ОБС против BBC
Для более точного понимания того, чем опасны и почему так любимы определенными слоями нашего общества сплетни и слухи, стоит вспомнить о том, как прежде именовали этот механизм социальной коммуникации. Существует множество эпизодов в советском кино, описывающих подобное явление. Помните? На скамеечке у подъезда городского многоквартирного дома сидят вполне симпатичные женщины «серебряного возраста», хорошо знакомые друг с другом. Они провожают взглядом каждого прохожего, а после того как он покидает зону слышимости, начинают его обсуждать.
Похожие эпизоды мы встречаем и в фильмах, которые посвящены сельской жизни, но их действие разворачивается на деревенской завалинке. Именно отсюда среди селян распространялись новости. Эта схема формирования сплетен и слухов получила в просторечии наименование в виде аббревиатуры ОБС (одна бабка сказала).
Существующий в бытовой речи термин «сарафанное радио» также широко используется для того, чтобы назвать сплетни и слухи, расходящиеся, что называется, в народ. Как правило, подобная схема распространения непроверенных фактов устным путем характерна для людей не очень высокого социального статуса и чаще всего маргинального сознания. При этом формируемые подобным образом слухи носят по преимуществу негативный характер по отношению к упоминаемым в них персонам и событийной канве.
Углубимся в сферу PR-технологий, когда образ той или иной персоны в социуме формируется именно с помощью слухов (сплетен). Для подобного метода характерны некоторая недоговоренность, сокрытие каких-то фактов биографии, поступков, высказываний (или полуправда о них).
Хлесткое словцо запоминается надолго. Вспомним один из лучших примеров всех времен – ответ Сэмюэля Фута Джону Монтегю, четвертому графу Сэндвичскому. Тот сказал, что, по его мнению, Фут умрет либо от дурной болезни, либо от петли палача. Фут тут же ответил: «Милорд, это будет зависеть от того, спознаюсь ли я с вашей любовницей или с вашими принципами».
Сегодня сплетни изучают как социально-психологический феномен. Некоторые теоретики вполне серьезно считают, что сплетни являются основой выстраивания социальных связей в больших сообществах. Справедливости ради заметим, что современные ученые обнаруживают прямую связь между наличием подобной функции у сплетни как носителя информации и стремительным развитием социальных медиа. Именно посредством соцсетей сплетни и могут быть перенесены за короткий промежуток времени из одного уголка земного шара в другой. Правда, для этого в обеих точках необходимо наличие компьютеров, а сами они должны быть технически связаны через интернет.
Рассматривать сплетни как инструмент создания доверительной информационной атмосферы – это как раз и есть тот путь, который заведет общество в дебри фейковых вымыслов. Цель сплетни только одна: за счет использования непроверенной, а зачастую и явно лживой информации повлиять на общественное мнение. В отечественной культуре и истории тому есть немало примеров. Достаточно вспомнить печальную историю Петра Чаадаева, объявленного сумасшедшим ввиду его неординарных и эксклюзивных общественно-политических воззрений, высказанных публично в цикле «Философских писем». Еще ранее подобный формат был продемонстрирован Александром Грибоедовым в стихотворной комедии «Горе от ума». Более того, в ней наглядно показан механизм формирования сплетни, так сказать «вирусный» характер ее расползания по фамусовскому обществу.
Именно СМИ чаще всего являются инструментом, с помощью которого сплетня как выражение недостоверного знания формирует в медийном пространстве представление о человеке, событии, явлении.
Когда дело касается распространения слухов и сплетен в региональном или общенациональном масштабе, последствия могут быть куда более драматичными и резонансными, так как может идти о политических взглядах множества людей, которые толкают их на радикальные поступки. В истории нашей страны известно немало эпизодов подобных панических настроений, «заражавших» население во многих городах. В советский период ввиду наличия цензуры и тотального контроля за содержанием деятельности СМИ и журналистов проникновение сплетен и слухов в публичное пространство через медиа было и теоретически, и практически невозможно, не говоря уже об официальной идеологии информационной работы в массах. Недаром центральный печатный орган ЦК КПСС назывался «Правда». А в каждой столице союзных республик или областном центре издавалась газета с похожим названием, только к существительному добавлялось обычно прилагательное, образованное от местного топонима, например «Ленинградская правда». Так, о вспышке заболеваний холерой в Одессе летом 1970 г. в советских СМИ не было никаких сообщений. А между тем это заразное опасное для жизни заболевание распространялось и в других городах южных регионов СССР. Определенную роль в распространении слухов играли тогда западные радиостанции, вещавшие на территорию Советского Союза. Эти так называемые «голоса» были почти сертифицированным для советских людей источником неофициальной информации. Другое дело, что очень часто сенсационные сведения, которые можно было услышать по «голосам», оказывались слухами. Так это было, например, с неоднократной «смертью» Владимира Высоцкого. И только 25 июля 1980 г. слух стал объективной реальностью. Чтобы погасить волну сплетен и спекуляций на теме кончины знаменитого артиста и барда, советское руководство было вынуждено опубликовать официальное сообщение в двух газетах. Поневоле понимаешь пророческий характер фразы Высоцкого: «Я ненавижу сплетни в виде версий».
В разговоре о сплетнях и слухах хотелось вспомнить одну подзабытую историю, которой нынче исполнилось 30 лет, и связана она с тем, как с помощью механизма распространения слухов властям Ленинграда удалось минимизировать количество участников массового митинга сторонников демократических преобразований в СССР, вдохновленных идеями гласности и перестройки.
В феврале 1990 г. обострились отношения сторонников демократических преобразований с властными и партийными структурами. В Москве, Ленинграде и других крупных городах страны намечено было проведение массовых мирных демонстраций и манифестаций. Они должны были пройти в последнее воскресенье февраля, 25-го числа. Во вторник, 20 февраля, в информационной программе ленинградского телевидения «Факт» ведущий прочел несколько сообщений о том, что, по сведениям из МВД, в Ленинград проникли группы террористов, в намерения которых входило осуществить провокации во время массовых демонстраций, назначенных на 25 февраля. Естественно, по городу поползли зловещие слухи о том, что провокации приведут к человеческим жертвам. Уже на следующий день, в среду, в телеэфир были приглашены руководители спецслужб для ответа на вопрос о достоверности прозвучавших прежде сообщений. Они спокойно, без истерики подтвердили то, что прозвучало ранее, при этом жестко обозначив свою позицию: вся ответственность за возможные инциденты ляжет на организаторов демонстраций и митингов 25 февраля.
А 22 февраля в эфире были уже представители демократической оппозиции, которые призвали горожан не рисковать и остаться дома, хотя некоторые ленинградские лидеры-демократы все же настаивали на массовом участии горожан, что еще больше усилило волну слухов. В результате многие культурные учреждения, магазины в центральной части города были фактически закрыты на выходные по решению городских властей. В пятницу тревожное ожидание достигло апогея.
«Разгону» в немалой степени способствовала плохая погода. Желающих промочить ноги под снегом и дождем 25 февраля нашлось не так уж и много – всего несколько сотен человек. Митинг состоялся у Спортивно-концертного комплекса, рядом с московским Парком Победы. После его окончания участники акции спокойно разошлись по домам. Стало очевидно, что вброс информации о террористах сыграл злую шутку с аудиторией. Она просто-напросто испугалась. В то же время в Москве демонстрация носила куда более эффектный и массовый характер.
Перед нами пример того, как умело оформленные и вовремя поданные посредством медиа слухи создали определенные настроения в обществе, выгодные властям, которые явно опасались слишком массового характера выступлений демократической оппозиции.
