Глава 21

В шоке пребываю не только я, главарь якудза тоже неслабо ошалел и с удивлением переводит взгляд с невредимого Акихико на дымящийся пистолет в собственной руке. Казалось, из всех присутствующих не удивлены лишь двое: сам виновник абсурдной ситуации и бодигард большого босса.

Разгневанный неудачей якудза корректирует положение ствола — черный зрачок дульного среза вновь кровожадно впивается в фигуру красноволосого. Выстрел! Опять в молоко — за мгновение до того, как боёк бьет по капсюлю патрона, Акихико смещается. Он не движется на каких–то сверх скоростях, вовсе нет, просто тайминг его перемещений идеален. Красный Они ступает в сторону ровно в тот момент, когда большой босс жмет на спуск и уже не в силах довести ствол пистолета в нужном направлении — идеально отточенное движение, основой которого служит не банальная скорость, а молниеносная реакция вкупе с феноменальным хладнокровием. Я бы не рискнул исполнять нечто подобное. Стоит зазеваться и проморгать нужный момент, как тут же схлопочешь пулю, а, если наоборот, вздумаешь перестраховаться и рыпнуться чуть раньше, то стрелок успеет произвести доводку ствола и один черт продырявит твою тушку. Это опасная игра без права на ошибку. Шаг влево, шаг вправо и в организме появится новое непредначертанное природой отверстие.

Еще один промах окончательно срывает крышу большому боссу и тот начинает безостановочно палить в красноволосого. Но ни одна пуля так и не достигает цели. Спустя несколько секунд грохот выстрелов сменяется сухими щелчками — магазин пустеет. Якудза не теряется, засовывает руку в карман роскошного плаща и даже успевает выхватить из него еще один магазин, чтобы перезарядить пистолет, когда Красный Они наносит ответный удар. Загадочный самурай медленно ведет своим длинным мечом по воздуху в направлении босса якудза, словно что–то рассекая. Боккен в правой руке Акихико движется вслед за призрачным тати.

— Нитэн Ити–рю* - вновь незнакомый мне голос касается слуха. — Удар текущей воды…

Якудза громко вскрикивает, его правая рука безвольной плетью повисает вдоль тела. Бесполезный пистолет, не оправдавший возложенных на него ожиданий, выскальзывает из вмиг ослабевших пальцев и падает на грязный пол.

— Нитэн Ити–рю* - под аккомпанемент загадочного шёпота, призрачный самурай и вторящий ему Акихико возносят к небу свои клинки. — Удар…

Закончить неизвестный диктор не успевает, бодигард «облаченный» в уже знакомую мне Рейки в форме тигриной морды сносит Акихико, как пушинку, мощным коленом в прыжке. Если бы не вовремя подставленный субурито, то это колено размозжило бы в кашу голову Красного Они. Тело подростка отлетает к стене ангара, в гору какого–то мусора. Тигриная морда, состоящая из Ки, раскрывает пасть обнажая сточенные клыки и только в этот момент становится ясно, что хоть эта Рейки и похожа на ту, что я видел у Шоты, но она все же отличается от Ки однорукого. Ручной тигр якудза куда более матерый хищник и, судя по шрамам на его морде, уже успевший побывать ни в одной схватке.

Акихико только успевает прийти в себя после падения, когда очередной удар в прыжке — на этот раз Тоби Ёко Гэри едва вновь не отправляет его на тот свет. Подошва дорогой туфли, под противный скрип металла, корежит обшивку ангара прямо над головой вовремя пригнувшегося подростка, в месте удара образуется порядочная вмятина. Акихико пользуется заминкой промахнувшегося бодигарда и пытается наказать матерого «тигра» за столь неудачный бросок, но телохранитель босса гасит в зародыше эту попытку. Субурито Акихико впечатывается в подставленное предплечье — жесткий блок из каратэ с показушной легкостью прерывает путь деревянного клинка, а лезвие тесака и вовсе не достигает торса бодигарда — коротким, мощным цуки тот опережает выпад красноволосого и выбивает своим пудовым кулаком весь воздух из легких некогда грозного Они. От этого пушечного прямого Акихико переламывается пополам, его пятки отрываются от кучи мусора и легкое тело подростка повторно отправляется в затяжной полет.

Схватка длится с десяток секунд, а мне уже кристально ясно, что силы неравны. Акихико проигрывает, все что остается красноволосому — держать оборону и не подставляться под сокрушительные удары шрамированного. Слишком велика разница в классе между этими двумя, да и усталость берет свое, ставя Красного Они в еще более невыгодное положение.

Давай, Антон, пора сваливать, пока еще есть шанс. Это не твоя весовая категория — убеждаю себя, но «глупые» ноги не хотят прислушиваться к доводам разума и несут меня к орущему от боли большому боссу. Тот катается по полу, вымарывая свои дорогущие шмотки и баюкая целую на первый взгляд руку. Подхватываю, валяющийся рядом, разряженный пистолет — дерьмо, а где магазин?

— Ну–ка, свали! — отталкиваю ногой визжащего якудзу. — Бинго!

Магазин с ласкающим слух щелчком встает на положенное место. По памяти оттягиваю затвор и тот с отчетливым лязгом возвращается обратно. Навожу взведенный пистолет на бодигарда, который вовсю теснит красноволосого — без вариантов, я не настолько хороший стрелок, к тому же есть далеко не нулевой шанс, что продырявлю не того.

— ЭЙ, ОБСОС! — даю предупредительный в воздух. — Замер на месте или я отстрелю твоему работодателю яйца!

— Сопляк, ты хоть знаешь на кого направил оружие, если ты… — телохранитель оборачивается на выстрел и делает шаг в мою сторону — это он зря, нервишки и так шалят.

— БАХ! — рукоять пистолета повторно бьет в ладонь.

— Ааааааааа! — пуще прежнего надрывается якудза, его штанина стремительно темнеет, сквозь аккуратную дырочку начинает толчками вытекать кровь.

— Не быть тебе телохранителем месяца…

Не успеваю закончить заготовленную фразу, как на меня обрушивается «злая», агрессивная Ки. Ощущение при этом такое, будто попал в клетку с диким зверем. Сердце начинает лихорадочно биться, меня пробирает до самых костей. В тенях ангара видятся причудливые, светящиеся желтым, голодные глаза. Пытаюсь отогнать от себя наваждение, умом понимаю, что это влияние чужой Реки на мой разум, но поделать ничего не могу — чувствую себя добычей, которую вот–вот растерзают и с довольным урчанием сожрут.

Боль обжигает спину, с меня словно заживо срезают кожу. Горячее дыхание «касается» шеи, голодное урчание раздается из–за плеча. Хочется бросить пистолет и бежать сломя голову, без оглядки, неважно куда, лишь бы подальше от страшного зверя за моей спиной, но я не могу — воображаемая клетка не даст мне удрать от голодного хищника. Я просто корм, к чему сопротивляться и страдать, разве не проще одним махом со всем покончить?

Рукоять пистолета «тычется» в ладонь, словно щенок, который требует внимания хозяина — да, это выход. Холодный металл касается виска — лучше так, чем в когтях зверя. Палец нащупывает спусковой крючок…

Бодигард большого босса вздрагивает и с удивлением оборачивается, сквозь отступающий морок я различаю алое пятно, расползающееся по ткани его белоснежной рубашки. Пистолет в моих ладонях испускает легкую дымку. Шок на покрытом шрамами лице сменяется гневом, но и эта эмоция не задерживается на роже бодигарда надолго. Валяющийся у его ног, Акихико приподнимается и из последних сил засаживает лезвие тесака в широкую спину по самый обух, ноги каратеки подламываются, его позвоночный столб поврежден — гнев сменяется ужасом осознания. На грязный пол оба бойца валятся синхронно, но нет сомнений в том, кто в конечном итоге вышел победителем из этой схватки.

На автомате протираю пистолет футболкой, избавляясь от отпечатков. Руки подрагивают, но я понимаю, что все сделал правильно. По другому было никак или мы или они.

Ками, Антон, какие еще мы? Этот заносчивый ублюдок тебе никто, именно из–за него ты вляпался во все это дерьмо. Может, пока есть шанс разрубить этот гордиев узел — пустить пулю рыжему гандону прямо промеж бровей. Мечты–мечты, одно дело палить по якудза в состоянии аффекта, когда на кону твоя жизнь и совсем другое — хладнокровно пристрелить, валяющегося без сил, пацана.

Подхожу поближе и оттаскиваю обессиленного подростка подальше от, валяющегося лицом вниз и воющего в бессильной злобе, каратеки, Рейки которого продолжает бушевать. От напряжения спину вновь обжигает болью.

— Стой, Недзуми! — хрипит разбитыми губами Акихико и начинает мне противиться. — Нужно добить его.

— Ты идиот? — пересиливаю, вяло сопротивляющегося, подростка. — Нужно скорее валить пока полиция не приехала!

— Его нужно кончать! Он видел то, что видеть не следовало! — в голосе красноволосого паника, впервые вижу его напуганным.

— И что же он такого видел? — конечно я догадываюсь о чем речь, но сознательно включаю дурачка, чтобы отвести от себя любые подозрения.

— Не твое дело, все равно не поймешь. — страх придает ему сил и Акихико все–таки вырывается из моих рук.

Все — мое терпение лопнуло.

— Как ты достал! — с огромным удовольствием впечатываю размашистый свинг в его опухшую от гематом рожу.

— Хафу, какого хера! — от удара Акихико оказывается на полу.

— Не пойму?! Да пошел ты в задницу тупой, высокомерный ублюдок!!! — сажусь на него сверху, в маунт и начинаю забивать красноволосого в партере, вминая его пустую голову в покрытый мусором пол. — Я… тебе… неблагодарному… говнюку… жизнь спас!!!

Акихико пытается выбраться из–под меня, но куда там — избитый и уставший он едва шевелится. Все, на что его хватает — вялые попытки отмахаться от меня обломком боккена. Когда я заканчиваю, на заплывшей, посечённой роже красноволосого не остается живого места. Какой кайф — это даже лучше, чем секс.

Обессиленный, весь вымахавшийся я сползаю с него. Моя рука со сбитыми в кровь костяшками шарит по карманам пиджака, валяющегося рядом, бандита, из разбитой башки которого натекла уже целая лужа — вот вы где родимые. Щелкаю зажигалкой, затягиваюсь…

— Кха–кха–кха! Ну и забористая дрянь. — делаю еще одну затяжку.

— Дай мне… — подползает поближе измочаленный Акихико со своей в хлам разбитой рожей.

— Рука в говне. — но в противовес словам протягиваю прикуренную сигарету.

— Мы должны его прикончить, это нужно сделать. Я все объясню позже… — вновь затягивает старую пластинку красноволосый, выдыхая клубы дыма через распухшие, словно оладья, губы.

— Может заткнешься уже? Кури молча, он давно сдох. — безжизненное тело каратеки валяется в здоровенной луже собственной крови. — Походу пуля зацепила артерию.

— Слава…Ками! — закашливается Акихико, после чего сплевывает на грязный пол кровавый сгусток. — Ты мне зуб выбил!

— Ниче, вставишь новый — золотой, ты же теперь самый крутой ублюдок на районе, Мацуба — кай больше нет.

— Хахахаха, Недзуми, кха–ах–кха, ну ты мочишь! — давится он дымом со смеху.

— Чего?! Мы же завалили главного босса.

— Это был не Оябун, просто кто–то из санро–кай — группы старших советников решил выпендриться. Если бы приказ исходил от самого Оябуна, то здесь было бы не пятьдесят бойцов, а все пятьсот.

— Твою мать… — на этот раз закашливаюсь уже я, но совсем не от смеха.

Вой полицейских сирен приближается — самое время уносить ноги!

Обратно едем медленно, Акихико ни в том состоянии, чтобы бездумно газовать. К тому же его заплывшие от побоев глаза плохо различают дорогу. Когда мы останавливаемся у моего дома до затравленного сознания доходит — я в безопасности. Напряжение окончательно отпускает и я разжимаю стиснутые в тревоге пальцы, отцепляя их от поручней под сиденьем. Наконец–то я дома.

— Эй, Недзуми! — у самого порога окликает меня красноволосый. — Спасибо…

Байк срывается с места, заглушая своим рычанием вторую часть фразы. Но я настолько морально измотан, что мне плевать. Даже не помню, как добрался до футона и стянул грязную, окровавленную футболку, присохшую к расцарапанной спине. Засыпаю с осознанием того, что сегодня я впервые лишил человека жизни.

А следующим утром, как ни в чем не бывало, кручусь перед зеркалом, пытаюсь обработать глубокие царапины на спине и никакой рефлексии. Похоже я не очень хороший человек. Ну его к черту! — прекращаю это бесперспективное занятие, без чужой помощи здесь не обойтись. Попробую дождаться Мичи, надеюсь этот парень за время моего отсутствия не охладел к нашим занятиям и периодически проверяет на месте я или нет. При следующей встрече, если она состоится обязательно стрельну у него номерок.

Вздрагиваю от громкого стука, ватная палочка смазанная зеленкой болезненно бороздит царапину — убью маленького засранца!

— А ты еще кто, блядь, такой? — вместо Мичи на пороге топчется другой, незнакомый мне сопляк.

— Вот! — протягивает он мне запечатанный конверт, надеюсь это не любовное письмо, иначе у меня появится очередной скелет в шкафу.

— Эт че? — не тороплюсь брать в руки мутный конверт.

— Не знаю. — пожимает малец тощими плечами. — Попросили передать, девушка.

— Ну давай, раз попросили. — все–таки забираю письмо и тут же вскрываю конверт. — Накаркал.

Ками! Эта девочка еще тупее, чем я думал.