вернулась к своим делам, точно так же, как поступила бы я, впустив Джуда“».

Мы надеваем куртки, и Чула с Джудом радуются. Они надеются, – если можно так выразиться, – что мы возьмем их на прогулку. Я открываю дверь и говорю: «В машину», – и они бегут к задней дверце машины.

У реки мы их выпускаем. Конечно, им это нравится. Лебедь видит бегущих по берегу собак, осторожно ступает в воду и отплывает подальше. Собаки заходят в реку до брюха и облаивают лебедя. Он перебирает лапами, чтобы его не снесло течением, – не приближается и не удаляется. Либо лебедь не хочет удаляться от этого места, либо дразнит их, либо не может решить, что лучше, бросить им вызов или спастись бегством. Но период гнездования уже закончился, и лебеди не охраняют свою территорию. Похоже, он дразнит собак, но зачем ему это? Я не знаю, почему он остается на месте, – в отличие от него самого. Может, он так развлекается?

Чула раздумывает, не поплыть ли к лебедю. Совершенно очевидно – она решает, что делать дальше. Заходит довольно далеко, но, похоже, понимает, что у нее ничего не выйдет. Лебедь явно знает, что собаке до него не добраться, поэтому он внимательно смотрит на нее с близкого расстояния, но не двигается с места. Через минуту собаки видят, что развлечения больше не будет, шлепают по воде к берегу и начинают резвиться на суше.

Лебедь продемонстрировал свое понимание необходимости держаться подальше от собак, а также ограниченность их способности передвигаться по воде. С помощью воды он обеспечивает себе полную безопасность, но в то же время остается так близко, что на земле собаки преодолели бы это расстояние в два прыжка, всего за полсекунды. Лебедь продемонстрировал «теорию разума» и способности медиума.

Чуть ниже по течению Чула входит в воду рядом с местом, где плавают несколько крякв. Они тоже отплывают на глубину, но не улетают. Через несколько сотен метров река впадает в пролив Лонг-Айленд. Ширина устья там не меньше ста метров. Посреди реки за мидиями ныряют несколько чернетей – это еще один вид уток. Они не обращают внимания на собак. Но, когда на дальнем берегу появляются несколько человек, все утки как по команде поднимаются в воздух и направляются в сторону пролива. Они пролетают над другими группами покачивающихся на воде чернетей и длиннохвостых уток, те тоже снимаются с места и в панике устремляются к проливу.

Почему утки просто отплыли подальше от своего древнего врага волка (хотя и в одомашненном облике), но запаниковали, едва завидев людей на дальнем берегу? Потому что птицы понимают ограниченные возможности собаки и усвоили, что люди умеют убивать на большом расстоянии – причина именно в этом. Они знают, что люди, возможно, задумали причинить им вред, и они имеют представление о смерти, нападении и опасности. А поскольку за миллионы лет эволюции они не сталкивались с огнестрельным оружием, разницу безопасного расстояния от собак и людей они осознали недавно. Обладают ли они разумом согласно «теории разума»? Этот вопрос теряет свою актуальность по мере того, как становится очевидным все богатство их поведения и восприятия. Интересно другое: что делают птицы и почему.

После возвращения домой я вытираю полотенцем грязную и мокрую Чулу. Она терпит, хотя эта процедура ей не нравится. А вот Джуд, как только я разворачиваю полотенце, ныряет в него и начинает энергично вилять хвостом, беспорядочно щелкать зубами и скакать, как привидение из махровой ткани. Джуду нравится играть в жмурки. Игра заключается в том, что я хватаю и отпускаю его морду, пока он слепо щелкает зубами. Если убрать полотенце, он перестает имитировать укусы и пытается снова завернуться в махровую ткань. Чула не проявляет никакого интереса к игре – и к Джуду тоже, пока он занят такими глупостями.

Потом собаки начинают бегать друг за другом во дворе; в этой игре нет никакого практического смысла. Они обманывают друг друга, бегая вокруг сарая или дома. Чула пытается повернуть назад, чтобы перехватить Джуда, но Джуд останавливается и смотрит, с какой стороны она бежит. Оба знают, что происходит, и, похоже, понимают, что их пытаются перехитрить. Это тоже «теория разума» в действии. Собаки оценивают намерения друг друга, и каждая демонстрирует четкое понимание, что другую можно ввести в заблуждение относительно того, откуда она появится. Это игра, в ней есть и разум, и юмор. Если только они не просто бессознательные механизмы без чувств и восприятия. Некоторые люди продолжают настаивать, что «мы не можем быть уверены». Именно это я имею в виду под отрицанием.

Собака, никогда не видевшая мяч, не принесет его человеку и не положит к его ногам. Но если собака хорошо знает, что такое мяч, она придет и пригласит вас поиграть. Она представляет себе игру, планирует, как ее начать, и реализует план, обращаясь к человеку, который – по ее разумению – знает, что нужно делать. «Теория разума».

Любая собака, которая припадает к земле, тем самым приглашает вас к игре, понимая, что вы можете согласиться. (Такой «поклон» характерен не только для собак; наша енотиха Мэддокс часто приглашает поиграть именно таким образом.) Собаки и другие животные не кланяются деревьям, стульям и другим неодушевленным предметам. Наш щенок Эми кланялась так мячу, когда я первый раз толкнул его к ней. Она предположила, что движущийся по полу предмет должен быть живым, – но только один раз. Через секунду Эми поняла, что это чудесный новый предмет, но он неодушевленный, неспособный реагировать на нее или сознательно играть. Поэтому больше не нужно приглашать его к игре, его можно без ограничений грызть, бросать и царапать.

Чула однажды облаяла скульптуру собаки в натуральную величину, но только один раз: понюхав, она поняла, что форма ее обманула. Собака – или, скажем, слон – часто определяет аутентичность объекта по запаху. Пес, который любит гоняться за кроликами, один раз ткнется носом в фарфорового кролика. Совершенно очевидно, что он узнает кролика по внешности, но он слишком умен, чтобы его обманула подделка. Собака не признает уткой объект, который выглядит как утка и крякает как утка, если он не пахнет как утка.

Эти короткие истории показывают, что собаки превосходно умеют отличать разумные объекты от неразумных. «Теория разума». Невозможно переместить в лабораторию плавающих лебедей или стаю ныряющих уток. Иногда вместо «тестирования» животных в неволе или в искусственных условиях, где они не могут быть самими собой, мы может просто сформулировать интересующую нас идею, а затем наблюдать за животными в дикой природе, в естественных ситуациях. Демонстрируют ли они понимание того, что у других есть другие мысли и намерения и что их можно обмануть? Да. Это происходит вокруг нас двадцать четыре часа семь дней в неделю, но мы не замечаем очевидного. Вы должны держать свои глаза открытыми. Психологи, работающие в лабораториях, и изучающие поведение философы, похоже, зачастую просто не знают, как работает восприятие в реальном мире. Мне бы хотелось, чтоб они вышли из своих лабораторий, наблюдали и получали удовольствие.