Девушка с крупной лисицей уже подходили к входной двери своего дома, как Хелла внезапно замерла у самого порога. Ее клинообразное правое ухо дернулось от резкого шума. Лисица повернула свою узкую морду в сторону крытого стойла. Астра, заметив реакцию зверя, направилась к пристройке с лошадьми. Хелла же, свернувшись в пушистый клубок, предпочла остаться на крыльце.

В небольшой конюшне на четыре загона Астра застала своего отца, закидывавшего седло на спину крепкого вьючного коня пепельного цвета. Лицо вождя выглядело бледнее прежнего.

– Астра, хорошо, что ты нашла меня, – проговорил Дорр, крепко затягивая ремни на подпругах.

Девушка с тревогой смотрела на угрюмое выражение лица Дорра:

– Что случилось? Куда ты собираешься?

– Беда настигла клан Вирсмунк, – отвечал Дорр Винтер, продолжая возиться с седлом. – Старио в последние годы боролся с мучительным недугом. Два дня назад болезнь взяла верх, и вождь отправился к предкам.

Дорр договорил и потянулся одной рукой за дорожной сумой, но не удержал ее и неловко просыпал часть содержимого на стылую землю. Астра подбежала и, упав на колени, стала собирать разбросанную провизию обратно в суму. Отец наклонился, чтобы помочь дочери, но, встретившись с ней взглядом, твердо произнес:

– Ты, как сайха клана Винтер, должна присутствовать со мной при драхгра. Обряд прощания с вождем проведут завтра на рассвете.

Астра и Дорр собрали суму, и снежноволосый вождь закрепил ее на седле своего коня.

– До их общины почти полдня пути. Мы должны выехать прямо сейчас и ехать всю ночь, чтобы успеть туда к рассвету, – уверенно произнес вождь, затем повел коня наружу, схватившись за кожаные поводья. – Я буду ждать тебя у ворот общины. Собери еды в дорогу и возьми коня Фьерда, он намного выносливее и шустрее твоей лошади.

– Разве Фьерд с нами не поедет? – удивленно произнесла Астра, провожая взглядом отца.

– Я оставил его за главного в общине. Пусть привыкает к рутинным будням вождей, – громко произнес Дорр, после чего скрылся из виду.

Астра схватила горящий факел со стены и подошла к дальнему загону. Огонь осветил великолепного, статного жеребца цвета глубокой ночи. Свет переливался по его блестящей темной коже. Густой черный мех скрывал копыта коня, а из его крепких волос в гриве можно было плести рыболовные сети. Животное уставилось на Астру, прожевывая сено и выпуская тягучий пар изо рта.

– Ну здравствуй, Ветрогрив. Хочешь прокатиться?

Зимняя ночь на Великом Севере обладает исключительной нетерпеливостью. Она жадно сменяет тусклые молодые сумерки. Ревниво душит их своим беспросветным мраком, не давая возможности в полной мере насладиться красотами мерзлого края. На Северном небе звезд не бывает, а луна раскрывается полностью лишь с первым днем весны. Поэтому ночи зимой там несравнимо темные и поистине глубокие…

Астра и Дорр верхом на лошадях пробирались сквозь плотную ночную темень. Вождь осторожно и размеренно шел впереди, вглядываясь вперед в поисках нужного направления. Дорога становилась все непригляднее, а местами сужалась до такой степени, что чалый конь Дорра время от времени оступался и проваливался ногой в сугроб. Астра плелась сзади и испытывала судорожное беспокойство.

– Может, мне пойти впереди, отец?

– Не говори глупостей, Астра. Ты и десяти метров не пройдешь в такой темноте, – нервно бросил Дорр, пытаясь направить сошедшего с дороги коня.

Девушка нахмурилась от этих слов. Затем, заметив впереди небольшое расширение дороги, слегка пришпорила смоляного коня и поравнялась с отцом.

– Мы не доедем до общины Вирсмунк и к завтрашней ночи, если не ускоримся. Дай мне хотя бы попробовать, – настырно произнесла Астра.

Ее огненный глаз едва сверкнул пламенем в темноте.

Вождь молча обдумал предложение дочери, после чего кивнул вперед в сторону дороги. Рыжеволосая девушка ударила пятками и вырвалась вперед.

Первое время Астра шла едва ли быстрее, чем шел ее отец. Затем Ветрогрив начал заметно ускоряться, пока совсем не перешел на широкий галоп, отбрасывая в позади идущего Дорра сыпучий снег.

– Аккуратнее, Астра! Не так быстро! – тревожно кричал Дорр в спину своей дочери, но девушка стремительно отдалялась и вряд ли слышала слова отца.

Вождь крепко схватился за поводья, прогнулся в спине, сильно дал шпоры коню и помчался по протоптанной после Астры тропе. Догнав свою дочь, он старался держать безумный темп. В ночи темного коня не было видно и в упор, поэтому ему приходилось ориентироваться лишь на скачущие огненные кудри Астры.

Друг за другом они гнали всю ночь на огромной скорости, пока из-за высоких заснеженных деревьев не появились первые лучи света. Видимость прояснялась. На земле прорисовывались заметные границы утрамбованной дороги. Астра немного оттянула поводья на себя, давая запыхавшемуся коню команду замедлить шаг. Дорр следом тоже притормозил своего скакуна. Дорога стала заметнее шире, что дало возможность вождю ехать рядом со своей дочерью.

– Когда я был молодым, мое зрение было острее моего меча, – с улыбкой произнес Дорр, на что Астра ответила взаимностью. – Прости, что сомневался в тебе, дитя мое.

Астра стиснула губы в простительной улыбке, после чего оглянулась вокруг, осматривая окрестности.

В нежных утренних лучах солнца купались величественные, исполинских размеров снежные угоры. Огромные холмы шли ровно в ряд, как молочные зубы, и создавали длинную цепочку, уходящую далеко за горизонт. Алмазный блеск заснеженных склонов казался пристанищем всех тех звезд, что не хватало на ночном Северном небе.

– Железные холмы, – протяжно пропел низким басом Дорр, закуривая свою трубку, – осталось совсем немного.

Астра не могла оторвать голодного взгляда от безумно красивого пейзажа и совсем не следила за дорогой.

– Здесь невероятно красивая природа, отец. А я дальше нашего дремучего леса ничего не видела, – произнесла Астра, продолжая восхищенно смотреть на холмы.

– Ты была здесь совсем маленькой и попросту не помнишь. Я брал тебя и Фьерда с собой на обряд ронвэ старшего сына Старио. – Дорр выпустил пряный дым из ноздрей. – Ты сидела на седле впереди меня и точно так же удивленно озиралась на эти холмы.

– Странно, я ничего этого не помню. Абсолютно ничего. – Астра, оторвав глаза от гипнотически красивого пейзажа, перевела взгляд на дорогу.

– Это было до того несчастного случая. – Дорр помрачнел от собственных слов. – После того, как я нашел тебя лежащую у костра с горящими волосами, ты два дня не приходила в себя. А когда проснулась, не могла вспомнить ни меня, ни брата, ни собственного имени.

Астра вопросительно посмотрела на своего отца, словно услышала эту историю впервые.

– Нам всем тогда было тяжело, Астра. Прошло немало времени, прежде чем ты начала подпускать к себе людей.

– Но почему ты раньше мне этого не рассказывал? – беспокойно спросила девушка.

Дорр спрятал за пазуху курительную трубку, затем поддал скорости и выехал вперед, не желая продолжать разговор. Астра подхватила настроение отца и не стала задавать вопрос повторно. Так они ехали около часа, в угрюмой тишине, временами то ускоряясь, то переводя лошадей на медленный шаг.

В какой-то момент путники снова поравнялись. Астра ловко проскакала вперед, опередив Дорра, и развернула коня у него перед носом, перегородив отцу путь.

– Я не сдвинусь с места, пока ты мне не расскажешь! – рассерженно произнесла Астра, скручивая от напряжения своими руками кожаные поводья.

Дорр отстраненно уставился на сверкающие склоны Железных холмов. Голубые глаза помалу закатывались под тяжестью опускающихся век.

– Не заставляй меня возвращаться в то темное прошлое, Астра. Даже если б я хотел, я бы не смог подобрать нужных слов, чтобы описать все те ужасы, что обрушились на нашу семью. – Дорр открыл глаза и поднял с земли на Астру свой опустошенный взгляд. – Вспоминать те дни, словно дотрагиваться до листьев смертолистника. Память – это яд, гнетущий душу и отравляющий кровь.

Сердце Астры скрутило от печального вида Дорра. Необузданный гнев сменила грызущая жалость. Пропитанный горем взгляд отца пронзал девушку насквозь, оставляя в теле зияющие дыры сочувствия.

Астра развернула Ветрогрива. Ей не хватило сердца продолжить этот разговор. Дорр протяжно выдохнул дурные мысли в морозный воздух, после чего последовал за дочерью.

Впереди, из-за горизонта, выступали верхушки сторожевых башен общины клана Вирсмунк.

– Ты взял мальчишку Киро с собой, когда у тебя двое собственных сыновей? – произнесла Цейла. После двух часов молчаливой дороги ее слова обрушились на Фуро словно град горных булыжников.

Крысодав окинул Цейлу взглядом, призывающим к пониманию.

– Мико мне как родной, Цейла. С наступлением весны я хочу передать юноше имя. Он заслужил его делом. – Карету немного подбросило на неровности, от чего Крысодав проглотил пару последних слов.

– Что такого случилось в его жизни, что ты требуешь обряда ронвэ у Северного леса? – скептично спросила Цейла.

– Мико нашел южанина в Темном лесу и спас от дюжины голодных волков. Твоих волков, Цейла. – Фуро Росслер сердито наклонился в сторону женщины. – Твоя стая забралась в этот раз слишком далеко. Скоро они раздерут всех остальных волков по линии берега Древесной реки.

– Северные волки всегда боролись за территорию, это в их крови с начала времен.

– С ними была Церелла… – испуганно сообщил Фуро, вспоминая про рассказ Мико.

Мать Стаи долгое время беззвучно глядела на махровые волны изумрудных елей, плотно растущих на склонах извилистых холмов. Затем, тщательно обдумав слова Фуро, произнесла:

– На моей памяти это первый раз, когда Церелла оставила в живых человека не из нашей семьи во время охоты. Волчица исполняет волю природы. Видимо, у Великого Севера имеются планы на этого мальчишку.

Мико в этот момент отрешенно управлял лошадьми и не слышал разговоров в карете. Он вспоминал слова южанина и рассказы своего отца про каменные дома и хмельные таверны. Пытался представить некий Зеленый Замок, который, вероятно, как покрытая мохом гранитная скала, взмывался к небу и протыкал своими острыми шпилями пористые облака. На просторных площадях, по утопленным в землю ровным каменистым дорогам, шагало бесчисленное множество загорелых людей. Изобилие фруктов и овощей, урожай которых можно было собирать круглый год. Душистые вина, лишь от аромата которых ты уже начинал хмелеть. Край, в котором нет голодных зим, бесконечно темных ночей и свирепых хищников. Впервые за семнадцать лет сурового северянина посетила мысль переплыть Древесную реку. Взглянуть хоть краем глаза на удивительный Юг, чтобы все те рассказы, что он слышал с детства, наконец, обратились в реальность.

– Думаешь, Север пытается дать нам знак, Цейла? – обеспокоенно спросил Фуро.

– Знаков уже было более чем достаточно, Крысодав. В каждой снежинке я чувствую дыхание Скали. На каждом дереве я читаю руны послания. Каждую ночь в лике недозрелой луны я вижу отражение Севера, страдающего от безверия его народа. Вы разучились общаться с природой, внимать ее воле.

– Даже если Север и имел на нас планы, то те времена остались далеко позади, растворившись в памяти наших прадедов. – Фуро Росслер равнодушно смотрел в окно кареты, пытаясь не обидеть своим видом собеседницу. – Настало время перемен, Цейла. Время процветания, цивилизации. Придет время, наши дети и внуки будут купаться в теплых лучах Рауса и собирать огненный урожай каждый месяц.

– Боюсь тебя огорчить, Крысодав, но для южан мы не более чем дикари, пожирающие собственных детей. Они видят в нас угрозу для своего процветающего королевства, и вряд ли наступит тот день, когда Совет канцлеров или сам король Рауса захочет видеть народ Станоки на своих землях.

– У Гойлов неплохо получилось наладить торговые отношения с Югом, не так ли, Цейла? Так же ты договорилась, чтобы твоя дочь смогла получить образование в их школе. Ни это ли первые шаги к союзу и совместному благоденствию?

– Мои отношения с Югом были полностью завязаны на лояльности короля Унри. Но Светоступ в данный момент находится на грани жизни и смерти, а Совет начинает потихоньку перекрывать нам воздух.

Цейла выдержала глубокую паузу, проглотив часть слов, заметно раздражающих ее.

– А что касается Гловы, то ее я забрала через четыре года после начала обучения.

– Ты могла обеспечить девочке прекрасное будущее в Раусе. Подарить ей жизнь, которой у нее никогда не будет на этом холодном Севере.

Цейла промолчала, затем провела двумя пальцами по запотевшему окну, оставив на мутной поверхности две прямые линии.

– В каждом человеке однажды рождается два зверя: один мечтает жить ради себя, другой стремится жить ради стаи. Глова сделала свой выбор, будучи еще ребенком. – Цейла прислонилась ладонью к стеклу и размыла по поверхности одну из двух линий. – Она принесла эту жертву осознанно. Не каждый взрослый человек решился бы на это. Тень Волчицы многое делает ради нашего клана.

Фуро не стал тревожить безмятежный вид Цейлы, которая, прогрузившись в свои мысли, уставилась в запотевшее окно. Вождь протер ребром ладони небольшую область стекла, после чего принялся молча любоваться красотами снежного леса. Лишь спустя некоторое время блаженный покой в карете прервал громкий голос Мико:

– Железные холмы…