11

Я взял с собой Умфру, Джона и четырех сержантов. Запасную лошадь захватил только одну, для императрицы Мод. Не знаю, умеет ли она скакать на мужском седле? Дамские седла все равно еще не изобрели, по крайней мере, я здесь не встречал. Мы объехали Оксфорд с юга и остановились километрах в десяти от него, в деревне, расположенной на берегу Темзы, как и оба нужные нам замка. Принадлежала деревня церкви, поэтому ее не трогала ни одна из враждующих сторон. Мы поселились у старосты – рассудительного деда с длинной седой, библейской бородой и умными, прищуренными глазами. Я сказал ему, что проживем в деревне несколько дней. По ночам, скорее всего, будем отсутствовать. Заплатим по полшиллинга за день – большие деньги для крестьянина. Поэтому он не стал задавать глупые вопросы. Церковь пригрозила всем сторонникам императрицы Мод отлучением, но я пока не слышал, чтобы к кому-нибудь применили санкции. На всякий случай попрошайки предпочитали сохранять нейтралитет. Староста деревни тоже. Мы ведь не назвались сторонниками императрицы, значит, совесть его чиста.

На следующий день повалил снег. Падал крупными хлопьями. Подозреваю, что морозы закончились, грядет потепление. Ближе к вечеру мы спустились на лед Темзы. Он был прочным. Хотя река и петляла, трудно было сбиться с пути. Из-за снегопада видимость была метров сто, не больше. Примерно на полпути до Оксфорда я заметил мыс, который прикрывал от северо-западного ветра. Там и разделились. Мы с Умфрой и Джоном пошли дальше пешком, а сержанты с лошадьми остались ждать нас. Если мы не вернемся до рассвета, они поедут в деревню, поспят, а вечером вернутся сюда. И так три ночи. Потом должны ехать в Бристоль и ждать печальную новость.

Хотя русло и меняло направление, по большей части ветер гнал снежинки нам в лицо. На нас были белые длинные маскировочные халаты с капюшонами, отчего мы напоминали куклуксклановцев. По приказу графа Глостерского пошили их за день. Три для нас и один для императрицы Мод. И еще две белые котомки, в которых Умфра и Джон несли четвертый маскхалат, «кошку» с веревкой с мусингами и небольшой запас провизии и вина. Все трое были в шлемах, дополнительно обтянутых белой материей, и луженых кольчугах. Из оружия взяли только саблю, два палаша и три кинжала.

Про моим подсчетам идти до Оксфорда нам оставалось час-полтора, но добирались не меньше двух. Каменный замок располагался в западной части города. Его омывали воды реки Темза, участок которой возле своего города оксфордцы почему-то называли Исис. Между замком и городом был вырыт широкий ров, по которому тоже текла речная вода. С городом его соединяли два подъемных моста, между которыми на острове располагался каменный трапециевидный барбакан. Неподалеку от второго моста находились городские Западные ворота. Со стороны города стены замка усиливали пять прямоугольных башен. Одна из них была надворотной. Со стороны реки – круглая башня и прямоугольная, метров девять на девять, сужающаяся кверху, которая называлась башней Святого Георга. Меня предупредили, что в ней располагаются церковь и монастырь. Противоположная от ворот стена замка шла по крутому холму высотой метров восемнадцать, на вершине которого находился двадцатиметровый десятигранный каменный донжон.

Напротив замка, на другом берегу реки Темзы или Исис, солдаты короля Стефана насыпали два высоких холма и укрепили частоколом. Обстреливали с них замок из осадных орудий. Один холм назывался Еврейским, второй – Пелхема. В честь кого они были так названы, Брайен де Инсула мне не сказал. На обоих холмах темнели присыпанные сверху снегом то ли шалаши, то ли крыши землянок, то ли осадные орудия. Людей я не видел, хотя иногда слышал приглушенные голоса. На речном льду уж точно никого не было. Мы цепочкой прошли между холмами и замком. В этом «ущелье» ветер усиливался и швырял нам в лицо липкий снег, который слепил. Мы миновали донжон и остановились только перед башней Святого Георга. Эту башню не обстреливали. Король Стефан не хотел больше ссориться со своим младшим братом Генрихом, епископом Винчестерским и папским легатом.

Умфра достал из котомки «кошку» раскрутил ее и ловко закинул на стену замка. Мы не слышали, как она стукнулась о камень, но зацепилась крепко. Валлиец подергал веревку с мусингами, проверяя, а затем быстро поднялся по ней. Вторым полез Джон. Я поднимался последним. Мне помогали оба моих рыцаря.

Ни на стене возле башни, ни в ней самой охраны не было. Меня поражала недисциплинированность и безалаберность защитников замков и городов. Порядок соблюдался первые несколько дней осады. Потом защитники привыкают к ритму нападающих и начинают расслабляться. Большинство крепостей захватывают, не благодаря отчаянному штурму осаждающих, а из-за расхлябанности или трусости защитников. Мы спустились по винтовой лестнице на уровень ниже. Там горел камин, а вдоль стен стояли две широкие двухъярусные кровати. Возле камина, боком к нему, стоял на коленях монах с тонзурой на темечке, одетый в темную рясу, подпоясанную серой веревкой. Он, покачиваясь вперед-назад, что-то бубнил с закрытыми глазами, наверное, молился, и перебирал тонкими белыми пальцами темно-коричневые деревянные четки. Услышав шаги, повернул в мою сторону голову и испуганно дернулся, приняв, видимо, нас за привидения. Лицо его стало таким же белым, как наши маскхалаты.

– Господи, спаси и сохрани! – взмолился монах, истово крестясь.

– Не надейся, не сгину, – сказал я, снимая с головы капюшон.

То ли моя речь подействовала, то ли без капюшона я выглядел более человечным, но монах успокоился и перестал креститься.

– Императрица Мод в этой башне или в донжоне? – спросил я.

– Здесь ей нельзя находиться, – ответил монах.

– Понятно, – сказал я, прошел мимо монаха и начал спускаться по лестнице на следующий уровень.

Там тоже был камин, в котором тлели угли, и три двухъярусные кровати. На каждом ярусе спало по два, а то и по три человека. Мы бесшумно прошли через помещение, никого не разбудив, потому что никто испуганно не завопил. На нижнем уровне была пустая церковь, довольно вместительная, потому что к башне сделали пристройку.

Внутренний двор был узкий и безлюдный. Пока шли к донжону, никто нас не остановил, не окликнул. Даже собаки не облаяли. Только когда я постучал в дверь караульного помещения, изнутри спросили:

– Кого там нечистая сила носит?

– Рыцарь Александр от графа Глостерского, – ответил я.

– Кто-кто? – послышалось изнутри.

Там забряцало оружие. Наверное, готовятся к бою.

– Открывай дверь, узнаешь! – рявкнул я.

Щелкнул засов и дверь медленно приоткрылась наружу. В щель осторожно просунулась голова и, увидев нас, сразу исчезла, захлопнув дверь.

– Там ангелы! – послышался испуганный голос внутри караульного помещения.

– Какие ангелы, придурок?! Это мы в белую материю закутались, чтобы не снегу незаметными были! – крикнул я.

Дверь опять отворилась. На этот раз в щель сперва просунули факел и только потом выглянул человек, судя по шлему и кольчуге, рыцарь. Он посмотрел на нас, окинул взглядом двор.

– Как вы здесь оказались? – спросил он.

– С неба упали, – ответил я. – Удивляюсь, как вас здесь до сих пор не захватили!

– Ты кто такой? – обиженно спросил рыцарь.

– Александр Византиец, барон Беркет, – ответил я. – Слышал о таком?

Рыцарь ненадолго задумался.

– Что-то вроде бы слышал, – неуверенно произнес он, отступая внутрь караульного помещения и давая нам войти.

– Я от графа Глостерского и лорда Уоллингфорда, проведи меня к императрице Мод, – приказал я, зайдя внутрь вместе с ним.

– Так она спит, – сообщил рыцарь.

– Придется разбудить ее, – сказал я.

Мы поднялись по лестнице в холл на втором этаже. Он был непривычной формы, имел слишком много углов. Шум внизу разбудил несколько человек, спавших прямо на полу. Кто-то зажег факел и осветил нас. С галереи спустился пожилой рыцарь с седой головой, которую пересекал почти посередине, как пробор, широкий старым шрам. При ударе кость, наверное, была сломана, потому что осталась неглубокая впадина. Как он выжил с такой раной?! Хотя я видел по телику человека, которому лазер насквозь прожег голову, и тип этот не умер и даже, судя по участию в шоу, не стал умнее.

– От графа Глостерского, – доложил ему о нас рыцарь из караульного помещения.

– Кто вас впустил в замок? – строго спросил рыцарь со шрамом.

– Никто, – ответил я. – Твоих дозорных надо повесить, чтобы остальные исправно службу несли.

– Если начну их вешать, защищать замок будет некому, – возразил он.

– Как хочешь, – не стал я спорить. – Буди императрицу, у меня к ней срочное дело.

– Какое дело? – спросил он.

– Об этом я буду говорить только с ней, – отрезал я. – Поспеши, у меня мало времени, до рассвета надо уйти.

– Сейчас пойду узнаю, – произнес он. – А вы сперва снимите эти ваши… плащи и оружие отдайте.

Я снял шлем, маскировочный халат и ремень с мечом и кинжалом, сложил все на стол, на котором отсутствовали кости и объедки – обязательные атрибуты столов в нижнем холле. Видать, с едой у них тут образовался напряг.

И почувствовал взгляд. То ли у меня чувства обострились, то ли смотревший был на эмоциональном взводе. Разглядывала меня императрица Мод. Она стояла в дальнем конце холла на предпоследней ступеньке винтовой лестницы, закутанная в плащ, подбитый темным мехом. В левой руке держала наполовину сгоревшую свечу в низком подсвечнике, кажется, бронзовом.

– Пропусти его, – тихо сказала императрица рыцарю со шрамом, развернулась и начала подниматься на третий этаж.

Я догнал ее на лестнице. На сложенную из плохо обработанного камня стену падала тень, высокая и грозная, совсем не похожая на ссутулившуюся женщину, которая тяжело поднималась по ступенькам впереди меня.

Весь пол в холле был занят телами спящих людей. В основном это была прислуга императрицы. Мы прошли по узкому проходу между ними к большому камину, в котором догорали несколько бревнышек и возле которого была выгорожена двумя коврами комнатушка для императрицы Мод. Там стояла узкая деревянная кровать с двумя подушками и несколькими одеялами. Императрица их откинула, когда вставала, чтобы спуститься вниз. Простыня была несвежая. Как догадываюсь, Мод спала на ней одетой. Возле кровати стоял круглый столик на трех гнутых ножках. На нем была большая шкатулка, стеклянный красноватый кувшин, серебряный стаканчик и маленький кинжал с золотой рукояткой и в золотых ножнах. Императрица поставила рядом с кувшином подсвечник. Пламя свечи заиграло в стекле, как бы пытаясь скрасить мрачную обстановку в этом закутке.

– Как ты сюда попал? – тихо спросила императрица Матильда, садясь на кровать и плотнее закутываясь в плащ.

При тусклом свете лицо ее казалось более старым. А может, дело не в освещении. Трудно выдерживать скрытую злость окружающих тебя людей, которые страдают из-за тебя.

– Перелез через стену, – признался я. – Удивляюсь, как люди короля Стефана до сих пор не сдали этого. Наверное, ленятся, знают, что и так захватят.

– Не захватят, – попыталась она произнести твердо, но поняла, что я не поверил. Да и сама уже не верила, поэтому сменила тему разговора: – После смерти Роберта де Оайлая его челядь совсем распустилась. Охрану несут только мои рыцари.

– Меня прислали твой брат Роберт и Брайен де Инсула, – сообщил я и положил на столик перстень, данный мне Фиц-Каунтом.

Императрица взяла его, повертела между пальцами, улыбнувшись какому-то приятному воспоминанию. Женщины имеют привычку привязывать яркие эмоции, как положительные, так и отрицательные, к предметам. Дотронулась до него – и снова почувствовала тоже самое, пусть и не так ярко, как в первый раз. Причем «отрицательные» предметы обсасывают не реже, чем «положительные».

– Они хотят, чтобы ты перебралась в Уоллингфорд, – продолжил я.

– Я тоже хочу в Уоллингфорд, – произнесла императрица Мод, положив перстень на столик. – Когда они нападут на Стефана?

– Вряд ли раньше весны, – ответил я. – Поэтому придется обойтись без их помощи. Собирайся, и пойдем.

– Куда? – не поняла она.

– В Уоллингфорд, – ответил я. – В трех милях отсюда нас ждут лошади.

– Ты хочешь сказать, что мне позволят выйти из замка и добраться до лошадей?! – с издевкой произнесла императрица.

– Мы не будем спрашивать ни у кого позволения. Спустимся со стены и пойдем, – объяснил я. – До рассвета еще часа четыре, должны успеть.

– Как только я выйду из замка, меня сразу схватят! – заявила она со всей ядовитостью, на которую только была способна.

– Тебя обязательно схватят, если останешься здесь. Самое большее через месяц тебя сдадут твои же солдаты, – напророчил я. – Стефан уже отковал для тебя тяжелые и короткие кандалы и приготовил самую сырую камеру с крысами, в которой ты сойдешь с ума раньше, чем умрешь от болезни.

– Он – рыцарь! Он не посмеет сделать такое! – побелев от страха, воскликнула Матильда.

– Он поступит с тобой также по-рыцарски, как и ты с ним, – сказал я насмешливо.

– Нет! – упрямо произнесла она и повторила тише и не так уверенно: – Нет.

– У меня нет времени гадать, как он поступит с тобой, – сообщил я. – Или ты быстро собираешься, и мы уходим вместе, или я отправлюсь один. Пока темно и идет снег, надо успеть собраться до лошадей.

– Я запрещаю тебе уходить! – капризно воскликнула она.

Я тяжело вздохнул, подумав, что другую такую дуру трудно найти. Черт с ними – с тремя ленами! Пора уносить отсюда ноги. Здесь неприятностей может оказаться больше, чем за стенами замка.

Возгласы императрицы кого-то разбудили.

– Можно зайти, сеньора? – послышался из-за куска плотного полотна, закрывающего вход, мальчишеский голос.

– Да, Обри, – разрешила Мод.

Зашел худой мальчишка дет двенадцати с заспанным лицом и всклокоченными темно-русыми волосами до плеч. Мордашка смазливая. Буль он в другой одежде, принял бы за девочку.

– Этот рыцарь обидел тебя, моя императрица? – спросил он со всей серьезностью.

– Ну, что ты, Обри! – с наигранной веселостью произнесла Матильда. – Разве кто-то посмеет меня обидеть, когда рядом со мной мой верный паж?!

– Просто я услышал твой голос… – смутившись, начал объяснять мальчишка.

– Это Обри де Вер, граф Оксфордский, лорд-камергер королевского двора, – представила она мне мальчишку. – А это Александр Византиец… – начал представлять меня ему и запнулась, потому что больше ничего обо мне не знала.

– …барон Беркет, – закончил я.

– Я слышал о тебе, – сказал мальчишка, глядя на меня с уважением.

– Что именно? – поинтересовалась императрица Мод.

– Он самый хитрый, поэтому побеждает тех, кто сильнее его, – ответил Обри де Вер.

Даже не знаю, комплимент это или повод для драки? Впрочем, женщины из таких фраз выхватывают лишь слово «самый». Что и подтвердила императрица, посмотрев на меня с большим интересом.

– Это правда, что ты в Линкольнском сражении взял в плен Алана Черного? – спросил юный граф Оксфордский.

– Да, – подтвердил я. – И его племянника де Ганда, и еще одного незнатного рыцаря.

– Здорово! – воскликнул мальчишка. – Жаль, что меня там не было!

Видимо, для императрицы Матильды это было новостью. Как и большинство, она была уверена, что графа Алана захватил граф Ранульф.

– Александр предлагает мне бежать ночью из замка, – сообщила она своему пажу.

– Ух, ты! – воскликнул он. – А можно мне с вами?

– У нас нет лишней лошади, – возразил я. – Чем меньше отряд, тем незаметней.

– Ну, да… – согласился он огорченно, а потом весело сказал Матильде: – Представляю, какая будет рожа у короля Стефана, когда узнает, что тебя здесь нет!

Эти слова и заставили императрицу решиться. Она, наверное, тоже представила эту рожу и решила, что ради такого стоит рискнуть.

– Надо разбудить моих служанок, чтобы помогли собраться, – произнесла императрица Мод, вставая с кровати.

– Не надо никого будить, – сказал я, забирая со столика перстень Брайена де Инсулы. – Оденься потеплее, с учетом того, что придется скакать верхом, и возьми с собой только самое ценное. Утром будешь в Уоллингфорде, там все есть. И давай побыстрее. Чем раньше выйдем, тем больше шансов на успех.

Она одевалась и собиралась всего минут пятнадцать. Вышла из закутка вроде бы в той же самой одежде. В одной руке держала шкатулку, которая стояла на столе, а в другой – свечу. Я взял шкатулку, ее паж, успевший накинуть длинный плащ, подбитый мехом, – свечу, и мы пошли на второй этаж. Там я и мои рыцари забрали свое оружие. Потом все четверо облачились в белые маскировочные халаты.

– Так нас не заметят на снегу, – объяснил я императрице.

– Пусть один рыцарь останется, а я вместо него пойду, – предложил Обри де Вер.

Я сделал вид, что не слышал его. Обратился к рыцарю со шрамом на голове:

– Не этим, а следующим утром начните переговоры о сдаче. Ему нужна только императрица, поэтому оговаривайте себе самые почетные условия сдачи, а на нее вам, мол, наплевать. Потяните переговоры пару дней. Как только он пообещает устраивающие вас условия, сообщите ему, что Матильды в замке нет. Но не раньше.

– Да понятно, – молвил он.

Со стены нас спустили на толстых веревках. На всякий случай я посоветовал рыцарю подождать на стене до рассвета: вдруг не сумеет пройти? Тогда попробуем следующей ночью.

Снег все еще падал. Причем мне показалось, что даже усилился. Только теперь он дул нам почти в спину. Шли цепочкой, след в след: Умфра, я, императрица, Джон. Уже миновали второй холм, насыпанный напротив замка солдатами Стефана, когда Умфра остановился. Впереди кто-то двигался. Сквозь пелену снега я видел только темные силуэты. Шли параллельным курсом, но немного левее. Я положил руку на плечо Умфры, заставляя его присесть. Затем положил левую руку на плечо императрицы Мод и заставил ее опуститься. Руку с ее плеча не снял, чтобы чувствовала поддержку, иначе решит, что одна против врагов. А сам бесшумно вытянул из ножен кинжал. В ближнее бою он удобнее. Джон тоже присел, превратившись в невысокий сугробчик.

Их было пятеро. Шли кучкой. В руках короткие копья и щиты, которыми прикрывались от ветра. Они должны были пройти не больше, чем в двух метрах от нас. По мере того, как они приближались, я чувствовал, как напрягается императрица. От нее исходили волны страха, и каждая следующая была мощнее. Я переместил левую руку на ее рот, закрыл его и заставил повернуть лицо ко мне, чтобы с перепугу не заорала. Она прижалась лицом к моей груди и затихла. Страх не прошел, но больше не нарастал.

Солдаты шли так близко, что я слышал, как тихо скрипит снег под их ногами. Казалось странным, что они нас не замечают. Мы же их видим! Но я был уверен, что не заметят. Главное, не шевелится. На неподвижные цели люди обычно не обращаем внимание. Это я усвоил еще в детстве, когда лазил по чужим садам. Однажды мы полезли за виноградом. Этот сорт мы называли «дамские пальчики», потому что ягоды были похожи на длинный узкий ноготь. Наверное, имелось какое-то научное название, но мы его не знали. Для нас важно было, что кисти почти по килограмму весом, а ягоды сладкие, вкусные. Мы настолько увлеклись сбором урожая, что не заметили, как подкрался хозяин. Мои кореша увидели его раньше и рванули через забор. Я понял, что не успею, поэтому лег под виноградную лозу. Хозяин ее остановился рядом со мной. Я видел его ноги, обутые в черные галоши, которые отражали яркий лунный свет. Сложенный за пазуху виноград подавился и прилип к моему животу, но я лежал и не дышал. Мужик стоял возле меня минут пять и матерился в адрес моих корешей. Затем ушел в дом, по пути пёрнув в мою сторону.

– Мне показалось, будто что-то здесь шевелилось, – произнес один солдат.

– Из-за этого снега мне целый день так кажется! – сказал второй и хохотнул.

Мы ждали, пока их силуэты полностью не растворятся в темноте. Я убрал обслюнявленную ладонь со рта императрицы Матильды, помог ей встать. Опять пошли цепочкой. По пути я разогрелся, даже жарко стало. Только императрица шла все медленнее. Я потянул Умфру за полу халата, чтобы сбавил скорость. Мы уже порядком отошли от Оксфорда, так что можно немного притормозить. Снег продолжал падать. К утру наши следы основательно засыплет.

Мы шли уже часа два, а мыса, за которым нас ждут лошади, всё не было. Вроде бы шли строго по руслу Темзы, никуда не сворачивали. Да и ветер дует в спину, по нему и ориентировались. Если только он не поменялся…

– Где лошади?! Я больше не могу идти! – капризно произнесла императрица Мод и села на снег.

– Можешь, – сказал я и поднял ее, взяв за шиворот.

Я вырос в Союзе Советских Социалистических Республик, где все были равны и никто не верил в белую кость, голубую кровь и божественное происхождение. Для меня она была просто капризной бабой, которую мало пороли в детстве. Интересно, в королевских семьях порют детей? И кто это делает? Неужели сам отец семейства, расслабляясь после решения государственных дел? Надо будет спросить у Роберта Глостерского.

– Всё, я дальше не пойду! – пройдя еще метров пятьдесят, заявила императрица Мод и села на снег.

– В темнице не надо будет ходить. Там места мало, будешь сидеть на одном месте, а крысы будут тебя обнюхивать, – сообщил ей, поднимая за шиворот.

Крысы заставили пройти ее еще метров тридцать. Потом она села молча. Это значит, что окончательно сдохла. Я поднял ее на руки и понес.

– Не надо, – тихо пискнула она, но дергаться не стала.

Весила она килограмм пятьдесят. Через несколько минут я пришел к выводу, что намного больше. Когда руки стали отваливаться, остановился, передохнул немного, а потом взвалил императрицу на плечо. Теперь верхняя часть ее туловища свисала сзади меня, а ноги спереди. Императрице Мод так будет менее удобно во всех отношениях, зато мне легче идти. Сколько так шел – не знаю. Двигался на автомате, видел перед собой только спину Умфры и ничего не слышал. Если бы на нас напали, я бы узнал об этом последним.

Мы проходили обрывистый берег, куда не задувал ветер. Я решил, что с меня хватит, сгрузил императрицу и объявил:

– Привал, – и плюхнулся, обессиленный, на задницу.

Я думал, что Умфра и Джон устали меньше меня, но и они тут же рухнули на снег. Мы сели рядком, тесно прижавшись друг к другу. Умфра достал из котомки мою серебряную флягу с вином, пустили ее по кругу. Императрица Мод пила, как заправский солдат.

– Кто-нибудь хочет есть? – спросил я.

Мне не хотелось, но мы все разные. Никто не ответил на мой вопрос.

– Кажется, мы заблудились, – пришел я к выводу. – Посидим здесь до рассвета, потом сориентируемся и пойдем дальше. Если увидите, что я засыпаю, сразу будите. На морозе засыпают один раз.