История в лицах и анекдотах

История юмора уходит в глубокую древность. Сколько существует человечество, столько существует и человеческий юмор. У животных, как мне кажется, нет чувства юмора. Чувство радости бывает, а вот юмор… Несмотря на то что лошади иногда ржут, я ни разу не видел, чтобы какая-нибудь лошадь рассказывала анекдот или собака умирала со смеху оттого, что какая-нибудь другая собака поскользнулась на арбузной корке и упала.

А вот люди шутили уже в каменном веке. Об этом рассказывают наскальные рисунки, найденные совсем недавно. На первом рисунке изображён человек в позе Жванецкого. Одна рука поднята, другая держит каменный манускрипт. Лицо такое, будто он шутит. Лица сидящих вокруг дикарей мрачные. Чувствуется, что оратору не удалось разбудить древнее чувство юмора.

На втором наскальном рисунке лица всего племени радостные, а посреди поляны на вертеле жарится первый в мире сатирик. Расшифрована и надпись, выбитая под рисунками. Оказывается, вся эта композиция называется «Шутка не прошла».

Прошла или не прошла – это вопрос второй. Важно, что шутки тогда уже были и население в основном понимало их правильно.

От тех далёких времён осталось немало шуток, связанных с людоедством, ну что ж, это было отражением насущных проблем, как сейчас – приватизация. Народ жил этим и, естественно, шутил по этому поводу. Так, один людоед долго не мог уснуть, ворочался на своём ложе. Потом сел, разбудил жену и сказал:

– Зачем я живу? Какова цель моей жизни?

Жена отвечает:

– Сколько раз говорила, не ешь на ночь интеллигентов.

Вот такая вот леденящая душу история.

В Древнем Египте шутили много и весело. При фараоне, как правило, кормились шуты. Общеизвестно, что когда фараон умирал, то вместе с ним в гробницу клали утварь, еду, лошадь, жену, собаку. Шута же замуровывали в гробнице живым, чтобы он веселил всю эту компанию.

Юмор помогал древнему человеку выжить. Известно, что сегодняшний обычай пропускать даму вперёд появился в глубочайшей древности. Древние люди жили в пещерах и на ночь заваливали вход огромным камнем, опасаясь хищных зверей. Утром, перед тем как выйти, камень отваливали от входа. Но выйти из пещеры охотник не решался, потому что не знал, кто там его подстерегает. Вот тогда-то и стали выпускать женщину вперёд. Дама выходила первой, а хищник уже сам отбивался как мог.

Вот такая вот древняя шутка, дошедшая до нашего с вами времени. Конечно, в те древние времена многое было связано с охотой, и юмор тоже был охотничий.

Муж однажды возвращается с охоты в шкуре, с копь ём, весёлый. Забирается в пещеру и говорит жене:

– Ну всё, дорогая, месяц теперь мяса не будешь покупать.

– Что, лося убил?

– Нет, зарплату пропил.

От древних финикийцев до нас дошёл такой случай. Один финикиец (жутко древний) ловил рыбу удочкой на берегу древней финикийской реки. Вдруг он видит, как вверх по леске ползёт не менее древний червяк. Финикиец говорит:

– Ты что, сдурел, куда ты ползёшь?

Червяк говорит:

– Ты сам сдурел, меня там чуть не сожрали.

Древние евреи тоже были большие юмористы.

Так, у одного древнего еврея (где-то веке во втором новой эры) был сын. И вот этот сын взял и принял христианство. И этот древний еврей обращается к Господу и говорит:

– Господи! Ну что же это такое, я – правоверный еврей, воспитывал сына в лучших иудейских традициях, а он взял и стал христианином. Помоги, Господи, не знаю, что мне делать.

Проходит мимо другой еврей, но тоже древний, и говорит:

– Отстань от Господа. У него с сыном точно такая же история.

Вообще эти древние евреи, они странный были народ. И отношения у них с Богом тоже какие-то были странные. Ну, например, один еврей долго просил у Бога, чтобы он (еврей) выиграл в лотерею. Просил его где-то около года. И ныл, что он никак не выигрывает, до тех пор, пока наконец Бог не выдержал и сказал: «Но дай же мне шанс, купи хоть один лотерейный билет!»

Что касается Средних веков, то, по мере развития цивилизации, юмора становилось всё больше и больше. Японцы, например, всегда были жутко юморные ребята. По-своему, конечно. Хохотали, как говорится, до упаду. Некоторые смеялись так, что не выдерживали и делали себе харакири. Отсюда и пошло выражение – животики надорвать…

Был однажды в Древней Японии такой случай. Один самурай уехал в командировку. Возвращается домой, а у его самураихи в постели уже другой, но тоже самурай. С мечом, естественно, обнажённым. Этот первый самурай говорит:

– Но аната-ва, сто ето вы тута делаете, самурай-сан?

Жена говорит второму самураю:

– Вот, видишь, я говорила, что он дурак.

Этот самурай стал хохотать, а тот, который дурак, сделал харакири. Гостю.

Китайцы тоже народ весёлый. Но смеются над такими вещами, которые нам, европейцам, кажутся странными.

Вот, например, им, китайцам, почему-то становится жутко смешно, когда рождаются дети. Ну, вот родился новый ребёнок, и все вокруг умирают со смеху.

Жутко смешливый народ. Очень любят посмеяться. И вот так, смехом-смехом, а их уже миллиард. Когда они образумятся, станут серьёзными, поймут, наконец, что это всё не шуточки?

Но вернёмся в Европу. В Средние века в Европе много было сексуального юмора. Так, один король, проезжая через деревню, встретил молодого человека, как две капли воды похожего на него.

– Сколько вам лет? – спросил король крестьянина.

– Тридцать, – ответил тот.

– По всей видимости, – сказал король, – приблизительно тридцать один год назад через вашу деревню проезжал мой отец.

– Нет, – ответил крестьянин, – ваша матушка. Да, много было юмора, связанного с супружеской неверностью. И это можно понять. Телевидения не было, кино – тоже. Электричество и в помине не существовало. Ну, представьте себе: вечер, темень хоть глаз выколи, что бы вы на их месте делали?

Рассказывают, был такой случай. Один рыцарь, уезжая в Крестовый поход, оставил ключ от пояса невинности своей жены ближайшему своему другу. Единственному человеку, которому он безгранично доверял. Не успел рыцарь доехать до городской стены, как его догоняет этот самый друг и говорит:

– Хорошо, что ты не успел далеко уехать, ты перепутал и оставил мне какой-то другой ключ.

Во времена инквизиции, когда люди от недостатка зрелищ жарили друг друга на кострах, много было этого «жареного» юмора.

Ну, например, одного мужика обвинили ни с того ни с сего в колдовстве и собрались сжечь. Разложили хворост под ним. Великий инквизитор скомандовал: «Давай!» Только собрались поджечь хворост, как этот привязанный к столбу начал ржать, как лошадь. Хохочет, слёзы по лицу текут. Его спрашивают:

– Ты чего?

Он говорит:

– Анекдот вспомнил. Жутко смешной.

Ему говорят:

– Расскажи.

Он говорит:

– А отпустите?

Ему говорят:

– Если Великий инквизитор засмеётся, отпустим.

Правда, тот вообще никогда не смеялся. Дуб дубом. А приговорённому терять уже нечего, он и рассказывает:

– Встречаются два крепко пьющих еретика. Один жутко мрачный.

– Ты чего?

– Да вот, как пьяный домой приду, жена в дом не пускает.

Второй говорит:

– А ты разденься догола, она дверь откроет, ты одежду всю брось внутрь, не оставит же она тебя голым на лестничной площадке.

Дня через три они встречаются. Первый ещё более мрачный.

– Представляешь, – говорит, – стою перед дверями, разделся, дверь открывается, я бросаю туда всю одежду и слышу: «Следующая станция – «Павелецкая»…

Все вокруг, конечно, заржали, а инквизитор спрашивает:

– А что тут смешного?

Ну и сожгли мужика. А жаль. Анекдот-то хороший. Просто мужик этот своё время опередил. Родился раньше времени. Он семимесячным родился, когда ещё не было метро.

Что касается России, то на наших бескрайних просторах люди шутили широко и бесшабашно, иногда до смертоубийства.

Ещё во времена дохристианские такое творилось! Народ разгульный был, поклонялись Перуну, устраивали на полянах всякие танцы, обнимались, мёд пили, портвешком лакировали, во жуть была, все голые!

И где-то в веке восьмом, под Новгородом было дело (эта история на берестяных грамотах до нас дошла). Один, значит, добрый молодец, который по профессии был ходок из варяг в греки, часа в три ночи вдупель пьяный, возвращается домой и волочёт с собой красну девицу, тоже вумат, что в переводе с древнерусского означает вдрабадан.

И вот этот добрый молодец стучится в дверь своей курной избы. Дверь открывает жена в одной ночной сорочке и с батогом в руках. Он ей, жене, говорит: «Тсс, скажи, что ты – моя сестра».

Ну, потом, конечно, до конца жизни ходил с одним глазом, но шутка удалась. Эта девица чуть со смеху не померла.

Да, любили тогда пошутить. Во времена Василия Третьего такая, например, история приключилась. Идёт похоронная процессия. Несут, стало быть, гроб. А в гробу сидит мужик в лаптях, шапке и на гармошке наяривает.

Навстречу дружбан:

– Кольк, ты, что ли?

– Ну.

– Так тебя же хоронят!

– Ну.

– Так ты же ещё живой!

– А их это колышет?

Во времена Екатерины жуткий был разврат. Она сама любила погулять, ну и придворные не отставали. Чуть что не так, давай изменять друг другу. Так, помнится, осталась от тех времен история.

Один боярин, а может, и дворянин, Василий, возвращается из деревенского имения домой, в столицу. Внезапно возвращается, не предупредив. Входит в комнату жены, а она в постели и больная. Кричит:

– Ой, умираю! Ой, зови лекаря.

Василий свет-Гаврилович кидается из жениной комнаты за врачом, а в коридоре сынишка говорит:

– Папк, там в шкафу дядя Петя сидит.

Василий возвращается в комнату, открывает шкаф, а там действительно дядя Петя сидит под одеждой.

Василий посмотрел на Петра и говорит:

– Петя, ты что, сдурел? Жена помирает, а ты с сыном в пряталки играешь.

И всё. Жена тут же на поправку пошла. Всё наладилось. Они долго жили, счастливо и умерли в один день, но в разные годы.

А во времена Павла какая история была. В то смутное время очень были в моде карточные игры. Вот однажды павловские вельможи играли в преферанс. Втроём играли. И один из них сел на мизере сразу на три взятки. Кто играет в преферанс, знает, что это такое, а кто не играет, поверьте – это плохо.

И так этому проигравшему плохо стало, что он дал дуба, то есть тут же прямо за столом отбросил сандалии и его обнял кондратий.

И вот идёт похоронная процессия, и несут гроб среди прочих и двое его друзей.

И один из них говорит:

– А вот если бы пошли с семёрки пик, то он схватил бы не три, а все пять взяток.

А второй отвечает:

– Да ладно, и так хорошо.

А царь Павел, который рядом был, он это всё услышал и говорит:

– Какие же вы бессердечные люди.

И точно, как в воду смотрел, они же, эти два типа, потом участвовали в его убийстве. Но, правда, были пьяными, хотя это и не послужило им смягчающим вину обстоятельством. И что интересно, Александр Первый заставил их, цареубийц, нести гроб с телом Павла. Исторический факт. И тут им уже не до разговоров было о мизере. Тут лишь бы ноги унести.

А то ещё при Александре Третьем была история. Он, Александр Третий, не очень любил евреев. Любил, но не очень. Ну, и народ, конечно, в соответствии с этим, тоже не шибко евреев жаловал.

И вот едут как-то в поезде генерал с собакой и еврей. И генерал издевательски так говорит собаке:

– А ну, Мойша, служи!

И собака служит.

– А ну, Мойша, сидеть!

И собака сидит.

– Лежать, Мойша!

И собака лежит.

Генерал всё это продемонстрировал еврею, а потом говорит:

– Ну что, умная собака?

Еврей говорит:

– Такая умная, что, если бы не была евреем, запросто могла бы стать генералом.

Генерал юмор оценил и захохотал, а потом, когда шутка до него дошла, хохотать перестал и насупился.

Вот такие вот дела. Бабка внучку родила.

В последующие века тоже, конечно, было много смешного, но об этом я вам расскажу как-нибудь в другой раз.

Честно говоря, мне все эти анекдоты надоели, кроме одного, детского, который мог быть в любом веке в любой стране.

На уроке в школе учитель говорит:

– Кто считает себя тупицей, пусть сам добровольно встанет.

Никто, конечно, не встаёт. Вдруг один ученик поднимается.

Учитель говорит:

– Ты действительно считаешь себя законченным тупицей?

– Нет, – говорит ученик, – просто неудобно, что вы один стоите.

Вот такая курага, кто не верит, тот врага.