Плодородные, богатые растительностью земли Юга и замерзший Север разделяла стремительная, бойкая на характер река. Хорн, как ее называли в Раусе, или Лейха Сонх, как величали ее на Великом Севере, что с древнесеверного означало Древесная река. Зеркально чистая, она отражала на своей поверхности растущую вдоль Северного берега вереницу густых елей и высоких сосен, а со стороны берега Юга – полосу вечнозеленых раскидистых берез, величественных дубов и пышных кленов. Станока и Раус четко соблюдали границу своих земель и без серьезной надобности не переплывали на противоположный берег. Все сообщение между двумя соседями проходило строго через единственный сухопутный путь – по Ореховому мосту, что был воздвигнут по приказу Унри Светоступа над самым узким участком реки.

Для Севера эта река имела свое духовное значение. С историей, начало которой уходит глубоко в древность – с Великого Переселения Горного Народа. Несколько сотен лет назад предки нынешних северян спустились с Парящих гор. С того места, где из бушующего горного водопада рождалась Древесная река.

С этого места и начинался Великий Север.

Ближайшей общиной к священному месту истока реки была община клана Гойлов. Среди северян принято было считать, что именно клан Серой Волчицы, а точнее их предки, являются первопроходцами Северных земель. Этим фактом, несомненно, непомерно гордились все поколения Гойлов. Первые, кто назвал эти земли в честь творца, создателя всего сущего – всеотца Станоки. Первые, кто обуздал и поклонялся природе этих диких мест. Единственные, по их мнению, кто должен иметь власть над всем Великим Севером.

Разные поколения клана Гойлов по-разному отстаивали свои права на правление холодными землями Станоки. Одни холоднокровно вырезали и сжигали соседние общины, чтобы вселить страх в непокорных соседей. Другие – фанатично обрекали в свою древнюю веру, чтобы контролировать через своих мрачных богов затуманенное сознание северян.

Попадались и те, кто противился злобной хватке Серой Волчицы. Тогда небо над Севером затягивали темные железные тучи. Оглушительный звон металла висел в воздухе месяцами. Трупы, не успевая сжигать, десятками сбрасывали в прозрачные воды Лейха Сонх. Со дна реки сотни мертвых глаз умоляющим взглядом всматривались в безликое стальное небо. Во всей Станоке не нашлось бы и клочка земли, который не был бы пропитан кровью тех жестоких воин.

Но те чудовищные времена остались позорным пятном в истории Севера. Люди стали просыпаться от влияния злобной древней религии. Темные обряды, жертвоприношения, кровавые ритуалы отступали с Севера вместе со свинцовыми тучами. Почти три сотни лет Станока находилась в гармонии и благостройности. Мелкие поселения расселились и объединились в четыре огромные общины под предводительством четырех кланов.

Отныне Северу не нужен был ни король, ни Верховный вождь, ни какой-либо другой правитель. Все решалось только сообща и по соглашению всех вождей. Только так северянам удавалось ужиться в мире и согласии. До тех пор, пока вечно голодный дух богини Скали, младшей дочери всеотца Станоки, снова не протянет свои обветшавшие руки, залитые по локоть кровью невинных людей.

Глова тяжело взбиралась по протоптанной тропе склона Парящих гор. Из-под ее сапог вылетал мелкий, зернистый горный щебень. Мелкие камни стремительно падали вниз на головы идущих позади нее двух крепких северян. Тропа круто взмывалась вверх и местами скрывалась за толщей огромной водной стены, создаваемой мощным каскадом летящей сверху воды. Гигантский, широкий водопад расправлял свои крылья с самого верха серой горы и с неимоверным грохотом впадал в Древесную реку, создавая клубы водянистого пара.

Всю дорогу путников сопровождал оглушающий шум разбивающегося у подножья жидкого стекла. Ледяные брызги бесконечным потоком кололи узкое лицо Гловы. Влажный воздух вперемешку с поднимающейся пылью сдавливал легкие, провоцируя при каждом вдохе на лающий кашель. Утомительный подъем требовал не меньше сил, чем затянувшаяся рукопашная стычка.

Оказавшись на самом верху подъема, Глова бессильно растянулась на холодных камнях, со свистом проглатывая свежий воздух. Идущие следом северяне заметно отставали от миниатюрной девушки.

Глова, лежа лицом вниз, уперлась ладонями в твердую поверхность и с усилием оттолкнулась, чтобы подняться на ноги. Она, продолжая ненасытно поглощать ртом воздух, медленно осмотрела вокруг себя поверхность, на которой стояла. Гигантское, абсолютно ровное каменистое плато граничило рядом с бурлящей водой, вытекающей с расщелин снежных вершин, и заканчивалось крутым, отвесным обрывом прямо рядом с тем местом, откуда выпадала горная река, и начинался водопад. Язык Зверя, так назвали это место первые северяне, когда впервые спустились с него вниз.

У самого края обрыва стояла хлипкая деревянная постройка. Ее стены состояли из тонких досок, пропитанных черной смолой. Крыша представляла собой груду веток елей и можжевельника, беспорядочно накиданных друг на друга. Со стен свисали иссушенные временем шкуры диких зверей с огромным количеством проплешин. Строгими кровавыми полосами на шкурах были выведены жуткие древние руны. На входной двери были вырезаны два зловещих глаза, от взгляда которых внутри нарастало желание сброситься вниз с обрыва.

От дома веяло неизбежностью, мучениями и расплатой.

Глова с опаской обошла пугающий дом, тревожно озираясь на его черные стены, затем подошла к краю отвесного обрыва. Перед ее глазами расстелился весь величественный Север, щедро усыпанный изумрудными елеями и заботливо накрытый гигантским белоснежным покрывалом. Лейха Сонх чешуйчатым полозом разливалась между сверкающей зимой Севера и пряным летом Юга. Под ногами девушки клокотала беспрекословная мощь хрустального водопада. Мириады сверкающих капель сливались с золотыми лучами солнца, образуя ярчайшую семицветную радугу, конец которой утопал в стеклянной поверхности Древесной реки.

– Где вас там носит, ленивые ублюдки?! – прокричала вниз во всю глотку Глова, но ее слова еще на выходе изо рта съел рокочущий шум водопада.

Рассерженная, Глова стремительно двинулась назад к подъему. Бородатый северянин с согнутыми в коленях ногами тяжело преодолевал последние шаги до конца подъема, взгромоздив на свою спину обмякшее тело усатого товарища. Дойдя из последних сил на ровную поверхность, северянин скинул с себя второго, как мешок с луком, затем тучно свалился на спину рядом с ним.

Глова налетела на валяющихся северян и одарила каждого мощным пинком:

– Если вы сию минуту не поднимитесь на ноги, то я сброшу вас вниз с обрыва!

Угрозы разъяренной Глова не подействовали на уставших северян, которые отрешенно смотрели в небо, переводя дух.

– Ах, значит так? – Голос девушки интригующе понизился до спокойного. – Тогда я запру вас в темной обители богини Скали. И да будет мне всеотец свидетелем, ждет вас там учесть намного хуже самой смерти.

Двое северян одновременно бросили объятые страхом глаза на черный, зловещий дом, после чего резко вскочили на ноги, слега пошатываясь.

– Так-то лучше. Нам нужно успеть выполнить поручение до наступления темноты, – произнесла Глова и двинулась в сторону исполинской расщелины в горах. – Идите за мной осторожно, без резких движений. И не при каких условиях не доставайте оружие и не разжигайте факелы.

Пройдя немного дальше от обрыва, троица оказалась рядом с зияющим из скалы входом в пещеру. Из логовища доносился острый запах мочи и гниющих остатков пищи.

– Хари энха! – крикнула Глова в пасть глухой пещеры. Ее голос немыслимо долго блуждал в темноте, эхом отскакивая от каменных стен.

Через некоторое время из тьмы показались светящиеся янтарные глаза. Из мрака пещеры вышла огромная серая волчица. У двух крепышей за спиной Гловы засосало под ложечкой.

Заметив гостей, зверь решительно помчался прямиком на них. Густой серый мех пеплом развивался на ветру. Из широко раскрытой пасти вываливался огромный вишневый язык.

Двое северян в ужасе потянулись за своими топорами, но не успели они схватиться за деревянные рукояти, как гигантское чудовище повалило Глову на лопатки. Волчица прижала мощными лапами девушку к земле и начала медленно приближать свою распахнутую пасть к скуластому лицу Гловы. Ярый страх сковал двух крепких парней, заставляя покорно наблюдать, как из клыкастой пасти волчицы тянулась бесцветная слюна.

В какой-то момент влажный нос волчицы чуть коснулся острого кончика носа Гловы. Зверь высоко задрал голову и с неимоверной силой завыл в небо, после чего принялся заботливо вылизывать своим шершавым языком лицо девушки.

– Церелла, как я рада тебя видеть, – произнесла Глова, разглаживая руками шерсть на брюхе волчицы. – Давно не виделись, девочка моя.

Крепыши изумленно переглянулись, затем облегченно выдохнули. Хрупкая девушка и гигантская волчица игриво перекатывались в объятьях друг друга. Церелла тихонько скулила, а Глова отвечала ей в ответ громким счастливым смехом.

– Как же ты подросла, любовь моя, – ласково проговорила Глова, почесывая волчицу за большим серым ухом размером с две ее ладони.

– Ну все, хватит играться, девочка моя. Мы, все-таки, пришли по делу, – сказала Глова, вставая и отряхивая свое изумительное серое пальто от черной пыли.

Церелла чуть отступила назад и принялась с животным интересом разглядывать широкоплечих северян – бородатый нервно сглотнул кислую слюну, у усатого затряслись колени.

– Все хорошо, Церелла, они со мной, – успокоила Глова, затем добавила, обернувшись на своих помощников: – Хотя, я всерьез подумываю, чтобы оставить их тебе в качестве гостинцев.

Мужчины, чуть пригнувшись, попятились на два шага.

Глова серьезно взглянула в грязно-золотые глаза волчицы. Лицо девушки обратилось в камень.

– Настал тот момент, Церелла. Я пришла за ним, – уверенно отрезала Глова.

После этих слов волчица начала недовольно скалиться, обнажая острые клыки.

– Волчонку пора вернуться домой. Ты знала, что этот день наступит.

Церелла грозно встала в боевую стойку, защищая свое логово, затем начала громко рычать на Глову.

– Его призвала Мать! – звонко прокричала девушка.

Гигантская волчица успокоилась, сменяя злостное рычание на влажное дыхание.

– Церелла, девочка моя. Приведи детеныша к нам, прошу тебя.

После этих слов волчица развернулась и, жалобно скуля, растворилась в темноте пещеры. Через некоторое время в сопровождении Цереллы, щурясь от яркого дневного света, выполз юноша.

Передвигался он с помощью всех четерх конечностей, отталкиваясь ногами и упираясь на ладони. Абсолютно голый, с головы до пят вымазанный в черную илистую глину, юноша издавал животное рычание сквозь кривые коричневые зубы. Волосы имели темный цвет волос то ли с рождения, то ли от въевшейся грязи. С пальцев рук и ног выступали длинные, обточенные об камни, ногти. Свирепые глаза цвета пасмурного Северного неба быстро перескакивали с одного гостя на другого.

На троицу обрушился хладнокровный взгляд хищника, готового в любой момент вцепиться в горло любому из присутствующих людей.

– Ну здравствуй, братец, – приветливо произнесла Глова, осторожно приближаясь к сидячему на четвереньках юноше.

Подойдя вплотную, она протянула свою тонкую светлую руку, чтобы дотронуться до своего брата. Опасливо, сомневаясь в своем решении, Глова легко коснулась своей ладонью головы грязного человека, затем провела рукой по сальным волосам. Детеныш подпустил к себе незнакомую девушку, недоверчиво обнюхивая ее руку. В какой-то момент сестра и брат встретились двумя парами глаз цвета густого тумана. Глова почувствовала внутри себя тепло родственной связи. Ее дыхание участилось, темно-серые зрачки расширились. Кровь в ее венах растекалась расплавленным металлом.

Внезапно юноша перевел свой взгляд с глаз Гловы на ее руку, лежащую у него на волосах, и с силой вонзил свои кривые зубы в мягкую кожу.

– Ах, ты – гребаный ублюдок! Уберите от меня это животное, скорее! – Хрупкая девушка истошно кричала, пытаясь вытащить свою руку из пасти своего брата.

Бородатый северянин резко подбежал и ударил юношу кулаком в живот. Детеныш с ревом раскрыл рот, освобождая руку своей сестры. Второй северянин в это время порылся в мешке и достал крепкую веревку.

– Связать его, быстро! – рявкнула Глова, прижимая к животу кровоточащую руку.

Бородатый пытался схватить ноги юноши, но тут же получил в висок оглушающий удар пяткой, после которого присел в беспамятстве. Усатый северянин напрыгнул на детеныша со спины, связывая его тугой веревкой. Сделав три витка вокруг туловища юноши, северянин стал перетягивать веревку концами на его спине для большей надежности. В этот момент юноша издал нечеловеческий вопль. На его руках вскочили вздутые жилы. Глаза заполнила животная ярость. Одним легким движением дикарь распустил с себя затянутые веревки, и, развернувшись, глубоко всадил свои острые, как лезвия, ногти в ногу усатого северянина. Не вытаскивая своих ногтей, он одной рукой подтянул под себя мощное тело мужчины, замахиваясь свободной рукой над его лицом. Тут же за спиной дикаря раздался громоподобный голос Цереллы. Юноша обернулся на волчицу, несколько секунд смотрел в ее глаза, затем медленно вытащил длинные ногти из ноги северянина. На кожаных брюках выступило пять кровавых точек, стремительно растекающихся в черные круги.

Дикарь медленно подполз к огромной волчице и смиренно сел возле нее. Он и Церелла продолжительное время всматривались друг другу в глаза, скуля на одинаковой интонации, после чего человек и зверь принялись нежно тереться друг о друга головами.

Закончив прощальные ласки, дикарь непривычно выпрямился в полный рост и стал выше любого из присутствующих. Макушкой юноша едва касался потолка пещеры. Грязный волосатый дикарь вышел на двух босых ногах из пещеры, фыркнув по дороге на лежащих северян. С любопытством осмотрел с головы до ног Глову, рука которой истекала кровью. В последний раз утонул в янтарных глазах родной волчицы, затем издал чудовищный, неимоверный вой, немного придавливая рукой на горло. Безумный рев заглушал шум водопада, скользил на прощание в глубинах пещеры, затем со свистом устремился в горы.

Дикарь, не оборачиваясь, побрел в сторону тропы. Искалеченные северяне болезненно последовали за голым юношей.

– Прости, девочка моя. И удачной тебе ночной охоты, – отозвалась Глова теплым голосом в спину поникшей, уходящей в тень пещеры Цереллы.

Девушка оторвала кусок ткани от нательной рубахи и, обвязав раненую руку, быстрым шагом двинулась к спуску. За ее спиной, в вершинах снежных гор, продолжало разгуливать жалостливое эхо зверя.

Зверя, навсегда покинувшего свое логово…